Я поднялся на лапы прежде, чем Взлет снова кинулся в атаку. И почувствовал самую настоящий слабость: меня слегка пошатывало, и лапы были ватными, точно дерево высасывало из меня жизненную силу. И тогда я испытал самый настоящий страх. Я так давно боялся деревьев, что уже и не помнил, с чего все началось, и пытался научиться контролировать, перебороть свой страх - даже Ворон один раз невольно помог, подстегнув меня к заползанию на старый обгоревший платан. И даже тогда, когда я стоял высоко-высоко на его хрупких ветвях и ощущал потоки ветра - сильные, но такие свежие и прекрасные, что получал ни с чем не сравнимое удовольствие, - даже тогда все поджилки у меня тряслись от страха, от того, что я натурально стою на шкуре опасного и коварного врага. Точно такого же молчаливого, как и я, который может общаться лишь шелестом и знаками.
Мы были так похожи с деревьями. И при этом я жутко их боялся, ощущая их неземную власть и вселенское могущество.
Ещё один мой невольный тесный знакомый - старый дуб на Грозовой территории, где я спасался от собаки. Я забрался на него тогда, спасая свою жизнь и совершенно не думая о том, что делаю; забрался со скоростью света, впившись когтями в кору и рывками подтягиваясь вверх, развалился на его ветке и переводил дыхание, дрожа и от быстрого бега, и от страха. При первой же возможности я спустился на землю.
Да, у меня была всего два знакомых мне дерева, на которые волей судеб пришлось взобраться. И оба раза я за это поплатился: первый раз - поломанными ребрами, когда сверзнулся с обгоревшего платана, не сумев уцепиться за ветку; а второй - восстанием.
Видимо, мне предстояла теперь встреча с ещё одним деревом. Одним из дубов Четырех Деревьев. Интересно, здесь когда-то ползали участники соревнований? Я хорошо это помню, особенно как одному ученику не повезло.
Но Взлёт уже бросился в мою сторону. И его определенно не смущала перспектива встречи с деревом.
Что ж, придется. Мысленно взмолившись кому-то - дереву даже, по-моему, - я впился когтями и, превозмогая боль в укушенной лапе, забрался до первой широкой ветки и, ступив на неё, повернулся обратно к стволу и, выпустив все когти на лапах, приподнял раненую и приготовился встретить Взлета мощным ударом куда-нибудь - куда придется, конечно, но в частности хотелось по морде.

- Говорить - мой природный дар, - прорычала я, с неудовольствием приземляя лапу на пустое место. Я с раздражением повернула голову и поглядела в наглые глаза Ржавницы, которые точно усмехались надо мной. И правда, на её морде виднелась усмешка: ей определенно было забавно видеть мои "тщетные попытки" расправиться с ней.
- Зато я наконец поняла, как вас надо убивать, - ощерилась в свою очередь я, с точно такой же откровенной и наглой ухмылкой разглядывая Ржавницу.
Пора, что ли, продемонстрировать науку, которую преподал мне Шаман. Спасибо ему за мысли и идеи, которые этот рыжий блудник подкинул, а то ведь я и правда уже начинала верить во всемогущество Темного Леса, который - ну да ладно, чего говорить-то, - был определенно покруче и помощней Звездного племени. Там же собрались настоящие бандиты, убийцы и местные отшельники-отщепенцы, сила гораздо более воинственная и борющаяся за свое место под солнцем, чем нюни-предки, которые только и умеют таинственно возникать во снах, открывать рты и напускать таинственной пыли в глаза.
Но нет. Танцующий с Духами прав, я не могу утверждать, что Сумрачников нельзя убить прежде, чем попробую это сделать. А я намеревалась это сделать. И я знала, что у меня получится.
И пусть Ржавница ещё жива и во плоти, она точно так же относилась к темной стороне, которую сегодня, сейчас, надо уничтожить, искоренить, чтобы больше никогда она не появилась на свет, чтобы больше не было таких затянувшихся долговременных "сюрпризов" С когтем и прочими во главе.
Нет. Я убью её. Во что бы то ни стало. Начну свою месть с главной приспешницы, ударю по сердцу Звездоцапа - авось прочувствуется, и его сердце будет так же легко вынуть из груди.
Поэтому я кинулась на Ржавницу, и ярость придала мне сил. Столкнув её на землю, мы вдруг слились в одно целое и покатились по поляне куда-то в сторону низин.
>>>>>>> Ущелье [граница с Речным племенем]

Он не удивился, правда. Совсем-совсем нет, только проклял про себя вёрткость воителей и воительниц из племени Ветра, когда Цапля успела покинуть его спину, прежде чем он сумел задавить её. И рыкнул тоже, но не слишком громко, опасаясь, как бы кошка не прочесала чувствительно и слишком открыто выставленное напоказ пузо. Именно этот факт поспособствовал тому, что кот на диво быстро извернулся и встал на лапы, пытаясь найти взглядом свою противницу.
Почти тут же он сорвался с места - от ли от осознания того, что ошибки ему кошка из Тёмного Леса не простит, то ли от того, что поймать и убить чертовку хотелось ну очень сильно. А Цапля уже целенаправленно бежала к Ярохвостке, прыгала на неё, и Громоглас просто не мог оставить это просто так: добежав чуть позже, он сильным ударом лап попытался не только скинуть кошку с Ярохвостки, но и хорошенько впиться в бок, по которому пришёлся удар, когтями.
***
Вой врага, его почти тщётные попытки уйти от боли только раззадоривали кошку из Тёмного Леса. Ненависть как-то незаметно ушла, оставив после себя только жажду крови и победу - да что там, она уже чувствовала себя победительницей.
Потому что золотистая шерсть летела клочьями; потому что ненавистная до дрожи кровь проливалась на землю; потому что для неё самой победа вот именно в этом бою значила бы очень и очень многое. Тем неожиданнее было почувствовать клыки врага на собственном загривке. Ярохвостке лишь оставалось удивляться - как этот-то не слишком гибкий на вид здоровяк до загривка дотянулся, если она ему в заднюю лапу вцепилась? Потом думать не было сил - Ярохвостка лишь взвыла, так как челюсти сжались сильнее, а на шерсть обрушились удары когтей.
Кошка задёргалась, перестала месить противника когтями, и вроде бы всё стало получше, в голове прояснилось, но тут на спину запрыгнули. Хорошо хоть не Львиносвет, - посетила её абсурдна мысль. Клыки Львиносвета, кстати, исчезли, да оно и не мудрено - вдвоём на её шерсти они явно бы не уместились. Только вот месили когтями ей с чувством, да ещё и давили весом, так что Ярохвостка взвыла, завертелась, пытаясь скинуть противницу.
А потом исчезла и эта тяжесть, да только прошлись по шерсти когтями напоследок, но Ярохвостка только зашипела. Громко, с надрывом так. И бросилась на упавшую кошку, шипя здоровяку-когтёвщику:
- Задержишь Львиносвета.
Сама же она пока разберётся с... с вот этой вот. Ярохвостка быстро - хотя и не так скоро, как сделала бы это без ран - рванула ближе, попыталась вцепиться в чужое горло. Убить, не убить - ей всё равно. Чести в понимании этих воителей у неё уже давно нет.

Противник вновь увернулся, и когти вцепились в корни дуба, оставляя на тёмной древесине свежие светлые следы. Взлёт завертел головой, в очередной раз ища своего врага, и заметил белый хвост, ускользающий из поля зрения. Не вбок, как это было всегда, а вверх.
– Опять! – возмущённо мявкнул полосатый, бросаясь к стволу, по которому уже карабкался Снегоухий, вновь взявшийся убегать.
В лихую голову не приходила простая мысль, что враг может просто не желать драться. Настолько не желать, что готов победить свой собственный страх, чтобы попытаться избежать битвы.
Сам Взлёт деревьев – как и многого другого – не боялся. Не сказать, чтобы он был великим древолазом, многие Грозовые делали это куда лучше него, но всё же полосатый тоже рос под сенью многочисленных деревьев, по которым иногда приходилось карабкаться. Правда, деревья эти в большинстве своём были весьма колючими, и лазить по ним являлось делом не самым приятным, но с могучим дубом было легче. Цепляясь когтями за твёрдую кору, подтягиваясь на собственных лапах, Взлёт уверенно поднимался вверх.
Слишком далеко лезть не пришлось.
– Ты ж боялся деревьев, Снегоухий, – усмехнулся полосатый, перебираясь со ствола на ветку, на которой его уже ждал белый кот. – В чём дело?
Ответа Взлёт не ждал. Ветка раскачивалась под лапами от каждого движения, и полосатому это нравилось. Он даже слегка подпрыгнул, заставляя её плясать ещё больше. Потом спохватился и, балансируя на качающейся опоре, низко пригнувшись, бросился на противника, рассчитывая боднуть его головой в грудь.

Клыки врага продолжали сжиматься на белой лапе, когти били по бокам и животу, оставляя болезненные, но не смертельные раны. Пушистая шерсть, как это бывало множество раз, смягчала удары, спасая своего владельца. Тем более что сила явно не была лучшей стороной молодой белой кошки – лупили Травоуса и посильнее. Тот же Мышелов, который когда-то оказался в подобной ситуации и точно так же пытался выбраться из ловушки, которую устроил себе сам.
Воспоминания о предателе-соплеменнике, словно спусковой механизм, плеснули в кровь новый жар, в душе всколыхнулась уже начавшая утихать ненависть. Травоус зарычал и ещё сильнее навалился на кошку, придавливая её к земле, вцепился зубами в белое плечо, не давая врагу убежать. Пасть заполнила длинная белая шерсть, но сквозь неё пробивался вкус крови. Чужой крови.
Трёхцветный разжал клыки, намереваясь вновь укусить, на сей раз – в горло, ставя точку в этой битве, вскинул голову, ища глазами точную цель…
И замер, тяжело моргая. Гибкое белое тело билось под ним, необычные красные глаза сверкали на светлой шерсти алыми каплями крови, крови, которая царапала и обжигала пасть. Туман злости, застилающий окружающий мир, схлынул, оставляя Травоуса один на один с кипящей битвой. Битвой, к которой он по натуре своей был абсолютно не приспособлен.
Встряхивая головой, словно пытаясь вернуть на место сумбурные мысли и воспоминания, трёхцветный попятился.

Наверное, считать про себя секунды было глупым занятием, но она считала. Мысли прыгали кроликом, и, чтобы не сбиться, приходилось себя успокаивать. А телу было больно и дышать, казалось, становится всё тяжелее, в то время как противник не спешил верещать от боли и бежать.
В голову начали закрадываться мысли о глупости идеи. Ну, право слово, кто её просил так поступать? Да ещё и нападать на такого здоровяка! Выбрала бы кого помоложе, и дело с концом. Возможно, даже смогла бы победить, хотя надежды на это мало. Она же слабая. Кости тонкие, глаза - полуслепые, уши не услышат того, как враг подкрадётся со спины, и из-за запаха крови она его даже не учует. Замечательная воительница.
Внезапно трёхцветный негромко рыкнул и навалился на неё сильнее, так, что кошка протестующе зашипела, забилась, да даже чужую лапу выпустила! только всё было напрасно. Трёхцветный впился зубами в плечо, продолжая давить на тело Подснежник, и она вскрикнула от боли, пытаясь то ли оттолкнуть врага, то ли расцарапать его когтями, чтобы - ну, чем предки не шутят? - он отошёл сам.
Отошёл. Внезапно разжал когти, постоял, пока Подснежник пыталась собрать силы во время этой короткой передышки, и отшатнулся. Она же сама сглотнула ком в горле и, стараясь совершенно - ну совершенно! - не обращать внимания на противную рану на плече, поднялась на лапы. Слава Звёздным предкам, её не шатало, но плечо болело сильно, и воительница даже не представляла, как будет сражаться.
Хотя, почему это не представляла?
Через силу.
Наверное, ей стоило отойти и попробовать отлежаться, но не тогда, когда она бьётся за мирную жизнь. Странно, что за мир нужно биться, но раз это так - она не отступит. Поэтому охотница собрала свои силы и попробовала прыгнуть трёхцветному на спину, чтобы хорошенько разодрать её когтями. Судя по действиям, кот был чуть не в себе - а это ей на руку.
В душе кипела злость и обида за раненое плечо, которое наверняка будет заживать не быстро.

Он увидел, как Течение метнулся к нему навстречу. Краем глаза Звездоцап отметил, что бывший глашатай нападал в одиночку. Тем лучше. Он ловко увернулся от массивного кота и, не мешкая, вцепился ему в бок. Звездоцап слыхал о Течение, как о прославленном и сильном воине, но для него это не имело никакого значения. «Задержался ты, старик, на этом свете». Течение, подобно рыбе, выскользнул из хватки предводителя, и бросился на Звездоцапа. Коты сцепились и покатились шипящим и плюющимся клубком по земле. В какой-то момент Течению удалось взять вверх, его когти острыми иглами  вонзились в плечи. Звездоцап видел всю ненависть, исходящую из его жёлтых глаз. Он с силой пнул его в живот, но Течение даже не пошатнулся.
- Тебе это так просто с рук не сойдёт, - прошипел Звездоцап, расслабляя всё своё тело под весом противника. Это должно его сбить с толку – и тогда он выберется.
Бывший речной глашатай неловко моргнул. Ему оставалось только одно – схватить его клыками за горло и вырвать жизнь. Но… откуда эта неуверенность, это колебание в его глазах?
- Кишка тонка, - прорычал вожак Тигриного племени, испепеляя врага взглядом, полным ненависти. Течение открыл пасть и потянулся к глотке, но это было слишком медленно; в какой-то момент серый здоровяк ослабил хватку, и ему хватило этого времени, чтобы оттолкнуть его от себя. Его жизнь была на волоске от смерти, Течение мог в начале битвы убить предводителя Тигриного племени. Но он оказался слишком слаб, чтобы это сделать. Слаб морально.
Шкуру Звездоцапа рассекало множество ран, оставленных когтями Течения. Однако он видел, что противник бросается в бой  уже не с тем энтузиазмом, с каким начал битву, в то время как боевой азарт вовсю поджигал предводителя. Он молниеносно бросился к серошкурому и сбил с лап. Теперь Течение в его власти.
- Ты допустил жестокую ошибку, придя на эту битву,  - выплюнул Звездоцап, глядя в морду своему противнику. Течение бился и извивался под ним, подобно змее, но предводитель лишь усилил хватку. -  Слабак, - змеиное, неестественное шипение вырвалось из его глотки, прежде чем он когтями начал полосовать живот – нещадно, сильно, резко, точно разделывая дичь. Течение рычал от боли, с силой   пиная противника задними лапами, но все его попытки были тщетны. - Сегодня прославленный глашатай бывшего Речного племени отправится к своим Звёздным предкам, - рыкнул Звездоцап, резко прекратив драть живот Течения. Их глаза встретились. Но он не собирался повторять ошибок рыбомордого. Резкий удар когтистой лап пришёлся на всю морду и шею. Глубокий кровавый след змеёй  расползся по морде бывшего глашатая. Схватив противника за горло и чуть сжав челюсти (насколько позволила толстая шея Течения), Звездоцап его от себя.
С одним покончено.
Звездоцап огляделся по сторонам, в поисках нового противника. Плечо сильно саднило, коготь на задней лапе был сломан. Но это неважно. Сегодня  коты Тигриного племени будут сражаться, как истинные воины, не замечая боли, до самого последнего вздоха. Это истинный путь воина, о котором забыл Течение и поплатился за это поражением. Ярость разжигалось ярким пламенем внутри него.
Он бросился в гущу битвы, не щадя ни своих сил, ни шкур врагов.

Отредактировано Звездоцап (01-11-2015 19:46:25)

Из краткого оцепенения Травоуса вывела обрушившаяся на спину тяжесть, напоминая, что битва – это определённо не та ситуация, в которой стоит замирать и углубляться в самокопание. Встрепенувшись, трёхцветный резко взбрыкнул и стремительно завертелся на месте, пытаясь сбросить с себя врага – кажется, это была всё та же белая кошка, которая сумела воспользоваться минутной слабостью трёхцветного воителя.
Впрочем, минутной ли?
Злость, что до сих пор вела его в бою, прошла. Травоусу больше не хотелось сражаться – и уж точно не с молоденькой белой воительницей, что меньше и явно слабее его. Но особого выбора не было. Едва ли кто-то будет сейчас слушать его попытки помириться – по крайней мере, это Грозовой понимал. Оставалось лишь попробовать выбраться из битвы и уже там осмотреться более-менее спокойно и решать, что делать дальше. Покинуть поле боя трёхцветному не позволит собственная честь, но…
Травоус резко остановился и рванулся назад, предоставляя противнику, увлекаемому силой инерции, продолжить движение самостоятельно и перелететь через круглую голову. Это, конечно, будет стоить новых ран на спине и вырванной шерсть, но всё же лучше, чем продолжать таскать на себе врага.
Стараясь не выпускать из поля зрения свою противницу, трёхцветный попятился назад, готовый отражать или принимать на мохнатые плечи удары, которые на него могут обрушиться. Тактика выглядела вполне разумной и привлекательной. До тех пор, пока заднюю лапу не пронзила новая боль. Похоже, смотреть надо было не только вперёд, но и назад.
Травоус обернулся. Взгляд наткнулся на худощавого чёрного кота, выглядевшего потрёпанно и слегка ошалело. Молодой воитель вцепился зубами в белую лапу и явно не собирался отпускать. Трёхцветный рванулся, и с заметным трудом сумел всё-таки отвоевать свою конечность обратно – держал чёрный на удивление крепко, не хуже амазонских рыб пираний.
Правда, на время всех этих манёвров Грозовой несколько – целиком и полностью, если говорить честно – выпустил из поля зрения свою первую противницу.

Я напряженно ждал, когда морда Взлета окажется в досягаемости от моей лапы, и так ждал, что чуть не упустил этот момент. Не вложив всю ярость, боль и страх, которые поселились внутри от особенной близости с застарелым врагом, я как-то неловко мазнул рыжему по ушам, и практически сразу пришлось отступать назад, чтобы он меня не задел, пока залезает на ветку. Фактически, я сам не оставил себе выхода, позволив загнать в угол. Вот ведь глупый идиот. Теперь мой выход полностью был перекрыт рыжим воителем, оказавшимся со мной лицом к лицу и усмехающемуся. Он тоже понял, что выход для нас только один и только один покинет дуб. Живым хотя бы.
Я оскалился, безмолвно отвечая на его вопрос. Внутри меня пылал огонь и била дрожь, но я старался не подавать виду. Вместо этого я еще сильней выпустил когти, до боли в них, и впился в кору дерева, пытаясь удержаться на шатающейся и раскачивающейся ветке. Вроде бы до земли недалеко и я мог спрыгнуть и встать на все четыре лапы, но это чертово покачивание от двух тяжелых котов на одно ветке, оно пугало мой вестибулярный аппарат и подводило зрение. Земля была так далеко... а мы были так высоко. Я уже начинал паниковать.
И снова чуть было не упустил момент атаки. Взлет вдруг решил, что он белка, и бросился на меня. Поневоле я отпрыгнул к краю ветки, и, когда она истерично закачалась вверх-вниз, я с такой силой вцепился в ней, что не мог бы даже при всем желании разжать лапы. Возможно, мне доставались удары от Взлета, но я ничего не чувствовал. Меня охватила такая паника, какой ещё ни разу не было. Я просто не мог даже заставить себя пошевелиться.
Именно поэтому я застыл, цепляясь четырьми лапами и всеми имеющимися у меня когтями за кору, а хвост, кажется, развевался на ветру. В глазах двоилось и троилось, комок слюны неприятно скакал вместе со скачками ветки, и я практически был готов подать лапу перемирия Взлету - лишь бы слезть отсюда поскорей.
"Нет, думай, думай! Ты же забрался сюда, чтобы отвязаться от Взлета. Вот и придумай, как сделать это!"
Но голова не работала совершенно. Дать достойный бой ни дереву, ни Взлету я не мог. И все же... Все же...
Воспоминания помогли мне невероятным усилием оторвать лапу. Я замахнулся на рыжего кота. Вторая передняя лапа как-то сама собой разжалась, и я вдруг приподнялся над веткой на двух задних лапах и понял, что уцепился за плечи рыжего кота. Мой вес теперь распределялся между задними лапами и узким краем ветки и Взлетом и его телом, находящимся ближе к стволу.
Но все это было уже не важно.
Потому что под мной вдруг послышался жуткий треск. И я с панической, неодолимой силой вцепился когтями в плечи Взлета, так глубоко, как только что держался за кору.

Первый удар Течения не удался. Звездоцап увернулся и моментально вцепился в его бок зубами. Однако в связи с тем, что оба пока плохо рассчитывали удары друг друга и еще не полностью подготовились и приспособились к этой битве, Течению удалось выскользнуть из схватки. Оставив на память в зубах Звездоцапа свои короткие серые волоски шерсти. Бок кровоточил, значит, всё-таки глубоко успел цапнуть его полосатый кот. Но бой только начался, и Течение не останавливала такая рана. Он лишь поглядел на Звездоцапа и снова прыгнул, вонзив когти в плечи и утянув его на землю. Лидер Тигриного племени не остался в долгу, и они, раздавая друг другу оплеухи, сцепились в единый ком шерсти и, рыча, царапаясь, кусаясь, он волчком вертелись на месте, раня друг друга и стараясь наносить как можно более меткие удары в этой сумятице. Была у Течения и другая тактика: как и всегда, он мог завалить противника весом. Хоть они и были примерно одной комплекции и весовой категории, серый глашатай был уверен, что у него получится. А если он был в этом уверен, значит, все получится.
Надо сказать, Звездоцап достойно сражался. Но всё-таки не сумел побороть глашатая Речного племени. Хотя и тому с трудом удалось завалить Звездоцапа на спину. Полосатый кот распластался перед ним на земле, и Течение прижал его к ней, крепко надавив на плечи и лапы. Задние ноги противника пытались его лягнуть и сдвинуть с места, но Течение вытерпел, не моргнув и глазом. Сейчас, когда цель достигнуть, осталось лишь одно: убить.
Убить того, кто убивал многих.
Убить того, кто рушил жизни.
Убить Звездоцапа.
«Нет! Я воитель! Я не могу его убить!»
Под его лапами тело Когтя обмякло, тот что-то рычал ему, вторя голосу разума. И он, и воинская честь Течения прекрасно знали: он не убийца. И не сможет попрать Воинский Закон, что бы там не говорили предводители. В конце концов, он глашатай. А не предводитель. Он не может лишить жизни другого.
«Нет, Течение! Подумай! Хорошенько подумай! Он убил твоих Речных собратьев, он выгнал вас из родного дома, из-за него Клычок, Златолап и Водопадик родились в доме Двуногих, а не в лагере, у реки! Из-за него у Львиносвета образовался роман с воительницей Ветра, из-за него у них котята, из-за него у Ручейка котенок от бродяги, из-за него Предвестница Зари жила в лесу, отдалившись от соплеменников! Из-за него Звездопад сблизился с Говорящей с Космосом, а ты не смог этому помешать, потому что они жили в одном племени! Из-за него ты пережил обвалы, истерики и выходки Шершня, из-за него терял нервы, кровь, когти, шерсть, здоровье, пытаясь уследить в одиночку за всем, из-за него королевы рожали и их котята умирали, потому что Пестролистая не могла со всем справиться! Из-за него умер Яркозвезд, из-за него смешались племена, а предки затаились на небесах и ничего не могли сделать! Из-за него воители выбрали сторону тьмы, из-за него посещали Сумрачный Лес, из-за него предали друзей, родных, племя. Из-за него попрали Воинский Закон, нарушили все возможное, вцеплялись в глотки друзей и знакомых и рвали их, рвали нещадно! Течение! А теперь оцени все это, оцени весь масштаб, все последствия! Звездоцап – вот он, у тебя под лапами, и все, что надо сделать, - убить его, всего лишь вонзить клыки в его глотку и вырвать жизнь! Мы же прекрасно знаем, что она у него – одна-единственная, он не сможет восстать с земли и снова нанести кому-нибудь урон! Ну же, Течение! Ты в корне изменишь ход битвы! Ты вернешь воителям лес! Наклони голову, глашатай, покончи с этим!»
Серый кот неуверенно моргнул и, точно механический робот, стал медленно наклонять голову, обнажая клыки. Звездоцап рычал: он понимал, что Течение всё-таки решился. Но все же… все же глашатай делал все слишком медленно и нерешительно, и потому поплатился за свою нерешительность. В какой-то миг полосатый кот вдруг со всей силы ударил его задними лапами в расслабленный живот, а затем помог себе и передними лапами освободиться от противника. Течение полетел в пыль и туман, а Звездоцап, рыча, снова напал на него. Теперь оставалось только защищаться, и серый кот достойно вел свою линию защиты, понимая, насколько он был слаб, что позволил себе не послушаться голоса разума. Ведь разум – он был прав. Он говорил, как предводители; а те точно знали. Что надо делать, чтобы прекратить битву и эру Звездоцапа и сумрачного Леса. Но нет, глашатай не смог перехитрить свою простую сущность: у него действительно, как сказал Звездоцап, «кишка тонка» и просто так взять и перегрызть горло противнику он не может. Даже глядя в глаза. Даже после достойного и трудного боя.
Серый кот уже устал. И не столько физически (хотя вся его шкура была украшена подарками от когтей Звездоцапа), сколько мысленно. Его съедала совесть и разум, рациональное и чувственное вели ожесточенную схватку внутри него, и Течение уже не полностью всем своим существом понимал, зачем он ввязался в этот бой. Впору бы отступить, найти Звездопада и сражаться с ним бок о бок, но почему-то сейчас Звездоцап был вокруг него, точно забор вокруг стада баранов, и медленно, неуклонно, неумолимо, он приближался к нему. Хотя Течение и давал ему достойный отпор, он пропустил несколько удар, и вдруг подсечка опрокинула его на землю. И в следующий миг он оказался в точно таком же положении, что и был Звездоцап не так давно.
Распластавшись на земле, Течение невольно, скорее по привычке физической, чем по сознательной инициативе, выпустил когти и ударил в живот Звездоцапа, но результата, конечно, никакого, хотя он чувствовал, что достиг того, чего желал. Янтарные глаза Тигриного вожака были так близко от его морды, он дышал ненавистью и убийством, и Течение извивался, пытаясь выбраться. Теперь Звездоцап, разум и сам Течение все прекрасно понимали: пока серый в его власти, он может его убить. И не просто может.
Он убьет его.
Как ни странно, у этого злодея получалось и говорить, и делать дело одновременно. Сильные лапы с огромными когтями впились в живот серого кота, и того скрючило от боли. Казалось, тот своими резкими и глубокими рывками вытащил наружу его, Течения, внутренности и перемешивает их, превращая в кровавое месиво. Он чувствовал, как земля под ним пропитывается кровью, и как ему мокро и душно лежать в этом месте. Серый кот задыхался, в глазах помутилось, но полосатую коричневую морду и янтарные глаза он видел перед собой так же четко, как и несколько секунд назад. Заволоченные мутной пленкой ястребиные глаза с болью и ненавистью, не передаваемой словами, не свойственной Течению, смотрели до последнего в глаза Звездоцапа. Тот прератил рвать его живот и, бросив последний, выразительный взгляд, добавив к нему пару слов, по интонации которых понималось все, серый глашатай в последний раз попытался выбраться из хватки. Но безуспешно. Черные огромные когти Звездоцапа, казалось, прошли сквозь его плечи и насмерть пригвоздили к земле.
Насмерть пригвоздили.
В следующий миг одна из этих лап потеряла своё положение, и Течение, еле уловив этот ощутимый клочок свободы, ещё раз попытался вырваться из-под Звездоцапа. Он был готов к смерти, но умирать ему совершенно не хотелось.
Но он не успел.
Его сковала боль. Течение издал некошачий крик, дикий, пронзительный, он зазвенел в его ушах, и мысленно он ещё успел удивиться, кому же так плохо. Он не понимал, что это происходит с ним. Вся морда горела и сочилась кровью, вокруг было мутное кровавое марево, а органы равновесия верещали, что он находится над землей, а не на ней. А именно в этот миг Звездоцап приподнял его, сжав когтями за горло, но Течение этого не замечал. Из его горло раздались булькающие всхлипы, а затем, оставленный умирать в луже собственной крови, глашатай заметался по земле, точно в агонии, прижимая лапы к морде.
Он их не видел. Он не видел, что происходит вокруг, и не понимал, почему Звездоцап вдруг его оставил. Течение даже не понимал, где и что конкретно болит: в морде жутко жгло, но хуже всего было то, что он то и дело тыкался щекой во что-то жидкое. Его крутили ужас и боль, но он даже не мог позвать на помощь, не то что прекратить издание звуков, которые рвались из его глотки.
Но сознание было милосердно. Организм бил тревогу, все службы были подняты на ноги, но ни с чем не справлялись. И тогда, по истечении секунд десяти или пятнадцати, после мученических попыток Течения хоть как-то протереть глаза и что-то с собой сделать, он вдруг ощутил головокружение и обессиленно откинул голову назад, затихая. Ещё пару секунд сознание мигало, точно крошечный огонек, в темноте, сгущающейся вокруг серой фигуры Течения, а затем и этот огонек окончательно потух.
Прославленный глашатай бывшего Речного племени отправлялся к своим Звездным предкам.