=======) снова начало игры, предположительно, город.
Репейка шагал по ломким листьям и глубоко, с наслаждением вдыхал в себя чистый, нетронутый грязными испажнениями городских машин воздух. Нет, что ни говори, а здесь целая симфония отличных запахов, которые разбирать одно удовольствие. Например, тоненький, но отчетливый запах водной полевки, крысы, шмыгнувшей в густые, уже тронутые осенней желтизной камыши. Репейка не то чтобы устал от города, нет. Ему нравилась тамошняя жизнь, нравились долгие прогулки по узким городским улочкам, скверикам, нравилось нежиться в лучах ласкового солнца на крытых черепицей крышах, устраивать веселые забеги по заборам с приятелями-бродягами, проводить время с Голди... Репейка вздохнул и слегка наморщился - в последнее время они с золотой кошечкой почти не общались. А ведь она ему нравилась, и даже очень.
Впрочем, нельзя сказать, что его это сильно тревожило. В конце концов, городские коты обычно неплохо знают друг друга - городок-то небольшой, и он найдет Голди, если захочет. Репейка перевел взгляд на расширяющуюся реку. Вдалеке она казалось извивающейся, громадной змеей с блестящей в лунно-звездном свете шкурой. Рассвет пока не победил ночь, так что небо все еще было темно-синее. Репейка опасливо покосился себе под лапы - ему некстати вспомнились настоящие змеи. Встречался он с ними лишь разок, но встречался же! Прямо скажем, впечатления остались на всю жизнь. Хорошо еще, что это безобидный - относительно, конечно - уж. У Репейки, при встрече сиганувшем в кусты с прытью молодого зайца, на задней лапы следы от укуса остались. Внутренним чутьем он, обычно с бравадой шедший на врага, понял опасность, таившуюся в пресмыкающемся, похожим на толстый кошачий хвост. Только без шерсти.
Идти вдоль реки - одно удовольствие. Репейка шлепал по мельководью, наслаждаясь тем, как вода остужала натруженные после долгой ходьбы лапы. Молодой кот был крепок и силен, статью пошел в отца, Снегиря, а вот глаза - материнские, желтые, как слепящее солнце. Репейка учуял вдруг слабые кошачьи запахи. Кажется, он недалеко от меток племен. И это не племя Ветра, с которым можно договориться, это неизвестные Речные коты. Да, Репейка точно помнил название. И попасться в жадные лапы патруля он не хотел. И он тотчас ушел бы, коль не услышал бы испуганного вскрика.
- Кто тут?!
Репейка насторожил уши - крик детский, котеночий. Он заметил через пару мгновений и самого котенка, кудрявого такого. Хотя нет, какой котенок - ученик, наверное. Только совсем юный. И что он забыл здесь? Убежал? Черно-белый растянул губы в улыбке - мол, я хороший, не бойся. Продолжая лыбиться, он осторожненько так втянул запах, исходящий от шерсти малыша. Пахло травой, росой, но только не рыбой.
И Репейка расслабился, поняв, что ему не грозит встреча с патрулем, готовым растерзать любого одиночку, который некстати окажется рядом с сыном племени.
- Здорово, - мяукнул черно-белый. - Я? Я барсук. Видишь, какая шкура. Барсучья.
Он фыркнул весело и бросил мимолетный взгляд на свою шерсть, растрепанную и взъерошенную, точно Репейка только что из колючих кустов вылез.
- Но пригладь шерстку, барсук сегодня добрый, - Репейка, дабы не пугать юнца еще больше, уселся там же, где стоял - на расстоянии пары кошачьих хвостов от него. - Ты чего здесь совсем один? Я-то добрый барсук, а вот кругом могут быть и другие барсуки, не такие добрые...
Говорил Репейка шутливо, но в глазах бился пойманный рыбой вопрос - что же ты, парнишка, делаешь здесь совсем один, без защиты? На котенка-одиночку не похож, слишком упитанный. Потерял родителей?

- Э... Ну, здорово, Барсук...
Репейка приподнял левую бровь. Парнишка серьезно решил, что его имя - Барсук? Охо-хо, как все запущено. А он-то по наивности считал, что обладает неплохим чувством юмора, доступным каждому. Но серьезная мордашка котенка это отвергает. Репейка мог бы расстроиться.
а я Оленек. Только шкура не оленья.
- Ну, это я как бы понял, - кивнул Репейка с непроницаемым выражением на морде. Только в глубине солнечных желтых глаз искрилась легкая улыбка. - Ты скорее Олененок. Только рожек не хватает. И шерсть у тебя забавная - кучерявая такая. Честно, ни разу не видал котов с кучерявой шерстью. Ты домашний, дружище?
Репейка по опыту знал, что люди от нечего делать выводят различные виды кошек. Поэтому есть даже лысые кошки, чего там уж говорить о кучерявых котятах! Но спустя секунду внимательного рассматривания Оленька Репейка мигом смекнул, что для домашнего котенка малыш слишком худ. Для сироты - упитан и спокоен, а для домашнего - худоват. Вот задачка!
- Ничего не отвечай! - Репейка рассек хвостом воздух, прерывая возможные возражения и даже возмущения котенка по поводу предположений о том, что тот домашний. - Понял уже, что не домашний, понял.
Отдыхал. Ты из города?
Он кивнул, сделав в уме очередную пометку - сам Оленек точно не из города. Во всяком случае, в одиночку проделать весь путь до реки он бы не смог. Слишком много опасностей, слишком трудно добывать пропитание такому малышу. Вернее сказать, невозможно в принципе.
- Слушай, меня вообще-то Репейкой кличут, - он потер усища лапой и подмигнул Оленьку. - А тебе не помешало бы познакомиться с одним зверем. Чувство юмора называется.
- Я тут по важному делу, вообще. Рыбачу!
- Правда что ли? Эт я удачно зашел! - обрадовался Репейка, вскакивая на лапы. - Обожаю рыбу по утрам! Ну, чего стоишь? - молодой кот, хитро прищурившись, кивнул на реку. - Рыбачь же, бравый охотник. А я посмотрю.
Он вальяжно разлегся на берегу, не сводя с котенка ясных желтых глаз. Губы были растянуты в улыбке.
- Один рыбачишь аль как? - поинтересовался он. - Родители кто? Знаешь, мне не улыбается отбиваться от свирепых котов, бросившихся на поиски потерявшегося котенка.
Нет, как ни крути, а котенка нужно как минимум доставить к родителям. Репейка не то чтобы был великим местным героем, просто... просто одинокий котенок - это серьезно. И кой-какие проблески благородства в этом веселом повесе были.

Оленек вдруг стал таким несчастным и убитым с виду, словно Репейка закатал его в грязь и щедро облил словестной гадостью. Ого, какие мы обидчивые. Нахохлившись да надувшись, котенок выглядел чуть менее беззащитно. Разглагольствующий Репейка не сразу понял, на что обиделся малец. Затем покосился на него с долей любопытства. Почему некоторые субъекты обижаются, когда их путают с домашними котами, среди которых, кстати, попадаются отличные ребята?..
- Так в городе не называют.
- Сообразительный, чтоб тебя через колено, - буркнул с ноткой одобрения Репейка. - Верно подметил, там в ходу другие имена.
И замолчал, постукивая хвостом по земле да свеля малыша внимательным взглядом. В то же время он чутко прислушивался к тому, что происходит вокруг - не шевельнется ли где стебли травы, не раздастся ли грозный боевой клич котов-воителей?.. Здесь метки слабее, самоназванное Тигриное племя предъявило право на более широкую часть реки, что простиралась выше по течению, но кто знает, может, Коготь решит захапать себе еще территорий. Однако все было тихо.
- Здесь нельзя. Тигринное племя... они не любят одиночек. Мне говорили, что им приказано кровью пришельцев помечать границы.
- Вот оно что, - протянул Репейка, бывший явно не в восторге от подобных новостей. - Коготь даром времени не теряет!
И бросил взгляд на другой берег реки, взгляд смурной и неприязненный. Ему и так не по нутру было постоянное презрение племенных к одиночкам и бродягам, которых они и знать не знали, но вводить такие жестокие законы!.. И, зная свирепый нрав Когтя, вряд ли котята или подростки удостоются более мягкого обращения.
- А ты ведь, Оленек, сказал мне, что собирался охотиться здесь, - Репейка повернулся к котенку. Тон его по-прежнему был дружелюбный, но во взгляде появилась настойчивость. - Всего пару секунд назад. Разве нет?
Он прищурился - вот я и поймал тебя, малец, на слове. Смылся, видать, от родных?
- Отец из повстанцев.
- Речной, да? - это был выстрел в небо, но разве сына, скажем, Грозового или Ветряного кота потянет к реке? Ну, во всяком случае, многое проясняется.
- А твой отец не говорил тебе, что гулять одному опасно? - небрежно бросил Репейка, топорща усы. - Только не говори мне, что он отправил тебя в охотничье задание, от которого зависит судьба племени! Не вздумай говорить мне, что если ты не поймаешь этого пескарика, - он ткнул лапой в воду, пугнув метавшегося там малька. -...то ждет тебя позор и унижения. Кстати, ты ничего не упомянул о своей матери. Она за Когтя?
Разные взгляды на судьбу племен могли навсегда разорвать семейные узы, этим можно было бы объяснить нежелание Оленька даже упоминать свою мать. Не то чтобы Репейку сильно интересовало его родословное древо, просто хотелось разговорить малыша, узнать о нем побольше. Помочь, в конце концов. Репейка слышал, что повстанцы обосновались где-то недалеко от старой мельницы. Пожалуй, стоит туда прогуляться...

- Так кто ж ты?
Репейка улыбнулся снисходительной улыбкой и отвел взгляд. Так в лоб его давненько не спрашивали - а кто ты? В самом деле, кто? Странное создание, странный кот, в чьих жилах течет поистине голубая кровь лесных воителей. Единственный выживший сын великой предводительницы, покинувший племена по собственной воле. Кровавый Совет - лишь повод. Даа, у госпожи Судьбы поистине причудливая фантазия, ведь в племенах полно бывших одиночек и бродяг, которые жилы рвут, доказывая верность соплеменникам!
- Я бывший племенной, - просто ответил Репейка, не желая врать Оленьку и отчасти потому, что мало стыдился своего настоящего и не боялся упреков в предательстве. Тем более от того, кому мог наподдать одной лапой. - Я был еще на Кровавом Совете. Только вот сражаться отказался.
Он вспомнил, как выскочил перед Скалой, рассерженный оттого, что Куница непочтительно отозвалась о Сороке перед всеми племенами. Опозорила предводительницу столь любимого матерью Репейки племени. И  что-то заставило тогда молодого кота резко одернуть Речную, скалить зубы и даже возмущенно топорщить усы, Репейка всегда полагал, что ему нет дела до защиты чести племени и прочей белиберды. Он и сейчас не мог бы сказать, что сподвигло его тогда на тот шаг.
А Оленек тем временем распалялся. Еще  немного - и искры из глаз полетят! Репейка на всякий случай отодвинулся подальше, мало ли что... Взрыв эмоций котенка здорово потряс черно-белого, уставившегося на малыша во все глаза.
- Повстанцы протянут и без жалких подачек Когтя! Я убежал! У-бе-жал, убежал, и не буду возвращаться сейчас!.. Мне нужно переждать!
- Переждать? - переспросил Репейка. - Чего еще переждать? Хэй, приятель!
Но Оленька несло дальше, и остановить его не было ни малейшей возможности.
Её уже нет, и она даже не с этими позабывшими дрянными предками, хотя была лучше многих, пусть и городская!
При столь пренебрежительном - пусть и косвенном - упоминании о городских Репейка невольно вздыбил шерсть, а его желтые глаза затопило гневом. Нет, это уже перебор!
- Уф! Городские ничуть не хуже! - повысил он голос, сердито смеривая взглядом Оленька, будто тот поносил бродяг и одиночек последними словами. - Не спорю, среди них иногда попадаются жуткие личности, но в племенах же такого добра тоже навалом! Хоть Когтя возьми. Чего я никогда не понимал, так это почему племенные забивают котятам головы чушью о том, что городские сплошь предатели и пожиратели себе подобных. Между прочим, я сам городской. Как твоя мать, вот. И она ничем не хуже любого лесного кота, я уверен в этом, а если кто сомневается - дай ему по морде! А я добавлю! - Репейка учуял горечь и злобную обиду, прозвучавшую в голоске Оленька и подсознательно ухватился за нее. Вот где собака зарыта - малец полукровка... До чего же больно это было для Репейки, имевшему самую чистую кровь во всем лесу и выбравшему путь одиночки. Да он с радостью бы поменялся родословным древом с любым котом, который искренне хочет служить своему племени, но ловит косые взгляды за свое происхождение. Через секунду молодой кот устыдился этой мысли - он ведь любил свою мать и ни за что не променял бы ее ни на что...
- Значит, ты полукровка? - Репейка, чуть успокоившись, сел на место. В тоне, каким он произнес это слово, не было ни капли пренебрежения, только интерес. - А чего пережидать собрался? Слушай, Оленек, у тебя что-то случилось, да? Я же не совсем чужой, Оленек. Я прожил в племени не одну луну, и если там меня Филин чему и научил, так это тому, что своих в беде не бросаем. - он улыбнулся, на этот раз открыто и искренне. - А ты в какой-то мере свой.
Пожалуй, он уже догадывался, в чем проблема.
- Дело в... - он поднял лапу и очертил пальцем воображаемый круг. - твоей маме?
Не зря ведь Оленек так защищал свою мать, пусть даже Репейка и слова худого не сказал о ней. Может, ему сказал кто-то нечто очень неприятное и злое? Охо-хо... Почему котам-воителям так важно происхождение? Вон, Сорока вообще на этот счет не заморачивается, любого ушастика в племя тащит.

- Там отец... ссорится. Он любит кошку... Куницу... а она на него кричит, называет нас бродягами, и обвиняет его за мою!.. мать... Я не могу терпеть, и сделать ничего не могу, и за папу очень обидно... Он хотел отправить меня на охотничье задание, чтобы я стал настоящим воителем...
Глаза у Репейки стали как два блюдца. Нет, как две толстые, круглые луны в канун полнолуния. Речь Оленька была сбивчива - видно, что эмоции и чувства парнишки вконец расшатались. Репейка кашлянул, хмыкнул и встопорщил усы - отношение его к ситуации выразилось этим более чем красноречиво.
- Крышки-покрышки, а я-то считал, что Сорока немного не в себе, - пробормотал он с вытянувшейся мордой. - Видать, крепко ошибся! Твой отец что, хобби такое имеет, увлечение - несчастную любовь к той, кто ему в морду оскорбления залепляет? Не, дело, конечно, не мое, но все же! Всегда думал, что воители странные, но чтоб до такой степени! А Куница эта?.. Так, стой, Куница...
В памяти шевельнулось одно старое воспоминание, относящееся к Кровавому Совету. Репейка, замерев на полуслове, старательно и упорно искал его и, наконец, выудил. Ну точно, Куница!
- Помню ее! - хмыкнул Репейка. - Это она голосила на Совете так, что уши чуть не завяли. Нет, я, конечно, к Сороке особо теплых чувств не испытывал, прошу прощения, к Говорящей с Космосом, но я-то предводительницу Реки перед важными и надутыми котами не оскорблял.
Он умолк, чувствуя, что ступает на зыбкую почву. Как объяснить мальцу, почему он зарычал на Куница и впервые в жизни озаботился честью своего племени? Репейка сам не знал.
- Выходит, характерец у твоей Куницы не изменился, так? - молодой кот с искренним сочувствием покачал головой. - Угораздило же... Но, стой, вы же не бродяги. Я не понимаю, хоть убей! Вы искренне хотите, как я понял, служить племени, таскать хавчик соплеменникам, зубрить этот ваш Воинский Закон. Кровь, кровь, кровь... Да кровь совсем тут неважна! Я-то знаю. Хочешь, открою тайну?
Он подобрался поближе к Оленьку и растянулся перед ним на брюхе так, чтобы их взгляды оказались вровень.
- Моя мать - Туманность Звезд. Та самая. Великая предводительница племени Ветра. Ну, так о ней говорили. А отец - Снегирь, но я его почти не помню. Он погиб в Пожаре, - нос Репейки сморщился. - Но так вышло, что после пожара мы с мамой оказались в городе. И к нему я привык настолько, что потом эту привычку из меня пытались всем племенем вышибить. Не вышибли. Не воитель я, не умею и не хочу притворяться, что за племя жизнь отдам. Сам посуди - важная битва идет, а я не чувствую ничего, мне убежать хочется и спрятаться где-нибудь. Кому нужен такой кот в рядах? Неа, я не подставщик какой-нибудь. У меня своя судьба. Городская, если угодно, - он задумчиво провел когтем по непокорной шерсти на шее. - У меня чуть ли не самая чистая кровь во всем лесу. Но я хочу быть городским. Вот пара... парадокс. Да, парадокс. - Репейка повторил звучное и не совсем понятное слово, подхваченное от одного из городских приятелей - уж больно красиво звучало. Ради справедливости нужно отметить, что молодой кот имел способность к месту вворачивать выражения, которые пусть и не понимал до конца, но чувствовал.
- Пошли ее, - вдруг посоветовал он. - Далеко, крепко и надолго. Коль ты уверен в своем воительском выборе. Коготь, кстати, я уверен, тоже не бродяга, а вон что вышло. Среди городских много отличных котов. Среди воителей, знаю, тоже. Получается, мало что зависит от того, где жили твои мама с папой - в палатке или в коробке из-под людского барахла, верно? Бродяга может быть хорошим воителем, но далеко не каждый воитель может быть хорошим котом. И совсем уж не каждый бродяга и одиночка обязан возглавлять ряды плохишей. - Репейка кашлянул и, чуть усмехнувшись, тронул когтем усы - лихо он разговорился.

- А что случилось на том Совете?
Репейка вздохнул и неопределенно качнул головой.
- Страшное случилось, - помедлив, ответил он. - Разве отец тебе не рассказывал? Эх...
Кровавый Совет действительно был самым страшным событием в жизни молодого кота, ни разу не видевшего (ни раньше, ни потом), как толпа хорошо обученных, свирепых котов набрасывается на другую, менее свирепую, но тоже неплохо натасканную. Всюду кровь, крики, треск разрываемой шкуры. Он-то мигом принял решение не воевать за то, вот что не верит и пулей взлетел на один из Четырех Дубов.
- Поначалу все шло гладко. Это был мой первый Совет, я не думал, что меня возьмуи, - он улыбнулся в усы, вспоминая, как искренне радовался тому, что не будет сидеть сиднем в лагере, а получит вполне законную возможность выбраться за пределы скучного вереска. - И Куница поначалу показалась мне ничего - видать, крепко мне счастьем по башке приложило, раз она мне понравилась. А потом все пошло кувырком. Сорока принялась оскорблять Речное племя, Речное племя говорило что-то о Вихре, который утопил Крутобока в реке... Крутобок - Речной кот, который был убит во время схватки, еще до Совета. Словом, Сорока обвиняла Реку в краже дичи, те, ясен пень, играли в несознанку. Я не знаю, правда это или нет, но слышал, что Сорока и отряд ее нашли на границе обглоданные кроличьи кости, от которых несло рыбой, как мусоркой от старика-бродяги. Вот и думай сам, - он вздохнул. - А птом появился Коготь, запрыгнул на Скалу и начал вещать. Про объединение и прочую муть. Я не слушал особо, поскольку заметил. что некоторые слишком уж напряглись. И верно - как только племена в весьма крепких выражениях отказались от предложения нашего полосатика, тот созвал своих воителей. Оказывается, он вербовал сторонников много лун. Ума не приложу, как ему это удалось - он что, караулил всех у границы и нападал с речовками о светлом, славном будущем? Но не суть. Его, кстати, во время речи предводители даже не смогли успокоить.
Репейка немного помолчал. Что ни говори, а впечатление Коготь производить умел.
- Коготь с виду не самый приятный кот на свете, - добавил он. - Громадный, с широченными плечами и исполосованной мордой. Он первый начал битву, влепив мощный такой удар этому... светло-рыжему. Ну, одному из предводителей. Кто же это был? - Репейка нахмурился, а затем просветлел.   - Ага! Светлозвезд! Не, погоди... арарар, неважно, - с явной досадой фыркнул он. - Словом, Коготь убил предводителя Теней. Махом. Сам понимаешь, атмосфера накалилась. Началась битва. Даже не различить было, где свои, а где чужие...
Он замолчал снова, окунаясь помимо воли в те страшные моменты. Он не был воителем, не был готов к схватке. Впервые за время разговора с Оленьком Репейка был очень тихим и серьезным.
- А потом все кончилось. Кто-то ушел, а кто-то остался. А большинство откинуло лапы. Твой папаша, кажется, решил уйти. Но на то его воля и желание. Он же вернулся, а это главное. Впрочем, у Куницы свои тараканы в голове...
- Спасибо.
Репейка тепло улыбнулся малышу и, протянув лапу, потрепал того по кучерявой голове.
- Да не за что, трепать языком каждый мастак, - чуть веселее отозвался он. Ему нравился Оленек. Своим упорством, своей целеустремленностью. Ведь это здорово - когда у тебя есть настоящая цель в жизни.
- Где тебя можно найти? Город, он ведь большой.
- А ты, эм... искать меня собрался? - кашлянул Репейка, немного не ожидавший такого поворота событий. - Ты ж заблудишься, как пить дать! Хм... Город, на самом деле, не такой уж большой. Я слышал от городских, что бывают города в два раза больше воительского леса. А это так, большая деревня. Уютная, кстати... А вообще я живу в Парке. Он один, его сразу найдешь. И недалеко от границы, если шагать к городу со стороны леса.

---> [Заброшенный приют]
У реки было прохладно. Ручеек бежал вдоль воды, по бережку, высматривая Оленька  и никак его не находя. "Сбился? Пошел по неправильному пути? Вдруг я взял какой-то... не тот след?"
Он разозлился сам на себя за эту неуверенность и нахмурился. Прямо на бегу он зло отшвырнул попавшийся под ноги камешек в реку. "Глупости! Оленек где-то здесь. И сейчас я его найду".
Стоило ему подумать об этом, как встречный ветерок принес запах двух котов. Ручеек с новыми силами ринулся вперед, потому что один из запахов принадлежал Оленьку. А второй... он просто не хотел думать, кому принадлежал второй запах.
Пробравшись через камыши, Ручеек наконец-то увидел сына. А рядом с ним - черно-белого кота. Он с удивлением всматривался в черты этого кота, пытаясь понять, где же видел его. Но никак не мог вспомнить. От черно-белого пахло городом, вестимо, это один из одиночек.
Ручеек не стал поднимать панику, напротив, присутствие одиночки успокоило его, потому что повстанцы и одиночки нынче держат как минимум нейтралитет, объединяясь против зловредных приспешников Звездоцапа.
Он кивнул черно-белому коту, так и не вспомнив, где мог видеть его. Подошел к Оленьку и с интересом посмотрел на него. "Думает, буду ругать его? Не буду, зачем это мне. Да я и сам привык бегать от сложностей, так что... это у него наследственное, пожалуй. Лучше объясню ему по-хорошему ещё разок, или даже два, чем стану запугивать его и ругать. В конце концов, он котенок ещё, я в его луны тоже не отличался умением думать что делаю".
- Оленёк, - обратился Ручеек к сыну, - Тебе не стоило убегать, я не дал нас с тобой в обиду.
Он дружески толкнул кудрявого котика в бок и обратился к одиночке:
- Ты же из племенных, да? Вроде я видел тебя пару раз на Советах среди котов Ветра.
Ручеек не стал донимать бродягу вопросами вроде "почему ты не в рядах повстанцев", "хочешь ли вернуться в свое родное племя" и подобными просто потому, что сам в свое время примерил образ одиночки. Этот образ, однако, не принес ему счастья, но к другим одиночками Ручеек сохранил отношение теплое, хорошее.

Они не сговариваясь разделились, они вообще друг другу ни слова ни сказали пока шли сюда. Да и что было говорить? Это до боли напоминало возвращение, словно и правда, несколько шагов и вот она уже дома, в лагере, порушенном, заросшем, но своем. Теперь когда давящее присутствие Ручейка не ощущалось столь отчетливо, чтобы взывать к ее совести, в голове звенел иной вопрос - что если они не вернутся? Если подумать, чем она лучше любого бродяги теперь, лишенная родного дома, она ничуть не отличается от них, она спит в дурацком сарае Двуногих, среди других таких же, все еще помнящих, верящих, но уже почти утративших запах своего племени. Конечно они убеждали друг друга, и себя в первую очередь, что они справятся, а когда это произойдет все будет по старом. Только с течением времени граница этого "старого" отодвигалась все дальше и дальше, и сейчас представала столь незримой и мифической, что надежда медленно затухала. Она тряхнула головой, нужно найти Оленька, если патрульные Звездоцапа встретят его раньше, то порвут котенка на подстилки. "Бестолковый" - мысленная ругань в адрес Ручейка и его сына и правда помогала ощущать себя лучше выискивая следы в примятой, пожелтевшей траве. "Какое ему охотничье задание, его даже в ученики еще не посвятили!" Наверное стоило вспомнить как она сама нарушала все правила, но эта мысль отчего-то не затронула ее память. Сырость осела на шерсти заставляя ее встряхнуться, и поднять взгляд, как давно она последний раз смотрела вверх, видела настоящие деревья? Понимание, что сезон Зеленых листьев безвозвратно покинул лес, оказалось до смешного неожиданным. Будто в ответ ее мыслям ветер сорвал с деревьев пару пожелтевших листьев, унес в безумном хороводе, окатив ее холодом. Знакомым и чужим одновременно, давно подзабытым. Всего лишь вторая осень в ее жизни.
Река встретила ее, неизменной, серые волны лениво лизали берег. Настоящая, не сон, не безмолвное озеро не знающее ничего ни о волнах, ни об опасных течениях, ни о ровном терпеливом потоке. Заставляя ее снова почувствовать себя тем маленьким котенком, которого впервые привели к воде. Будто в полумраке последних пустых дней, впервые проглянуло солнце. Она зажмурилась, жадно вдохнув знакомых запах воды и свежести, прелые листья и мокрая древесная кора. Все совсем как раньше, так почему бы не дать волю иллюзии? Мысли о том, что ее могут могут поймать, теперь уже по сути на чужой территории, как-то не слишком беспокоили. "Да эти, мышеголовые приспешники Когтя, ни за что не полезут в воду, если только не хотят утонуть!" - ощущая как азарт берет верх. "Пусть попробуют вытащить меня из воды, если мужества хватит!" Да и какой смысл имели логические рассуждения, если желание уже пересилило, да в конце концов когда еще ей выпадет такой шанс? Она с звонким всплеском бросилась в воду, несколько птиц испуганно сорвались с насиженных веток, но Куница этого уже не слышала - холодная гладь реки сомкнулась над ее головой, смывая грязь, мерзких запах дома Двуногих и других племен. Заставляя чувствовать себя по-настоящему живой. Оттолкнувшись лапами, она всплыла, жадно вдохнув, осенний холод обжег ее, но простуда сейчас было меньшим что ее волновало. Да, даже живя четыре месяца вдали от настоящей воды, она все еще помнит как плавать, очевидно это не забывается. Загребая воду она поплыла вдоль линии берега.
Голоса заставили ее остановится, медленно двигая лапами ровно настолько, чтобы не пойти ко дну. Патруль? Нет не похоже... Она прислушалась, в одном из голосов она совершенно точно узнала Ручейка, но слов не различила. Но судя по всему там едва ли шла ссора, значит он просто отыскал своего сынка - Куница фыркнула, отыщи его патруль Тигринного племени, ситуация не звучала бы столь мирно, вообще эти коты, предпочитали сначала нападать, а думать уже потом. Ну, большинство по крайней мере, из тех кто искренне видел в Звездоцапе подарок Звездного племени. Она выбралась из воды и с чувством отряхнулась, но вода все равно текла с нее в три ручья, рыжая шерстка смешно облепила тощее тело, превращая ее в долговязого котенка-переростка.
- А ты... его отец, да? Тот самый, с необычными увлечениями? Не пойми меня превратно - я просто помню Куницу, - услышала она продираясь сквозь кусты, готовясь взорваться от возмущения, они там что серьезно?! Теперь весь лес должен знать, да?! Из уст в уста, и история моментально обрастет кучей ненужных и немыслимых подробностей. Кто? Кто проговорился?!
-Я очень рада, что ты меня помнишь, - буркнула она, недовольно глядя на них, черно-белый кот показался ей знакомым, однако запах бродяги исходящий от него был настолько резким что она невольно чихнула. Но все-таки лучше чем поклонник Звездоцапа. Не сдержавшись она чихнула еще раз. - И я не увлечение! Я не с ним, вовсе, - где же она видела этого кота? Черно-белая шерстка - яркое пятно, она бы запомнила. Куница постаралась напрячь память и одновременно держаться с достоинством, впрочем последнее давалось сложнее, сложно выглядеть впечатляющей, когда с твоей шерсти течет вода, образовав небольшую лужицу под лапами. Здесь бы отцовский рост и телосложение! Хотя сейчас наверное стоило бы сверлить злым взглядом Ручейка, который разболтал все кому ни попадя. Ну конечно, бродяга же значит почти свой, родственные души и все такое. Наверное она бы так и поступила если бы не была больше озадачена попытками вспомнить черно-белого. А шерсть немного похожа на окрас Говорящей с космосом... Ну конечно! Куница оживилась, вот где он был! На Совете, где все и началось, защищал свою главу с дурацкими обвинениями. Только вот почему от него несет городом? Похоже еще один на ее голову, замечательно, Ручеек нашел того кто ему подходит идеально, еще один бросивший свое племя, в поисках чего-то попроще. "Тоже мне воины!" - сердито подумала она. "Чуть-что сразу в кусты!"

- Да ладно... - Ручеек еще раз внимательно оглядел черно-белого кота. - Уж точно я видел тебя и раньше... или нет. Эх, ваша порода. Коты Ветра, ничего не скажешь.
Он добродушно усмехнулся и в очередной раз вспомнил Говорящую с Космосом. Это было хорошее воспоминание, так что серый кот чуть улыбнулся. Встретить воителя племени Ветра, пусть и бывшего - хорошее предзнаменование. Среди котов вереска только одного Ручеек мог честно назвать своим врагом - презренного Вихря, который утопил в реке одного из его соплеменников - Крутобока. При мысли о Вихре Ручеек чуть было не вздыбил загривок, но вовремя опомнился.
- Рад знакомству, Репейка, - растерянно сказал речной кот после следующей реплики бродячего кота и с легкой укоризной обернулся к Оленьку - надо ж было котёнку пересказать все интересные подробности их с Куницей взаимоотношений! - В общем-то да, это я, - задумчиво продолжил он. - Если сравнивать Куницу с увлечением, то увлечение действительно вышло бы крайне необычным...
На этом Ручеек оборвал фразу и впал в ступор, задержав взгляд на Оленьке. Он пытался вспомнить хоть раз, когда Куница положительно отреагировала на его любовные порывы. С мыслей о Кунице Ручеек перешел на мысли о сыне. Ему стало тепло, он почувствовал, что Оленек теперь в безопасности, рядом с ним и Репейкой. "Я прошел с тобой такую пору Голых Деревьев, Оленек" - мысленно обращался он к кудрявому котику. "И если понадобится, пройду сколько угодно морозных сезонов. Ты станешь воином, лучшим воином, и у тебя будет родной дом, потому что самое тяжелое и плохое - когда нет палатки с хорошими друзьями, которые встретят и поддержат тебя. Пусть говорят обо мне что угодно - я найду тебе такой дом... самый лучший дом!"
Ручеек вздрогнул, когда рядом чихнула подоспевшая Куница. "Простудилась, наверное" - заботливо подумал он, оглядывая мокрую кошку. Естественно, она была недовольна - Ручеек уже привык к тому, что злость и недовольство - это её обычное состояние. Он уже забыл, когда видел её веселой - может быть, она нарочно всякий раз напускает на себя мрачный вид, стоит ему оказаться поблизости?
В любом случае, никто не должен быть свидетелем очередных их разборок. Тем более Репейка, который и без того о Кунице не лучшего мнения. И Оленек... который о Кунице мнения ещё более худшего.
- Да, Репейка. Мы действительно в приюте обитаем, - пробормотал Ручеек, поглядывая краем глаза на Куницу. - Слушай, ты ведь не занят, да? Может, побудешь немного с Оленьком? Ему будет полезно прогуляться, тем более, ты получше, чем я знаешь все эти места. Встретимся у полей? Я был там недавно... тихое, спокойное место.
Ручеек вздохнул и повернулся к сыну.
- Может, такой досуг тебе больше придется по вкусу, чем занудные тренировки, - проговорил он, глядя в основном на свои лапы. - Расскажешь мне потом, что увидели. Хорошо?
Получив очевидное согласие, Ручеек немым усилием заставил себя подойти к Кунице и сказать, искренне стараясь не спровоцировать в ней злость.
- Репейке правда можно доверять, я верю. И его образ жизни... все-таки, дело личное. Ведь место проживания не делает кота хорошим или плохим. К тому же, одиночки ведь не поддерживают Звездоцапа... он убивает их с той же охотой, что и повстанцев.
И почему ему на ум вновь пришел эпизод из сезона Голых деревьев, когда он приплелся в племя с замерзающим, голодным котенком и был отвергнут тираном, отвергнут и чуть ли не убит. Кто пришел ему на помощь? Бывшие соседи, считай, почти враги. Они все были добры к нему - грозовой воин Шторм, предводительница ветра Говорящая с Космосом, та кошечка из сумрачного племени... Крылатка, кажется. Львиносвет, родной, хороший, по-прежнему друг. И Цапля, и все остальные. Они смотрели на него как на своего. Так был ли резон объединять племена? Может, был? Стоило ли делать это только ради того, чтобы понять, насколько коты четырех племен могут дорожить друг другом и как сильно они могут ненавидеть общего врага? Звездоцап... как много хороших котов погубил он. И сколько замечательных воителей сплотил воедино против себя самого.
- Куница... нам, все-таки, нужно поговорить. Согласись, столько лун ругани... пора решить этот вопрос раз и навсегда.
Ручеек махнул хвостом Репейке с Оленьком, чтобы они поскорее отправлялись гулять. Ему искренне не хотелось серьезных разговоров, но он понимал, что нужно прекращать весь этот фарс. Похоже, каждый повстанец уже знает, что они с Куницей ссорятся и переругиваются при каждой встрече. Ни искренность, ни крики, ни просьбы - ничего не помогло Ручейку добиться расположения Куницы. Он устал, вымотался, но все равно продолжал неуклонно и упрямо следовать к цели, ибо это была одна из двух его целей в жизни. Первая цель - убить Звездоцапа, но она принадлежит не только ему, но и всем повстанцам.
Ручеек дождался, пока Репейка с Оленьком скроются из виду. "Хм, а ведь кто-то мог бы назвать мой поступок опрометчивым. Но я верю Репейке. Так же, как и Говорящей с Космосом".
Он посмотрел на Куницу и понял, что больше всего ему не хочется в очередной раз выслушивать гневные обвинения. Иногда ему хотелось напомнить Кунице и о её собственном прошлом, когда она была среди учеников Звездоцапа, но всякий раз он чувствовал, что упрекать кого-либо в том, что случилось давно, в том, о чем этот кто-то жалеет - просто глупо. Жаль, что Куница на этот счет была иного мнения, без конца называя его то бродягой, то не пойми кем.
"Какой из меня бродяга?" - хотел бы сказать Ручеек. "Это крайне обидное обвинение, когда ты всей душой желаешь вернуться в родное племя".
Он, однако, не чувствовал в себе злости на Куницу, правда, Ручеек почти не злился на неё, кроме тех моментов, когда она начинала доводить дело до абсурда. "Я и сам был неправ в своих действиях. Но и тысячу раз раскаялся в содеянном. Сколько ещё раз я должен умолять простить меня? Неужели так трудно понять, что за свои поступки ответил я сполна? Мои родные мертвы, сколько можно продолжать терзать меня? За что мне это? За что?!"
Ручеек нахмурился и внимательно посмотрел на Куницу. Он чувствовал, что его лапы мелко дрожат, сам же он весь на взводе, напряжен, как перед битвой. Но по-прежнему Ручеек не мог быстро отвести взгляда от её самых прекрасных глаз оттенка цветущего болота. Это упрямство смущало его, но он чувствовал, что не в силах отступить. "Может, утопить её?" - с тоской подумал Ручеек.
"Или не стоит".
Он разозлился на самого себя. "Ну в самом деле, сколько можно так? Пусть лучше прямо скажет, что ненавидит меня".
- Куница, мне правда надоело ругаться. И оправдываться за старые ошибки тоже. Я молод и глуп... лучше бы тебе полюбить меня, пока я не поумнел и не стал ворчливым чурбаном.
Он зло щелкнул зубами и поднял отчаянный взгляд своих синих глаз на Куницу. - Это правда. Чистая правда! Я когда глядел на них, всегда искал твой взгляд. Это было страшно. Самый страшный сезон Голых деревьев. Они умерли. Сначала я тащил один развороченный труп и ломал когти о корку снежного наста, пытаясь дорыть если не до земли, то хотя бы... хотя бы... эх, я никогда не имел дела с трупами. Мне было страшно, а её труп разваливался на части... это очень страшно. Если бы только ты была рядом... если бы только знала, через что я прошел. Ты простила бы меня! Обязательно! И мне не пришлось бы валяться перед тобой как последнему дураку.
От ощущения собственного бессилия Ручеек готов был стукаться головой о деревья, переплывать бесконечные реки, забираться на высокие как солнце деревья. Лишь бы куда-нибудь деться, как-то извести себя, только не чувствовать этой беспомощности. "Драться! Ловить дичь! Завоевывать! Всё проще, чем добиться расположения Куницы. Звездные предки, зачем вы подсунули мне такую сложную задачу?"
Раньше он чувствовал, что может забраться на любую вершину, даже через боль в натруженных лапах. Но в последние месяцы Ручеек все лучше понимает, что горы, вершины, деревья - это ничто. Да и все остальное не имеет смысла, пока он не заполучит эту дерзкую кошку. Любым способом, хоть силой.
- Можешь меня сколько угодно ругать и называть бродягой, но я тебя люблю! - храбро и гордо воскликнул Ручеек. - И пока жив, мне никакая кошка не будет дорога так, как ты! Хочешь, брошусь ради тебя со скал? Хочешь, поймаю орла? Могу прийти в звездоцапов лагерь и открыто заявить, что хочу им всем кишки выпотрошить! Только попроси меня об этом, а не ругай. Не надо быть такой жестокой!
Он вздыбил загривок и прошипел: - Я же готов почти на все, за что ты так со мной?!
"Почему я не хочу обливать её руганью? Может, я слишком странный? Другой на моем месте уже давно бросил бы это дело. Наверное, правильно говорят, что кошек нельзя слишком сильно любить, они от этого наглеют".
Его сердце колотилось как бешеное, ему уже было слишком жарко, но он продолжал стоять перед ней, что-то доказывать, оправдываться, хотя сам сказал, что не будет оправдываться. Ручеек использовал все свои шансы на полную не исключая предпоследнего, последнего и всех последующих, нелегальных, но не менее востребованных.
- Короче, - он опять нахмурился. - Просто скажи, что не любишь меня и пошли куда подальше, и я всю жизнь буду твоей тенью. Наверное, я буду ненавидеть себя за это.
Ручеек вдруг улыбнулся, правда, какой-то безнадежной улыбкой. - Зато никто не посмеет напасть на тебя сзади.
Он уже давно не улыбался Кунице, а тут улыбнулся бессильно, чувствуя, что очередной проигрыш окончательно загонит его в бездну одиночества, из которой он будет через силу смотреть на Оленька и пытаться казаться ему таким же веселым и беззаботным, как обычно. А может быть, Оленек найдет себе настоящего наставника, проникнется воинской жизнью, станет котом Речного племени. Тогда Ручеек сможет всю жизнь сидеть в своей яме, изредка улыбаясь и принося племени то рыбку, то птичку.
"Опомнись, что ты такое говоришь!" - он сам себе не поверил. "До чего дошел - яма какая-то и прочее. Когда ты успел стать такой размазней? Ты вообще вкладываешь смысл в свои слова и мысли?"
Разозлившись ещё пуще прежнего, Ручеек воскликнул:
- Да мне все равно, любишь ты меня или нет! Пусть хоть кто-нибудь тебя тронет - уж я ему задам трепку! Даже если ты будешь против, все равно. Я же тебя люблю... эх, люблю на свою голову. Не так, как эти слюнявые, плешивые романтики. Он выпрямился и нагло улыбнулся. - Моя любовь не ограничивается словами. И мне искренне жаль тебя, если ты меня не любишь. Потому что я от тебя даже в охотничьих угодьях Звёздного племени не отстану!

Он чувствовал, как тяжело становится дышать, а сердце стучит уже на уровне головы, оглушая его своим стуком.
Но стоило видеть в те мгновения глаза Куницы, её живое удивление, растерянность. Ручеек готов был смотреть на это вечно, радуясь тому, как любимые черты складываются в дрожащий оскал.
Может, в душе ему даже хотелось, чтобы она выгнула спину, зашипела на него, оттолкнула дерзкими словами. Точно также как и с Говорящей с Космосом. Видеть и чувствовать её силу, восхищаться ею, желать её сильнее ввиду этой дикой неприступности. Но Говорящая с Космосом восхищала его на поле боя, а в Кунице он любил все грани, не желая упускать ни одной.
Ручеек желал ослепнуть от бури, а затем пройтись по теплым, весенним равнинам, нырнуть в бурлящий поток, забраться на ветреную вершину скалы, заснуть в маковом поле. Куница была для него не просто кошкой или желанной подругой. В своей, быть может, излишней чувствительности, Ручеек терял нить реальности, находя в ней целый мир, полный новых, ярких красок. 
И её недоступность лишь побуждала его истязать себя больше и сильнее. Она даже не давала ему определиться, мучая своими пространными ответами.
Пыталась находить какие-то нелепые, тысячу раз произнесенный отговорки. "Сын... да, мой сын. Оленек. Он славный юнец. У него хорошее сердце. Он не виноват в том, что убежал - мы все стремимся убежать от плохого. Храбрость в том, чтобы заставить себя вернуться обратно. Вернуться домой, как это сделал я. Речной воитель не должен быть бродячим, уж точно не должен".
Ручеек чувствовал, что ей страшно, и ему самому от этого лишь хотелось терзать её сильнее, чтобы она поняла, каково это, быть узником глупых чувств и эмоций, которые, как раньше он думал, воитель может просто отбросить в сторону. Забыть и забыться, погрузившись в повседневность. Ручеек правда пытался жить как обычные повстанцы, но что уж говорить, Оленек сразу просек, что с ним что-то не так, да и другие тоже не могли не догадываться.
Ручеек уже был безумно храбрым, когда впервые признался Кунице в любви и увел её из Тигриного племени, подальше от Звездоцапа, битв и разборок. Подальше от всех этих боев, в которых она наверняка хотела бы принимать участие. У неё были такие же большие, испуганные глаза.
Кажется, она и тогда говорила все эти глупые вещи просто так, чтобы не допустить молчания, от которого ей стало бы ещё хуже.
"Ты что-то чувствуешь? Правда? Значит, мне пока не стоит потрошить приспешников Звездоцапа?"
- Убить, - произнес Ручеек, понимая, что со стороны и впрямь похож на какого-то фанатика, безумца.
- Я... может быть... - он запнулся, чувствуя, что Куница совсем рядом, почти что касается его своей рыжей шерстью. - Да, изменился.
Не имело смысла отрицать, бродяжничество и столь частые, столь фатальные потери - они действительно меняют воителей, да что там, любых котов. Ручеек, глядя в лужу, мог найти на своей шкуре побелевшие шерстинки. Может быть, совсем немного, но явный показатель того, сколь нелегко ему пришлось на жизненном пути.
- Но я не мог не измениться, Куница. Ведь мне уже не шесть лун.
"Мне немного жаль, что ты не до конца понимаешь меня, Куница. Каково же тебе - всю жизнь находиться под опекой хорошего, доброго отца, и тут, ни с того ни с сего, сталкиваться с потрепанным бродягой-безумцем, который требует непонятно чего?"
- Из этого выйдет что-то очень хорошее. Я обещаю, - твердо произнес он, чувствуя большую ответственность за свои слова. Ручеек ощущал, что её дыхание греет его подбородок. Он чуть качнулся на ногах, однако без особого труда устоял.
Близость Куницы приводила его в дикий восторг и вместе с тем вызывала страшное волнение.
Он не выдержал и уткнулся носом в мягкую шерсть на её шее. И больше всего ему было страшно, что Куница может внезапно исчезнуть, вновь ускользнуть от него.
- Я не сделаю тебе ничего плохого, - чуть слышно пробормотал Ручеек, проводя щекой по её шее, чувствуя, как она дрожит и боится его.
Он никогда так не страшился спугнуть момент, потому что никто и ничто не доставалось ему с таким трудом, как Куница. К тому же, Ручеек был ещё подросток с пылким сердцем, ему никогда не приходилось проявлять столько решительности в отношениях, собственная храбрость пьянила его.
- Скажи, что любишь меня, Куница, - шептал он ей на ухо. - Ты ведь всё понимаешь... даже слишком хорошо понимаешь.
"Только почему-то не хочешь сознаваться в этом".
Его взгляд стал жестче, нервно дергающийся хвост замер. - Слишком. Хорошо, - произнес Ручеек и нахмурился. Он оскалился и потянулся к Кунице, словно хотел вцепиться ей в глотку, но вместо этого ловко обхватил зубами её загривок и в пару легких шагов оказался сзади.
Молодой кот плохо понимал, что вообще происходит - гормоны дали о себе знать, а эмоционально он был практически опустошен, так что поплотнее вцепился зубами в холку Куницы и прижал её к себе левой лапой. Собственно, примерно в том же состоянии Ручеек заделал и Оленька, но в этот раз у него получилось куда ловчее, благо он знал, что делать и когда нужно вовремя отскочить...
Ручеек, однако, не отстал от Куницы и накинулся на неё с новой силой, словно в нем открылось второе дыхание. В этот раз он был не так аккуратен и пришел в себя, когда понял, что его голова лежит на плече Куницы, а дыхание вырывается из легких с присвистом. Отойдя на пару шагов, Ручеек обнаружил, что слов у него больше не осталось. Но и никакой тяжести на душе тоже. Он от этого освободился. Дождь, который слегка намочил его шкуру, уже закончился, лишь от реки иногда долетали мелкие брызги.
- Течение, -неожиданно вспомнил Ручеек, взволнованно глядя на Куницу. - Должно быть, он уже там, в приюте. Ему может быть нужна помощь.
Он хотел было уже кинуться к лагерю, но мысль о том, что Оленек гуляет неизвестно где в компании малознакомого Репейки остановила его. "Какой же я мышеголовый идиот!" - подумал Ручеек, чувствуя беспокойство за судьбу сына. "Ничего, ничего" - пытался он успокоить себя и привести мысли в порядок. "У Оленька северный дух. Он пережил такие холода, таких врагов - что теперь ему все нипочем".
И все же, Ручеек не был готов бросить кудрявого котика на произвол судьбы.
- Я должен вернуться за сыном, - твердо сказал он, взмахивая хвостом. - Встретимся в приюте. И, умоляю, будь осторожна.
Он метнулся к Кунице и лизнул её напоследок в щеку, после чего побежал вдоль реки, стараясь унюхать запах Оленька и Репейки.
---> [Дозорная скала]

Отредактировано Ручеек (20-11-2014 18:17:51)