Прибытие воинов не осталось незамеченным. Травоус скорее почувствовал, чем увидел толпу котов, мигом окружившую вернувшихся. Гомон чужих голосов раздражал, болью отзываясь в без того нездоровой голове. Травоус свернулся клубком, прикрыл уши пушистым хвостом, предоставив возможность объясняться Шершню - он старший, его затея, пусть и рассказывает о случившемся сородичам. Трёхцветному - редкий момент - сейчас ни с кем общаться не хотелось. Разве что с целителем, но вот целители как раз к пострадавшим не спешили.
Впрочем, как всегда, стоило об этом подумать, и сквозь гул толпы прорезался уверенный командный голос, раздающий указания всем пострадавшим. И не только.
Окружающие наконец спохватились. Поток вопросов иссяк, сменившись хлопотами и заботой. Раны, затянувшиеся тёмной корочкой за время путешествия, при вылизывании вновь открылись, но чужие лапы тут же умело заткнули их паутиной, останавливая кровь. Кто-то принёс влажный кусочек мха, кто-то всунул в пасть несколько маковых зёрнышек.
Травоус, если честно, не особо присматривался к тому, кто там хлопочет вокруг него. Боль от разбереженных ран отзывалась, кажется, во всём теле, в гудящей голове лениво колыхалась серая хмарь. Маковые зёрна, покорно проглоченные котом, ситуацию не особо улучшили. Боль утихла, а вот туман в голове словно бы стал ещё гуще. Потянуло в сон.
Воин слизнул воду со мха, мотнул головой. Надо было заставить себя вновь подняться и перебраться на подстилки. Там уже можно упасть и расслабиться окончательно. И отмахнуться от чужих расспросов. Завтра, возможно, трёхцветный и будет с обычной живостью и удовольствием рассказывать о настигших воителей приключениях, сегодня же хотелось этого избежать всеми правдами и неправдами.
Покачиваясь, кот поднялся на лапы, вяло отмахиваясь хвостом от чужих реплик. Мутный взгляд зацепился за ученика, занятого ранами Шершня.
- Привет, Небесный, - по давней своей привычке пробормотал Травоус. - Спасибо, - чуть громче добавил он, после чего побрёл к своему месту.
Или хоть чьему-нибудь месту. Право слово, сейчас трёхцветный был готов наплевать на всё свое миролюбие и отстаивать первую попавшуюся подстилку, на которой можно свернуться клубочком и закрыть глаза. Первая подстилка попалась под лапы очень быстро. Травоус с немалым облегчением плюхнулся на неё, подтягивая лапы к животу. Глаза закрылись уже сами собой.

Он кое-как доковылял до своей подстилки и, рухнув без сил, почувствовал сжимающую мышцы усталость. Боль пронзала его тело ножом. Шершень до сих пор чувствовал прикосновение когтей своего противника на морде. Точно рой оводов жалил его щёки. Каждое движение отзывалось горьким, неприятным чувством. Он пытался опереться на заднюю лапу, но от этого становилось ещё больнее. Впрочем, помнится, с битвы у четырёх деревьев он вернулся полуживой. Слишком яркой и сильной была та боль, чтобы забыть её, и даже эта боль не шла ни в какой сравнение с той. Кажется, кто-то крикнул целителя. Наконец-то! Впрочем, он мог и ослышаться – левое ухо сильно кровоточило после оглушительного удара.
Но Шершень, несмотря на своё состояние, ничуть не жалел о сделанном. Он единственный попытался хоть что-то сделать за то время, как они поселились здесь. Все они готовились к восстанию, не зная о состоянии своего врага. Воины Когтя были сильны и свирепы, это глупо было отрицать, но бывший грозовой кот не собирался мириться с властью узурпатора. Они хорошо охраняют свои границы, и если им идти, то всем разом – так они сумеют пробиться. Одиночки готовились к восстанию и вот-вот готовы были свергнуть блохастого полководца, и было бы  здорово быть на шаг впереди.
К тому же ему опостылела скучная и нудная жизнь в приюте. Нужно застать врага врасплох, доказать, что никакой кот не выбьет дух истинного воителя и что они будут сражаться до того, пока не отберут свой родной лес!
Шершень принялся яростно вылизывать рану на боку. Кровотечение было слабым, и он быстро сумел остановить его. Но без целителя он долго не протянет – он это прекрасно понимал, но упорно не признавал. И так всегда.
- Стоило думать головой, прежде чем что-либо делать! – почувствовал толчок в боку Шершень, и дыхание бывшего речного глашатая жаром опалило его целое ухо. Он медленно повернул голову, чувствуя, как рана на животе натянулась, готовая вот-вот вновь извергнуть багровый поток крови. Течения обуяла злость, и если он раньше мало-мальски скрывал её, то сейчас ярость открыто сквозила на морде старого воина.
«Ненадолго тебя хватило» - усмехнулся было он, но рана над губой открылась, и его слюна смешалась с собственной кровью.
- Мы, между прочим, не просто так шли туда. Мы разведывали обстановку в новом племени узурпатора, - важно отметил Шершень, наблюдая, как глаза Течения наливаются гневом. – И если я и подвергал чью-то шкуру риску, то только свою. Я никого не заставлял идти со мной, - чуть зло заметил чёрно-белый кот. Жалкая попытка укрыться от гнева серого кота? Нет. Слишком много оплеух за свои выходки получал грозовой воитель, чтобы бояться гнева. Но Течение требовал объяснений с него, но шли они все вместе. И порой серый увалень забывался во вспышках ярости и не вспоминал главного. – Я узнал то, что намеревался узнать. Нужно выступать как можно быстрее. День ото дня Коготь вербует всё больше котов. Во время схватки у нас может не оказаться сторонников. Преданность сменяется в его лапах кровавой изменой. И ещё… нам не стоит делиться на отряды, чтобы атаковать. Будем наступать все вместе.
«Если им не окончательно овладел гнев, то он меня выслушает» - подумал Шершень. Впрочем, с каких это пор его стало волновать чужое мнение? Когда дело доходило до крайности, Шершень всегда делал всё сам и, если потребуется, и в этот раз он сделает всё не колеблясь. В одиночку.

Сон раненного кота нельзя было назвать спокойным. Дневные впечатления - чужая мрачная территория, опасность, битва, боль, кровь и ярость - сплелись в горячую невнятную хмарь, липнущую к душе не хуже, чем паутина к шерсти. Травоус не просыпался - слишком сильной была навалившаяся усталость, вызванная битвой и ранами - но спал тревожно, то и дело выплывая из смутных ревущих образов ближе к поверхности, дёргаясь на любой раздающийся слишком близко громкий звук. Чуть приоткрывались мутные зелёные глаза, приходили в движение широкие лапы. Всё стихало, и вновь трёхцветный погружался в вереницу неуловимых и неприятных видений.
- Идиот! Где были твои мозги?!
Травоус вскинулся, на сей раз окончательно вырываясь из цепких пут сна. Тело само приняло оборонительную стойку, выпуская когти и дыбя шерсть, пока трёхцветный, ошалело моргая, пытался понять, кто и зачем его разбудил и что происходит вокруг.
А вокруг кипела жизнь. Чей-то голос гневно гремел под крышей приюта, по самой крыше барабанили капли дождя, в помещение уже прокрадывались лучи серого хмурого света, какой и бывает обычно в непогоду. Болью на резкие кульбиты отозвались раны, полученные во вчерашней битве, и это, как ни странно, помогло невнятному хаосу, гремящему в пушистой голове, прийти в какое-то подобие порядка.
Травоус с тихим стоном опрокинулся обратно на подстилку. Всё правильно. Вчера они с Шершнем и Стрижом побывали на бывших территориях племени Теней, где их встретил - весьма нелюбезно встретил - патруль Звездоцаповых прихвостней. А сейчас Течение, обнаруживший результаты похода, орёт на Шершня. И Шершень, которого орущий на него Течение в восторг отнюдь не приводит, орёт на Течение. А сейчас Течение, которому наверняка не понравится, что Шершень орёт на него, за то, что он орёт на него, опять будет орать на...
Грозовой закрыл уши пушистым хвостом. Он сам уже запутался в собственной цепочке рассуждений. Но слушать, как двое старших котов орут друг на друга, ему не хотелось - вне зависимости от того, чья сейчас очередь.
- Травоус!
Трёхцветный приоткрыл зажмурившийся глаз. Перед мордой воителя скакала неугомонная рыжая малышка, которая, похоже, в происходящем понимала ещё меньше полусонного Грозвого, но желающая понять всё.
- А что такое "идиот"? Я думала, Шершень - это Шершень, а не идиот! А Течение тоже идиот?
Травоус, не выдержав, сдавленно хихикнул. Интересно, что бы сам Речной глашатай сказал на это, если бы услышал. Хотя возможно он это и так слышал, если не был слишком увлечён перепалкой с Шершнем - понижать голос Торопыжка не собиралась. А вопросы у неё, похоже, ещё не закончились. Трёхцветный отвечать не торопился, дожидаясь, пока котёнок выплеснет всё, что её интересует.
- А что такое узу... узураптор?
Вот теперь, кажется, всё. Травоус пытаясь сложить объяснения, понятные малышке, поскрёб лапой голову. Остановил движение, тыльной стороной когтя провёл ещё раз по краю уха. Да, не показалось, на нём появилась длинная треугольная зарубка, отозвавшаяся лёгкой болью на прикосновение.
- Идиот - это очень-очень-очень глупый кот, - пояснил Травоус, оставляя в покое своё ухо. - Это Течение так ругается, потому что недоволен Шершнем. А когда Шершень будет недоволен Течением, он тоже будет называть его идиотом. А узурап... то есть, узурпатор - это плохой кот, который силой захватил власть и начал командовать, хотя никто не хотел, чтобы он командовал.
Хотя никто - это, пожалуй, сильно сказано. Нашлось ведь достаточно котов, которым власть Когтя вполне по душе. Предатель Мышелов, чьи когти накануне оставили на теле трёхцветного свежие раны. Шипояз, который, как помнилось Травоусу, тоже предпочёл захватчика собственному племени. Ещё множество воителей, добровольно согласившихся служить полосатому.
- Тебе мама рассказывала уже про Когтя и всю его заваруху?

Похоже, даже дочь Пеплогривки заметила, что с её приятелем что-то не то. Торопыжка притихла, присматриваясь к Травоусу. Потом приподнялась и лизнула его в раненное ухо. Ухо невольно дёрнулось - прикосновения, даже самые лёгкие и ласковые, были ему сейчас неприятны. Травоус чуть виновато улыбнулся, скосив глаза на посерьёзневшую кошечку. Ему не хотелось пугать или тревожить её. Только малышка, похоже, уже испугалась и встревожилась.
Что, впрочем, не удивительно. Кот перевёл взгляд на собственное пострадавшее тело и вздохнул. Вчера коту не хватило сил толком привести себя в порядок, а потому видок у него был не ахти. Паутина на ранах, пушистая шерсть слиплась и свалялась, местами её до сих пор покрывала запёкшаяся кровь. Часть бурой корки уже соскреблась, оставив после себя лишь багряные крошки, но особо внешности Грозового это не помогло. Травоус вздохнул и кое-как заставил себя свернуться в клубочек. Надо хоть сейчас попытаться привести себя в более-менее приличный вид.
Торопыжка, тем временем, отошла, похоже, от своих впечатлений, и разговор возобновился. Услышав, к каким выводам малышку привели его объяснения, Травоус снова фыркнул. А затем задумался, остановив ненадолго начавшийся было процесс вылизывания боков. Он знал, что у родных братьев и сестёр порою возникают между собой конфликты, но сам с этим не сталкивался. Что уж говорить, у Травоуса до недавних пор практически ни с кем не было особо глубоких конфликтов. Так, поругались, подулись, встретились, помирились. Он смутно подозревал, что раздор между Торопыжкой и Глухарёнком ему поддерживать не стоит, но представлений, как это надо делать - даже смутных - у кота не было.
- Ну, думаю, Глухарёнок ещё до таких масштабов не дорос, - улыбнулся наконец воитель. - К тому же, идиот - это ругательное и обидное слово, его не стоит часто использовать.
Наверное, воспитательная минутка несколько запоздала, да и была не такой уж совершенной, но трёхцветного это мало беспокоило. В конце концов, Торопыжка ещё довольно маленькая. Подрастёт - сама разберётся, кого, как и как часто называть. Да и понахватается к тому времени, наверняка, слов и похлеще "идиота".
- Вот - коготь! - маленькая мордочка ткнулась в большую белую лапу, лежащую на подстилке. - Она мне вообще почти ничего не рассказывала, вот. Только про... папу. Папа - это то же самое, что мама, да?
- Э... да. Папа - это как мама, только мальчик, - согласился Травоус, подняв собственную лапу и задумчиво разглядывая её, словно впервые увидел. - Это коготь, да. Но я говорил не про этот коготь. Понимаешь, Коготь - это ещё и имя. У нас существует обычай давать котам имена, которые связаны с природой. Иногда эти имена бывают составными. Как у меня: Траво-ус. Видишь, тут два слова: трава и ус, - трёхцветный передёрнул мордой, так, что его собственные белые усы зашевелились, словно ощупывая воздух. - Так же, например, есть Львино-свет. Или твоя мама - Пепло-гривка. А бывает, кто коту дают имя, которым называется какая-то определённая штука. Например, как у Шершня, - пушистый хвост качнулся в сторону названного кота. - Есть такое насекомое - шершень. А в честь него уже появилось имя.
Травоус замолчал и перевёл дыхание. Невольно потёр лапой шею - заныл, вероятно, от долгого говорения, полученный накануне ушиб. Затем задумчиво моргнул и посмотрел на слушающего его котёнка.
- Так, а с чего я начал?

- Ну, думаю, Глухарёнок ещё до таких масштабов не дорос. К тому же, идиот - это ругательное и обидное слово, его не стоит часто использовать.
- Дорастет! - уверенно и весело отозвалась Торопыжка. Правда, сложно представить, что когда-нибудь ее любимый братец станет таким же большим, как Травоус. Это просто невозможно! Торопыжка торопливо оглянулась в сторону сопящего мехового мячика, бывшего ее братишкой. Она была почти вдвое мельче его. Интересно, а она вырастет? Станет большой-большой, как мама!
- Он твой брат!
Торопыжка так и подпрыгнула на месте, догадавшись, что сердитый рык Течения на этот раз общалася к ней. Мигом шмыгнула за спину Травоуса и распушила яркую рыжую шерстку - от страха и возмущения. Ее глазенки так и засверкали голубым огоньком. К счастью, Течение уже отвернулся, а Торопыжка, пережив самый неприятный момент своей маленькой пока еще жизни, плюхнулась на пол. Почему он кричит на нее? Она прекрасно знает, что Глухаренок ее брат! И очень любит его, несмотря на то, что он тогда назвал ее глупой и больно укусил за хвост. И Торопыжка показала спине Течения язык и, удовлетворившись такой местью, повернулась к Травоусу, стараясь казаться беспечной и веселой, как обычно. Тот как раз начал объяснять про имена.
Видишь, тут два слова: трава и ус.
- Ага! И усы у тебя на траву непохожи! - важно и серьезно ответствовала Торопыжка. Течение все никак не мог утихомириться... Торопыжка на всякий случай перебралась к передним лапам Травоуса и уместилась между ними. Так она была со всех сторон окружена длинным мехом, словно стеной, через которую не пробьется рассерженный кошачий рев.
- Так, а с чего я начал?
Торопыжка заморгала.
- Эм... там было сложное слово, - она потерла лапкой мордочку. - А! Когти! Ты говорил про когти! То есть, про Когтя! И за-ва-рррруху! - прорычала она, донельзя довольная своей особой.

Для Шершня было забавно наблюдать игру эмоций в глазах Течения. Было видно, каких усилий ему стоило не добавить к его увечьям ещё парочку.
- Никого?..
- Никого, - подтвердил чёрно-белый воитель. – Все участники знали, что дело рисковое, и всё же шли за мной, - добавил он, дивясь спокойствию своего голоса. Может, таким образом Шершень пытался довести бывшего глашатая до точки кипения? По крайней мере, один раз ему это удалось, и это можно было счесть за маленькую победу, ибо до сего момента он не видел Течения таким раздражённым и злым.
Это были совершенно два разных кота. Шершень – молодой, амбициозный и пылкий – полная противоположность спокойному, устоявшемуся во всех отношениях Течению. Смел ли кто-либо осуждать чёрно-белого за то, что он не такой, как другие? Шершень не понимал того, за что сейчас бранит его серошкурый.  Травоус и Стриж знали заведомо весь его план – и пошли за ним. Знали, чем может обернуться их выходка – и пошли за ним.  Знали, что скоро будет битва, на которую стоит бросить все силы – и пошли за ним… Почему же Течение думает, что он принудил их к этому? Даже если бы они были против, смог бы он заставить их сделать то, что являлось риском собственной жизни? Нет. Как не может Течение этого понять? 
- Ляг. Так ты не протянешь долго, - завершил свою ругань Течение. Хоть в чём-то он оказался прав – раны сильно зудели, тело ныло от жаркого боя. На какой-то миг о боли, увлёкшись спором с серым котом, но она тут же дала о себе знать.
На забаву котёнка и бывшего соплеменника Шершень не обращал ровным счётом никакого внимания. Он захлебнулся собственной кровью из открывшейся раны над губой, прежде чем мир вновь не сузился до ломящей боли.
Пестролистая начала с изломанной лапы. Она зафиксировала конечность, предварительно сказав не двигаться несколько дней. Излом несильный, как понял он, но лапу перенапрягать не стоило. С хвостом дела обстояли хуже. Шершню пришлось прикусить язык, чтобы не зарычать от боли. Так она и работала – исцеление приносило боль, но умелые лапы целительницы обещали поправку. Скорую или нет – это уже зависело от него. Течение принялся яростно вылизывать его оборванное ухо, устроившись рядом. Интересно, какие чувства помыкали им в этот момент?
Раны пульсировали от мазей. Ему хотелось кричать от собственной боли, но он  сдерживал себя. Его чёрно-белая шерсть слиплась от крови и грязи. Зато теперь он был полностью уверен, что они сделали всё возможное.

Малышку, судя по всему, рассказ Травоуса не особо напугал. Трёхцветного это вполне устраивало - он и не хотел перепугать свою маленькую подружку - ведь, учитывая впечатлительность котят, испугавшись подобной истории один раз, они могли начать бояться любого крупного чужака, почитая его за страшного Звездоцапа.
А вот ответные откровения Торопыжки о доме и прочих "здорово, что..." оказались для Травоуса откровенной неожиданностью. Трёхцветный несколько оторопело уставился на довольную кошечку. Сам Грозовой, как и все, пожалуй, лесные воители, считал жизнь в постройке двуногих неудобной, неподобающей, неприятной и даже в какой-то мере унизительной. Подобная жизнь подходила безродным одиночкам, но не чистокровным воинам. Это была необходимость, но временная, только до тех пор, пока коты не вернут себе свой дом. И до сих пор ему как-то и не приходило в голову, что котята, родившиеся и растущие здесь, не знающие никакой иной жизни, могут быть вполне довольны своим положением.
Травоус растерянно дёрнул ушами в сторону. Левое немедленно ответило на привычное движение уколом боли, но пушистый практически не обратил на это внимание. Он пытался сейчас разобраться с куда более сложной и важной задачей. Что делать ему теперь? Подтвердить слова Торопыжки о том, что жизнь в новом "доме" - это здорово и всё отлично? Но это будет откровенной ложью, а лгать Травоус не любил и не умел - разве что приврать немного в своих рассказах, но это едва ли можно было назвать серьёзным обманом - так, хвастовство и фантазирование. Рассказать о прелестях лесной жизни? Котёнку, который никогда их не видел, а когда увидит - неизвестно. А если что-нибудь пойдёт не так...
Трёхцветный встряхнул головой, старательно отгоняя мысли о том, что может пойти "не так". Очень уж ярко на этом моменте появилось перед глазами страшное зрелище гибели Небоцветик, погибшей в пасти собак. Представить, что что-нибудь подобное может случиться с неугомонной Торопыжкой, гордым Глухарёком, причудливым кудрявым Оленьком или ещё кем-нибудь из котят, живущих в приюте, было страшно.
"Нет. Я такого больше не допущу."
Грозовой моргнул, стараясь всё-таки оторваться от страшных картин прошлого и будущего и сосредоточиться на здесь и сейчас. На вполне живой, здоровой и бодрой Торопыжке, скачущей у него на лапах.
- Не знаю, - всё-таки пробормотал он и грустно улыбнулся. - Я скучаю по лесу и нашему прежнему дому. А Коготь... да, он жив.
"Если, конечно, нам не привалило внезапного везения и на него не свалилось какое-нибудь тяжёлое дерево. Или он не утоп в реке, пытаясь научиться плавать."
Травоус сам удивился той кровожадной удовлетворённости и надежды, что звучали в его мыслях. Нет, раньше он тоже не пылал великой любовью к захватчику, но и не мечтал настолько ярко о его гибели.
- Сейчас он называет себя Звездоцап и живёт в лесу, откуда прогнал нас. Правит племенем, которое нарёк Тигриным.

- Всё, Пестролистая, подлатай его окончательно. Мне он нужен живым и здоровым. А ты, - Течение обернулся к Шершню, - лежи и лечись. И только попробуй мне ещё что-нибудь выкинуть, - глашатай угрожающе вздыбил загривок и отошел в сторонку. Ему надо было о многом подумать.
*здесь будут размышления*
Течение и не заметил, как уснул. За окнами шел дождь - неприятная морось, заглушающая пение птиц. Встряхнувшись, серый кот подошел к Шершню и обнюхал его. Вроде как заживать начал черно-белый, но не факт. А неугомонная Торопыжка все доставала бедного и несчастного Травоуса.
- Торопыжка! Поиграла бы с братьями, Травоус устал, он ранен и потерял много крови. Ему нужно поспать и восстановить силы. А у тебя, смотри, компания какая большая: и братья, и Оленек, и Каплик, дружный мужской коллектив. Так что впер... Ох, да нешто тебя оса покусала? - Течение постарался сдержаться, но предательская улыбка так и просилась на губы. Серый кот изо всех сил старался и, чтобы не выдать своего старания, скороговоркой выпалил:
- Беги быстрей к Пестролистой, она намажет тебе чем-нибудь нос!
И, больше не в силах себя контролировать, серый кот шагнул за пределы приюта. Мда, погодка не самая лучшая для охоты, конечно, но да что делать? Надо, надо и ещё раз надо охотится, раз теперь все лапы на счету.
>>>>> Охота

--- Речная долина, гиблые болота

К тому времени, когда Цапля добралась до приюта, она поняла, что её неприязнь к воде сильно преувеличенна и изрядно несправедливо. Сейчас кошка не отказалась бы от какой-нибудь чистой глубокой лужи, из которой можно было бы напиться и смыть грязь со шкуры.
Сама по себе дорога оказалось достаточно простой. Вопреки опасениям, Цапля не сбилась с пути, никого не встретила, ни в какие неприятности не влипла. Не в последнюю очередь, наверно, благодаря погоде, которая и могла отбить у одиночек всякое желание прогуливаться по заброшенной ферме, ожидая, не пробежит ли мимо в поисках союзников молодая племенная кошка, к которой можно было бы поприставать. С ориентацией на местности проблем так же не возникло - уж что-то, а определять направления на открытой местности Цапля умела. А постройки двуногих, возвышаясь над землёй на множество хвостов, можно было заметить издалека.
Если бы не дождь, бьющий в морду и глаза, не грязь, брызгами вылетающая из-под лап, и не необходимость всё время бежать... Нет, бегать Цапля умела и любила, но до сих пор первым и последним разом, когда ей приходилось совершать быстрый марш-бросок на большое расстояние, была пробежка от лагеря до высоких скал, когда в гости к орлам занесло оруженосцев. Нынешняя дистанция превосходила ту в разы. Но всё-таки Цапля справилась.
Тяжело дыша, она сбросила скорость, заметив перед собой нужное здание. В том, что это именно та постройка, на которую указывал Львиносвет, сомнений не возникло. Даже на расстоянии можно был учуять запах множества котов, прочно пропитавший всё вокруг, заметить мелькающие в проёмах, щелях и во дворе силуэты. Цапля встряхнула головой и перевела дыхание, стараясь восстановиться к моменту важного разговора. Надо было привести в порядок мысли, вспомнить, что от неё требуется сказать, восстановить дыхание, чтобы иметь возможность сказать хоть что-нибудь.
Когда Ветряная перебралась во двор приюта, на улице никого из изгнанников не наблюдалось, хоть можно было расслышать голоса, раздающиеся изнутри постройки. Цапля посмотрела на проём входа, но соваться туда не стала. Мало ли, как живущие внутри могут воспринять внезапно объявившуюся на пороге незнакомку, забрызганную грязью от кончиков ушей до пят - пойди ещё опознай ей. Вот дадут сперва в лоб, а потом будут разбираться, кто такая и зачем пришла - то-то весело получится.
- Хэй! - громко позвала Цапля, усаживаясь на достаточном расстоянии напротив входа. - Кто здесь есть из старших!?
Её вопли не остались незамеченными. Движение внутри из неопределённо-хаотичного мигом стало целенаправленным. В дверях, окнах и прочих пригодных для наблюдения проёмах возникли кошачьи головы, морды или просто глаза. Цапля приветственно повела хвостом, чувствуя себя неловок под прицелом стольких взглядов.

Время шло, а из постройки двуногих никто выходить не  намеревался, несмотря на то, что её появление заметили уже давно – вон сколько морд с искренним любопытством выглядывает наружу. Беда только в том, что дальше выглядывания никто двигаться не спешит. Цапля начала озадаченно хмуриться. Сложившаяся ситуация кошке не нравилась – отпущенное ей время стремительно утекало, как песок сквозь когти. Неужели ей настолько «повезло», что никого, из ответственных принимать решение не оказалось на месте? Но не могли ведь все трое котов, чьи имена перечислял Львиносвет, разом разойтись по делам – кто-то в любом случае должен был остаться в приюте, присматривать за котятами, стариками и раненными, которые, как знала Цапля, пока ещё не должны были успеть оправиться от похода на территории Сумеречного племени.
Пока кошка гоняла в голове тревожные мысли, ситуация наконец начала развиваться. Один из обитателей приюта всё-таки вышел наружу и явно направлялся к ней. Цапля окинула смельчака оценивающим взглядом. Это явно был не Течение и не Шершень – слишком молодой. И уж явно не Пеплогривка – здесь промах был не только по возрасту, но и по полу. Тем не менее, юный кот вёл себя вполне уверенно – видимо, несмотря на относительно небольшое количество лун, имел право выполнять некоторые обязанности старших.
- Здравствуй, – вежливо, стараясь, чтобы её сомнения не проникли в голос, произнесла Цапля.
Вроде бы получилось, хотя, надо признать, умение держать морду кирпичом было не из самых великих достоинств Ветряной. Даже Ледяной Блик, который был на пару лун младше неё, мог без особо труда переплюнуть кошку в этом. Впрочем, этот голубоглазый последнее время в подобных упражнениях мог переплюнуть большинство знакомых Цапле котов. Иногда даже не поймёшь – то ли это такая хорошая маска, то ли чёрный действительно уже разучился чувствовать и свои чувства демонстрировать.
- Старшие Течение и Шершень, но Течение на охоте... А Шершень сейчас не очень может говорить, – объяснил тем временем сложившуюся в приюте ситуацию посланник, явно из Грозовых.
Цапля встревоженно навострила уши. От неё не укрылась заминка, появившаяся в речи собеседника, когда разговор затронул Шершня. Когда три луны поживёшь в племени, где все действительно важные вопросы приходится обсуждать именно такими вот заминками, интонациями, взглядами и прочими нагромождениями невербальной коммуникации, волей неволей научишься их замечать.
- Что с ним? Он ранен? – выдала кошка первый пришедший на ум вариант. – Это он был на землях Теней?
Правда, сразу после озвучивания этой версии, в серую голову пришло множество других. Что старший воитель Грозы мог столкнуться с неприятностями и вне земель племён. Мало ли какие звери шляются по территориям одиночек. Или мог иметь место банальный несчастный случай. Или простая болезнь.
Ветряная встряхнула головой. Как-то совсем не о том она думает. А ведь ещё недавно сама переживала из-за каждой утекающей из-за заминки минуты.
- Впрочем, ладно, – пробормотала она, сосредотачиваясь на более важной теме разговора. – Я Цапля, из племени Ветра. Меня послали сказать вам вот что: сегодня вечером воители, оставшиеся в племени, поднимут восстание. На закате Звездоцап уйдёт к обрыву, и те, кто пойдут с ним, нападут на него. Остальные захватят лагерь. Старшие хотят, чтобы вы помогли им в этом.
Ну, вот и всё. Она сказала всё, что было нужно. Ветряная перевела дыхание и вопросительно взглянула на Небесного, ожидая его реакции. Возможных вопросов, уточнений, ответа… интересно, как он будет давать ответ, если старших сейчас нет? Сам подумает, на свой страх и риск, или захочет посоветоваться с сородичами?