--- поляна четырёх деревьев

Один шаг, два шага, десять шагов… ещё один шаг… Не обращать внимания на боль, наплевать на косые взгляды окружающих, упрямо закусить губу и заставить себя тащить своё тело вперёд, стараясь при этом не слишком наваливаться на белый бок Подснежник – кошке тоже досталось в этой битве, хотя, по видимому, меньше, чем чёрному воителю. Не наваливаться совсем, к сожалению, не получалось. Ледяной Блик раз попробовал, признал затею безнадёжной – без поддержки он до лагеря Теней – да и куда угодно – мог разве что доползти – в буквальном смысле.
Кажется, где-то это уже было – и не раз. Боль, горечь, рассыпавшийся мир, ошибки прошлого и неясное будущее. Проклятье, да мир Ледяного Блика рассыпался уже столько раз, что чёрный кот к этому привык, а потому не было уже даже тех острых переживаний, которые захлёстывали его когда-то давно, когда он потерял мать и провожал взглядом уходящего прочь отца, переживаний, которые силком приходилось запихивать внутрь. Сейчас он уже навострился прятать любые чувства без особых усилий, да и ситуация, похоже, была не такой уж безнадёжной.
Жить можно – закусив губу, борясь с болью, игнорируя чужие мнения.
– Пришли, – раздался сбоку тихий голос Подснежник, и Ледяной Блик отрывисто кивнул, одновременно давая понять, что услышал, и соглашаясь с предложением перебраться к палатке целителя.
Правда, чёрного мучали сомнения, что рыжий лекарь захочет их дальше лечить, но попробовать никто не запрещает. Пока что.
Впереди нарисовалась толпа котов, в которую Ледяной Блик вовсе не желал лезть с головой и своими больными рёбрами.
– Хватит, – хрипло выдохнул он, останавливаясь и медленно опускаясь на землю. – Не думаю, что нам имеет смысл толкаться в очереди.
Наверняка ведь целитель предпочтёт сперва осмотреть своих… более верных соплеменников. Словно прочитав мысли молодого воителя, чёрную шкуру уколол взгляд зелёных глаз.
«Было бы куда проходить».
Лагерь, насколько мог оценить Ледяной Блик, находился не в лучшем состоянии. Палатки разрушены или заросли, еды нет, про лекарства, судя по мрачному целителю, и говорить нечего.
И, наверняка, такое творится не только на землях Теней.
С победой вас, о четыре племени.

--- Приют

В лагерь племени Теней Мышонок гордо въехал на отцовской спине. Можно было подумать, что полосатый так и не спускался на землю с тех пор, как покинул тем же способом приют, но на самом деле большую часть пути малыш топал своими лапами. Отца же по очереди эксплуатировали всё сёстры – и Камнекрап, в общем-то, ничего против не имел. Зато Мышонок каким-то чудом снова сумел отвоевать себе место на отцовской спине ближе к концу пути – надо думать, решающую роль здесь сыграло мамин голос, который строго приказал дочерям не доставать брата.
Итак, вот он очередной новый дом. Мышонок с интересом завертел головой, осматривая поляну, на которой они очутились. Надо сказать, впечатление этот самый новый дом пока производил не самое приятное. Котят встретили те же разруха и запустение, что были в лагере племени Ветра. Разве что эта поляна постепенно заполнялась воителями, отчего ощущение запустения потихоньку проходило. Место, где толчется такое количество котов одновременно, никак не может быть запустелым.
– Да уж, я и забыла, что здесь нас ждёт… такое, – вздохнула Незабудка, останавливаясь возле одной из палаток – бывших палаток. – Здесь была детская, - пояснила кошка в ответ на заинтересованный взгляд сына, не дожидаясь очередной порции из ста и одного вопроса.
Слово «была» Мышонку не понравилось. Он предпочёл бы, чтобы детская продолжала находиться на этом месте и пребывала сейчас в более пригодном для жилья состоянии. С неба давно уже накрапывал дождь, из воздуха давно ушло уже тепло сезона Зелёных Листьев, и малыш, чья короткая шёрстка успела промокнуть, почувствовал, что начинает постепенно замерзать.
– И почему мы не могли пойти в наш старый лагерь? – пробурчал полосатый, стараясь зарыться поглубже в пушистую шерсть отца, которая пропитывалась влагой куда хуже. – Или остаться в приюте? Там хотя бы сухо.
– Ничего, – как можно бодрее отозвался Камнекрап, оглядываясь. – Незабудка, постарайся найти для детей место посуше. Я сейчас поговорю с Звез… с Грачом. Мышонок, иди к маме.
– Нет! – полосатый, мигом забыв про своё ворчание, вцепился в папину шерсть. – Я хочу с тобой. А Грач действительно теперь наш предводитель? А когда он пойдёт к Лунному Камню? А можно мне с ним? Ну па-а-ап… А какой он – Лунный Камень?
Камнекрап обречённо вздохнул и двинулся в сторону нового предводителя, которого уже окружала толпа котов. Дел в лагере хватало – это было видно невооружённым глазом, и чёрный кот имел вид несколько растерянный. Это заметил даже Мышонок, прекратив заваливать отца вопросами и переключив взгляд на Грача. А затем и на тех, кто его окружает.
– Ой! – длинные уши котёнка встали торчком. – Счастливчик… Пап, это же Счастливчик.
Полосатый скатился по отцовскому боку и подскочил к давно потерянному ровеснику, которого не особо рассчитывал увидеть вновь. Когда-то, помнится, у двух котят были не самые лучшие отношения, но это сейчас выглядело таким давнишним и неважным. Что такое для восьмилунного подростка три луны, прошедшие с загадочной пропажи сына Грача. Почти половина жизни. И сейчас Мышонок вполне искренне радовался, что Счастливчик нашёлся и вернулся к своей семье.
– Привет, – мяукнул он, вполне дружелюбно улыбаясь. – А ты где пропадал?
Счастливчик пах странно и незнакомо, хотя, кажется, где-то прежде Мышонку всё-таки приходилось слышать подобные запахи. А ещё он выглядел необычно взросло – даже в сравнении с воинственными сёстрами Мышонка. Сам же полосатый рядом со сверстником смотрелся ещё мельче.

- Да, ты прав, не стоит, - эхом Ледяному Блику откликнулась Подснежник, застывая рядом с другом на некотором отдалении от того, что раньше было палаткой целителя. Осматриваться не хотелось - сердце и так уже кололо едва различимым сожалением за заброшенный, разрушенный временем и бездействием лагерь.
И осознанием - похоже, повстанцы и сами не догадывались, что будут делать с четырьмя племенами, со своими территориями, со своей победой. Ведь что у всех сейчас? Куча котов, которые смогли сдружиться друг с другом, понять, воспринять соседа не просто как чужака, но и как кота из плоти и крови рядом. Не почти ли это то же самое, что было в Тигрином племени?
Воительница присела рядом с Бликом, задумчиво разглядывая Огнёвку. Тот выглядел недовольным, впрочем, наверное, как и почти всегда; смешно было ожидать от него и от собственных соплеменников чего-то другого. Вряд ли это изменится быстро, но что изменится, Подснежник не сомневалась. Никто не сможет вечно таить злобу. Это закон. Всё когда-то забывается, всё когда-то уходит. Скоро котятам будут рассказывать о Едином племени как о страшной сказке, а те будут восхищённо раскрывать глаза шире, но не более. Потому что сложно ужасаться вещам, которые даже на слух выглядят уж слишком неправдоподобно.
Как какой-то кот, да ещё и один, смог подмять под себя все племена на довольно долгий срок? Это же невозможно!
Оклик Грача вырвал её из какой-то странной усталой полудремы, и кошка вскинулась, подслеповато щурясь в сторону вожака. В голове пронеслась куча мыслей: о том, что лагерь и правда надо бы восстанавливать; о том, что вокруг слишком много незнакомых котов и запахов; о том, что работать она всё же может, вот бы плечо ещё болью пульсировать перестало; о том, что оставлять Ледяного Блика одного как-то не слишком хочется. Но воительница кивнула, послав Ледяному Блику какой-то извиняющийся взгляд и медленно подходя к будущему предводителю поближе:
- Конечно. Что надо делать? - спросила она, привычно уже возвращаясь в шкуру старой Подснежник. Ну, той, знаете, которая всегда может и хочет помочь другим.

Огнёвка с интересом наблюдал за всеми соплеменниками, которые растерянно шатались вдоль и поперек лагеря, не зная, чем бы заняться и как помочь племени. Рыжий кот неоднократно ловил себя на мысли, что видеть именно свое племя, только в этом составе, ему несколько непривычно. Непривычно и то, что он остался совсем один, без наставницы, без других целителей, которые могли бы помочь советом. "Придется смириться" - подумал Огнёвка и громко вздохнул.
- Мышонок, не поможешь Огневке? Вдвоем сподручнее будет. А Лунный Камень... К вечеру, наверное. У нас же нет трав путников, я вряд ли... словом, лучше пока заняться лагерем. - услышал Огнёвка голос Грача и покорно кивнул, выискивая в толпе котят Мышонка, с которым ему предстояло отправиться за травами. Честно говоря, рыжий умудрился позабыть, как выглядит этот котенок, поэтому почувствовал себя несколько неловко, однако вскоре заметил полосатого рядом с собой и довольно кивнул.
Целителю хотелось поскорее размять лапы и заняться тем, чем ему предписано, а не просиживать свой хвост здесь, в лагере. Тем более у него не было ни паутины, ни целебных трав, которые могли бы пригодиться для лечения соплеменников.
- Идем, - проговорил Огнёвка, не желая церемониться и направился в сторону выхода из лагеря, предварительно косо покосившись в сторону своей палатки, возле которой крутились Ледяной Блик и Подснежник. Огнёвка оскалился. "Пусть только кто-нибудь попробует туда зайти без моего ведома" - зеленые глаза заблестели.

Запах веток неприятно забивался в нос и лез в горло - или это была пыль? Кошка не знала, когда послушно тащила ветки к той же палатке, которой занимался Грач и ещё один кот. Котёнок. Ученик? Подснежник знать не знала, и в ближайшем будущем просвещаться не хотела. Всё, чего она хотела - это закончить с помощью племени, не ловить на себе странные и презрительные взгляды, проверить, всё ли хорошо с Ледяным Бликом и рухнуть в сон.
Да хоть в эту ж собственноручно отстраиваемую палатку.
С другой стороны слышались невнятные голоса, но воительница не обращала на них внимания; сейчас это скорее раздражало, чем вызывало инстинктивное желание прислушаться. В этом желании ей даже иногда везло, иногда удавалось уловить что-то получше, чем было всегда. Но чаще, конечно, всё шло прахом.
Она работала не одна - постепенно к ремонту родного лагеря присоединялись коты: получали указания, устало переговаривались, медленно, до невозможности медленно отстраивали это всё. Усталость - как физическая, так и моральная - наверняка комом засела у всех в головах и мышцах, так что, будь племя порадостнее или поздоровее, дело наверняка бы двигалось быстрее. Но если возвращаться к самой Подснежник, работать «не одной» ей нравилось мало. Она всегда была в какой-то мере зависима от чужого мнения, потому и из кожи вон постоянно лезла. Теперь же ситуация... да, она угнетала.
Именно поэтому она предпочла вернуться к Грачу, всё также не обращая внимания на то, что он говорит. Кое-какую информацию она уловить успела и так, из реплик других: котёнок - сын Грача. И, кажется (это в ней-то запахи вызывают сомнения?), где-то недалеко воительница чуяла запах Иволги - неужели блудная дочь вернулась?
- Ледяной Блик? - будто очнулась от странного рабочего транса кошка; плечо мигом пронзило недолгой, но резкой болью, но она осталась безучастной. Держать эмоции и тело в узде Подснежник мастер. - Он... не знаю. Ему плохо, но раз Огнёвка не беспокоится... - она осеклась.
Огнёвка открыто высказывал им свою неприязнь; Огнёвка явно был не настроен делиться травами с предателями; у Огнёвки был тот ещё характер, не при детях будет сказано. Ему вполне могло быть всё равно, но кошка отогнала от себя такую мысль. Нет-нет-нет, этот кот же осматривал Блика, и тогда причин врать у него не было. Сломанные рёбра - ужасно, судя по состоянию Ледяного Блика, но жить можно.
А Блик сильный, жить точно будет.
- Сломаны рёбра. Думаю, надо просто дать им правильно срастись, ничего более, - сказала Подснежник почти без паузы. Мысли пронеслись быстро, и она не хотела бы, чтобы Грач знал их содержание. Плохо, если ко всему прочему добавится подозрение в её сомнениях. «Лишь бы лежал, - невольно подумала она, чувствуя, как недовольство тихо скребётся где-то - как мило - в рёбрах. - А не как в прошлый раз... Это может оказаться гораздо опаснее усталости».

Как выяснилось, ввязаться со сломанными рёбрами в драку с противником вдвое шире тебя в плечах или тащиться по скользкой грязи под усиливающимся дождём до лагеря – не самое сложное. Куда тяжелее – во всяком случае, для Ледяного Блика – было лежать на холодной мокрой земле, вытянувшись и стараясь не шевелиться, наблюдать за тем, как кипит всё активнее жизнь чужого – рассматривать снующих вокруг котов как соплеменников пока не получалось – племени, терпеть на своей шкуре колючие, подозрительные, недоверчивые или просто презрительные взгляды, молча терпеть боль, обостряющуюся при каждом вздохе – и не иметь возможности ничего с этим всем сделать.
Подснежник отозвал в сторону и подключил к какому-то делу Грач. Молодой воитель проследил за тем, как удаляется белая кошка, убедился, что её никто вроде бы не собирается обижать, и уронил голову обратно на землю. Его самого никто не пытался заставить работать – то ли не доверяли, то ли видели, что чёрный просто не в состоянии. В другое время и при других обстоятельствах с Ледяного Блика сталось бы наплевать и на недоверие, и на состояние, но сейчас даже собственного упрямства уже не хватало на то, чтобы подняться и поучаствовать хотя бы в перетаскивании веток. Большая часть сил была израсходована на то, чтобы добраться от поляны четырёх дубов до лагеря племени Теней.
За неимением иного собеседника, кроме Подснежник, занятой на строительстве палатки, сознание чёрного кота вновь начало соскальзывать в небытие. Окружающий мир казался уже далёким и неважным, звуки доносились глухо и сдавлено. Рядом мелькнула белая шерсть – Ледяной Блик слегка вскинул голову, прилагая усилия, чтобы разлепить веки, убедился, что рядом прилегла Подснежник – видимо, строительство было уже законченно – и вновь закрыл глаза. Разум окончательно провалился в темноту – сразу и не разобрать, не то обморок, не то сон. И наплевать уже на грязь, дождь, холод, снующих вокруг котов, и на то, что расположились недавние воители Тигриного племени не на самом, возможно, удобном месте. Авось не наступят – глаза у всех есть.

Мы возвращались с охоты, которую я очень удачно провалила, не поймав практически ничего, лишь одну полудохлую полевку, которая, можно сказать, сама прыгнула в лапы. Я была крайне раздосадована этой неудачей, хоть и старалась этого не показывать. Но весь мой вид выражал все эмоции и переживания. Я вновь чувствовала себя ненужной и непригодной для жизни в племени. На поле боя меня чуть не убили, на охоте практически ничего не поймала. Многие соплеменники вправе задуматься, воительница ли я вообще, или просто бродяга, назвавшаяся дочерью Грача и в корыстных целях пришедшая в племя.
Все внутри заныло от недовольства самой собой, отвратительно чувствовать себя беспомощной.

Плечо предательски кровоточило после моих отчаянных попыток поймать хоть что-то, голова раскалывалась от напряжения, я очень хотела отдохнуть, но понимала, что пока мы не приведем в порядок лагерь, о сне придется забыть. Да и не могла я отправиться отдыхать, пока остальные соплеменники во всю стараются на благо родного племени.

Взлёту удалось поймать гораздо больше, чем мне, я вновь почувствовала укол вины, но отвела глаза, боясь показать свои истинные мысли и эмоции. Я была рада за соплеменника, все-таки, если считать общую добычу, мы довольно-таки неплохо потрудились. "Точнее - потрудились братья, а ты, Иволга, вежливо простояла в сторонке" - съязвил внутренний голос, я махнула хвостом.
– Прихватим белку и слопаем все вместе или пойдём потолкаемся среди желающих пообщаться с Огнёвкой? Иволга, у тебя кровь, по-моему, шла из раны… - услышала я голос Взлёта и навострила уши. Мы практически пришли в лагерь. Я чувствовала голод, и от одного вида этой жирной белки голова начинала кружиться, но где-то неподалеку слышались голоса котят, королев и старейшин, которым еда была куда нужней. Я посмотрела на Взлёта, оценив его "заботу" о моем плече.
- Ну, к Огнёвке пойдем вместе, - улыбнулась я, намекая на то же, что и Полет. Воин тоже получил раны, и до сих пор не обработал их. - А белка... Я даже не знаю, сначала нужно накормить королев и котят, - я с сомнением пожала плечами.