- Верно, отсюда все кажется маленьким и даже более близким, чем есть на самом деле, - согласился он со Златолапом. Сыновья завороженно уставились в отверстие, разглядывая мир, раскрывающийся перед ними, и серый кот довольно пошевелил усами. - Таким наш мир видят птицы. Летающие не настолько высоко, как орлы, и не бегающие по земле, как куропатки. А если получится, мы скоро выйдем наружу, не переживайте. И будем учиться плавать. Дома Речные коты с детства жили в своей стихии. Наш лагерь находился на острове, и всегда вода была в нашей жизни. Таких малышей, как вы, выучивали плавать даже раньше, чем ходить.
Златолап решил вылезти наружу. Задние лапки смешно подрагивали, пока он подтягивал себя, чтобы перевалиться на внешний карниз. Удивительно, но брат за ним не полез, и потому осталась задача лишь зорко глядеть за золотистым котенком, который восторженно осматривался, оказавшись еще ближе к понятию "летающий". Течение осторожно перешагнул к сыну на карниз, протиснувшись через достаточно все-таки узкое для него отверстие, и улыбнулся, расправив усы, солнцу. К сожалению, он отвлекся от Клычка и, не успев сказать и слова, услышал пронзительный, громкий и требовательный крик изнутри здания. Серый кот просунул голову в отверстие и обнаружил Клычка с Куницей: он присоединился к её котятам, обступившем яйцо.
«Яйцо? Откуда оно тут? Неужто Куница ползала наверх?»
Впрочем, настал, кажется, идеальный момент, чтобы сдружить младших братьев со старшей сестрой и практически такого же, как Клычок, возраста племянниками. Даже несмотря на возмущенный взгляд, который дочь метнула в его сторону, Течение расплылся в улыбке и подмигнул ей.
- Пригляди за братом, пожалуйста. Клычок, будь аккуратнее. А ты, Златолап, - обратился он к сыну, «возвращаясь» на карниз, - пожалуйста, не дергайся. Сейчас будет выполнен опасный трюк, и равновесие будет играть тут первостепенную очередь.
Течение схватил сына за загривок и прошел по карнизу подальше, подальше от дыры. Найдя более-менее устойчивые деревянные ребра крыши, он осторожно проверил их лапой и, выпустив когти, впился в дерево. Крепкими мощными рывками он забрался по наклонным ребрам крыши и забрался на конёк – недостаточно широкий для кота его размеров, но и недостаточно узкий, чтобы не чувствовать там себя неуютно. Течение осторожно улегся и выпустил загривок сына из пасти, усадив перед собой, после чего мягко обвил его левой лапой и прижал к груди. Наклонившись к его ушку, он, сам сгорая от восторга, прошептал:
- Дух захватывает, верно?
Где-то совсем рядом пронеслась синица, издавая громкую трель. Течение замер, вслушиваясь в эту песню, и улыбнулся.

– П'авать? – Златолап с интересом навострил уши.
Это слово было новым для него. Впрочем, судя по тому, как говорил отец, узнать настоящую его суть котёнку ещё предстояло не скоро. А объяснения едва ли могли многое ему дать. Он родился в сезон Голых Деревьев и всего раз за свою короткую жизнь покидал приют – что, впрочем, на целый раз больше иных сверстников и младших котят, в том числе и братьев. Он видел поле, окружающее приют, видел лес, тёмные корявые стволы деревьев, тянущиеся когтистыми ветками к небу, скелеты кустов и сухую траву. Он видел снег, много снега, лежащего глубокими сугробами, вьющегося утоптанной тропинкой, покрывающей ветви деревьев пушистым инеем. Но вот воду – настоящую, блестящую, прозрачную, текучую – ему видеть не приходилось. Разве что капли, выдавливаемые матерью из мха, который ей приносили другие, или талые лужицы снега, какое-то время лежащие у выхода, когда кто-то из старших котов возвращался. Но разве могло это всё дать настоящее представление о том, что такое река или озеро?
Рыжий не привык долго раздумывать над непознанным. Раз он не мог получить и узнать это сейчас, то лучше вернуться к более насущным делам. Тем более что они тоже вполне увлекательны.
Течение тоже выбрался наружу, встреченный довольной улыбкой и сверкающим взглядом сына. Златолап радостно мяукнул и заскакал у серых лап отца, не обращая внимания на пропасть, зияющую в нескольких мышиных хвостах от него. Рыжий не боялся высоты по той же причине, по которой он не боялся ворон, горностаев или собак – котёнок слабо представлял, насколько все эти вещи реально опасны для него. А повод попрыгать сейчас имелся – отец согласился на его предложение, не стал загонять обратно в приют, под скучную крышу.
Здорово же!
Златолап даже послушно замер, когда ему велели, с нетерпением ожидая обещанного трюка. И не оказался разочарован.
Зубы отца плотно ухватили его загривок и подняли вверх, но рыжий не стал обижаться или возмущаться, что с ним обращаются, как с маленьким. Под широко расставленными лапами раскачивался целый мир, играя бликами снега, полосами деревьев, штрихами зданий. Мир, такой огромный и такой маленький отсюда, с высоты. Это было совсем не то что болтаться в пасти у матери, пока она перетаскивает тебя из угла обратно на подстилку.
Мир резко кувыркнулся и развернулся, когда Течение перебрался с карниза на крышу, и Златолап запищал. Скорее от восторга, хотя немного, совсем немного – от страха. Но это был приятный страх.
Наконец путешествие по крыше закончилось, и котёнок вновь почувствовал под лапами твёрдую поверхность. И тут же завертелся на месте, спеша поскорее осмотреть всё вокруг. Когда ещё ему доведётся побывать в таком чудесном месте.
– Ага, – пискнул он в ответ на восторженный шёпот Течения.
Пусть котёнок не вполне понял смысл нового выражения, прозвучавшего в словах отца, зато вполне прочувствовал этот самый смысл на собственной шкуре. Здесь, наверху, было куда интересней, чем смотреть из дыры в крыше. Здесь не было границ, никаких, и мир, казавшийся раньше огромным, теперь выглядел вовсе бесконечным. Он расстилался во все стороны, перетекая из полей в луга и лес, а те стремились дальше, сливаясь в конце концов в тонкую нить с небом.
Несколько мгновений Златолап сидел практически неподвижно, впитывая в себя окружающее его великолепие, а затем вновь пришёл в движение. Быстро вскарабкаться на лапу отца, отгораживающую сына от крутого ската крыши, на серое плечо, а под конец остановиться на макушке.
– Пап, пап, а там, где небо касае'ся земли, оно зака'чивае'ся? – рыжий с интересом подался вперёд и наклонился, пытаясь заглянуть в глаза Течения. – О, а вон там лес, где мы гу'яли с Львинос'етом!
Других местных достопримечательностей Златолап не знал, а потом вновь ненадолго замолк, ещё раз обводя окрестности взглядом широко открытых глаз. И плевать на солнце и блики, впивающиеся в глаза тонкими уколами. Ради такого можно и потерпеть. Держать в себе накатывающие чувства оказалось куда сложнее. Чувства были большими, помещаться в одном маленьком котёнке им было сложно.
– Э-ГЕ-ГЕЙ!
Звонкий голос унёсся прочь, разрезая прозрачный чистый воздух. Златолап довольно прислушался к собственному воплю, ещё откликающемуся всё тише где-то вдали, и ещё раз довольно подпрыгнул и лихо съехал по спине отца к его хвосту.

- Ну держись, гаденыш, - донеслось до ушей Коршунка тихое, почти неслышное шипение Клычка. Дальше все произошло быстро - рыжий котенок не успел даже отреагировать на слова Клычка, как тот уже впился в его плечо теми самыми клыками, о которых еще недавно так грубо высказался Коршунок. Рыжий мог ожидать чего угодно, но только не этого.
От неожиданной боли котенок вскрикнул. Ему никогда до этого не приходилось испытывать боль, и это чувство ему совсем не понравилось. Кто знает, сколько бы еще Клычок не отпускал его, если бы не подоспела Куница, оторвавшая напавшего от своего сына. Коршунок хотел кинуться к матери, но не осмелился - та, как казалось, даже не собиралась утешать своего сына. Куница казалась очень разозленной и начала отчитывать не только Клычка, но и Коршунка.
"Я-то тут причем? Всего лишь сказал правду," - обиженно подумал Коршунок, слегка поворачивая голову, чтобы увидеть ранку, появившуюся благодаря слишком зубастому котенку. Плечо болело, Клычок прокусил до крови, но Коршунок старался всем своим видом не показывать, что ему больно. - "Я сильный и не должен показывать, что мне больно. Этот зубастый и так чуть не опозорил меня, не хватало еще, чтобы остальные подумали, что я слабый. Я ведь остаюсь лучшим в любом случае, и никто не должен усомниться в этом."
Шершавый язык матери коснулся больного плеча, и рыжий котенок испустил вздох облегчения - боль стала более слабой. Куница больше не отчитывала Коршунка, а ругала конкретно Клычка, чему Коршунок был крайне рад. Он пару раз бросал на Клычка самодовольные взгляды, в который раз убедившись, что его здоровье и безопасность превыше всего. Да мама больше никогда не подпустит к нему этого зубастого!
Заметив, что что-то произошло, к ним приблизился Ручеек, хлопнул сына по здоровому плечу и заверив его, что все будет в порядке, а затем начал что-то говорить Клычку. Коршунок не особо-то прислушивался к словам отца - его не интересовало абсолютно ничего, что могло хоть как-то относиться к этому котенку, которого рыжий теперь считал своим врагом номер один. Теперь скорее ежи полетят, чем он помирится со своим дядей.
Дальше Ручеек повернулся к сыну - ласково потрепал по голове, лизнул в больное плечо. Коршунку нравилось ощущать, что он в центре внимания. Приятно было в который раз осознать, что он важная персона. Мама и папа любили его и заботились о нем. Какая разница, что там думают другие котята - они, как считал Коршунок, почти все глупые (за исключением его братьев и сестер), и с их мнением он не собирается считаться.
- Коршун - разумная птица. Я буду гордиться тобой за острый ум, а не за острый язык. Хорошенько подумай над тем, что ты сказал Клычку, Коршунок. Представь, что бы ты чувствовал на его месте. И не обижайся за этот укус. Сильные воины никогда не обижаются, - начал говорить Ручеек, и Коршунок смотрел на отца с восхищением. Наверное он очень умный. Да, на месте Клычка Коршунок поступил бы примерно так же - папа был прав, тут было, над чем подумать. Но ведь и он не просто так обозвал его! Этот котенок, возомнив себе, что он самый большой и сильный, отпихнул Коршунка с остальными котятами от яйца. Ну разве так можно?
Другой бы кот решил не обращать внимания на чужие ошибки, а последить за собой. Но не Коршунок - этот рыжий котенок с самого рождения считает себя лучшим и не признает, что ошибся в чем либо. Ему надо знать, что он поступил правильно, именно поэтому он ищет оправдание своим словам.
- Я не обижаюсь, пап, - кивнул Коршунок, а сам мысленно представил, как пройдется когтями по морде Клычка, если подвернется случай. Нет, он не обижен - он ведь будет сильным воином. Но надо ведь поступить по справедливости, ответив ударом на удар!
- Ты же постараешься стать самым сильным воином, правда, Коршунок?
- Не просто постараюсь - я обязательно им стану! - заверил отца Коршунок. - И я найду себе друзей! Просто с этим, - он указал хвостом в сторону Клычка, - У меня как-то не получается подружиться. Попытаюсь познакомиться с кем-то другим.
Папа ушел вместе с Речушкой. Коршунок не чувствовал себя покинутым,  но ему было обидно, что ей, а не ему, он расскажет что-то интересное. Кинув испуганный взгляд в сторону Куницы, котенок кое-как убедил себя, что она не будет на него кричать.  Хотя бы только по той причине, что он лучший, что она его сильно-сильно любит.
- Маам, ты ведь уже не сердишься? - с опаской спросил Коршунок. - Слушай, мам, а как-нибудь ты возьмешь меня с собой прогуляться? Папа вон гуляет с Речушкой, я тоже так хочу! Можно узнать столько всего интересного!
Что и говорить, а Коршунок в любом случае остается котенком - любопытным, сующим свой нос всюду, где только можно. Его давно интересовало, что происходит за пределами приюта. Если мама его не отведет туда, то может рассказать что-нибудь интересное. Коршунку очень хотелось узнать что-то новое. Даже Клычку и Златолапу показывает что-то новое дедушка Течение. Коршунок ведь ничуть не хуже, ему так же интересно, и он имеет такое же право на новые знания!

Отредактировано Коршунок (24-03-2015 20:59:19)

Рыжий засранец вскрикнул, и Клычок ощутил наконец-таки торжество мести. Ага, получил свое!
"Будешь знать, как издеваться надо мной."
Теперь Коршунок тысячу раз подумает тупой башкой, прежде чем издеваться над ним. Котенок даже толком не сопротивлялся, а Клычок держал его в крепкой бульдожьей хватке. На языке уже обосновался солоноватый привкус чужой крови вкупе с чужими шерстинками. Конечно, всерьез навредить малышу у Клычка не получилось - при всем желании, силы его детским челюстям все-таки недоставало. Он уже собрался было опустить его и как следует пнуть лапами напоследок (ибо заканчивать трепку Клычок не собирался - Коршунок слишком сильно его задел морально, чтобы ограничиться простым укусом), как прямо в Приюте вдруг прогремел гром. Чьи-то челюсти сомкнулись на его загривке и легко, как пушинку оторвали от Коршунка. Клычок успел заметить свежие отметины на плече врага, прежде чем пол стремительно ушел вниз, а мир основательно затрясся перед его взором.
- ПУСТИ! - чисто инстинктивно завопил Клычок, разгневавшись и испугавшись одновременно. Голова немилосердно кружилась, а лапки беспомощно болтались в воздухе - редко когда Клычок ощущал себя таким маленьким и ничтожным. Да этот неведомый зверь может в два счета ему хребет переломить! Неведомым зверем оказалась Куница, раздраженно плюхнувшая младшего брата на подстилку. Клычок мутным взглядом уставился на разгневанную королеву. И замер, превратившись в вздыбленный меховой шар. С губ еще не сошел оскал, но ничего угрожающего в нем не было, лишь инстинктивное желание как-то защититься. Вжавшись в подстилку, Клычок напряг все мускулы и беспомощно, по-котеночьи ворчал.
Потому что старшая сестрица выглядела по-настоящему страшной. Ну конечно, кто-то посмел обидеть ее драгоценное чадо!
Он даже не попытался увернуться от размашистой, доброй оплеухи. Лишь ойкнул и посильнее вжался в подстилку, впрочем, сверля Куницу все тем же пронзительным, напряженным взглядом, в котором не было ни капли стыда или чувства вины. Наоборот. Клычок просто хотел, чтобы буря наконец-то прошла мимо, а подуспокоившись, он смотрел уже почти с открытым вызовом. Ах, он еще и виноват?!
- Если ты старше, то и будь умнее, а то здоровый, а мозгов как у новорожденного. Давай я тебя покусаю, только потому что у меня зубы больше? Понравится? - рыкнула она в его сторону, на мгновение оторвавшись от зализывания раны Коршунка, который бросал на Клычка такие самодовольные и надменные взгляды, что у серо-палевого котенка хвост трясся от желания задать этому маменькиному сынку новую трепку.
"Я не урод!"
- Я его не потому цапнул, - тихо пробурчал он, царапая подстилку. - И плевать, что я сталше, я все лавно задам ему, если еще что скажет.
Подошел еще один кот. Кажется, Ручеек. И второй родитель Коршунка. Клычок бросил на него тоскливо-напряженный взгляд, но - удивительное дело! - Ручеек не был так страшен и разгневан, как Куница. И обратился он к Клычку весело, будто к доброму приятелю. Клычок и сам не заметил, как пригладил шерстку, расслабил мышцы и с искренним интересом уставился на Ручейка. Свирепое выражение исчезло из его глазенок, уступив место недоверчивому любопытству.
- Научишь? Плавда? - тихонько спросил он. Ручейку удалось успокоить его намного быстрее, чем Куницы, а короткое нравоучение и строгий взгляд были так щедро сдобрены теплыми словами, что Клычок даже не огрызнулся мысленно. Хотя Ручеек говорил то же самое, что Течение. Нельзя нападать на своих собратьев и бла-бла-бла. Клычок бросил мрачный взгляд на Коршунка и, резко дернув хвостиком, пошел прочь. Не оглядываясь. Он кинул хмурый взгляд в сторону проема, где пару минут назад стояли отец с братом. Теперь их там не было. Запахи вели наружу. Клычок поднялся было, оперся передними лапками на доски и выглянул наружу. Отца, восседавшего на балке со Златолапом на плечах он заметил сразу.
И мог бы пискнуть, привлекая внимания. Мог бы перелезть через заслонку и попытаться самому добраться до родственников. Но не стал. Что-то унылое поселилось в его душе после обидных слов Коршунка.
"Ни у кого нет больше длинных клыков. А вдруг я какой-то... неправильный? Даже букву "р" выговорить не могу! Да ну их всех..."
Клычок поплелся к лестнице. Спускаться оказалось легче, чем подниматься, хоть передние лапки поначалу  ощутимо стукались о твердую поверхность, когда Клычок перелезал с одной ступеньки на другую. Оказавшись внизу, он уныло потащился к выходу из Приюта. Усевшись на пороге, он привалился боком к краю дыры и принялся разглядывать то, что было снаружи. Бескрайнее поле, лохматые ветви кустарников, щетенившиеся едва заметными коричневыми почками. Рваные облака, плывущие по небу. Задул ветер, и Клычок поежился. Ему почему-то было очень-очень одиноко. Посидев так немного, он воровато оглянулся, а затем поднял лапу и дотронулся до своих выпирающих клычков, в честь которых и получил свое имя. Коршунок, конечно, дурак набитый, но все-таки что-то тревожило Клычка. Таким подавленным он еще никогда себя не чувствовал.

- Да? Ну, ладно! Зато у меня самый звонкий голос и меня может услышать любой! Мам, я могу ещё громче! А-А-А-А! - захихикала Капелюшка и громко закричала, после чего засмеялась уже более увереннее, - Очень жаль...
"И всё-таки у меня самая лучшая семья... Пусть я знаю только самых родных! Я уже рада."
От мыслей Капелюшку отвлёк Клычок. Он просто её отпихнул от добычи Куницы, бесцеремонно, так важно. А ведь Клычок был её дядей, одним из многих родственников. В глазах Капелюшки зажглось неудовольствие, возмущение взяло над крошкой верх всего. Как он смеет такое вытворять? Что на него нашло? Почему? Зачем? Клычок, пусть и отпихнул всех и подошёл к яйцу первым, но остановился и как-то сморщился.
"Что он себе позволяет? Как будто он здесь предводитель! Ничего подобного! Я бы ему дала..."
- Ты что себе позволяешь? - возмущённо затараторила малышка, хвостик быстро задрожал, нарастала паника, - Ведёшь себя, как несносный малый! Тем более, что... яйцо не твоё, а наше - общее! И все мы должны...
Капелюшка важно посмотрела на Клычка, мысленно успокаивая свой пыл. Ещё чего, решила здесь развести драку из-за еды! Её здесь предостаточно, так что бороться было явно незачем. Она, гордо выпятив грудку, решила добавить что-нибудь из своего, колкого и меткого, чтобы тот не возникал, тогда все спокойно бы приступили к поеданию добычи.
- Да! Если ты так будешь и впредь себя вести, то тебя унесёт с собой в р-е-к-у... - кошечка быстро скользнула взглядом на отца и Речушку, возле них лежала рыба, с которой Капелька была уже знакома, - Огро-о-омный К-А-А-А-А-Р-П! У него такие же О-Г-Р-О-М-Н-Ы-Е З-У-У-У-У-УБЫ и Д-Л-И-Н-НЫЙ ХВОСТ!
Капелюшка тихо хихикнула, после чего сделала серьёзный вид, якобы это являлось самой настоящей правдой. Малышка считала, что все её слова Клычок мог бы посчитать за глупость, даже не посмеявшись, но кошечке было всё равно, что он там о ней думает. Ей было важно услышать одобрение или смех со стороны матери или остальных. Она верила, что поддержка важна и нужна в любой момент. Провинишься, вся в слезах, горюешь, смеёшься, проказничаешь - всегда поможет. В то время Куница подтащила к себе под лапы Капелюшку, которая ошарашенно таращила глазёнки.
- Меня сейчас съест ужасный Звездоцап! А-А-А-А, помогите кто-нибудь! - наигранно закричала малышка, но не так громко, её зов могли услышать не все в приюте. Пока Капелюшка не поворачивалась к Кунице передом, она в шоковом состоянии смотрела по сторонам и, вяло взглянув на Коршунка, вздохнула.
"По-моему, это не-спра-ве-дли-во!"
Наконец, Капелюшка решила повернуться к матери и на одном месте заскребла лапками, после чего быстро села рядом.
- На то были свои причины! - прыснула в усы кошечка, замотав головой в разные стороны, - И вообще, я была... Хорошо! Я спала в пыльном углу, так и быть! Грязелапка... А какое у меня будет воинское имя? Может... Грязная Капелюшка?
Капелюшка прижала ушки и недовольно посмотрела на Куницу. Она не очень-то и любила, когда её шёрстку вылизывали, но терпеть приходилось часто. Зато после этого можно было вновь залезть в пыль, поваляться в грязи, как маленький поросёнок и вернуться к матери, обняв её. Куница стала бы довольной. Так считала только Капелюшка. Вот шершавый язык матери прошёлся по всем серым местам быстро и энергично, после чего малышка довольно улыбнулась. Теперь её серые носочки и грудка стали чистыми, белоснежными. Всё довольное настроение кошечки в миг улетучилось. Она теперь по-настоящему испугалась, даже больше удивилась, чем испугалась. Вначале всё началось с затейщика Коршунка - он просто нещадно обсыпал бедного Клычка оскорблениями и колкими фразами. Это было в его манерах. Тяжело вздохнув, Капелюшка дальше наблюдала за развивающейся картиной. Но всё ещё было впереди. Зубы, торчащие зубы... Кошечке отличительная черта Клычка даже чем-то угодила, он отличался от других. Не все же идеальны! У каждого есть свои большие плюсы и маленькие, ничтожные, но такие оскорбительные минусы, приносящие постоянно одно только несчастье. Вот сейчас это несчастье и появилось. Капелюшка хотела разнять родственников, но они были настолько злы, ярость побудила их на ужасный поступок, затуманив рассудок. Те ринулись в бой! Малышка ошарашенно смотрела на котят и быстро моргала. Этот ужас надо было кому-то остановить, причём прямо сейчас, иначе эта затея приобретёт весьма плачевные последствия для обоих. Капелюшка рвалась бежать на подмогу к Кунице, которая сразу сообразила, что делать, но решила, что это было бы... Странным? Она только помешала бы ей! Мать быстро схватила одного брата-акробата, затем бесцеремонно положила его на мох, который был горячим от пыла битвы. Ну, это образно, разумеется. Затем Капелюшка наблюдала удивительную картину. Куница отчитывала каждого, в особенности уделив внимание Клычку. Малышка почему-то упустила момент с укусом в плечо своего брата, поэтому ещё больше удивилась при виде капающей крови с его шерсти. Капелюшка осторожно встала, отряхнула шёрстку и медленно подошла к Коршунку. Их как следует наругали, будут знать, что нельзя такое себе позволять! Малышка хотела как-то подбодрить брата, быстро решилась на такой подвиг.
- Эх ты... - для виду вздохнула Капелюшка, но затем тихо подбодрила Коршунка одобрительным голосом, - Я такая же несносная, как и ты. И это нас сближает ещё больше. Я тебя прекрасно понимаю, Коршунок. Если честно... ты по-моему переборщил с оскорблениями. Все делают о-ш-и-и-ибки!
Кошечка потёрлась об другое плечо, тихо буркнула что-то нечленораздельное и быстро помчалась навстречу яйцу.
- Как же я скуча-а-а-ла! - воскликнула Капелюшка, осторожно приобняв добычу. Теперь ей ничто не мешало её съесть. Всю и полностью. Пока никто не видит. Кошечка аккуратно слизывала стекающую жидкость со скорлупы, жадно облизываясь. Вкус был необычный, насыщая всё тельце крошки теплом. В скором времени Капелюшка наелась и уселась рядом с яйцом. К Кунице подошёл Ручеёк. Малышка всё услышала... Теперь её лапки жутко зачесались, чтобы уговорить мать прогуляться. Наедине. Хотя, этого не выйдет. Коршунок уже обогнал со своей просьбой и малышка раздражённо махнула хвостом.
- Эй, я тоже хочу! Мам, пожалуйста! Я не сбегу, честно!

Мышонок внимательно слушал объяснения Хвои. Он давно уже пытался составить в голове какую-то общую картину из той информации о племенах, что рассказывали ему взрослые или удавалось урывками услышать из их разговоров. Но каждый раз, когда ему казалось, что вот-вот удастся закончить и всё понять, выплывали какие-то новые подробности, показывались из теней непростого прошлого тени незнакомых котов, выглядывали из шкафов тщательно упрятанные там кем-то скелеты. Понять длительную историю четырёх племён, когда ты всего пять лун прожил в одном-единственном – задача не из простых.
– Значит, теперь Звезда Сибири снова предводитель? – полосатый задумчиво пошевелил ушами. – А так можно? Я думал Грач предводитель. Он такой… такой… – Мышонок переступил с лапы на лапу. – Уверенный и серьёзный.
Чёрный воитель, чего скрывать, импонировал ученику. Он действительно выглядел куда уверенней и собранней взбалмошной Сороки, которая назвала себя предводительницей Ветра, но совсем не таким высокомерным и злым, как Звездоцап, которого полосатый побаивался. Именно таким, в представлении котёнка, и должен был быть предводитель. Впрочем, он ведь не знает, какой из себя Звезда Сибири. Наверное умный, раз он назначил Грача глашатаем.
– Я думаю, Грач будет хорошим глашатаем, – поделился малыш своими размышлениями со старшей кошкой, оглядываясь на тех, кого она обозначила как Сумрачных котов. – Жаль, что я пропустил такое.
А уж если там побывала Колючка, то теперь сестру точно будет не угомонить. Как же, она видела то, что проспал её брат! Как бы рыжая не лопнула от гордости.
– А кто глашатаи и предводители остальных племён? Кроме Сороки. Она действительно тоже предводительница?
Пожалуй, Мышонка снова могло понести, но от возможного града вопросов Хвою спасло появление ещё одного кота. Котёнок отвлёкся и заинтересованно поднял глаза на нового воителя. Этот был похож на отца – крупный, крепкий, широкоплечий, с густым лоснящимся мехом, который – Мышонок уже научился отличать – характеризовал обычно котов Речного племени. Догадку полосатого подтвердила Хвоя, назвавшая подошедшего своим братом.
– Драсте, – буркнул котёнок одновременно сдавленно и недовольно.
Ему не понравилась манера Галечника говорить о нём. Впрочем, хорошо хоть «малый», а не «малыш». В этом как-то больше достоинства. И всё же рядом с подобными крупными, сдержанно-равнодушными котами щуплый детёныш ощущал себя не очень уютно. Но это же не повод забывать о вежливости.
– Меня зовут Мышонок, – привычно произнёс полосатый фразу, к которой его призывала Незабудка. – Потому что серый, – добавил он уже от себя.
Ну вот знакомство и состоялось. Мышонок перевёл взгляд с Речного кота на кошку.
– Мой папа тоже из Речного племени, – зачем-то сообщил он. – Мне Грач рассказывал про племена. Расскажи лучше про город. Это что-то вроде леса?

Звезда Сибири сам запнулся и замолчал. Грач отвернулся от предводителя и вновь принялся с усиленной сосредоточенностью продумывать маршрут. Но мысли упорно отказывались сосредоточиться.
"Ты же сам видишь, что я не могу так. Не могу бросить сына, не могу бросить соплеменника."
Угольно-черному коту казалось, что он балансирует на тонком льду. Один раз ступишь не туда - и по хрупкой поверхности пойдут тоненькие ниточки трещин. А потом ты можешь провалиться. И, даже если выплывешь, то черная дыра провала останется.
"Я поступаю правильно. Я иду искать сына."
Так что же останавливает тебя? Грач нервно выпустил и втянул когти, отчего-то медля и не решаясь сделать первый шаг. Почему обернулся и взглянул на своих соплеменников, на кучку предводителей, среди которых верховодил Алозвезд. Его громогласный голос легко заполнял пространство приюта, так что Грач без особых усилий слышал все, что говорил золотистый кот с темно-медным отливом шерсти. Он призывал к действию. Грач закрыл глаза, приказывая себе не думать об этом. Счастливчик - вот кто важен!
А племя?
"Да великие Звезды, я племени служил всю свою жизни!" - с неожиданной свирепостью подумал Грач, резко открывая глаза, в которых появились синие отблески гнева, и тут же жмурясь от хлестнувшего по морде солнечного света."Оно уж точно может понять! Да и вообще..."
Внезапно Звезда Сибири заговорил так громко, что Грач невольно повернулся. Он благополучно пропустил первую часть его его фразы и теперь глядел на предводителя с искренним недоумением. Чем дольше слушал, тем быстрее яростные искры в глазах менялись на тревожный, недоумевающий огонек, тлевший в глубине зрачка. Глашатай?
Он - снова глашатай?
Его затопила волна теплоты, шедшая от соплеменников. Они приветствовали его. И не только соплеменники. Он натолкнулся на поздравляющий взгляд Хвои, но тут же резко отвернулся, будто кто током его шибанул. Не потому, что ему было неприятно - он был смущен. Когда его назначали глашатаем в первый раз, атмосфера была куда прохладнее. Особенно запомнился Титомир, с каменной рожей подхвативший своего ученика и резво ушедший прочь. Тлевшая в глазах Медведя - опытного воителя и первого кандидата в глашатаи - зависть и холодное недоумение. Тогда у самого Грача лапы дрожали - от внезапно свалившейся ответственности, от страха, что не сможет оправдать великое доверие и великую честь, оказанную им Звездой Сибиря.
И сейчас дрожат. Только по другим причинам.
Под приветственными криками соплеменников, при виде Алозвезда, отправляющегося к Лунному Камню, чтобы потом сражаться с узурпатором, Грач вздохнул. Опустил голову.
- Ты же знаешь, что я буду делать, Звезда Сибири, - негромко проговорил он. А когда поднял голову, то посмотрел на предводителя с ясной решительностью.
- Я буду сражаться за свое племя, - отчеканил глашатай племени Теней.
Он не мог отправиться в путь сейчас. Не мог бросить соплеменников, не мог пренебречь возможностью отвоевать лес. Не мог предать доверие и уважение, что ясно отпечатались в глазах воителей Теней. К тому же, в глубине сердца жила вера, подпитываемая инстинктами и просто отцовским чутьем - сын жив. Нужно только немного подождать. Он мог бы порасспрашивать одиночек и бродяг, шедших от города.
- Значит, снова я твой глашатай, - почти усмехнулся Грач.
"Все как в старые, добрые времена."

"Я такими темпами свихнусь" - пришла она к тоскливому выводу. Взгляд в адрес Ручейка решившего стать миротворцем был тяжелый. "Ну просто вылитый Течение" - кончик хвоста сердито дернулся. В отличии от друга, она прекрасно понималась, что его речь вероятнее всего не произведет на котят ни малейшего впечатления - она и сама была такой, слушая нотации старших вполуха, со скучающим видом и думая о своем. Если бы ее воспитывал один только отец, характер ее вероятно был бы еще хуже чем сейчас - слишком много ее баловал. О предки, да она бы поступила на месте Клычка точно также и бросилась на того кто ее оскорбил. Но с такими зубами как у брата можно было причинить весьма серьезный ущерб. Она бы скорее просто отмутузила того кто ее обидел. Дала по ушам, в живот лапами, а не впивалась зубами словно лиса. Да и зубы ее едва ли могли бы причинить какой-либо урон. Так что как остановить было драку? Словами? Естественно они в полу своего сражения ничего бы не услышали. Злилась она вполне оправданно.
- Сегодня, с них уже предостаточно боевых приемов, Ручеек, - резко бросила она. - На ближайшие несколько лун - предостаточно... - она нахмурилась. - Ага, а потом эти так сказать "друзья" такое вытворяют что шерсть дыбом встает, - прошипела она, себе под нос, ни к кому не обращаясь.
Ей всерьез уже хотелось кого-нибудь убить.
Ладно быть может она перегнула ветку в общении с братом. Просто потому что испугалась, на какая королева не испугалась бы, видя действия малолетнего разбойника. Наверное все-таки стоило позвать Течение. Серьезно, никто не пытается хоть сколько-нибудь упростить ее жизнь, Львиносвет нашел себе подругу из племени Ветра и котят, озвучив решение по выкармливанию хотя бы пары из них Куницей, правда ее собственное мнение... и мнение Цапли, почему-то не учитывалось. Отец подсунул ей это юное чудовище, тоже не озаботившись ее желанием присматривать за ним. Она нахмурилась и все-таки рассчитывает на не, надо проверить как брат, тем более тот слез вниз. Пока Коршунок общался с Ручейком, точнее получал от своего родителя выговор, хотя судя по его интонации не был особенно этим обеспокоен, ей удалось найти Клычка. Тот был в порядке, хотя и выглядел несколько... побито. Хорошо что балки наверху позволяли пройти куда угодно, даже оказаться над выходом, куда Куница и отправилась. Гораздо удобнее чем пробиваться через толпу котов, если высоты конечно не боишься, а она не боялась. Хотелось верить что брат не сделает ничего глупого - то есть не уйдет в снега, пока она не видит. Течение же из дочери потом душу вытрясет. Она уцепилась когтями в древесину и свесилась вниз.
- Я перегнула ветку, я знаю, просто испугалась, - обычно дерзкое выражение на мордочке сейчас было искренне виноватым. - Прости.
Все-таки отца лучше позвать. Когти оставили заметные следы на балке, когда она подтянула свое тело обратно наверх. Она разумно предполагала, что брат сейчас не в настроении вести душевные беседы, тем более с ней. Надо ждать пока остынет. Хорошо только то, что с такой высоты все прекрасно видно и можно не беспокоится, что что-то проморгаешь. Самое разумное сейчас было оставить Клычка в покое. Она двинулась дальше, а вот и слуховое окно. Высунув голову она достаточно громко окликнула отца, надеясь что тот ее услышит, прежде чем вернутся обратно на свою подстилку, где находились котята и Ручеек, с Речушкой на спине.
Идея насчет прогулки, тоже тепло принята не была. Там снег, а ее дочь еще такая маленькая! Да и потом это было нечестно по отношению к другим котятам. Взгляд Куницы стал совсем сердитым - коты, думают, что могут приходит играть лишь со своими любимцами, и потом снова исчезать в утреннем тумане. Между прочим она тут все время, и следит чтобы они от скуки не придумали что-то глупое и опасное. В глубине души зрело жгучее желание отказать - как отрезать, а еще заявить ему, что сегодня гулять отправится она, а он пусть присмотрит за всеми, раз уж недоволен ее воспитательными методами. Чувство такое, словно он уверен что это все правильно и логично, кошка ведь, Куница едва сдержала возмущенное шипение. Ему не приходило в голову, что ей сейчас нужна помощь?
- Два часа не больше, - ну что толку объяснять это Ручейку, если он сам ничего не понимает. - И глаз с Речушки не спускай, - хотя может она все же получит немного покоя, отец вероятнее всего сможет успокоить Клычка, у него это всегда хорошо получалось. Подняв голову она снова скользнула взглядом по вороху кошачьих спин, отслеживая младшего брата. Все вроде в порядке.
А дальше события начали развиваться по довольно предсказуемому сценарию. Завтрак был закончен, яйцо съедено и она молча взялась за уборку скорлупы, вытряхивая мусор на улицу. Те кто хотел, смогли попробовать, а некоторые даже распробовать. Вот Коршунок например, немного робко решившись приблизится к матери, которая уже догадывалась что последует дальше. И как в воду глядела - сын не понимал, почему Речеек взял с собой на прогулку только его сестру. Забавно, утро только прошло, а она уже чувствует что вот-вот свалится с лап.
- Нет, конечно не сержусь, - она ласково лизнула сына в ухо. Капелюшка присоединилась к брату, да уж не маленькие котята, просто так их возле себя уже не удержишь. Спрашивается чего Ручеек не мог их всех взять погулять недалеко от приюта? Боялся что не уследит? Она между прочим тут с ними, со всеми каждый день! - Хорошо, - королева приняла решение. - Мы сходим погулять, но не прямо сейчас, а ближе к вечеру, потому что мне надо немного отдохнуть и дождаться вашего папу, - она с наслаждением вытянулась на подстилке. Все, больше ни за что не думать о событиях этого утра. Просто выкинуть из головы Цаплю, драку, самоуправство друга. Хотя бы на ближайшие несколько часов. У всех свои проблемы, котята, теперь она понимала почему некоторые королевы оставались в яслях, даже после того как их дети проходили церемонию посвящения. Это помогало остальным не сойти с ума. - Идите сюда, если кто-то не наелся, - у нее хватит молока на всю ораву, Куница невольно улыбнулась, позволив себе наконец расслабится. - А я вам расскажу историю. Вообще-то у меня лучше всего получаются страшные истории, моя бабушка - ваша прабабушка, смогла меня этому научить. Я была примерно в вашем возрасте когда впервые встретилась с ней, - и наверное нельзя считать что какой-то момент был последним, ведь они могут снова встретится, во сне среди Звездных угодий. - Но такие истории лучше звучат по вечерам, когда темнеет. А сейчас думаю не стоит вас пугать, как считаете? - во взгляде сверкнули хитрые, плутоватые огоньки.

О своём приветствии Чечевица пожалела в первый же миг после него, едва завидев свирепую морду Грача. Кошечка испуганно прижала уши, но тот внезапно сменил гнев на милость и, поприветствовав её в ответ, отправил в приют. Его собеседник, крупный белый кот, кивнул Чечевице, и та, чувствуя исходившую от него силу, понимая его старшинство, так же уважительно склонила голову. После чего скользнула обеспокоенным взглядом по Грачу - явно не от пчелиного укуса он так сердит - но ничего не сказала и как-то по-беличьи нырнула в дверной проём.
Луна светила ей в спину, и тень от худого кошачьего тельца упала на пол. По сторонам от проёма было темно, и только на стене впереди, освещённой лунными лучами, играли тени. Чечевица попыталась сделать шаг в сторону, чтобы не маячить на проходе, но, не глядя, едва не споткнулась о какую-то кошку, свернувшуюся клубком у стены. Ученица принюхалась. На шкуре спящей незнакомки ещё оставался запах лагеря Грозового племени, почти неуловимый, перешедший в запах широколиственного леса. Поразмыслив, Чечевица обошла, по всей видимости, бывшую соплеменницу и легла неподалёку на свободное место. Относительная теплота постройки, уютное сопение спящих котов сделали своё дело, и бурую кошечку вскоре сморил сон.
Спала она долго и крепко, зарывшись носом в собственную шкурку и поджав лапки. Со стороны было заметно, как подрагивал хвост и кисточки на ушах, можно было расслышать и неровное дыхание, но утром Чечевица не могла вспомнить, чтобы ей что-то снилось. Казалось, она провалилась в какую-то чёрную дыру и всю ночь пролежала там, в темноте.
Открыв глаза, кошечка увидела солнечные блики на полу и стенах приюта и поняла, что наступило утро. Вокруг переговаривались коты, но подслушивание чужих разговоров не входило в привычки Чечевицы. Она потянулась, поднявшись на лапы, и осмелилась выглянуть наружу. Особых изменений во вчерашнем пейзаже не произошло, разве что ночь сменилась днём, и на небосводе ярко сияло солнце, подёрнутое тонкой рябью лёгких облачков. Ученица села и задумчиво осмотрелась. Ей нужно было поговорить с кем-то: разузнать о Мёдике, у тех, кто раньше состоял в Тигрином племени, да и своих изначально - Грозовых - найти не помешало бы. Однако знакомых лиц вокруг пока не наблюдалось. Бурая негромко хмыкнула. "Вряд ли я могу кого-либо здесь хорошо помнить, - подумала Чечевица, осознав, как всё-таки она ещё мала. - А меня кто-нибудь может и узнать, - промелькнуло в мыслях. - Скорей бы уже на охоту отправили..."
В мыслях царил сумбур, но ученица предпочла сосредоточиться на собственных размышлениях, нежели подслушивать чужие разговоры.

Торопыжка с самого утра искала, чем бы ей заняться. Брат таинственным образом испарился в воздухе - ну, на это он горазд. Наверняка прячется где-нибудь в соломе в надежде поймать мышку. Беспокоиться за Глухаренка Торопыжке и в голову не приходило. Он всегда вел себя так, словно опасности мира для него нипочем. И его сестра почти уверилась в том, что с ним ничего и никогда не произойдет. Он всегда выбирался сухим из воды. Торопыжка испытывала сейчас лишь сожаление, что не с кем поваляться в соломе и затеять драку.
Мать почти все время проводила со Звездопадом. Торопыжка поймала себя на мысли, что открытая враждебность, испытываемая ею при первой встречи с этим красным великаном постепенно опустилась до натянутых, но сносных отношений. Причем мысль: а какого он лезет в нашу семью? все еще не спешила покидать ее. Но, по крайней мере, Торопыжка научилась терпеть Звездопада. Слава Звездам, у него хватило ума не навязывать дочери свое общество насильно.
А сейчас ей было скучно. Она погонялась за соломинкой, подхваченной ветром, покрутилась у выхода из приюта, но холодный ветер погнал ее обратно в тепло. Задрав голову и распушив шерстку, Торопыжка, сощурившись, взглянула на холодный рыжий кругляш солнца. Взрослые говорили, что оно дарует тепло, но что-то ей лично под его лучами теплее не становилось. Фыркнув, Торопыжка шмыгнула внутрь, мимо рассерженного и надутого саблезубого котенка. Вид у него был такой, что хоть табличку вешай - не влезай, убьет. Торопыжка благоразумно притворилась, что не обратила на него внимания, а затем в задумчивости допрыгала до лестницы, ведущей на чердак. Длинный, распушившийся хвост крутился от нерешительности. Судя по веселым крикам, там интересно. Может, забраться?..
И тут взгляд ее упал на знакомую трехцветную (и порядком потрепанную) шкуру. Торопыжка мигом просияла - все, теперь точно ясно, куда ей нужно отправиться! Лестница мигом была забыта, а огненно-рыжая кошечка поскакала к Травоусу. Они не играли с тех пор, как вернулся тот одноглазый кот, которого называли предводителем Грозового племени. Травоус относился к нему с таким уважением, а сам Алозвезд выглядел так внушительно, что Торопыжка невольно прониклась. Он же был не мельче Звездопада! Интересно, а все предводители такие громадные?
- Травоус! - мяукнула она, почти что изящно приземлившись на спину воителя. За прошедшие луны Торопыжка заметно окрепла и вытянулась, уже мало напоминая неуклюжий мячик, переваливающийся за старшими на неслушающихся ножках. Ее лапы стали длиннее, шерсть - гуще и пушистее, а тело - гибче. Торопыжка, конечно, все еще оставалась котенком, но в ней определенно стали проглядывать черты гибкой и стремительной кошки. Кошки, которая, правда, мельче ровесников.
- Чем занимаешься? - поинтересовалась она, деловито "меся тесто" в шерсти Травоуса.