-Какой огромный! Ты уверена, что мы сможем все вместе съесть его?
- Не волнуйся, я точно съем, - весело мяукнула в ответ Торопыжка. Материнская похвала грела ее, как зенитное солнце. Но Торопыжке был нужен еще кое-кто. В поисках этого кого-то она обшаривала взглядом приют и нетерпеливо переминалась с лапки на лапку, готовая сорваться с места при малейшем проблеске знакомой трехцветной шерсти. Внезапно ее щеки коснулся чей-то ус, а в морду ткнулся нахальный нос. Ага, уже и Глухаренок подскочил! Небось, увидал ее добычу, и сейчас хвост жует с досады. Она распушилась еще сильнее, купаясь в лучах вполне заслуженной славы. Только бы Глухаренок не так сильно щекотал ее нос, а то ведь распирает желание дать ему по уху!
Но где же Травоус? Торопыжка рассеянно пыталась отпихнуть от себя брата лапой и одновременно отчаянно искала Грозового воителя. Впору уже было мчаться на его поиски. Ну куда вот он мог запропаститься в такую важную минуту?
- А Травоус ушел.
- Чего? - она уставилась на брата с таким видом, словно он ударил ее в спину. - Врешь ты все! - зашипела она, нисколечки не сомневаясь, что это очередная шутка милого братца, который еще тогда насмехался над ее Травоусом и говорил, какой-то там "папа" лучше него. Но раздался голос матери.
-Травоус ушел на охоту, не все же ему тебя развлекать.
Торопыжка почувствовала такое глубокое разочарование, что чуть было не взвыла, как одинокий волк, на луну. В самый важный момент, момент ее триумфа, Травоуса не было на месте! Ну почему ему понадобилось отправляться на охоту именно сейчас? Шерстка Торопыжки, пламенными космами торчавшая в разные стороны, грустно поникла, усы обвисли. Мир потерял львиню долю красок. Торопыжка ведь уже предвкушала, как будет рассказывать Травоусу об охоте, как он, смотря на нее своим добрым, внимательным взглядом, будет радоваться ее только что свершившемуся успеху...
- Ты посмотри на свою шерстку. Кажется, кому-то пора умыться.
В кои-то веки она отреагировала на это весьма вяло - молча плюхнулась на хвост. Пусть мама моет, если хочет. Настроение испортилось вдрызг.
- А когда Травоус вернется? - настойчиво поинтересовалась Торопыжка, но маме было уже совсем не до Травоуса. Саму же Торопыжку не интересовала даже незнакомая котенка, прицепившаяся к Глухаренку и таскавшаяся за ним. Даже Бурелап, к которому Торопыжка испытывала почти что благосклонность (ведь он, в отличие от Глухаренка, не действовал ей на нервы), не удостоился даже взгляда.
-Идемте за мной.
- Не хочу, - буркнула Торопыжка, но остальные котята послушно потопали за матерью, а оставаться в одиночестве ей не хотелось. Тяжко вздохнув, она поплелась за Пеплогривкой. С мрачным видом остановилась, когда нужно было и, нахохлившись, посмотрела перед собой. Надо спросить, когда именно ушел Травоус - если недавно, то его еще долго ждать. А можно... а можно пойти и поискать его! Уши Торопыжки дернулись, но додумать толком эту мысль она не успела.
- Малыши, знакомьтесь, это ваш папа.
Папа? Тот самый папа, о котором трещит Глухаренок? Торопыжка искоса глянула наверх, на могучую фигуру, возвышавшуюся не то что над ней - над матерью. Интересно, а он выше Травоуса? Громадный кот! И шерсть у него пламенно-рыжая, как у нее. И голос у него под стать - глубокий бас с нотками рыка. Торопыжка невольно попятилась - не от страха, а от того, что с этим гигантом она почувствовала себя скованно и неуютно. Она мельком глянула в сторону выхода, проверяя, не вернулся ли Травоус. Никого...
-Меня зовут Звездопад. И я предводитель Речного племени. И ваш отец. Ваша мама рассказывала про меня? Таким вы меня представляли?
- Да какая разница, - пробормотала себе под нос Торопыжка. Встреча с отцом волновала ее потому, что она не могла отправиться на поиски Травоуса. Глухаренок - вот кто будет рад. Но Торопыжку Звездопад не интересовал. У нее был Травоус - тот Травоус, который выслушивал ее бесконечную болтовню, утешал, если ей случалось ушибиться или пораниться, катал на загривке... Словом, делал то, что обычно делают отцы. Звездопад же представлялся Торопыжке странным чужаком, который лезет в их семью. И ничего, кроме легкого любопытства и некоторого изумления (громадный же кот!) она не чувствовала. Но все же решила вести себя более-менее вежливо, несмотря на паршивое настроение. Как будто и не ловила никакого кролика! У Торопыжки настроение менялось ох как часто...
- Привет, Звездопад. Приятно познакомиться. Слушай, мам, я пойду? - она тронула мать за лапу, соблюдя все необходимые правила приличия. Все-таки исполинский кот внушал трепет, этого не отнимешь.

Яросвет, кажется, очень сильно удивился, а Март очень сильно сдерживался, чтобы не заурчать от удовольствия, как котенок. Ему была до ужаса приятна похвала наставника. Март со смущением посмотрел на грудку. Да, пожалуй, он так скоро догонит Яросвета и Пуха.
Оруженосец ужом скользнул под лапу наставника, когда тот притянул его к себе в дружеском объятии.
-Я тоже ужасно скучал, - голос на последней ноте вдруг сорвался. К чему бы это? Так растрогался или просто пришла пора изменяться тембру? Как бы то ни было, кот выскользнул из-под лапы Яра и снова встал, расправив плечи. Как нравилось ему ощущать себя таким большим, уже почти выросшим и полным сил, таким похожим на Яросвета.
Наставник успокаивал Пуха. Мёдик не вернулся со всеми, но и Март не с самого начала смог уйти из Единого племени и прийти к беженцам и мятежникам, как их называли приверженцы Когтя.
Март мало знал этого котенка, но искренне пожалел его, ведь это на самом деле страшно и трудно.
Март поднял на Пуха глаза, полные сочувствия и понимания. Наверное, Март не мог почувствовать всей боли наставника. Взглянув на Яросвета, задался вопросом - а настолько же сильно убивался он по своему оруженосцу? Так ли сильно скучал, как скучал Март? Конечно. Уверенность в наставнике поражала.
-Они просто сами прыгают в пасть. Правда, сейчас всех распугали, но...И ничего я не отъелся! Я всем желающим это докажу!
Поборов желание пригнуться и замахать хвостом, Мартыш радостно улыбнулся.
Пух согласился сквозь туманы раздумий, слово оставалось за Яросветом. Куда именно? Март молчал и ждал, стараясь запомнить этот радостный момент. Как приятно осознавать что все, кто хоть как-то дороги - здесь. Глашатай, приемная мать, приятели. А с бедами они все справятся.

- Вот сейчас и докажешь, - ухмыльнулся я, с гордостью оглядывая этого возмужавшего кота. "Хе, Шторм, видел бы ты, каким опасным воителем растет тот, кого мы помним ещё неразумным котенком, который слепо повелся на слова злых, умерших котов и чуть не погиб там, у обрыва".
Воспоминания о Шторме стерли с моей морды ухмылку, а в голове сразу возник образ убиенного Алозвезда. Да, сколько бы лун ни прошло, я всегда буду помнить последний взгляд, который он метнул на меня прежде, чем упасть вниз с обрыва.
Взмахом хвоста я поманил Пуха, чтобы полосатый кот подошел ближе.
- Сегодня будет необычная тренировка, - серьезно сказал я, глядя на ученика привычно холодным, строгим взглядом. - Во-первых, мы довольно быстро пробежимся до города, а если ты, Март, сильно отстанешь, вечерком тебя ждет тренировка по уборке подстилок старейшин. Когда будем в городе, внимательно принюхивайся к каждому запаху и говори, если учуешь что-то необычное. Сегодня тебе придется побыть следопытом.
Кроме того, у меня было небольшое задание и для Пуха. Сделав знак Мартику, чтобы он отошел на несколько шагов, я подошел ближе к грозовому воину и тихо сказал ему:
- Внимательно следи за тем, как себя ведет этот юноша. Возможно, скоро ему предстоит стать воином.
"А именно - после решающей битвы и нашей победы над Звездоцапом, в коей я уверен. Никакие мертвые коты из сумрачного леса никогда не будут править в мире живых".
Я был четко убежден и уверен в победе повстанцев и никаких метаний, никакой неуверенности. Если уж я в чем-то уверен - я уверен в этом до конца.
- За мной, грозовые воители, - сказал я Пуху и Мартику и первым же вышел из приюта. Не знаю, зачем назвал их так. Может быть, потому что хотел вернуть им память, как себе самому и Искре Пламени.
Говорят, осознание собственного места в жизни делает нас сильнее. Так пусть же сила в лапах моих воителей только возрастает, а не уменьшается.
Дождь уже кончился, и грязь почти замерзла, так что с самого начала я взял довольно быстрый темп, решив не давать спуску своему оруженосцу. Да, наши тренировки всегда были довольно жесткими, но после них я никогда не скупился на похвалу для Марта и старался проводить время лично с ним, так как мне это было приятно и способствовало укреплению наших дружеских отношений.
Насчет Пуха я не беспокоился - пусть воин только оправился от ран, он силен и быстр, так что без особых проблем поддержит нужный темп.
---> [Темный переулок]

*использую лот "Мыслечтец" и своего бывшего мужа, к которому он и применим

Повалиться в объятия Морфея так и не удалось. Напротив, от переизбытка злости и нервов внутри организма меня так и потряхивало, и как бы сильно я не сжимала глаза, стараясь впасть хотя бы в подобие сна, ничего такого и не происходило. Поэтому, лежа без сна на подстилке, которая казалась совершенно неудобной, я искоса наблюдала за движением вокруг меня. Лапы все какие-то да лапы, и голоса, разносящиеся где-то над головой, - голоса обладателей этих лап, которые точно и не замечали, что у их этих самых частей тела кое-кто лежит и напрасно пытается уснуть. Но, впрочем, все они охотно обходили кое-кого стороной и потому кое-кто молча кипятился, начав переворачиваться с бока на бок и даже считать кроликов с закрытыми глазами. Но вот хоть убей – сна отныне ни в одном глазу. И потому я грустно вперила свой взор в чью-то цветастую спину, всю в заплатках.
… Наверное, я все-таки уснула. И в этом сне я отчаянно дралась с наседающим на меня врагом. До тех пор, пока вдруг он не отпрянул в сторону, с благоговейным ужасом глядя куда-то. Я повернулась вслед за ним и увидела Звездоцапа – практически не покалеченного, с перекошенной от злости мордой. Он что-то проревел на своем некошачьем языке, а затем поймал какого-то кота за шкуру, буквально выудив его из отчаянно дерущегося клубка разноцветного меха, и прокусил ему горло. Просто вот так взял и прокусил! Я судорожно вздохнула, когда на меня снова бросился мой противник. Как бы я ни рвалась добраться сама до глотки Звездоцапа, я почему-то продолжала бороться с этим котом, все больше ослабевая и чувствуя, как адским пламенем горит плечо. Видно, когда-то мне не удалось увернуться и вот, пожалуйста, сейчас лапа поднималась все тяжелей и тяжелей, и бой становился очевидно проигрышным. Но если это сон, ведь я могу же все исправить?.. Даже если в реальности все не окажется правдой.
Вдруг тяжкий вой сам по себе вырвался из моей груди. Сделав над собой неимоверное усилие, я отбросила в сторону наседающего врага и, протолкавшись вперед, упала рядом с белой шерстью, всей залитой кровью. Шея несчастного кота была свернута, голубые глаза уже остекленели и бессмысленно смотрели куда-то в сторону, точно выискивая своего убийцу, а меня трясло от судорожных рыданий. Кто этот кот? Почему я вообще плачу? Мне надо сражаться, мне надо найти и победить Когтя!..
Но собственные мысли казались мимолетными. Меня все глубже и глубже утягивал этот сон и внушал ужасные слова: «Наш сын… наш сын, наш сын…» Всего два слова, повторяемые с какой-то безутешной отчаянностью, с нотой равнодушия, точно вдруг я совершенно забыла, что лежу у тела умершего ученика и плачу по нему. Первый взрыв эмоций прошел, и теперь осталось только хладнокровное осознание, что «наш сын»…
… Я вдруг поняла, что глаз и не закрывала. Сон наяву. Я все продолжала испепелять тупым взором заплаточную спину, разглядывать этот понурый силуэт, который кажется таким знакомым… И точно продолжала оставаться во сне. До сих пор в голове пульсировали, точно чужие, слова «наш сын». А затем, точно кто-то перенастроил волну, произошло разбавление этой краткой и достаточно сухой фразы. «Все-таки расскажу. Да. Расскажу.»
Что расскажу? Кому расскажу? Откуда вообще все это? Что за странный и глупый сон?
Но вот сгорбленная фигура поднялась и посмотрела прямо на меня. Потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, кто это. Филин. Мне вдруг стало неуютно, я отвела взгляд в сторону, но продолжала слышать каждый его шаг. И снова эти мысли, они вдруг перекрутились на своих местах, и я точно увидела себя со стороны – как, свернувшись клубочком, лежу и смотрю сама на себя. Жуткое ощущение.
- Сорока? – голос надо мной, лапы перед глазами. Я отрываю голову от подстилки, неловко делая вид, что бывший муж вытаскивает меня из сна. Стыдно снова его обманывать, но ещё больнее будет сейчас – я это точно знаю. Последний раз мы расстались не на самой лучшей ноте и с тех пор никак не могли наладить отношения друг с другом. А что, если он решил сейчас начать все сначала?..
- Мне надо тебе кое-что сказать.
Он вздыхает так тяжело, что я тут же поднимаюсь с подстилки и озабоченно гляжу на него. Он старается держаться молодцом, но на душе у него тяжко – я это чувствую. Горько и жутко. Как было со мной после Кровавого Совета. Предки, что же с ним произошло?..
А Филин все молчит и молчит. Посмотрит мне в глаза, отведет взгляд, прижмет уши, откроет рот… закроет, перемнется с лапы на лапу и снова разглядывает боковины нашей картины мира. Я нетерпеливо поднимаю уши и размахиваю хвостом, в голове нудно гудит, отдаваясь колоколом «наш сын, наш сын…» Что за идиотский сон.
- Сорока… - «Ветролап мертв.»
Бессмысленно гляжу на его рот, который не двигался с тех пор, как с него слетело мое имя. Филин отводит взгляд. Я ошарашено гляжу на него. И не слышу, как с моих губ слетает вопрос – несколько глупый, как я решила позже:
- Наш сын умер?
Он вздрагивает, поворачивается ко мне. Вина в глазах. Вина и боль. Я вижу янтарные глаза, глядящие на меня с удивленным прищуром, чуть растерянный вид, моментально застывшую статую, даже хвост вытянулся в прямую строгую линию…
- Д-да, - выдавливает он наконец-то. Губы шевелятся. И я улыбаюсь ему, поняв, что не схожу с ума.
- Хорошо. Хорошо, Филин, хорошо.
«Наш сын, наш сын».
- Хорошо, Филин, спасибо.
Он стоит рядом – потерянный, грустный, беззащитный. В порыве я прижимаюсь к нему, щека к щеке, как давно уже не делала. Он не отпрядывает от моего прикосновения – наоборот, как будто это я нуждаюсь в его поддержке. «Что хорошего-то, Сорока?»
- Все хорошо. Все хорошо, Филин, - я зарываюсь в его шерсть на загривке и трепещу, вдыхая теплый запах. Тепло, объятия… и мертвый сын.
«Все хорошо.»
Мягко его отталкиваю и сама опускаюсь на подстилку. Меня трясет, в удивлении гляжу на эту мелкую дрожь в лапах, не понимая, как я только что на них стояла. Мысли в голове перестают звенеть, а укладываются штабелями, давая возможность пройтись по ним заново и вернуться в исходную точку. Раз, два, три… и снова – три, два, раз. Все же так просто. Четко. Ясно. Понятно. Мой сын – умер. Я – сошла с ума. Филин – меня простил. Мой муж меня простил, а я схожу с ума, слышу чужие мысли, а мой сын сейчас бегает по небесам. Все просто отлично, отличнее некуда.
… Бред какой-то.
Когда закрываю глаза – не замечаю. Застывшая улыбка спокойствия не сходит с губ. Глядя вокруг, вижу котов. Никто на меня не смотрит. Правильно, я же не буйная, не буяню. Всегда бы так говорили, что кто-то умер. Может, и другим было бы спокойнее.
Точно в летаргическом сне, я поднимаюсь с подстилки и иду к выходу. Какая-то раненая попадается на глаза.
- Хей! – кричу, а то не услышат. – Хей, я что, одна тут за всех в ответе?
На этом заканчиваю призыв взглянуть на дитя брошенное, а сама ретируюсь. Совершенно не отражаю окружающую обстановку, но делаю шаги.
Вперед.
Вперед.
Вперед.

>>>>>> Лунный камень

Отредактировано Говорящая с Космосом (20-11-2014 22:33:47)

->темный переулок.

Клычок уверенно, пошатываясь на толстых лапках, брел к выходу. Его мордашка выражала крайнюю степень сосредоточенности, котенок даже не оглядывался на брата, безмолвно следующего за ним и, вероятно, тоже погруженного в важную проблему - как бы не упасть по дороге. Но с каждой секундой переставлять лапы становилось все проще, и Клычок чувствовал себя все увереннее. Про рыжего нахала он и думать забыл. А зря.
Перед ними промелькнуло что-то большое, мохнатое, и манящее пятно света, обозначавшее выход, мигом скрылось из глаз.
- ЭЙ! - сердито крикнул Клычок. Ну почему этот блохастый никак не оставит их в покое?! Самый простой вариант - позвать маму, но с какой стати Клычок будет звать на помощь? Нет, будь он побольше и имей он когти поострее, он бы непременно показал этому нахалу, кто здесь главный. А пока Клычок мог, прекрасно осознавая свою свои размеры перед оруженосцем, лишь внутренне кипеть от злости и надуваться, как ежик. И, пожалуй, сверлить Костра крайне неприязненным взглядом.
Но тут оруженосец произнес кое-что, заставившее Клычка чуточку прислушаться. Оруженосец сам предложил отвести их, котят, наружу. Клычок с подозрением посмотрел на дружелюбную вроде морду кота. В чем тут подвох? Брат же отреагировал сразу, безо всяких прилюдий.
- Не. Ты странный.
Клычок заметил, что Златолапу удалось выговорить злосчастную букву "Р". Радости ему это совсем не прибавило, и хмыкнул он почти зловредно, когда братец чуть не шлепнулся на бок.
- Так что убилайся, не нужен ты нам, - заявил во всеуслышание Клычок, обратившись уже к Костру. Он решил поддержать брата не из-за какой-то там глупой братской солидарности. Просто Костер ему не нравился. Ни на малюсенький коготочек. Клычок вообще не любил тех, кто над ним издевается, а Костер явно занимался именно этим. Поэтому он, решив, что более удостаивать Костра своим вниманием не стоит, потопал к выходу.
Внезапно ему пришла в голову мысль, что Костер, если захочет, может легко его остановить. При мысли, что рыжий наглец схватит его за загривок и, тряхнув, отправит к материнской подстилке, Клычка вновь охватил гнев. Но он понимал, что ровным счетом ничего не может противопоставить крупному (с его точки зрения) коту. Гордость и самолюбие пересилили, и серо-рыжий нехотя остановился, букой глядя на старшего кота. Вот ведь прилип! Пришел бы отец и пнул его, чтобы Костер отлетел, куда подальше.

Вместе — это когда ты точно знаешь, что тебя всегда ждут. Одиночество — это когда ты всегда ждёшь, ничего не зная.
Когда мир сходит с ума, а все привычное переворачивается вверх дном, как переворачиваются дома Двуногих, стоит их по велению ветра подкинуть в воздух, ей-богу, как бутерброд с маслом: хоп и сразу крышей вниз. Об этом тебе когда-то рассказывала бродячая кошка, почему вспомнилась она тебе сейчас? Наверное, только потому, что именно сейчас дом твой летел крышей прямо в обледеневшую землю, а ты с раскрытыми лапами летела с пола на потолок – какая ирония! А ведь никто и не думал, что случится и обернется все вот так вот: это один из тех случаев, когда ты смотришь на существо сзади и в кромешной мгле, когда видишь только очертания, не понимая. Плохо это или хорошо, когда ты щуришься, пытаясь вглядеться, но из этого ничего не выходит и единственное, что можно сделать – подойти вплотную и заглянуть в глаза полные агрессии и гнева или же полные счастья и беззаботности. И ведь все шли, доверчиво подергивая хвостами, ожидая чуда вместо оскала чудовища. Все шли, невзирая на то, что были оклики со стороны, как будто бы сама природа пыталась заговорить, впервые в жизни, она пыталась заговорить на кошачьем, только бы предупредить этих безголовых существ, любопытных до одури, идущих по горящему мосту, которые будто бы не замечали запах гари откуда-то сзади. И вот теперь что? Мост сожжен, прошлое осталось там, где должно было остаться. А огонь перекинулся на мягкую шерсть. Что толку теперь валяться в горящей земле, срывая с себя искры и пламя? Теперь самое время развернуться со сожжённой мордой и ледяными глазами, уставиться прямо в само ядро, самое начало и идти, идти вперед, наплевав на боль и на то, что это якобы «невозможно». Самое время показать, что с огнем не борются огнем, а лишь холодом, да таким, от которого кровь в венах стынет, сердце судорожно сжимается, делая последние порывы выплюнуть из себя кровь, дабы разогреть организм, но это ни к чему не приводит. Тут ситуация и тех, когда нужно потушить в себе огонь досады и отчаяния, когда нужно встать и с леденящей душу решимостью делать снова и снова, прыгать вперед, рвать когтями, зубами, даже если когти ломаются о что-то более твердое, а зубы готовы вот-вот сломаться – каждый удар наносит урон, он суммируется и дает трещину. Трещина дает два половины, которые сами потом раскрошатся от невероятного напора со стороны оппозиции. Не важно, что сейчас происходит, главное, не терять решимости. Мир встал с ног на голову? Так нам же лучше – давайте целиться сразу в глаза без отвлекающих маневров?!
-Не важно, что происходит, главное – не терять решимости, – проговорила себе под нос белоснежная кошка, шерсть которой была цвета снег, как раньше, только на морде. Остальное тело покрывали какие-то ссадины, которых она уже не замечала, пыль, что-то еще. Надо привести себя в порядок, а то как-то не похоже, что я готовлюсь к триумфу, хехе, - фыркнула она про себя, и принялась меланхолично вылизываться. Сидя где-то в тени, наблюдая за остальными повстанцами: вид у них тоже был неважный, ну а кто будет сиять как первый весенний луч, когда на дворе наступила зима. И речь идет не о временах года.
Страх, который витал в воздухе, он пропитал насквозь шкуры котов, но не только страх, тут были отчаяние и носящееся туда-сюда истеричное «почему?», которое то затихало, то появлялось неожиданно из чужого закрытого рта, из глаз, вскинутых к небу, это слово змеей шуршало под ногами, но при одном только взгляде испарялось. И при взгляде решительных зеленых глаз будто бы совершенно улетало в неизвестность. Коты были усталыми и измученными, но не битвой, да, они проиграли, но это не конец, не было понятно: чего ждать дальше? Если сейчас они проиграли, то что они смогут сделать в следующий раз? Звездное племя, что они смогут сделать дальше? Только собрать свои силы, свою решимость, выпустить когти и драться так, будто бы следующего раза не будет. Это их территория и никакой Коготь их не сможет остановить!
Но на все происходящее вокруг было грустно смотреть: коты, у которых перед глазами пролетело несколько десятков лун, это бесценный опыт, а вместе с тем, бессмысленный удар по сознанию. Ученики, которые уже стали воинами, не потому что дрались как истинные войны, а потому, что перед ними открыли закулисье жизни воителя, перед ними открыли самое страшное, что может быть – это когда ты прав, но ты выкинут из дома, разбит, и при тебе твоя правда, которая в данном случае ничем не помогает. Это как будто бы из котенка вырвали когти и зубы и заставляют драться, настолько она бесполезна. Но вместе с этим, это то, почему все находятся здесь, разгромленные в битве, но решительно настроенные не сдаваться до самого последнего момента. Эта та красная лента, которая пронизала сердце и души, это то, что дает силу до сих пор уверенно держаться мысленно.
Лягуша привела себя в порядок и села, но села не сгорбившись, а уверенно и подняла голову вверх не для того, чтобы сказать волшебное слово, которое эхом отзывается в сердцах других – «почему», а чтобы еще раз увидеть, что где-то там, наверху, находятся ее родители, находятся еще коты, которых она знала, почувствовать, что их сила воплощается в ней самой, в этой огромной для племени ветра, белоснежной – странной белоснежной для пустошей – кошке. Она знала, что передышка пойдет на пользу и потом они попросту взорвут. Или не в следующий раз, а немного позже. Но это неминуемо случится. Так ведь должно быть.
Кошка потянулась так, что стала казаться еще больше и уже стоя оглядела своих нынешних соплеменников, среди которых было много незнакомых дотоле котов и кошек, больших и малых, но все они были на данный момент ее племенем, готовым рвать всех и вся. Ей тут же пришел в голову Вихрь – где он сейчас?.. Но об этом думать не стоило, это подкашивало воительницу. Сейчас нужна была речь, чтобы все поняли, что это не проигрыш в привычном понимании, это всего лишь, пусть будет тренировка. Да-да, особо скептичные ответят, что слишком уж жестокая она вышла, ну а кто обещал райской жизни?

Весь мир застыл, будто скованный льдом, едва Звездопад коснулся ее. Наверное, этот момент счастья она сохранит в памяти на долгие луны и будет вспоминать воссоединение своей семьи, когда станет ворчливой старейшиной. Какие могут быть проблемы, когда рядом любимый и здоровые котята? Потеревшись лбом о шею друга, она тихо прошептала:
-Я так скучала, - и отстранилась, вспомнив о детях, наблюдающих за этой сценой. Малыши внимательно рассматривали отца. У кого-то в глазах читалось неверие, у кого-то испуг, а вот взор Торопыжки был затуманен скукой. Эта рыжая непоседа была слишком похожа на саму Пеплогривку, когда та была ученицей, а значит тот, кому достанется на попечение эта малышка как следует хлебнет горя. Ухмыльнувшись, кошка искоса посмотрела на друга. Ему придется хорошенько подумать, выбирая наставников для своих детей.
- Привет, Звездопад. Приятно познакомиться. Слушай, мам, я пойду? - Ее лапы коснулось что-то мягкое и, опустив взгляд, Пеплогривка наткнулась на широко распахнутые голубые глаза дочери. Она была слишком уж вежлива, а значит ничего хорошего не жди.
Тихо вздохнув, кошка бросила на друга обвиняющий взгляд, как бы говорящий ты-виноват-что-дочь-тебя-не-признает.
-Думаю, ты должна спросить разрешение у папы, ведь он очень хочет пообщаться с вами. - Проведя хвостом по спине дочери, она заглянула в глаза каждому из котят, - Со всеми вами.
В следующую секунду она поняла, что смогла понять правила приличия только двум из своих детей. И если Торопыжка постаралась быть вежливой, чтобы увильнуть от скучной беседы с отцом, а Бурелап решил придерживаться тактики молчания, то Глухаренок в свойственной ему манере высказал все, что было на уме. Пеплогривке захотелось зарыть морду лапой, а затем закатив глаза, медленно и драматично провести этой лапой вниз (эдакий фэйспалм), но она лишь в который раз возвела глаза к потолку приюта.
- Нет, такого не может быть. Наш папа… он такой, он… он большой, и сильный, и смелый, и маму любит! И нас тоже любит! А ещё он… он не… не ты, - смущенно закончил Глухаренок, почувствовав, что потерял всю аргументацию в импровизированном споре со взрослым котом. Поэтому глянул на нее, желая найти во взгляде матери подтверждение своих слов.
-Глухаренок, а разве Звездопад не большой? Посмотри на его лапы. Разве они не говорят о том, какой он сильный? А шрамы расскажут о смелости твоего папы. И вас он тоже очень любит! - Бросив на друга хитрый взгляд, она шепотом добавила, -И меня он тоже любит, да, дорогой?

В приюте, как оказалось, особо делать было нечего. Проводив Львиносвета на охоту, Цапля немного пошаталась по ближайшим окрестностям, не найдя, как и предполагалось, никакой дичи - если бы всё было так просто, добытчикам не пришлось бы уходить столь далеко. Потом, вернувшись, немного понаблюдала за теми самыми котятами, что не так давно привлекли их со здоровяком внимание. На серой морде кошки в это время застыло нежно-мечтательное выражение, с которым некоторые самки готовы сюсюкаться над каждым крохотным комочком меха, что и отличает их от самцов, которые свою нежность склонны дарить скорее родным детям. Цапля никогда не была особо зациклена на продолжении рода, но напрямую сталкиваясь с чужими детёнышами приобретала тот блаженно-довольный вид, словно над ней прошёл дождь из свежих мышей, и мечтала о том, что когда-нибудь...
Потом кто-то из целителей, обнаружив поблизости незанятые лапы, выдернул Ветряную из мечтаний, и остаток дня воительница провозилась с раненными, которых среди изгнанников всё ещё хватало. Труд вроде бы был не особо великим, но под вечер кошка, вымотавшаяся скорее душевно, чем физически, растянулась на подстилке, обводя утомлённым взглядом приют.
За его стенами уже сгущалась темнота, а охотники всё не торопились возвращаться. Кошка начала понемногу нервничать - сказывалось ещё то мучительное ожидание в незнании и тревоге, охватывавшее её несколько дней назад, когда Львиносвет не вернулся от обрыва вместе с Звездопадом.
Неужели она теперь всегда будет так дёргаться каждый раз, когда любимый уходит дольше, чем на пару часиков?
Цапле вовсе не хотелось превращаться в нервную истеричку, неспособную отпустить кавалера дальше, чем на пару кошачьих хвостов...
- Цапля?
Кошка вздрогнула и вскинула голову. Похоже, она всё же задремала, иначе как объяснить тот факт, что появление охотников в приюте как-то ускользнуло от её внимания? Зато уж вопль Львиносвета она не пропустила. Честно говоря, его, похоже, не пропустил никто - на золотистого здоровяка таращилась половина приюта.
- Я тут, - приветственно махнула хвостом Ветряная, потягиваясь и вставая навстречу другу. - С возвращением, здоровяк!
Воительница лизнула Речного в рыжую щёку и покосилась в сторону кучи, куда складывали свою дичь вернувшиеся охотники.
- Вас долго не было, - с некоторой укоризной заметила кошка. - Но, похоже, всё прошло удачно. Ведь так?
Озадаченный взгляд ещё раз пробежался по фигурам охотников. Патруль был небольшим, поэтому особо пересчитывать оказалось некого. Практически никого из ушедших Цапля не знала лично - хорошо если была знакома хотя бы мельком, на уровне "Привет - Пока". Но не требовалось особых способностей в математике, чтобы понять, что вернулось меньше, чем ушло.
- Город - самое отвратительное место на свете. Зато я поймал здоровенного голубя.
Голос Львиносвета звучал вроде бы вполне бодро и весело, даже довольно - ещё бы, целый пойманный голубь! Совсем как те котята, что пришли со своей "охоты" с Грачом и с полчаса оглашали приют своими задорными воплями и необъятными впечатлениями.
- О, ты великий охотник! - весело мурлыкнула Цапля, зарываясь носом в густую шерсть на плече приятеля. - Скоро можно будет выпускать тебя на кролика. Или стоит пару раз повторить тренировку, для закрепления навыка? - кошка лукаво взглянула на собеседника.

Костру трудно было удержать чувства внутри. За эти луны он понял, что у них у всех, у этих ходящий вокруг котов одна тоска и боль на сердце. А у него не тоска и боль?! У него что?
Костёр потерял мать, потерял свою дорогую Вспышку. Потерял отца, драгоценного Яркозвезда, которым он так сильно гордился. И отец гордился сыном - называл его царевичем и своим лучшим сыном. Они вместе обещали друг другу, что Костер станет лучшим и однажды будет самым лучшим бойцом племени Теней. А что у него сейчас? Что они все оставили ему? Да абсолютно ничего. И все вокруг с этими постными минами...Так хотелось подойти и спросить: неужели правда вам настолько плохо всем?
Но Ярок не собирался сдаваться. Он был готов доказывать каждый день всем что он - тот самый агрессивный лучик света, который заставит всех вас радоваться хоть чему-нибудь.
Конечно, все это для котика было настоящей трагедией и он во многом идеализировал себя и представлял других хуже, чем они есть. Но именно это и заставляло его не сдаваться и переть вперед, забывая о тоске по родным.
Крупненький Златолап напоминал Костру Золотишко в детстве, а серый Клычок - Синичку. Он не знал, что с ними и до ужаса боялся.
Мысли эти в миг пронеслись у неудавшегося наследника Теней в голове.
Котик изобразил на лице раскаяние и гораздо медленнее подошел к котятам.
-Я покажу вам поля. Только если вы будете слушать и не уходить от меня. Я даже покажу вам мышь, если получится.
Костёр улыбался уже по-другому. Теплее, спокойнее.
Подошел Течение и кот склонил перед ним голову, но не произнес ни звука. Поприветствовал с теплом в глазах. Он ведь знал, что серому на него наплевать. Течение хотел поговорить с детьми. И Костер на миг замер, дожидаясь конца разговора.