В тычке Златоцвета Львиносвет неожиданно для себя почувствовал силу и невольно усмехнулся, но тихонько, в усы. Его ученик рос стремительно, и ничуть не отставали от роста мощь и крепость лап - кажется, или Златоцвет перерос всех сверстников, исключая, быть может, Водолапа, тоже унаследовавшего внушительные размеры отца? Клыкастый рядом с ними казался мельче обычного, хотя нисколько не уступал среднему ученику своего возраста, а где-то выделялся высоким ростом, но не массивностью. Еще немного - и Львиносвет будет смотреть в глаза Златоцвету прямо, не наклоняясь, морда к морде, и потом, кто знает, его оруженосец уже сам слегка наклонит голову к наставнику. Наверное, к тому времени уже бывшему наставнику. В янтарном глазу Львиносвета, не скрытым травяной повязкой, промелькнул отблеск гордости - быстро, как скользящая в воде рыбка.

- Несомненно, - фыркнул он Златоцвету и наклонил голову, чтобы шутливо в ответ боднуть рыжего в плечо. Говорить о случившемся в камышах мало с кем хотелось, особенно со Златоцветом, который в детстве из драк не вылезал. Хороший пример он подает своему ученику, просто прекрасный. В такие минуты в голову приходят те грустные, горькие мысли, как несколько лун назад, когда он только стал наставником старшему сыну своего приемного отца - смог ли он сделать из Злата достойного кота и хорошего будущего воителя. Не подвел ли он Течение? Сомнения и тревога порою грызли изнутри, но, когда он вспоминал о том, с какой прытью Златоцвет обычно рвался к работе, пусть и огрызаясь на все подряд, как по-своему заботливо присматривал за братьями, Львиносвет наполнялся гордостью, любовью и уверенностью. В себе и своем оруженосце.

- Отличная утка! - крикнул он вслед ученику и, когда тот вместе с глашатой исчез в туннеле из камышей, повернулся проведать Камышонка. Малыш выглядел немного получше, несмотря на то, что яростно размахивал головой, разбрызгивая драгоценное лекарство - такая картинка стоила Львиносвету нервов и мыслей, что надо немедленно бежать к Паучку за еще одной горстью. Но, к счастью, Камышонок оправлялся, успокоенный Львиносвет улегся рядом с ним, стараясь не потревожить Клыкастого и свернувшись у входа в целительскую палатку большим клубком. Устроить удобно больную лапу было делом сложным, да и рана на морде все еще болела, Львиносвет морщился, но держался.

Конечно же, уйти от разговоров с предводительницей ему не удалось. Подняв тяжелую голову, он столкнулся с ее суровым, тяжелым взглядом и, отвернув взгляд, слегка дернул плечами. Его обуревали противоречивые чувства. Драка с Муреной, ее жестокие слова и жестокое обращение с Камышонком вызывали в нем гнев, сожаление, ярость, раскаяние. В такое тяжелое время племени нужно сплотиться, а разве история о том, как одна из лучших и опытнейших его воительниц избила невинного котенка, а потом она вместе с другим воителем славно подрались, да так, что умудрились нанести друг другу серьезные раны, этому поможет? Но разве мог Львиносвет поступить иначе? Разве мог позволить Мурене нанести вред Камышонку, оскорблять память Галчонок? Разве должен был он молча сносить оскорбления и удары своему приемному сыну?

Несмотря ни на что, в сердце золотистого зрел ответ - нет. Он жалел о том, что дошло до драки, но не знал, как можно было бы ее избежать. Такое чувство, что Мурена специально напрашивалась на его когти и давила в самые больные места. Но потом именно Мурена помогла ему дойти до лагеря, донести Камышонка и была необычайно молчалива и даже... даже будто бы выглядела смятенной и раскаявшейся. Этот ее вид слегка гасил гнев.

- Спроси у Мурены, она ведь тоже там была, - негромко ответил Львиносвет после непродолжительного молчания. Необходимость рассказывать нелицеприятную правду о соплеменнице, противоречивой и часто жестокой, но такой верной и важной для племени, заставляла его тяжело вздыхать. Внезапно Камышонок выскочил вперед. Золотистый повернул голову, чтобы напомнить малышу о необходимости лежать смирно и отдыхать, как вдруг сын принялся изображать, что произошло. Львиносвет, широко распахнув глаза, от неожиданности замер и не стал даже пытаться прервать его. И вот уже счастливый и запыленный Камышонок гордо уселся перед ним с Острозвездой. Наступила тишина. Если бы не разговоры соплеменников на поляне, можно было бы услышать стрекотание сверчков - обычно они в такие моменты появляются. Хотя какие сверчки зимой?

Первым очнулся приемный отец.

- Здорово двигаешься, в бою тебе равных не будет! - выдал Львиносвет. Счастливые отцовские чувства на мгновение затмили все, он потянулся и легонько куснул котенка за косматое ухо. Правда, так же быстро он вспомнил о присутствии Острозвездой, помрачнев и посерьезнев. - Все как-то так и было. Слово за слово, Острозвездая... Слово за слово. Мурена появилась в камышах будто уже на взводе. Она много чего говорила, но я не желал драки до тех пор, как она не ударила моего сына. Я не оправдываюсь, - он смотрел прямо в глаза Острозвездой. - По-моему, она всегда меня недолюбливала. Как и всех, кто... такой как я. Как мои дочери. Но я никогда не думал, что сорвусь сам. Мы оказались в пылу в воде, на Мурену напала щука, схватила за бок, я постарался ее вытащить - в щучьей пасти и лапу ободрал - потом она меня вытащила и спасла. Вдвоем мы прогнали щуку. Но это неважно, я подумал сейчас кое о чем. Скажи, Острозвездая... Могла ли Мурена сказать что-то Галчонок, что побудило бы ее сбежать? - очень тихо проговорил Львиносвет.

Радуясь, что его боевые выпады оценили
, Камышонок не на шутку разыгрался. Сейчас, весь в целебной кашице, взъерошенный, словно последний боевитый воробей, и с неуёмной порции энергии, он будто бы не был какие-то пару часов назад ранен, не был без сознания. Он был полон сил и желания что-нибудь делать. Он ожидал от старших похвалы — и получил, отец даже приостановил разбушевавшегося котёнка. Он в ответ недовольно шикнул, и затем взгляд его приковался к предводительнице. Она тщательно вынюхивала его шерсть и затылок (а мама-манул всегда говорила, что на затылке у котят самый сильный запах, и так она отличала одного от другого) и затем встала, будто ежом уколотая, остолбеневшая. Её слова показались самому Камышонку совершенно неправдивымии он аж затопал лапами по земле от негодования.
— Моя мама — манул! — заявил он столь ревностно и твёрдо, что иной кот бы реально задумался над правдивостью слов дитёнка. Сам он запаха своего не чувствовал, и кошачий ему казался всё ещё слишком мягким и обволакивающим. Но признавать своей матерью какую-то кошку!
И вообще-то у него отец есть. Как у него может быть ещё какая-то мать? Или Львиносвет ему отец, а вторая кошка — мать? То почему тогда они его выкинули манулам?
Он непонимающе уставился теперь уж на самца, ожидая ответа: "Паааааааап?!."

- Мою сестру не волнует ничего, кроме нее самой, - устало выдохнула Острозвездая, выслушав Львиносвета. Во многом он был прав, и его рассуждения вполне укладывались в рамки логичного. Мяту вытоптали, Вьюнок предупредил о разбойниках, котенка бросили, а Остролистая слишком дорожила своей шкурой, чтобы оставаться в гордом одиночестве. Нет, сестра наверняка прибилась к другим котам: самостоятельно обеспечивать себя пищей, теплом и защитой - все это было слишком сложно, слишком затратно по силам. А вот сообщество с определенной иерархией, порядками и распределением обязанностей - все это так привычно и удобно, да и Острозвездая не мозолит глаза на скале предводителя. Словом, пазл собирался слишком хорошо.
- Границы в любом случае придется усилить, учитывая бродящего где-то неподалеку Зверя. К тому же времена наступают голодные, и кто гарантирует, что на нашу добычу не позарятся те же лисы или барсуки?
Привычные и такие понятные разговоры о делах и заботах снова коснулись Камышонка, который громко выражал свой протест утверждению Острозвездой о его родословной. Но да кошка подобному совсем не удивилась. Мудрено ли? Когда всю жизнь ты свято веришь в одно, а затем кто-то приходит и рушит все представления об истине, тут не то что рассердишься - заплачешь от злости и бессилия. Она до сих помнила -и воспоминания эти были далеко не из приятных - как после посвящения в воительницы Серебристая подозвала дочь на откровенный разговор. Вот тогда и открылась страшная правда - она ей не мать, а брат с сестрой и вовсе чужие. Настоящие родители давно уж на Звездном поясе, и живи с этим, дорогая Хвоя, как знаешь. Кошка тогда очень долго приходила в себя и училась принимать решение Серебристой утаивать правду столько относительно счастливых и беззаботных лун. А сейчас и вовсе смирилась со своей запутанной и непонятной родословной, воспринимая Серебристую, Галечника и Остролистую как родных - свою единственную семью, которую она знала и любила. Получалось, что Камышонок в каком-то смысле повторял ее судьбу, и от этого предводительница вдруг почувствовала огромную привязанность к этому смышленому шерстяному комку, словно он и правда был ей кровным племянником.
К счастью, со всеми разъяснительными и воспитательными беседами уже управился Львиносвет, и ей осталось только приободряюще улыбнуться малышу. Но воин на этом не успокоился: она почувствовала ощутимый толчок в бок, и неодобрительно сощурилась от подобной фамильярности. Однако неодобрение это было скорее показным, чем настоящим. В реальности Острозвездая чувствовала себя неловко от слов и уже прямых намеков Львиносвета. Ну да, тетушка. И что теперь? Что делать-то?
- Э-э. Ну да. Привет.
Получилось откровенно паршиво. Ну не умела она правильно вести себя с котятами! А уж проявлять по отношению к ним какие-то эмоции и вовсе казалось слишком странным и неуместным. Вот королевы отлично с этим справляются, да и некоторые коты тоже. Но она... Острозвездая чувствовала себя слишком неправильной для материнства и воспитания потомства. Вот планирование охоты, патрулей, обучение оруженосцев, забота о всеобщем благополучии - это ее стезя. Но котята... Предки упасите!
С паническим отблеском в глазах кошка посмотрела на Камышонка и неуверенно добавила:
- Если хочешь, я могу рассказывать тебе легенды. Или будем просто разговаривать обо всем. А когда подрастешь - научу рыбачить и лучше всех маскироваться на местности.

Львиносвет с беспокойством ждал, как Камышонок воспримет нежданно свалившиеся вести. Шутка ли - вчера найденыш, без роду и кровной семьи, а сегодня - племянник первой кошки в племени! Не каждый такое переварить может сходу. Но, сколько ни вглядывался взволнованный отец в морду своего приемного сына, на нем не появлялось признаков смятения, изумления или чувства перевернувшегося мира. Камышонок выглядел вполне... заинтересованным тем, что предводительница им заинтересовалась и с азартом принялся канючить, чтобы его немедленно отправили учиться. Львиносвет коротко усмехнулся и перевел взгляд на топтавшуюся на месте Острозвездую, которая в общем-то никогда дел с детьми не имела, уж тут-то рыжий мог дать ей фору, будучи счастливым папашей пятерых... четверых котят.

Он не позволил себе снова поддаться невеселым мыслям и воспоминаниям.

- У тебя отлично получается, - он от души хлопнул предводительницу племени по-свойски лапой по плечу и ободряющее усмехнулся. - Правда, не думаю, что Камышонок в полной мере осознал, какое на него свалилось счастье в виде родства с самой Острозвездой. Не переживай, меня папой он тоже не сразу стал кликать. Мне кажется, такие вещи нужно заслужить. И он твой племянник, твоя родня, - Львиносвет посерьезнел. У него не осталось кровных родных в Речном племени, помимо детей, поэтому родственные узы были для него очень важны. Так его воспитал Течение.

- Хочешь есть, говоришь? - он повернулся на звонкий голосок сына и улыбнулся. Аппетит - это хорошо, значит, малыш пришел в себя после того происшествия с Муреной. - Что ж, пойдем, поедим. Кажется, там осталась щука... шучу, шучу. А после ужина сразу в детскую, спать. Тебе надо набираться сил. Хм, Острозвездая, мы с тобой вроде бы не отличаемся малыми размерами... Как насчет того, чтобы разделить между нами тремя - бравым будущим воином племени, мной и тобой вон ту утку?  - он приподнялся и обнаружил с облегчением, что больная лапа потихоньку возвращает былую подвижность, да и раны не так ноют. Травяная нашлепка Паучка работала отменно, надо будет поблагодарить маленького целителя. Ему не помешает поддержка и доброе слово, особенно в свете последних событий...

Сегодня был совершенно очаровательный день. Как и все другие, впрочем. Какими они будут и какие они были. В общем, настроение у чёрно-белого кота было довольно хорошим, чтобы он, распушившись, легко ступал по снегу. Поляна кишмя кишела, и неудивительно — его полдничный сон нарушило всеобщее шевеление, вскрики и шум. Об исчезновении брата Крысолов узнал от совершенно неродственного ему патрульного. Не то, что его это обидело, наоборот, то, что на поиски отправилась бравая свежеявленная воительница, ещё недавно бывшая его ученицей — льстило. Если бы Крысолову кто-то столь активно и задорно смотрел в рот, ожидая каждого слова, он, пожалуй, счёл бы себя персоной едва ли не более важной, чем предводительница. Но ему так не смотрели, а вышеупомянутая как раз находилась недалеко. Её разговор с Львиносветом и новым, скажем так, ребёнком, кот услышал почти полностью, но не стремился уведомить об этом племя. О его умении держать тайны в себе знали многие, и порой даже просить не надо было, чтобы услышанное кот скрывал. Но сейчас он лишь не смог удержаться от шутливой подколки (поскольку был уверен, что за такое его ругать не будут и шутка сойдёт с лап):
— Поздравляю с началом взрослой жизни, ТЁТЯ, — подчеркнул кот последнее слово, — Вам теперь всерьёз придётся заниматься его воспитанием, — проворчал он куда-то в сторону, предполагая, что неожиданного родство негативно скажется на жизни кошки. Она итак со всех сторон разрывается, куда уж тут ещё котята... Впрочем, Крысолов был уверен: Острозвёздная справится. Если... кхм... Самая проблемная кошка старшего поколения, Мурена, была слепо предана племени, но Крысолов, пожалуй, был столь же слепо предан предводительнице. Он не стал бы оспаривать никакого из её решений, но, определённо, некоторые поддерживал куда больше других.

Пока Львиносвет растолковывал Камышонку, как правильно есть птицу (до чего лично она сама не додумалась), Острозвездая продолжала наслаждаться... обедом? Или уже ужином? Стремительно темнеющее небо подсказывало, что скорее последним. Она не переносила Сезон Голых деревьев даже не столько за холода, сколько за скорое наступление темноты. Острозвездая предпочитала ясно видеть мир в свете солнечного света, чем напрягать зрение в потемках. В конце концов, она же не теневая кошка!

Из задумчивости ее вывел рассеянный голос Львиносвета, отрапортовавшего ей, что лапа уже практически не болит, и Предки храните Паука. В общем-то в этом она была с ним полностью согласна. Если бы не их целитель, то она сама бы еще долго заваливалась на больной бок.
- Вот и прекрасно,- кивнула Острозвездая, провожая взглядом удаляющегося к детской воина и своего заметно посапывающего племянника. - Спокойной ночи.
Пока новоприобретенный папаша укладывал малыша спать (она готова была поставить что угодно - у нее бы это так легко не получилось), кошка продолжила откусывать от утки небольшие куски. Подколку Львиносвета касательно еды она предпочла пропустить мимо ушей. В конце концов, предводительница она или нет?
Усмехнувшись своим мыслям, бурая довольно облизнулась и уже собралась было откусить еще немного, как тут прямо над головой раздался знакомый голос. Хорошо, что она не жевала - иначе обязательно бы подавилась, а это слишком конфузящая ситуация для предводительницы племени.
- И тебе вечер добрый, Крысолов, - по возможности с достоинством сказала она брату Омута, отодвигая от себя утку. На сегодня с нее точно хватит. - Спасибо за поздравления. Правда, не думаю, что столь громкое "тетя" должен услышать весь лагерь. А что касается воспитания...
Но тут ее перебил Львиносвет, заявив, что для этого у малыша есть отец. Не сдержавшись, Острозвездая возмущенно фыркнула.
- Ну да, как же. К твоему сведению, я занималась воспитанием оруженосцев. Так что уж с собственным племянником как-нибудь справлюсь. И даже не думай, что всему будешь учить его один, - с прищуром смотря на Львиносвета, заключила кошка. В конце концов, этот котенок ей не чужой! И черт с два она будет делать вид, что это не так!
- Ладно, - уже более деловым тоном продолжила Острозвездая, поднимаясь на лапы. Сейчас она была практически одного роста со старшим воителем. - Теперь давайте поговорим о делах. Львиносвет, я думаю, тебе стоит пойти на сегодняшний Совет вместе со мной и Сталью. Пусть другие племена видят, что мы готовы вступить в мирные переговоры. А ты, Крыслов, останешься в лагере за старшего. Кто-то же должен присмотреть за нашей малышней, верно?
И хоть говорила кошка вполне серьезно, в ее глазах притаилось смешливое коварство. Так тебе, Крысолов! Будешь знать, как потешаться над предводительницей!

Львиносвет продолжал улыбаться - поддразнивать свою предводительницу оказалось веселым занятием - но что-то кольнуло в груди, когда она упомянула учеников. Гибель Ледолапа камнем лежала на сердце благодушного рыжего кота и, сколько бы времени ни прошло, он никогда не забудет, что был такой лихой, озорной Ледолап, первый ученик, первый котенок, которого довелось растить. И первая потеря после пропажи Бирюзовой Звезды, оставившая глубокую зарубку на сердце. Все эти "а если бы", "как бы я был" все равно возвращались к Львиносвету, мучая и напоминая о горьком привкусе вины. Но Острозвездая ничего такого не имела в виду, более того, она и не знала Ледолапа и собственнолапно дала золотому на воспитание Златоцвета, которого точно нельзя назвать идеальным послушным оруженосцем. И куда они со Сталью запропастились? После того, что случилось в лагере Ветра Львиносвет имел право тревожиться раньше, чем обычно и не бояться, что его нарекут мамой-наседкой.

Он, впрочем, выдал секундную заминку разве что тем, что на мгновение его улыбка стала чуть более натянутой. Но только на мгновение. Львиносвет усмехнулся и, подняв лапу, притворился, что хочет стукнуть родную предводительницу, великую и ужасную, по боку. Мол, мой Камышонок и только мой! А вообще это все шутки. Львиносвет был ужасно рад, что Острозвездая всерьез намеревалась включиться в жизнь его косматого приемыша на правах родной тети. Какой нормальный отец расстроится, узнав, что у его ребенка появился новый член семьи, хороший, умный, способный чему-то научить, с которым можно поделиться радостями и трудностями воспитания, который искренне радеет за этот маленький комочек шерсти?

- Ррразумеется, - необычайно ласково и мягко проурчал Львиносвет. У Острозвездой еще ведь нет своих котят и кто знает, появятся ли они. Воинский Закон ничего не говорит о том, может ли предводительница обзаводиться семьей, Бирюзовая Звезда, например, стала глашатой, уже будучи матерью, но тогда времена были другие, тяжелые, много котов погибло в пожаре. Несмотря на колкие, шутливые слова, смотрел золотистый на предводительницу с искренним теплом.

Услышав про Совет, Львиносвет медленно кивнул, полностью сознавая, что сегодняшнее собрание имеет мало общего с привычными Советами, где коты частенько обвиняют друг друга в грехах, делятся новостями и встречаются с товарищами. Сегодня же им предстоит решить, как сражаться со Зверем. Как его убить. Если предводители не смогут толком сотрудничать, дело плохо. Слишком многое поставлено на кон, слишком многое произошло в последние недели между ними. Хорошо еще, что с Грозовым племенем не успели перессориться... Хотя кто знает, может, Грозовые по обыкновению бодаются с Теневыми.

Тем временем Крысолов уже улегся у детской, начисто перекрыв вход. Львиносвет уставился на старшего товарища почти со страхом и, открыв пасть, что-то хотел сказать, но передумал. Потом опять открыл. И закрыл.

- Эм, Крысолов, ты... Эм... - решился он осторожно, предварительно для чего-то облизнув нос. - Не-надо-так-лежать! Там же все с ума от страха сойдут, когда увидят такую тушу у выхода, мало ли что подумает. Камышонок еще не до конца привык, так что тебя еще цапнуть могут.

Водолап в очередной раз поморщился от громкого голоса рыжего братца. За все луны своей жизни он привык к шебутному Златоцвету, но сейчас, когда раны болели, а голова была, словно каменная, меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то орал ему на ухо. Он помог Клыкастому перетащить подстилку и присел перед ними.

— Мне тоже жаль, — с болью в голосе выдохнул разноглазой. — Она была отличной наставницей и воительницей. Надеюсь, я оправдаю ее ожидания.

Рыжий оруженосец в своей резкой манере метнулся куда-то назад и тут же вернулся с водяной крысой в зубах. Она выглядела свежей, желудок серебристого кота тут же отозвался призывным урчанием. Он ведь не ел со вчерашнего вечера, но совсем забыл об этом. Оно и понятно, на фоне всего, что произошло, еда была последним делом. До этого момента.

— Спасибо, Златоцвет, — кивнул он уходящему в патруль брату, а затем положил крысу между собой и Клыкастым. — Пополам?

Крыса оказалась невероятно вкусной. Адреналин, подпитывавший его все это время, бесследно исчез, оставив за собой лишь голод и безмерную усталость. С каждым куском еды, наполнявшей его желудок, Водолапу становилось все сложнее и сложнее держать глаза открытыми. Наконец, не в силах больше противостоять этому, подросток оповестил Клыкастого о том, что поспит, положил голову на землю, и тут же уснул крепким сном.

***

Когда Водолап открыл глаза, на поляну уже опустился вечер. Изрядно похолодало, многие попрятались по палаткам. Вдалеке, у других камышей, предводительница общалась с несколькими котами. Забывшись, разноглазый потянулся, и тут же об этом пожалел. Рана на боку дала о себе знать резкой болью, отчего кот зашипел и снова свернулся калачиком. Так рана не растягивалась и не болела. Кажется, это разбудило его брата. Ну, или, по крайней мере, заставило его обратить на него внимание.

На поляну зашла Сталь, а следом за ней и Златоцвет. Они несли в зубах приличное количество добычи и каких-то трав, что сразу приметил Водолап и, конечно же, одарил брата гордой улыбкой. Он всегда радовался достижениям других, особенно, когда это касалось его семьи. Разноглазый выслушал доклад Стали с некоторым удивлением, но решил, что предводительница разберется с этим странным недоразумением. А вот последний вопрос наставницы брата заставил подростка кое-что осознать.

— Клыкастый, — тихо, чтобы слышал только брат, сказал он. — Мы же теперь не попадем на Совет.

Голос его звучал печально, а глаза были опущены в землю. Он знал, что виноват в ране брата. И в том, что они не пойдут на Совет, хотя оба этого очень ждали.

“Я все испортил”.

Удержаться от улыбки при всей показной серьезности Крысолова была достаточно сложно. И она старалась. Честно и изо всех сил. Но когда в сие действо вмешался еще и Львиносвет, переполошившийся за душевное здоровье всех котят Речного племени, бурая все-таки не выдержала: короткий смешок все-таки сорвался с ее губ. Вот вроде взрослые уже коты, один так вообще старший воин племени, а ведут себя... Впрочем, она им даже немного завидовала. Наверное, здорово, когда можно не особо задумываться о собственном статусе и впечатлении, которое производишь на окружающих. Острозвездая была уверена, что предводителям не пристало вести себя подобным образом. В ее детском представлении они всегда были крайне серьезны, сосредоточены и озабочены исключительно всеобщим благополучием. Вот она и старалась вести себя подобающе, никогда особо не задумываясь, что этот идеальный во всех отношениях образ хорошего предводителя - плод ее фантазии. Ведь в реальной жизни есть место дурачествам, смеху и личным переживаниям, далеким от общественных. И иногда, как сейчас, она позволяла себе слабину. Однако это всегда было ненадолго.

Как только на поляну ступила Сталь, Острозвездая сразу забыла про этих двоих увальней и направилась прямиком к глашатой, которая тоже спешила к ней, нагруженная добычей. Хороший улов, - мысленно подметила бурая, внимательно осматривая добычу. А ведь правда неплохо для Сезона Голых деревьев. Вот только доклад Стали был не только о еде. Снова чужаки на их территории! Острозвездая подавила грозный рык, однако глаза ее недобро полыхнули. Нет, вы посмотрите на них! Стоило только отвлечься, как тут же исподтишка к ним пробирается грозовой лазутчик! Хотя, в свете последних событий это вполне мог быть и посыльный... Вдруг в Грозовом племени случилась беда, и они хотела предупредить соседей. Тогда почему этот кот не зашел дальше края их территорий? Дожидался патрульных? Или все-таки решил поохотиться на их богатой даже в холода земле?
- Я обязательно подниму этот вопрос на Совете. Бросаться обвинениями в Ярозвезда мы пока не будем: времена нынче не те. Мало ли, почему этот кот к нам приходил. Но правду мы обязательно выясним. - Острозвездая на секунду прикрыла глаза и глубоко вдохнула. - Ладно, скоро совсем стемнеет. Нам нужно выдвигаться на Совет. И да, хорошая охота. Вы молодцы.

Кошка расправила плечи и вышла в центр поляны, решив не запрыгивать на скалу. И так услышат.
- Речное племя! Пора выдвигаться на Совет. Со мной пойдут Сталь и Львиносвет. Остальные остаются в лагере под присмотром Крысолова.
Кивнув своим спутникам, Острозвездая направилась к камышовому туннелю.
Им снова пора в дорогу.
-------> Четверик

Мурена снова устроила малышке изнурительную тренировку, но Речка не ныла, не ворчала и не жаловалась. Трудности обучения были для нее радостью, служение племени – долгом, а ноющие к концу дня мышцы – сладким послевкусием. Строгая наставница была ее спасением, она помогала ей разобраться в себе и понять, какой ученица должна быть. Учитель – лучший пример для подражания, идеал, и кошка стремилась стать такой же. Такой же смелой, верной и сильной. А этого можно достичь только с помощью трудолюбия да желания учиться.
Речка отдыхала сейчас, ведь так же понимала, что отдых – потребность организма, с его помощью он восстанавливает силы для следующего дня. Оруженосец, услышав, кто идет на совет, с облегчением вздохнула: сейчас она вряд ли нашла бы в себе силы, чтобы идти аж до четырех дубов. Хотя где-то внутри ясно видела, что если нужно было бы – сделала бы и не такое. Да, экстренный совет – дело важное, побывать на нем, наверное, хотелось каждому.
Но на него отправились только Острозвездая, Львиносвет и Сталь.
Речка же, с взглядом верного пса, смотрела вслед уходящим, а когда они скрылись, переключила внимание на поляну. Ее цепкие, излучавшие ледяной холод, глаза сразу же поймали темный силуэт Ивушки, одиноко сидящий да о чем-то размышляющий.
Тихим, крадущимся шагом, Речка подошла к объекту своего любопытства, и полугромким голосом мяукнула, обращая внимание на свое присутствие.
- Что-то случилось? – предположила, с интересом склонив голову и посмотрев своими ясными глазами, что уже успели за эти луны изменить голубой цвет золотисто-янтарным, на собеседницу, ученица.