Он упоенно разгрызал хвост своего обидчика, а тот совершенно ничего не замечал, и мысленно черный про себя гордо усмехался, что сумел быть настолько незаметным и победить страшного большого кота-врага.
Где-то сбоку пищала Торопыжка, и Глухаренок, отвлекшись, посмотрел, как она катается на рыже-белом коте. Она даже как-то подходила ему, что ли. И в этот миг жгучая волна обиды захлестнула черного котенка, который только сейчас заметил, что и его обидчик тоже рыжий. Ну вот, теперь они не будут гармонично смотреться!
От этого он с ещё большим усердием впился во вражье "мясо" и потрепал его, как будто собирался оторвать кончик хвоста, когда тот вдруг вырвался из его рта, а на него теперь глядели серьезные глаза врага. Он явно собирался отчитать котенка за такую выходку, и черный лишь удовлетворенно выкатил вперед грудку, довольный своей работой. Вот так поступают лидеры, вот так они мстят.
- Ну и как мне это называть? Видал, во что превратился мой хвост?
У него как-то странно кривилась морда, а затем он отвел взгляд. Глухаренок приписал себе эту заслугу и, возмущенно громко мявкнув, вновь привлек к себе внимание, лучась под строгим взглядом рыжего кота.
- Так и должно быть! Нечего было нападать на меня... на сестру... на меня! - замялся ненадолго Глухаренок, вспоминая, за что конкретно хотел отомстить врагу. Казалось, что с обретенным зрением исчезли все бывшие картины привычного уюта и тепла, как и то ощущение, когда некто большой и сильный поймал его в полукружье лап, насильно вылизал и вернул под материнский бок.
- А тебя как зовут? - Глухаренок наклонил голову и задумчиво облизал зубки, только тут сообразив, что разговаривает. Совсем как взрослый! Он тут же, не удержавшись, радостно замяукал и вскочил на лапы, подскакивая от возбуждения. Кажется, это даже дало ему лишние силы, чтобы уверенно стоять на неокрепших лапках.
"А вот Бурелап вообще ещё ничего не сделал! Зато я уже и отомстить успел, и поговорить, и даже ходить уже учусь!" - раздулся от гордости самодовольный Глухаренок.

Торопыжка, затаившаяся на пушистой шерсти, быстро растеряла своё терпение. Травоус почувствовал, как малышка вскочила на лапы.
- Поехали!! - раздался её нетерпеливый крик.
Травоус не стал заставлять малышку томиться в ожидании и "поехал".
Вокруг сверкал снег. Солнце уже успело выползти на него и теперь охотно согревало мир своими лучами. На загривке скакал восторженно пищащий котёнок. Травоус сделал ещё несколько шагов, чувствуя, как лапы погружаются в начинающий набухать влагой снег, и широко улыбнулся. Если есть на свете идеальный миг счастья - то для трёхцветного кота он сейчас наступил.
Довольно жмурясь, кот подставил морду под тёплые солнечные лучи. По-настоящему тёплые. Солнце вновь начало обогревать землю, а не просто торчать в небе ярко светящимся кружком, как в сезон Голых Деревьев. Травоус приоткрыл один глаз, сверкнувший травянистой желтизной в солнечном свете, и поднял взгляд вверх, практически закатив его под веко. Разглядеть котёнка на своей спине кот, естественно, не мог, но не мог он и удержаться от попытки.
- Ну и как тебе тут? - поинтересовался он, аккуратно садясь на пушистый хвост. - Много белого сейчас. Но скоро всё будет зелёным. И не только. Появятся цветы самых разных цветов. Забавно, а, два слова, для таких разных вещей. А ещё тут неподалёку есть золотая трава, целое поле. Но она пока тоже под снегом.

- Типун тебе на язык пап! - фыркнула Куница, стараясь сдержать смех. - Я не позволю тебе умереть, пока не увижу тебя предводителем, - она улыбнулась. - А потом у тебя будет девять жизней и моя помощь не понадобится, - в воздухе прозвучал легкий смешок.
Все-таки Течение не пробиваем... и она ничего не может с этим поделать. Если он считает что котята это хорошо в любой ситуации, даже сейчас, то никакая сила в мире не способна его в этом переубедить. Иногда такой оптимизм раздражал. Хотя наверное это семейное, вспомнить хотя бы дядю, тот никогда не был серьезным. И вообще по шкале серьезности от одного до десяти, десятку смело можно присудить Игле, отцу - шесть-семь, а дядюшке спокойно поставить двойку. Вот такая славная семейная традиция. Если подумать... никого не напоминает?
Она молча проследила за взглядом отца, конечно, напоминает картины ее собственного детства, вот только теперь она смотрит со стороны. Невольно приходит на ум сколько еще таких сцен ей предстоит увидеть за целую жизнь. Пока она прижала всего чуть больше года. А для этих котят она уже взрослая, непривычно было думать об этом. И непривычно смотреть на них в окружении дурацкого сарая двуногих, играющими с чужаками. Смогут ли эти котята понял, что их настоящий лагерь не здесь, что с представителями других племен нельзя дружить, потому что четыре племени исконно пребывают во вражде. Так было и так будет всегда. Зря Коготь решил, что может что менять. Почему же предки-воители молчат? Куница вздохнула, пару дней назад у нее родилась мысль зайти в палатку целителя, отыскать Нежнолистую и спросить ее не посылали ли предки какой-нибудь знак. Было вполне очевидно что новому предводителю чихать хотелось на волю Звездного племени, но не все же такие близорукие. Есть ли что-то, что целители не сказали? Но тогда ей в основном хотелось узнать об отце и может быть когда придет конец власти тирана. Но сперва было слишком много дел, а потом пожаловал Ручеек с сыном и теперь она уже не могла ничего спросить. Иногда она жалела что не обладает такой связью с Звездным племенем, как целители. А после того как Смолы не стало, порой в голову навязчиво как оса, лезла мысль о том, что она могла бы почтить ее память таким образом. Разве кто-то мог бы быть более достоин этого места? И хоть какая-то возможность вновь увидеть ушедших. Все равно в битве от нее пока вообще не было толку. Она терялась не зная на кого нападать и отчего-то все боевые приемы мгновенно вылетали из головы. А если это знак? Вдруг предки-воители пророчат ей другой путь? Тогда бы ей не пришлось переживать из чувств Ручейка и собственных чувств, они бы просто не имели значение перед долгом.
-Очень хорошо, - отозвалась она, снова повернувшись к отцу. - Особенно когда Ястребинник не корчит из себя самого умного и не занимается соревнованиями кто круче, он или Львиносвет. Это было их любимое занятие с котячества. А мне не приходится смотреть на это позорище, - она коротко усмехнулась. - Пап, я же их всю жизнь знаю, как облупленных! - она вздохнула. - Как они там сейчас? - это был уж скорее риторических вопрос, в пустоту, к самой себе или звездам, даже если отец и мог ее поддержать он не мог знать наверняка.
Ее взгляд снова невольно наткнулся на Ручейка. Ну вот как быть с этим? Намного проще закрыть глаза на проблему, отрезать пути отступления. Она совершенно не хотела это решать. И не только потому что понятия не имела как теперь относится к серому котику. У него есть сын, была дочь и кошка которую он любил. Как мог сказать такое? Зачем? Просто глупость какая-то. Помешательство и не более... И было бы проще не понимай она задним умом, что старый друг ей не врал, она ведь знала его с момента рождения, она всегда понимала когда он врал. А этого почти не случалось, просто это было не в его стиле. Теперь он стал серьезнее, сильнее... Но его логика окончательно от нее ускользнула.
-Пап, можно мы поговорим? - неуверенно осведомилась она, если она и могла с кем-то поделится накопившимся грузом сомнение, так только с ним. - Иногда, мне кажется, что зря я стала воительницей, - призналась она. - В смысле, это выходит у меня совершенно ужасно... Я порой задумывалась, что могла бы занять место Смолы, ну в смысле, если бы у нас еще было племя, - тоска болезненно сжала ее горло и она замолчала не в состоянии говорить, и конечно она сказала не все. Но как объяснить отцу, который даже в ее старших друзьях-приятелях видел страшную угрозу. Какая ирония - он не заметил главного. А может это просто не пришло ему в голову? Но подумав пару секунд, Куница пришла к выводу, что сейчас лучше уж быть откровенной до конца. - И еще... Ручеек, он пришел к нам в племя со своим сыном, у него была подруга, какая-то бродячая кошка, - ее голос прозвучал чуть неуверенно, ей снова показалась как будто незримая тень незнакомки внимательно смотрит за своим сыном и возлюбленным. - Мне неважно, что он нарушил закон, правда, - торопливо прибавила она боясь быть неверно истолкованной. - Просто когда он пришел, он сказал, что его подруга... ее не стало... и что он любит меня, - последние слова дались особенно тяжело. - Но как это вообще возможно?! В смысле у них же были котята! И она только недавно погибла! Как он может любить меня?! Если любит ее?! - почти бессвязный поток слов, из которых Течение мог уяснить лишь самое главное, оборвался лишь когда в груди молодой кошки закончился воздух.

- Ну что ж, тогда Листопаду стоит быть осторожней с тобой, - весело фыркнул серый кот, представляя, что бы сделал друг, услышь он такое заявление. «Да я тоже бы не отказался увидеть тебя на этой подстилке,» - так он, кажется, сказал ему когда-то, когда Течение выпихивал его из палатки предводителя. «Соня,» - мысленно фыркнул глашатай и вдруг погрустнел, вспомнив своего лучшего друга. Вспомнив брата и сестру, племянницу и неродных сыновей… Ястребинник даже не пришел – не захотел или что? Нет, он же так его любит, души в нем не чает, он бы пришел, если б знал, вместе с сестрой и братьями, обязательно бы пришел…
«Или Игла уговорила не ходить. Чтобы не вызывать подозрений, их итак тут было два с лишним. Так. Ручеек, Оленек, Куница… Львиносвет и Шторм. Да, многовато для спасательно-доставительного отряда.»
Как раз и Куница вспомнила про постоянные терки Львенка и Ястребка. С самого детства. И как только они умудрились вырасти в таких прекрасных воителей, когда основное время проводили, мутузя друг друга?
Течение вздохнул вместе с дочерью, не представляя, как сейчас живут его сыновья и остальные родственники. Не радостно – одно он мог сказать точно. Его дочь и сын вышли тогда к Скале, но он видел их, он знал, знал всем сердцем, что они совершили ошибку и, совершив, осознали её и принялись исправлять.
Серый кот проследил за взглядом дочери, мрачно остановившемся на Ручейке. Тот точно что-то почувствовал и оставил сын. Вышел из дома. У Течения неприятно зачесалось под шкурой: он хвост готов был дать на отсечение, что между этими двумя что-то произошло. Какая-то тайна теперь связывала их обоих.
.. ОЛЕНЕК – ЕГО ВНУК??
Глашатая прошиб пот и, резко выдохнув, он скосил глаза на озабоченную Куницу. Та только что распространялась про могилы и матерей-неумех, может, потому что сама поняла, каково ею быть в такое тяжелое время?..
Кот принюхался – дочь не пахла молоком. Олененку ведь от силы луна-две. Так что запах молока должен остаться. А его нет.
Все. Теперь можно выдохнуть.
Но не успел он успокоить бешеный ритм сердца, как его повергла в новую пучину шока исповедь дочери.
- Ты совершенно не права в своих убеждениях. Я сам лично присутствовал на твоих испытаниях, и с гордостью могу сказать, что мне выросла достойная замена. Не смей искать в себе недостатки, коих у тебя нет, Куница, и разуверь себя в своих неправильных взглядах на саму себя. Ты у меня очень ловкая и верткая охотница, лучшая моя защитница, - он с урчанием потерся подбородком о её ухо. – За твоей спиной я всегда буду чувствовать себя в порядке.
Мысль, что его маленькая рыжая бестия могла пойти по пути целителя, вдруг невероятно огорчила Течение. «Тогда бы я не увидел моих внуков. Целителям ведь нельзя иметь детей. Пришлось бы довольствоваться только детьми Соловейницы… Хотя чего я жалуюсь? Мой брат, вон, до сих пор себе семьи не завел и все возится с нашими с Иглой детьми. Неумеха мой братец…» - ласково подумал глашатай.
- Мда? Бродячая, говоришь?.. – кот перевел задумчивый взгляд на Оленька, потому что серая спина Ручейка скрылась уже давно из виду за пределами приюта. Котенок был какой-то слишком кучерявый и весь замученный, отчасти он напоминал ему его отца. Даже и не скажешь, что в его крови течет нечистая кровь одиночек.
- Просто когда он пришел, он сказал, что его подруга... ее не стало... и что он любит меня...
«ЧТО??»
Течение настолько стремительно поднялся с места и шагнул вперед, что у него самого закружилась голова. Он яростным взглядом обвел приют, выискивая кота, осмелевшего жить столько лун под самым его носом и притязать на сердце его дочери. Вся ревность, годами хранимая в сердце кота, всколыхнулась и вырвалась наружу, яростно скрежеща зубами и мечтая поймать и растерзать того, кто осмелился нарушить её покой.
«Так. Успокойся. Просто успокойся. Они молодые, все ещё поймут. И ты рядом, Течение. Главное – ты рядом. Просто надо будет контролировать этот процесс. Можно позволить им побаловаться, но не заходить далеко. Да? Да.»
- Это… так бывает, - наконец выдавил из себя кот и силой принудил сесть обратно. – В качестве утешения… иногда… коты… ну или кошки, как пожелаешь… они уходят к другой кошке… или коту, любя при этом другого.
«У тебя так. Так. Так. Так, Течение. Так. Ты ведь заменяешь. Всего лишь заменяешь. Заменяешь.»
Его точно заклинило, и серый был зол на самого себя.
«Найду – проучу!»
- Но, я думаю, Ручейку можно доверять… Мы же столько вместе с ним жили… Он друг твоего детства, можно сказать, наш родственник, пусть и не кровный, конечно… Да и об Оленьке мы позаботимся… А ты не беспокойся, рано или поздно, вы оба поймете, кто кого любит, да.

Солнце ударило по глазам, привыкшим к полумраку. Торопыжка поскорее спрятала мордочку в густой шерсти Травоуса, но вскоре, почувствовав тепло на рыжей шкурке, осторожно высунулась из-за шеи воителя. И пискнула - мир оказался таааким огромным! Еще более удивительна была высота, с которой котенок этот самый мир обозревал. В тот момент Торопыжке казалось, что выше нее нет на свете существа.
Разве что вон те штуки с длинными, изогнутыми темными усами. Дерево, сказала себе Торопыжка и старательно принюхалась, впитывая в себя новые, незнакомые пока еще запахи. Перед ней расстилалось пшеничное поле, укрытое набухшем от влаги снегом. Рыжая чуяла воду повсюду, и это ее порядком обескураживало. В голове оформлялся один вопрос, но его тут же сменял другой, и Торопыжка просто не могла ни на чем остановиться. Крики птиц, парящих в поднебесье, свежий ветер, треплющий шерсть и приносящий вести, сладко-пугающий полумрак, что царит за кромкой леса, что виднеется вдали...
Покачиваясь в такт Травоусовым шагам, Торопыжка стояла на задних лапках, передними облокачиваясь о макушку воителя и была абсолютно счастлива. Что ей Глухаренок, треплющий хвост Объятого Пламенем, что ей Бурелап, который вечно спит возле материнского бока и совершенно ничем не интересуется! Она чувствовала себя первооткрывателем, путешественницей, совершающей дерзкие и опасные вылазки на Волю. Воля таит много опасностей - это Торопыжка шестым чувством понимала. Но было ли ей дело до этого - еще вопрос! К тому же, с Травоусом ничего не страшно. Он сильный и могучий, он всегда сможет ее защитить.
Травоус сел на собственный хвост, и Торопыжка выпустила крохотные коготки, выражая недовольство. Почему они не могут идти дальше?
- Много белого сейчас. Но скоро всё будет зелёным. И не только. Появятся цветы самых разных цветов. Забавно, а, два слова, для таких разных вещей. А ещё тут неподалёку есть золотая трава, целое поле. Но она пока тоже под снегом.
Подумав немного и поразмыслив над словами воителя, Торопыжка шусто скатилась с его спины и шлепнулась в мокрый, пропаренный солнцем снег.
- Мне нравится белое, - сообщила она. - Есть белые коты. А бывают зеленые?
Ее собственная шерсть казалась ярко-красной, напоминающей язычок племени, который никогда не погаснет. Она выделялась на белом снегу точно так же, как выделяется темные силуэт ястреба на фоне голубого неба. Твердо встав на лапки и вытянув короткий хвостик трубой, она немигающими яркими глазами уставилась через пшеничное поле в сторону леса. Торопыжка пока еще не решалась далеко уходить от Травоуса, но это лишь дело времени. С каждой секундой она боялась все меньше и меньше, и готова была исследовать мир самостоятельно.

Торопыжка на время притихла. Её веса плечистый кот не ощущал, и если бы Травоус не чувствовал, как котёнок шевелится на загривке, решил бы, что успел где-то своего пассажира потерять. Легко было представить, как малышка вертит головой, изучая окружающий мир. Но града вопросов, обманывая ожидания трёхцветного, не последовало. Либо у котёнка их нет, либо она сама не знает, о чём спрашивать вперёд. Травоус широко улыбнулся, хотя увидеть эту улыбку Торопыжка не могла. У него даже не было сомнений, какой вариант является правильным.
- Вон там впереди - лес, - заговорил он сам. - В нём много деревьев и живёт множество самых разных зверей и птиц. Некоторые из них опасны, поэтому стоит быть поосторожнее. В мире вообще много всяких опасностей, - предостерёг кот малышку, соскользнувшую с его спины в снег. - Потом, когда тебе исполнится шесть лун, тебя посвятят в ученики и научат охотиться и драться.
У трёхцветного не возникало никаких сомнений в собственных словах. Шесть лун - большой срок, к тому времени они обязательно вернут себе свой дом, возродят старые порядки, и котята, родившиеся далеко от леса, смогут влиться в жизнь племени и жить, как настоящие воители.
Малышка, похоже, осмыслила, наконец, окружающий мир, и приступила к вопросам. Травоус весело заурчал.
- Не, зелёных котов не бывает, - уверенно заявил он. - Меня вон хотя назвали в честь зелёной травы, но я не зелёный, - кот махнул хвостом, указывая в подтверждение на свою бело-рыже-чёрную шубу. - Бегающие на чётырёх лапах вообще не бывают зелёными, - Травуос ненадолго задумался, а затем поправился. - Во всяком случае, я таких ни разу не видел.
Звучание собственного имени отвлекло трёхцветного от общения с малышкой. Кот поднял голову, обернувшись через плечо. Шершень. И весь вид чёрно-белого говорит о том, что тот не о погоде решил побеседовать. Похоже, возню с котёнком пора заканчивать.
- Прости, Торопыжка, - Грозовой лизнул малышку в рыжее ухо. - Мне надо идти заниматься серьёзно-важными взрослыми делами. Беги обратно в дом, пока твоя мама тебя не потеряла. Я скоро вернусь, и тогда ещё поиграем.
Кот мордой легонько подтолкнул Торопыжку в нужном направлении и двинулся к Шершню, а вскоре, вслед за ним, покинул территорию приюта.

--- Ельник

Пепельная кошка лениво приоткрыла правый глаз и тут же снова закрыла его. Вставать с теплой подстилки ужасно не хотелось. Котята уже подросли ("Мама, мы взрослые, нам уже целая луна и мы можем гулять где захотим") и теперь каждый день донимали воинов играми и расспросами. Вставали малыши рано, едва первые лучи касались земли, как три пары глаз широко открывались. Удивляться Пеплогривка перестала давно и теперь даже привыкла просыпаться в такую рань. Вчера они полночи ворочались, а утром встали с рассветом и решили поиграть с пушистым хвостом мамы. Сонная Пеплогривка весь день клевала носом, пока Волчегривая не отправила ее вздремнуть. Вместе с мамой отдохнуть пошел и Бурелап.
Сны? В последнюю луну ей часто снились кошмары. Звездоцап, убивайющий Звездопада, а потом идущий к ее детям. Он плел что-то о пророчестве и том, что должен убить их, а Пеплогривка молила убить ее. Когда он отказывал, его воины хватали пепельную кошку и оттаскивали в сторону, не смотря на все крики и удары. Да уж, в этих снах Коготь и его воины были прекрасно натренированы и сильны. Сон заканчивался едва когти тирана поднимались над ее плачущими детьми. В этот раз все было несколько иначе. Коготь был один. И когда кошка молила его обменять свою жизнь на жизнь детей, он согласился. Сон закончился когда ее глаза закрылись.
Никто не замечал этого, но Пеплогривка стала немного нервной и дергалась от каждого подозрительного звука. Днем веселая, жизнерадостная и спокойная, а едва на землю опускается темнота, взвинченная и напряженная. Течение выставлял патрули возле каждого отверстия в стене, но это не успокаивало. Матери все время казалось, что ее малышей ждет какая-то опасность. Возможно, это из-за того, как все реагировали на беременность. ("Что она делает? Совсем рехнулась? Этих малышей ждет страшная судьба, помяни мое слово!") Что за мысли? Ее детей ждет великая судьба и плевать на все злые языки!
Открыв глаза, пепельная кошка лениво потянулась, зацепив когтями деревянный пол. Бурелап тоже проснулся и уже приветствовал черного братца, который донимал Объятого Пламенем. Так. А где же самая непоседливая из это компании? Прищурившись, кошка так и не нашла дочь. Это уже немного пугает. Возле входа вспыхнула рыжая вспышка и пепельная поспешила туда.
-Торопыжка, мы уже говорили о том, что тебе нельзя выходить наружу. Что ты там делала? Бегом домой! - Сердито сверкнув глазами, она пошла следом за рыжей кошечкой, а возле самой подстилки подхватила ее за загривок и уложила между лап. Зная, сколько это может вызвать возмущений, Пеплогривка решила что это сойдет за наказание. Пару раз лизнула между ушей, а затем спустилась на спинку. Торопыжка ужасно напоминала саму Пеплогривку в детстве. Если так пойдет и дальше, то скоро кое-кому придется переселится в палатку старейшин. Глухоренок слегка отставал от сестрицы, а вот Бурелап был спокойным и рассудительным. Пеплогривка надеялась, что в будущем именно он будет сдерживать брата и сестру.
- Мам, ма~ам. А расскажи про папу, - жалобно протянул черный котенок из под материнского бока. Пепельная королева слегка опешила и замерла, высунув язык, так и не коснувшись рыжей шерсти дочери. Они пару раз задавали вопрос об отце, но все они были невинными и не предполагали развернутого ответа. Еще никто из изгнанников, кроме Течения, разумеется, не догадывался кто являлся отцом ее малышей.
-Эм.. Ну, хорошо. -Она устроилась поудобнее и задумалась. Как рассказать о Звездопаде все, что она чувствовала и знала? Да так, чтобы детям было интересно и они чувствовали гордость? -Ваш отец прекрасный кот, лучший из всех. Он большой и очень сильный, а еще смелый. В битве ему нет равных, он никогда не боялся своих противников. Но, буду честной, в охоте он у вас полный профан. Так что, будем надеяться, что навыками охоты вы пойдете в маму, - Пеплогривка усмехнулась и подмигнула детям, -Но, наверное, вы хотите узнать совсем не это, да? Обещаете никому-никому это не рассказывать?
Кошка хитро прищурилась, зная, что сейчас последует если не лавина обещаний, то восторг точно.

Пока Оленёк отвлекался, внимание маленькой рыжей проказницы перехватили. И отец вскоре ушел, на прощание лизнув Оленька в макушку. Не сказать, что это сильно огорчила мальца, тот, напротив, быстро нашел себе занятие. Отличнейшее занятие, называемое сном после долгого путешествия. Уснул быстро и сладко посапывал - утомился!
Сны у него были очень интересные, и их всегда было исключительно много. Столько много, что, оклемавшись, он обычно не мог их вспомнить, а если и вспоминал, то так жутко, что в итоговой композиции, этаком снотворном салате, всего казалось уж слишком много и намешанно. Даже понять связи нельзя, хотя во сне - одно удовольствие. Вот и сейчас, к примеру, он зачем-то рыл во сне кротовьи норы. Рыл почему-то совсем легко, но очень долго, а затем - бац! - и упал в огромную дыру в той норе. Шлепнулся прямиком на лапы, как настоящий кот, и почему-то, откуда-то он знал, что все хорошо и что все так и надо. Упал он в какие-то подземные туннели, наверху - одна единственная, вырытая им дыренька, вокруг, на что он не обратил внимания, светло. И вот он пошел, предчувствуя триумф, приключения, что-то определенно важное, испытание! Аж дашу затрепетала и сжалась, но он все равно чувствовал себя величественно и шел достойно, невозмутимо. Сквозь землю до его ушей начали добираться какие-то крики, котик, возмущенный, начал оглядываться вокруг... И обнаружил, что он в дряхлом сарае, а рядом пищат котята. Даже грустно стало, нутром чувствовал, что в сновидении было нечто интересное.
Потянувшись, вытягивая лапы на манер светской кошачьей балерины, местная овечка лениво потопал к остальным котятам. Чем ещё заняться, он знать не знал, а в голове... А в голове, по выжженным прериям летал, гонимый ветром, перекати поле. И вообще, весь котенок спросонья походил на бесформенную субстанцию с убитым лицом и видом умирающего воина.
- Привет, - лениво позевывая и протягивая звуки, как смолу, пробубнил Оленёк, усевшись рядом с собранием мелких.

<<< тёмный бор, ельник.

Они неслись без оглядки, пока знакомая тропинка не вывела их из леса. Только тогда Шершень позволил себе оглядеться: погони не было! Он подозрительно повёл ухом, чувствуя тянущую боль в районе шеи. Неужели последователи Когтя отпустили их так легко? У себя в голове Шершень прокручивал совершенно иной вариант событий.
Одиночки медленно потащились в сторону приюта. Шершень по очереди обнюхал сначала Травоуса, затем Стрижа. Оба были сильно ранены. Только сейчас Шершень почувствовал всю боль от своих ран; на какое-то мгновение ему показалось, что он свалится на асфальт, но он сдержал себя. Он до сих пор оставался главарём патруля, а главарь патруля не должен вести себя как тряпка!
За всё время пути коты не обмолвились не словом. Каждый замкнулся в себе и своей боли. Азарт сняло как лапой, словно бы и не было всей этой беготни и драки. Но он ни разу не подумал о том, что их поход был бессмысленным, глупым и необдуманным. Они выведали бесценную информацию, которая была знаком: нужно начинать что-то предпринимать. Шершень до сих помнил тот взгляд Мышелова. Словно бы этот кот никогда не был тем грозовым воином, которого когда-то он знал.
Бродяга не мог понять одного: как можно оставаться верным себе и служить Звездоцапу?
Кот лениво переставлял лапы, волоча за собой кровавый след. Совсем скоро они вернутся в приют!
Он знал, как отреагирует Течение, но ему было глубоко плевать на его мнение. Серошкурый вояк никогда бы сам не решился на этот поступок! Так пусть помалкивает хотя бы потому, что сам не может так.
Вот на переднем плане начал вырисовываться знакомый дом…
- Травоус, Стриж, - впервые за долгое время обратился к своим спутникам Шершень, - вы идёте первые к целителю.

--- Продолжение игры.

Так получилось, что Небесный вломился в пристанище изгнанников почти одновременно и израненными патрульными. Не то чтобы он был здесь таким частым гостем. Бывшему Грозовому оруженосцу и без пяти минут воину нравилась относительно вольная жизнь, она казалась отпуском перед неизбежным возвращением домой. Он старался избегать встреч с патрульными Звездоцапа, наводнившими родной лес, и скитался от его границы до самого города, регулярно заглядывая и в приют за свежими новостями. Течение никогда не отказывал в этом товаре, правда, обычно новостей было мало. В этот раз Небесный с порога понял, что их будет побольше.
- Ай, кто вас так отделал? - это вопрос скорее относился к самому себе. Не все ли равно? Они теперь все вроде как почти одиночки, а у одиночек не принято спрашивать такие вещи, - Град!
Молчание.
- Град? - молчание, - Ай, нехорошо-то как...
Вокруг израненных котов сгрудились соплеменники, не давая ни пройти ни продохнуть. Небесному пришлось буквально продираться сквозь гомонящую толпу, отдавив пару лап и цапнув какого-то особо грузного воителя за хвост. Вряд ли тот хотя бы сообразил, кто это сделал, потому что проворный серый кот протиснулся у него буквально между лапами.
"Хоть бы кто догадался что-то сделать! Нет, стоят и смотрят..."
- Брысь! - Небесный с трудом подавил прорезавшийся кашель, - Найдите Града, кто-нибудь!
Быстрый осмотр показал, что хуже всего пришлось Шершню и Травоусу.
"Похоже, их измордовали лесные воины, наверняка бандиты Звездоцапа... Ничего, я и больше терял. Паутина, маковые зерна, вода."
- Так... Травоус, Шершень, вылизывайте друг друга, очищайте раны. Вы, - Небесный обернулся к котам, - Помогите им, принесите воды и дайте попить.
Слава небесам, пауки в приюте не обращали внимания на время года и продолжали, несмотря на холод, плести паутину. Небесный нашел достаточно, чтобы хватило на всех, правда, все-таки раскашлялся в каком-то особенно пыльном углу. Хорошо еще что без крови. Маковые зерна нашлись у Града.
- Ешьте, сейчас будет немного неприятно, - бывший оруженосец пихнул по несколько зерен в рот каждому пострадавшему, - Потом расскажете, что произошло.
Затыкая паутиной глубокие отметины от кошачьих когтей на шкурах Шершня и Травоуса, Небесный сильно надеялся, что боль, потеря крови и двойная доза маковых зерен заставят их думать о чем-нибудь другом. Нехорошо получится, если у кого-то возникнет вопрос, откуда у обычного оруженосца такие хорошие познания в целительском деле.