- И то верно, - отвечаю Яросвету. - Все восстанавливается.
Ещё одна кровавая битва. Ещё один кровавый рубеж между различными эпохами. Эпоха Тигриного племени закончилась. Началось же время четырех племен.
- Ветер, Река, Гроза и Тень, - шепчу я и облизываю пересохшие губы, рассеянно оглядываясь вокруг. Вижу, как крупный золотистый кот подтаскивает тело к Речным котам. Издалека ещё не знаю, кто это, но сердце мое замирает. Почему-то Речное племя мне отныне столь же дорого, что и племя Ветра.
- Мы никогда этого не забудем, - эхом откликаюсь я на слова рыжего кота. Такое слово - никогда... Как никогда подходит к нашему времени, к нашему моменту. Все эти смерти во благо победы, вся эта история, все то, что было столь долго и в то же время мало, - это никогда не сотрется из нашей памяти. А вот через поколение, или даже два, а то и три - кто знает, сколько понадобиться, чтобы истории, передаваемые из уст в уста, покрылись корой неправды и приукрашиваний, превратились в сказки на ночь, а не в действительные, реальные истории прошлого.
Кто об этом сможет напомнить котам, когда они утратят память, коли не предки, которые давно от нас отвернулись?
Ко мне подошла Цапля. Серая кошка, как и все мы, была изранена.
- Конечно, - я махнула хвостом и повела головой, выхватывая взглядом целителя. Приосанилась и гордым голосом позвала его, заметив кремовую шкуру. - Чертополох! Осмотри Цаплю, Вихря и Пасмурицу прежде всех остальных, они отправятся в приют, - я отдала приказ и снова повернулась к серой воительнице. Нам не доводилось общаться тесно с тех пор, как она родила, но вот ведь ирония судьбы: когда случай свел нас вместе, позволяя поговорить и выяснить все неполадки, у меня совершенно нет сил шевелить языком. Будем считать, повезло.
- Приглядите за Совушкой. Она послушная девочка, но запросто может уйти с детьми Звездопада. Буду ждать вас у входа в лагерь. Возвращайтесь быстрее, - отрывисто отдавала я приказы, а затем повернулась к предводителям, собравшимся вместе. Грач, Яросвет, Звездопад. Настало время официального прощания.
- Это был достойный бой и трудное время. Племя Ветра возродилось, как и остальные три племени. Все умершие в этой битвы достойны вечной памяти, - скупо бросила я слова и отвернулась от котов. Мои глаза искали фигуры котов племени Ветра, но я не видела их. Или просто плохо искала.
Все уже стали расходиться. Но сначала мне надо было узнать, что с тем телом. Тем, которое подтащили к Течению.
Я присоединилась к Речным котам и ахнула, с трудом сдерживая горестный вой. Это был Ручеек, тот милый и беззаботный котенок, который бросился на меня, спасая Листопада. Этот бесшабашный и смелый кот, который стал отцом пятерых котят, ещё одних заводил и заноз в одном месте наравне с остальными.
- Благородный воитель, легкой тебе дороги, - я потеснила плечом кого-то, наклоняясь к Ручейку и с нежностью выдыхая эти слова ему в ухо. Осторожно пригладила языком шерстинки на его окровавленном ухе. Это было ненужная смерть. И неожиданная. Я не могла просто принять то, что такого храброго кота больше не будет в наших рядах. Такого достойного противника больше не будет в Речном племени.
С Звездопадом больше не было смысла говорить. Долгие проводы - долгие слезы, верно? Поэтому, попрощавшись с Ручейком и толком не прочувствовав всего, что должна была - а я знала, что где-то внутри меня гамма чувств слишком широка, чтобы проявляться в полной мере, - лишь так, скупые обрывки далеких бурных эмоций, я побрела по трупам неопознанных котов.
Первой я наткнулась на Пасмурицу. Я припала к груди своей ученицы и услышала сердцебиение, слабое, но частое.
- Чертополох! Срочно, помоги Пасмурице! - закричала я. Надеюсь, Цапля ещё не ушла?
Обеспокоенно лизнув морду кошки, я оставила её в лапах целителя.
Потом была Нежнолистая. Я сжала зубы, увидев слепую целительницу мертвой, но не стала звать Чертополоха. Он не поможет уже ей. И горевать будет позже, когда выполнит свой долг перед племенем.
Но тут я услышала позади голоса, молодые и звонкие.
- Мама! Мама!
Я повернулась и бросилась к своим котятам, подросшим, целым и невредимым. Я обняла их, каждого по очереди, пересчитала макушки, каждого лизнула в ухо, проверяя целостность и материальность моих малышей.
- Мама! А меня теперь Стебель зовут! - похвастался сын, который остался в лапах Звездоцапа тогда, ещё до восстания. Я поморщилась, но не могла ничего говорить - от радости в том числе. Они живы, мои дети живы! Все. Практически все.
Ветролап был мертв. Мертв ещё давно.
- Вы у меня умницы. Поможете Чертополоху, хорошо? Пасмурица тяжело ранена, надо будет осторожно донести её до лагеря. А, да, Птица, сходи с Цаплей к приюту, замени Пасмурицу. И проследи за Совушкой, хорошо?
Мои дети умчались кто куда, а я вдруг обнаружила у своих лап Вихря.
- Эй! - я осторожно потеребила лапой его за плечо. - Эй, Вихрь! Вставай, я жива, ты жив, племя живо. Нам пора идти домой.
Но серый кот безвольно лежал у моих лап. Я в страхе наклонилась поближе, вслушиваясь в дыхание. И, не слыша сердцебиение, боялась себе признать, что он умер. Что Вихрь тоже... мертв.
- Ну нет, - прорычала я и, схватив за загривок, в избытке злости на удивление легко оторвала его от земли и поставила на лапы. Однако, как только я выпустила его загривок из пасти, его лапы тут же разъехались, и он снова упал.
- Да ладно тебе, - прорычала я сквозь слезы в голосе. Только не ты, Вихрь. Не ты. - Ты же не умираешь. Ты живучий, Вихрь. Жи-ву-чий. Черта с два ты меня тут разыгрываешь.
Я всхлипнула и от этого ещё больше зарычала. Не время раскисать, не время распускать слюни. Раз мой друг, мой глашатай... Раз я осталась одна, значит, надо действовать одной.
- Но я с тобой ещё поговорю об этом, понятно? - прохрипела я. Так, хорошо. Пусть Цапля идет с Птицей, а там из приюта пойдут с Кувшинкой, она им поможет, и с остальными. Ничего, справятся, у нас, примерно как и у Речного племени, большой масштаб детской.
- Племя Ветра! - взываю я к остаткам выживших. Смотрю на них, устремивших на меня взгляды, затуманенные болью или же радостные. Они подходят ко мне, горестно прощаются с Вихрем, а я смотрю на их понурые головы, подсчитываю и обдумываю дальнейшие действия.
- Настало время возвращаться домой. Я отправлюсь к Совиному дереву, заберу наших оставшихся воителей. Цапля с Птицей ушли в приют. Помогите Чертополоху перенести раненых и не забудьте мертвых. Затем все покажутся Чертополоху. Когда мы все окажемся дома, мы проведем ночь бдения. А завтра начнем восстанавливать лагерь. Все ясно? Тогда вперед.
Я смотрю вслед племени Ветра, которое уходит без меня. Тело Вихря несут двое котов, тело Нежнолистой - другие двое. Нас так мало и нас так много умерло... Но мы не должны опускать лапы. Мы - племя Ветра. Мы самая мощная стихия. Значит, мы выдержим все. И даже это.
Развернувшись хвостом к пустоши, я в последний раз отправляюсь в ненавистный мне Лес, в ненавистное мне место. В лагерь прошлого.

>>>>>>>>> Главная поляна бывшего Тигриного племени

- Грозовое племя! Мы идем домой, - голос Яросвета прорвался сквозь нарастающий гул голосов лесных котов. Март поднял голову и выискал в толпе знакомую шерсть. Кивнул напоследок оруженосцам Теней, которые побежали за Грачом в лагерь, и пошел к своему предводителю.
Мартовский увидел усмешку Яра и взмах хвоста, обращенный к нему. Кот подошел и наклонил голову набок, приготовившись слушать.
- Отдыхать, к сожалению, нам не придется. Возьми кого-нибудь из тех, кто покрепче держится на ногах, нужно донести тело Алозвезда до лагеря. Если что, скажешь, что это мой приказ. И да, Шторм тоже умер. Его видели в низколесье, я за ним зайду. А теперь вперёд.
Март кивнул и пошел к телу Алозвезда. Кажется, он уже стал до ужаса холодным, иначе как объяснить загустевшую кровь, которую даже дождь не смог полноценно смыть. Март лизнул предводителя в щеку, мысленно желая ему легкой дороги к Звездному племени. Алозвезд как никто другой заслужил быть там.
Подхватив бывшего вожака, Мартовский неожиданно почувствовал помощь. Грозовой кот, который оставался в лагере Единого племени, вдруг подошел и помог воину. Они вдвоем прошли неблизкий путь следом за Яросветом, то и дело делая остановки. К концу путешествия до одной только границы челюсть неимоверно болела. Когда Яросвет скрылся в направлении низколесья, Март потянул носом воздух, определяя направление, и громко сказал:
-Грозовые коты, не отставайте от нас с Сычом. Метки устарели, поблизости могут быть лесные звери, которые заняли пустующие без нас земли. Держитесь рядом и не торопитесь.
Подхватив Рыжелапа, Март пошел вперед, ощущая рядом поддержку товарища.
Сегодня они наверняка проведут ночное бдение у тел погибших. Ведь Шторм тоже проиграл в схватке за жизнь и последовал вслед за одноглазым вожаком грозового племени. Кажется, у них и старейшин-то не осталось, чтобы хоронить достойно и по всем правилам.
В любом случае, Мартовский шагал вперед, мысленно ужасаясь, как много еще предстоит сделать. И в первую очередь - найти место для сна. Наверняка все палатки пришли в негодность. Главное, чтобы там не обосновался никакой барсук или лиса.
--->Лагерь Грозы.

Паутина неприятно щипала рану, но раз она могла остановить кровь - приходилось терпеть, тем более что, когда не двигаешься, почти и не больно. Только щиплется да потихоньку пропитывается кровью импровизированная повязка, постепенно теряя свой немного пыльный запах. А ещё, судя по поведению целителя, она всё-таки выдала себя, не иначе как от усталости. Воительница шевельнула ушами, разглядывая спину уходящего к другим больным кота. Несладко придётся Ледяному Блику с ним. Но, с другой стороны, вряд ли их за просто так оставят в палатке целителя отдыхать да восстанавливаться - при первой же возможности погонят на охоту, чтобы не были голодными ртами. В конце концов, их ведь не выгнали - и это уже хорошо. Ледяного Блика так вообще приняли на неопределённый срок в племя Теней.
Грач, бросив на неё долгий взгляд, клеймом оставшийся на шкуре, ушёл, а Подснежник только устало вздохнула. Неужели и он догадался, что она была не совсем честна? Хотя... делать что-то она точно не станет - нет, спасибо, хватило уже разного рода битв, - так что, в целом, опасности никакой не предоставляет.
- Наверное хорошо... - посмаковала слова друга кошка, а потом устало поднялась на лапы, смотря, как многие коты начинают расходиться. И не только в сторону своих лагерей, только вот решать, что это за дополнительный маршрут, не было никакого желания, всё и так было понятно. Где-то же оставались королевы и котята.
Только не все, - прикрыла глаза воительница, вспоминая, что видела, только видела какие-то небольшие фигурки, ещё даже на оруженосцев не похожие. А если и похожие, то что за изгнанники такие, которые оправляют на явно кровавую битву детей?
- Пошли в лагерь, - несколько вопросительно произнесла она, подходя ближе со смешанными чувствами. С одной стороны, хотелось дать Ледяному Блику отдохнуть, а с другой - идти всё равно надо, и лучше уж побыстрее оказаться в лагере. И наверное именно поэтому она совсем не против опять помочь другу, подставив ему своё плечо, хотя такая доброта начинает уже настораживать.

---> племя Теней

Отредактировано Подснежник (16-11-2015 11:20:22)

Особого смысла от того, что целитель племени Теней покружил возле двух раненных воителей Тигриного – бывшего Тигриного – племени, не было. Ну разве что клочок паутины для Подснежник он выделил от широты души. Внешне Ледяной Блик остался бесстрастным – ну, не считая вечного холодного недовольства и подёргивающегося от боли уголка губ – но в душе поведение рыжего целителя молодому воителю не нравилось. Со стороны оно скорее создавало впечатление попытки создать видимость деятельности. Если уж так не хотелось лечить предателей – мог бы об этом сказать прямо и не топтаться по собственной гордости и чужой робкой вере в лучшее в окружающих. Возможно, конечно, у Огнёвки были свои, иные причины на подобную «халатность», но новый виток жизни у чёрного воителя начинался не в самых радужных тонах.
Впрочем, когда было иначе?
Сцепив зубы, Ледяной Блик кое-как вздёрнул себя на лапы, покачнулся и опёрся на вовремя подставленное белое плечо.
– Спа… сибо, – кое-как выдавил чёрный, переводя дыхание. – Пойдём.
Медленно, заваливаясь на бок и оступаясь на норовящих подкоситься лапах, он побрёл вперёд. Такими темпами, конечно, они рискуют дойти до лагеря Теней разве что к завтрашнему утру. Надо надеяться, что по дороге организм более-менее привыкнет к движению и идти получится быстрей. А пока что задача минимум – не рухнуть без сознания носом в грязь до того, как двое подбитых котов доберутся до нужной поляны.

--- Тень, ГП

Услышав свое имя в привычном тоне "поиска и надежды", Чертополох обернулся и покрутил головой, выискивая знакомую черно-белую шерсть своей предводительницы.
Здоровяк пошел к нем, медленно лавируя между котами. Со всех сторон доносился горестный плач, и кремовый целитель не мог оставаться равнодушным. Он подумал, что если у него останется время, то нужно обязательно помочь другим племенам, потому что это была общая битва, и поэтому не время делить пострадавших от лап цаповцев на сових и чужих. В этой беде они все равны.
Пока он шел, то успел заметить только одно до боли знакомое тельце, бездыханным лежащее на земле. Слепая целительница, которая стала для него всем - прекрасная Нежнолистая. Она, видимо, пыталась помочь пострадавшим и так и осталась на этой поляне. Черт не по наслышке знал о ее характере, да он и подружился с ней каким-то чудом, и поэтому не был удивлен тем, что эта кошка кинулась в гущу битвы даже не обладая зрением.
Сердце сжалось, дыхание перехватило. Чертополох замер и посмотрел на бывшую наставницу. Став для него на какой-то миг целым миром, теперь она оставила его одного. Раньше их путали: ученицей незнающие могли назвать Нежную, а его - целителем. Теперь этого никогда больше не повторится.
Кремовый кот наклонился возле наставницы на долю секунды, напоследок глубоко вдохнув ее особенный, ни на что непохожий запах.
-Я люблю тебя. И буду помнить. Надеюсь, мы увидимся с тобой у Лунного Камня. Я буду лучшим ради тебя, - Черт клялся и был уверен, что выполнит свое обещание.
Он со всех лап бросился к Говорящей с Космосом. Она, должно быть, и не заметила, как он подходил к мертвой целительнице племени Ветра.
-Чертополох! Осмотри Цаплю, Вихря и Пасмурицу прежде всех остальных, они отправятся в приют, - скомандовала Говорящая с Космосом, и Черт подошел к Цапле. Он осмотрел ее и даже промокнул какие-то раны паутиной. Но в целом она была цела и могла дойти до приюта. И уже в племени Черт поможет ей так, как должно.
Не успел только Черт заметить Вихря, как закричала Сорока, и целитель сломя голову бросился к ней. Не каждый день предводительница кричит не своим голосом.
Пасмурица была в откровенно плохом состоянии. Целитель даже не мог подумать, как именно он может ей помочь прямо сейчас. Паутиной были закрыты самые крупные раны, но она быстро промокала, и поэтому целитель положил новый слой. Сейчас ее надо целой донести до лагеря. Нужно молиться всем Звездным предкам, чтобы травы, оставленный в целительской, перезимовали, как должно, ведь их готовиле еще Нежнолистая, а у нее это получалось здорово.
Обернувшись в поисках Вихря, кремовый здоровяк заметил над его телом Говорящую с Космосом. Доблестный глашатай погиб.
Слишком многими жизнями пришлось заплатить всем племенам за мир и свободу.
Чертополох отдал Пасмурицу кому-то под опеку, а сам взял за загривок Нежнолистую. Это его долг.
--->Лагерь Ветра.

Куница увидела то что заметил ее сын, лишь секундой раньше, чем раздался крик котенка. Вопль озвучивший все ее мысли. А дальше лапы сами несли ее… Он ведь встанет, должен встать, сейчас придут целители, они… Они… Мысль сбилась, в горле встал ком – никакая сила не была способна излечить такую рану, она понимала это разумом. А надежда отчаянно и безумно умоляла найти хоть какие-то признаки жизни в уже мертвом теле… и не находила... Секунда, другая, дрожь в теле, пусть хоть шелохнется, хоть вздохнет, хоть… пожалуйста пусть хоть что-то, лишь бы не признавать ужасную правду. Она заметила Львиносвета, лишь когда он приблизился, чтобы поднять Ручейка и унести его куда-то подальше отсюда.
«Нет! Не трогай его!» - лишь через несколько секунд она осознала, что душераздирающий вопль, звучал лишь в ее голове, на деле же она послушным болванчиком с пустым взглядом шла за Львиносветом. На краю поляны, где уже лежал Течение, было еще хуже. «Папа» - горло сдавило тугой петлей, она сама не понимала, каким образом ей удается все еще дышать. Но вот сил держаться на лапах уже не было, и она беспомощно шлепнулась рядом с Ручейком, уткнувшись в его запачканную кровью и грязью шерсть, знакомого запаха больше не было, как и живого тепла. Все что делало тело этого кота – Ручейком исчезло, и перед ней было просто что-то… что-то больше похожее на убитую мышь или мертвую рыбину. Это был не он… снова, и теперь уже навсегда. Она зажмурилась, отчаянно сцепив зубы. Нет. Не думать. Все что угодно, только не думать. Это бы означало признать. Означало что ничего не исправить. Что будет следующая минута, следующий час, следующий день, много-много дней, которые ей придется прожить, приняв это. Но как жить? Как сказать малышам, что Ручейка нет. Что Течения тоже нет.
Начинался дождь, земля холодная, грязная, окровавленная, но ей было все равно, может если она останется здесь, то в конце концов и ее чувства тоже замерзнут, этого она бы хотела, перестать чувствовать тупую непонятную боль. Отрицая реальность ради того, чтобы эта боль не стала невыносимой. В конце концов она помнила, как это было тогда, она помнила тело своей матери на поляне, тогда она тоже не хотела верить. И кажется в итоге все кто был дорог и важен, просто уходят, оставляя ее одну. За что они так с ней? Почему она не может это остановить? Звездное племя! Просите что угодно и простите за глупую легковерность! Туманница, ты не говорила, что это будет цена! Отец… ты же обещал, что все будет хорошо.
Слез не было. Куница просто пустым взглядом смотрела, на грязную серую шерсть перед собой, по правде говоря она и этого не видела. Ощущала только, что шерсть на животе промокла. В голове мольбы к Звездному племени, мешались с проклятиями. Пока еще были силы о чем-то думать. А потом не стало и этого. Пусто и холодно. Кажется, окружавшие ее коты начали расходится, сражение закончено, им было нечего здесь делать, но ей было все равно. Лишь болезненно дернулась, когда тело отца унесли с поляны, но никак не могла им помешать. Ну и пусть. Она никуда не пойдет. Все равно лапы будто свинцом налились. Больше всего ей сейчас хотелось забиться в какой-нибудь темный угол, и никогда оттуда не выходить. Рядом были Коршунок и Капелюшка, враз осиротевшие, которым не стоило сидеть на холоде. Куница тупо моргнула. Ну что же, воины догадаются увести их в приют или еще куда-нибудь. Она все равно для них бесполезна – обречена всегда терять тех, кого любит. Ну какая из нее мать? С самого начала было понятно, что ничего у нее не выйдет. Эта роль не для нее. Вот Цапля, заботливая, серьезная, в двадцать раз лучше, как мать, нежели она – бестолковая, неуклюжая, да она сама еще котенок! Котенок потерявший опору в жизни.

Предводители прощались, уводя свои племена домой, и благодарили всех за помощь и отвагу. Наконец-то множество лун спустя после Кровавого Совета они действительно могли поставить на Тигрином племени жирную точку. Эпоха правления Когтя закончилась, они положили ей конец, буквально вырывая победу зубами. И у них получилось. Единое снова стало четырьмя. И она была безгранично рада возврату к прежней жизни. За этот миг стоило пережить смерть близких, оказаться во вражеском лагере, приняв участие в восстании, терпеть изгнание и голод, и все это ради того, чтобы победить.
Последним из предводителей слово взял Звездопад, который выражал свое почтение всем сражавшимся, а также надеющимся на выздоровление Течения.
Естественно, он верил в это. Но Хвоя видела раны глашатая и прекрасно знала, что даже самый опытный и талантливый целитель здесь не справится. Судьба Течения была в лапах звезд. И где-то на задворках сознания воительница с ужасом понимала, что уже похоронила живого кота. Ты стала жестокой... и не успела она как следует подумать об этом, как вдруг  Звездопад обратился к ней с просьбой побыть старшей.
- Да, конечно, я позабочусь обо всех, - Хвоя с почтением склонила голову на распоряжение предводителя, ведь на данный момент она осталась одной из немногих более или менее опытных воителей. Но если честно,  кошке самой не помешала бы серьезная помощь целителя, ведь она все еще диву давалась, как еще ее держат собственные лапы. Ее густая разномастная шерсть стала намного тяжелее, пропитавшись влагой моросящего дождя, перемешавшейся с кровью. Она не знала, как страшно сейчас выглядит (каша из мяса и бурого меха на месте левого бока, две алеющие безобразные рваные раны на груди, множество мелких царапин на животе и спине, затуманенные болотные глаза, остекленевшие от пережитых страхов и потрясений, в глубине которых все еще светился огонек безумия), но в данный момент это волновало её меньше всего.
Новое тело. Очередной павший. Ручеек. Такой юный, младше её раза в два, и уже мертв. Несправедливо! У него ведь была семья, любящая подруга, а у неё по-сути и нет никого. Родители-то давно мертвы, родственников нет, любимого кота тоже. А она почему-то осталась жива. Из Ручейка вышел бы славный воин, сильный и храбрый, как и его друг Львиносвет, который сейчас наверняка очень горюет. Да и Кунице не проще: тяжелое состояние Течения и смерть отца ее детей... Такого Хвоя не пожелала бы никому!
В глубине души шевельнулся импульсивный порыв подойти к убитой горем коше и утешить ее, сказать, что все будет хорошо и все они оправятся. Но Хвоя знала, что это - самая непростительная ложь, от которой станет только хуже. Она чувствовала это как никто другой, ведь ту большую кровоточащую дыру в сердце, которую оставляют смерти любимых, подлечит только время. Много времени, которое у них еще будет. Кошка от всей души надеялась, что Куница сможет найти свое утешение и спасение в детях, которые не дадут ей уйти в себя и замкнуться от окружающего мира, как сделали бы многие на ее месте. Как когда-то делала Хвоя. 
Стараясь игнорировать очаги боли по всему телу, кошка подошла к месту, куда тело юного воина отнес Львиносвет. От мертвого соплеменника веяло холодом и смертью. Запах до боли знакомый, но от этого не менее страшный. Быстрая волна дрожи прошла по спине, когда Хвоя как только могла аккуратно подняла Ручейка. Его тело показалось ей поразительно легким.
Она в который раз за этот день обвела взглядом поляну, подсчитывая речных. Многие были серьезно ранены, но в состоянии дойти до лагеря, тем более что Ропот не оставит их без помощи. А она проследит, чтобы все одолели путь до лагеря, после показав свои раны целителю.
Взмахнув хвостом, Хвоя пошла домой прямиком за своим предводителем.
---->лагерь реки

Отредактировано Хвоя (20-11-2015 18:35:26)

"- Я, черный конь из мрака, мне тени в унисон, поют: "Несу кошмары!" в твой беспокойный сон..."
А ведь он действительно верил в то, что Снегоухий упадёт на него. До последнего верил, что успеет поймать, смягчить падение своим телом. Но жизнь бывает так иронично жестока. Именно теперь, когда молчаливый Шорох решил, что должен столько всего сказать ему, он падает и... что-то рушится в голове Шороха, не в голове Снегоухого. И эти хрустящие звуки, кровь, неестественная поза. Он в ту же секунду оказался рядом, забыв обо всём остальном мире, глядя в полные боли глаза своего единственного и лучшего друга. Снегоухий хрипло дышал через раз, болезненно подрагивая при вдохе. Ему, должно быть, не хватало воздуха, но что Шорох мог дать? Теперь он уже не маленький, и Снегоухий тоже не маленький. И его травма, она такая взрослая. Слишком взрослая для него. Но красивый воин с залитой кровью, некогда белой шкурой, не сдается. Он говорит с Шорохом, и говорит почти что глазами, а каждое движение его губ полосатый исполин ловит своим немигающим взглядом.
"Я не мог мечтать о большем, Шорох. Я люблю тебя, мой дорогой друг"
Шорох опустил голову и коснулся лбом макушки немеющего друга, дотрагиваясь носом до белоснежного уха. Да, Снегоухий любил его, и в любое другое время он затаенно радовался  бы, стараясь казаться равнодушным и не тронутым никакими признаниями. Но теперь, наклонившись над залитым кровью телом умирающего белого кота, он просто не понимал, что происходит. Не верил, что так могло случиться. Словно вся его бурая в полоску броня разом куда-то исчезла, словно он маленький котёнок, тыкающийся куда попало в поисках тепла. Шорох завел лапу под шею Снегоухого и, приподняв голову, осторожно прижал к себе. Нет, он не успел бы сбегать за целителями, как было в тот снежный сезон Голых Деревьев. Дыхание затихало, и всё, что Шорох мог - опуститься рядом и греть тело умирающего воителя. Шорох больше не чувствовал себя. Он умирал вместе со Снегоухим. Ловил ритм его дыхания и дышал точно также, не обращая внимания на протестующее сердце и боль в глазах и горле. И когда он почти что потерял сознание, его словно толкнули в плечо. Шорох резко вдохнул большую порцию воздуха. Снегоухий больше не дышал, ритмы их дыхания разминулись, теперь уже, насовсем.
"Но рядом никого не было..."
Шорох чувствовал только боль. Он с детства знал, что нельзя ни к кому привязываться, что это может разрушить жизнь. Но Снегоухий... это же враг, верно? Так думал маленький Шорох. "А к врагам наверняка можно привязываться..."
Полосатый котёнок стал широкоплечим, тигроподобным исполином, как и его отец. А Снегоухий из врага стал другом. И теперь, спустя луны, предки забирали у Шороха единственного друга, а Шорох не сомневался в том, что Снегоухого ждет небо в звёздах - он не мечтал о власти, не мечтал убивать, и сам был яркий и светлый, словно звезда безоблачного неба летней ночи.
"Только бы ему там было хорошо" - мысленно просил Шорох, зарываясь носом в густой белый мех."Только бы он нашел своё тихое место в палатке, любимый лес для охоты. Нашел того, с кем сможет поговорить".
Он не думал о себе, для Шороха уже не существовало себя - частица его, видимо, умерла вместе со Снегоухим. "Я не хочу, чтобы он был одинок там".   
Они были друг у друга, и больше их ни у кого не было. И кто сможет заменить Шороху Снегоухого? А наоборот? Найдется ли в целом небе хоть одна живая душа, которую Снегоухий сможет признать и полюбить?
Шорох думал, что если умрёт, то попадёт в Сумрачный лес. Слишком часто его лапа касалась той мёртвой травы. И если так, он наверняка никогда не встретит своего друга и будет вечно слоняться меж темных деревьев. "Я, черный конь из мрака, мне тени в унисон..."
Снегоухий остывал, несмотря на все старания, кровь с его шерсти смывал дождь, но Шорох не замечал дождя. Его немного привели в себя победные крики лесных котов, он мутными глазами смотрел на то, как несколько каких-то котов оттаскивают труп его отца. Уносят куда-то... мертвого Звездоцапа.
Его отец мёртв. И почему теперь Шорох простил ему и лесть, и то, что он давал учеников не сумрачным наставникам? Отец, надежный отец, в которого все верили. Добрый друг Снегоухий, готовый поддержать и подставить плечо. Шорох закрыл глаза. Открыл. Ненавистный Грач декламирует что-то племени. Он не любил Грача, потому что Снегоухий Грача любил. И теперь ему вроде как... плевать на Снегоухого?
Шорох знал, что если пойдет за племенем, то обязательно попытается вцепиться в глотку Грачу, а потом и Взлёту. Или сначала второму, а потом первому. И тем более он не мог пойти, потому что ни за какие дары предков не бросил бы своего Снегоухого. Шороху некуда было идти.
Шорох стал котом без племени. Без надежды на будущее, без надежды на звание предводителя Тигров когда-нибудь, через много лун. Но оставалось у Шороха одно любимое место. То, куда он любил приходить по ночам, где всегда было видно звёзды.
"Всегда видно звёзды... видно Снегоухого..." 
Пустоши, конечно. Открытые и просторные, непривычное для истинного сумрачного кота место, так полюбившееся Шороху.
Шорох встал и размял затекшие ноги. Он не знал, жив ли, мёртв ли. Но знал, что Снегоухий (если только это настоящий Снегоухий) никогда не бросит его.
Тогда Шорох осторожно приподнял Снегоухого. Он был довольно крупным, но полосатый исполин не чувствовал тяжести, ведь держал тело самого дорогого для него существа на свете. Осторожно перекинув мёртвого кота через спину, Шорох пошел прочь, не глядя ни на кого. Никто ему не был нужен. Больше никто и ничто на свете не заставят Шороха чувствовать и любить. Никогда, никогда он больше не ошибется и не полюбит. Никогда.

- > К вересковым пустошам