Веки несколько раз дернулись и  Перепёлка приоткрыла золотистые глаза. Сначала всё было мутными неразборчивым, потом... а потом - то же. Она очень смутно помнила события последних пары часов и лишь непривычная легкость в животе напоминала о случившемся. Последние пару часов она всё-время находилась на грани реальности и сна. Глаза вроде бы были открыты, она что-то делала, но память об этом начисто стерлась,будто бы это была и вовсе не она. Боль и слабость   в каждой клеточке тела начинала раздражать. Сначала она слышала тихое сопение котят рядом и в голове всё-время стучала одна лишь мысль:"И зачем я на это согласилась?". Конечно, где-то в глубине души она понимала, что это того стоило, но эгоизм твердил обратное.
Послышались неуверенные шаги (да-да,слух отчего временно обострился).
- Папа... - первые  слова её котенка, доставшегося ей не так просто. Кстати, сколько их было,как они выглядели? Идиотская беспомощность. Она снова прикрыла глаза. Пару минут и ей показалось, что силы начали возвращаться. Очень хотелось есть.
Перепёлка приподняла голову и оглядела двух маленьких комочков - черного котика и полосатую кошечку, улыбавшуюся отцу. "Нет, ну правильно! правильно!"
- Иволга! - немного хрипло произнесла кошка. От чего это имя пришло в голову - краем уха слышала, как Грач её назвал, или сама только что придумала? А какая, впрочем, разница?
Тоже мне благодарность... - пробормотала себе под нос.
офф: господа, я спешу, поэтому пост маленький.

Папа...
Его дочь стояла прямо перед ним, стараясь держаться прямо на нетвердых лапках. Грач сглотнул. Последний раз его так называл Колосок... И, как и в тот раз, угольно-черного кота затопила нежность. Он хрипло, нетвердо заурчал - уж слишком мало на его веку ему удавалось урчать, повода-то не было.
Тебе лучше вернуться к матери, - голос Грача был немного хрипловатым. Он наклонился и ласково подтолкнул малышку к Перепелке, которая, кажется, начала приходить в себя. Успеешь еще набегаться.
Он посмотрел на мать своей дочери выжидающе. Перепелка сама должна дать имя собственной дочери. Он уже назвал сына, отбирать возможность матери назвать своего котенка было бы неразумно.
Иволга!
Хорошее имя, - отозвался Грач и, подойдя поближе, ткнулся носом в плечо Перепелки. Она показалась ему немного раздраженной. Впрочем, сейчас угольно-черному коту хотелось думать об этом меньше всего. Настроение Перепелки пока не портило ему собственное настроение. Он глухо урчал и пару раз лизнул ее в полосатую шерсть.
Ма-ам...а
Грач хмыкнул. Первым словом его сын обратился к матери, а дочь - к отцу. Забавно... Грач подтолкнул угощение, которое принес Час, к носу Перепелки.
Поешь, - велел угольно-черный кот. Тебе нужны силы, а котятам - молоко.
Глядя на добычу, принесенную Часом, Грачу вдруг стало неуютно. Ему самому хотелось добывать добычу для своей семьи. Но на то и племя, чтобы заботиться друг о друге. И все же... Давно Грач не ощущал беспомощности. Я позже сам поохочусь, - пробормотал он под нос.

Я сидела возле отца и внимательно разглядывала его с любопытством. Он был такой большой, мускулистый кот с черной шерстью и голубыми-голубыми глазами. Интересно, у меня такие же? Я знала лишь то, что на папу я совсем не похожа. Мне это не нравилось. Я пошевелила усиками и посмотрела на братика, который был точной копией отца и мне стало почему-то обидно. Почему он может быть похожим на него, а я нет?..
Характер и статус папиной дочки зарождался во мне с самого рождения, что в дальнейшем повлияет на мой характер и образ жизни.
- Иволга! - я мгновенно обернулась и увидела свою маму. Иволга! Это же мое новое имя. Какое оно красивое!.. А мама моя - Перепелка. Тоже красиво. Это вообще здорово. И у мамы была такая же полосатая шерстка как и у меня. Я улыбнулась, обрадованая тем, что похожа на мать. Она у меня красивая..
Тоже мне благодарность... - пробурчала под нос мама и я вздрогнула. Неужели ей стало обидно, что я первым назвала папу, а не ее. Но ведь я случайно, я вовсе не хотела обидеть маму. Я же люблю ее! Я опустила глаза, и папа подтолкнул меня хвостом в сторону Перепелки.
Тебе лучше вернуться к матери, - голос Грача был немного хрипловатым. Он наклонился и ласково подтолкнул малышку к Перепелке, которая, кажется, начала приходить в себя. Успеешь еще набегаться.
Я улыбнулась и подошла к маме. Странно, но для новорожденного котенка я стояла на лапах достаточно хорошо, что запросто могло удивить всех. И видела уже не расплывчато. Может я какая-то особенная? Да нет, я просто кошечка. И у меня самые лучшие родители.
Я прижалась к маме, возле нее было тепло и уютно. Она была пушистая. Я зарылась носом в ее шерстку и почувствовала тот родной запах. Ничего особенного не было, я всегда чувствовала его, но сейчас как-то особенно..
Хорошее имя, - отозвался папа про мое. Я кивнула, мне тоже нравилось.
- Ма-ам...а - я услышала голос братика и усмехнулась. Я первым назвала папу, а он - маму. Интересно. Но меня это волновало меньше всего, я зарылась носом в мамину шерсть и закрыла глаза.
Через несколько минут я провалилась в сон.

Так она быстрее уснет и больше отдохнет.
Хорошо, - отозвался Грач, мимоходом отмечая, что в палатке становится как-то слишком тесно. Неудивительно, что о его котятах и их матери так заботятся. Ведь это первый выводок племени Теней за последнее время. Племя без котят - мертвое племя. А Вороненок и Иволга - будущее, которое нужно оберегать и хранить. Грач чувствовал необыкновенную гордость и за себя, и за детей, и за Перепелку. Правда, первый наплыв счастья уже улетучился, но льдисто-синии глаза Грача до сих пор сверкали в полумраке.
Можем поохотится вместе. Идешь?
Он дернул ухом и искоса посмотрел на Бруснику. Как же давно он не охотился вместе с соплеменниками. Еще более странно, что его все ж пригласили. Угольно-черный кот ударил хвостом по земле. Так, хватит, пора привыкать. Это в детстве жизнь его была не слишком счастливой. Сейчас же пришло то, к чему Грач стремился постоянно - уважение и признание.
Только не со стороны бывшего наставника, Титомира. Ну и что? Кому нужен этот бесполезный комок шерсти? И все же Грач не мог избавиться от скребущего чувства горечи и злобы.
Поохотимся, - проворчал он и осторожно оперся на больную лапу. Так, вроде ничего. По сравнению с той болью, что была раньше - просто отлично. Грачу не терпелось начать охоту. Вороненок и Иволга заснули, пора бы уже и поохотиться для своих детей. Он уже собирался было попрощаться с Перепелкой, как вдруг она сказала странную вещь.
Нам нужно кое-что решить... Я не смогу ещё шесть лун прожить в племени... это просто невозможно!..
Глаза Грача потемнели, он навострил уши, словно что-то не расслышал. Сглотнул. Ударил себя хвостом по бокам. Первые секунды он просто смотрел на полосатую кошку, а когти его царапали земляной пол. Он не мог поверить в то, что только что услышал. Он не знал, как себя вести. Но где-то в глубине желудка родилось раздражение и горечь.
Что ты сказала? - тихо переспросил Грач. Что ты имеешь в виду? Ты же вернулась! - добавил он громче и осекся.
Брусника, подожди меня на поляне, - бросил он рыжей кошки, не отводя взгляда от Перепелки. Ему меньше всего хотелось, чтобы кто-то наблюдал за их ссорой. Так. И почему все так происходит? Почему ты не хочешь здесь оставаться? - тихо, чтобы не разбудить котят, прошипел Грач.

Я лежала возле матери и почти заснула, но как только мы  с братом закрыли глаза, то родители начали разговаривать, что было крайне любопытно для меня, ведь я была маленьким котенком. Я насторожилась и сделала вид, что сплю, но на самом деле я внимательно прислушивалась к их разговору. И вот, когда мама сказала, что не хочет есть и начала разговаривать  с отцом, я внимательно прислушивалась к их разговору.
- Грач, - уже не таким хриплым голосом начала она, - Нам нужно кое-что решить... Я не смогу ещё шесть лун прожить в племени... это просто невозможно!..
Я вздыбила шерстку и еле сдержалась, чтобы не воскликнуть. Пришлось сдерживаться и именно поэтому я тщетно старалась скрыть то, что я не уснула, а таким наглым образом сижу и слушаю разговоры своих родителей, которые обсуждают что-то. Но я не понимала одного: как наша мама может уйти из племени? Неужели она не племенная? Но... Странно все это было, особенно для меня. Неужели она хочет бросить нас, своих детей одних? Оставить на попечение отца? Но правильно ли это?..
Что ты сказала? - тихо переспросил Грач. Что ты имеешь в виду? Ты же вернулась! - добавил он громче и осекся.
Вернулась? А разве мама не жила здесь? - подумала я, и сейчас, в моем соображении начали всплывать какие то картины, словно из прошлого, но я видеть их не могла никаким образом. Но я чувствовала, что что-то в нашей семье не так. И я не ошибалась...
Но вдруг Грач покинул нас и я погрузилась в сон.

==проходит время==
Я сидела в яслях и скучала. Мамы рядом не было, все-таки она ушла. Я помнила только ее запах, такой родной... Но все было как-то по-другому, странно и необычно. Папу я тоже давно не видела, только братца, который постоянно находился рядом и никуда не исчезал. Увы, в детской из котят были только мы, и это было скучно.
Я ерзала по своей подстилке собирая на бурой шерстке травинки, но что-то же нужно делать. Я устало посмотрела на Вороненка, который сидел рядом и тоже чем-то маялся.
- Пошли со мной? Неужели тебе не надоело сидеть в яслях и страдать от безделья? - вопросительно изогнула я свой хвостик и посмотрела на Вороненка. - Догоняй!
С этими словами я вылезла из яслей и направилась на прогулку.
>>>Территории племени Теней

Вереск, превознемогая свое недовольство, вошла в детскую. Она должна была вот - вот окотиться. Старшая воительница чувствовала это. Живот опустился настолько сильно, что казалось, будто кошка проглотила воздушный шар. Вера диву давалась, как она еще передвигается с таким огромным брюхом. Вся такая маленькая и хрупкая, подумать можно, как Вер носит такое огромное пузо. Оно, казалось бы, в разы больше самой роженницы.
Я - это я. И мне кажется, что я теряю себя. Я исчезаю, как Чеширский Кот в Стране Чудес. С каждым днем я просто не узнаю себя, мне тяжело вернуть прежнюю меня.
Следом вошел Титомир, окинув взглядом свою спутницу, словно готовясь в любой момент подставить той плечо, как будто она тяжелораненная или больная, но трехцветная двигалась своим естественным легким шагом. Она прошла в самый дальний и темный угол, устроившись в одном из гнездышек. Тяжело опустив свое тело в него, сумрачная воительница легла, подвернув лапки под грудку.
Перина, так ее мысленно окрестила Вереск, оказалась настолько непривычно мягкой, что кошка вся изъерзалась на ней, пытаясь хоть где - то отыскать иголочку или жесткость. Ничего подобного.
Она взглянула на слепого кота, присевшего рядом с ней. Нет, Вереск перестала хорохориться, крыситься и кидаться на всех. У нее уже просто не осталосиь ни сил, ни желания. Воительница позволяла следовать отцу ее малышей за ней, не уприкая его, не огрызаясь и не кидаясь в его сторону сквернословными колкими фразочками. Он же отец ее малышей... Их малышей... Вера не имела никакого права лишать котят полноценной семьи, пусть и с наигранной любовь друг к другу. Она не могла отсавить их без папочки. Да и Титомир не желал отказываться от малышей, хотел быть с ними. А что она может сделать?! Нравится, не нравится, а придется смириться. Он - отец, имеет на них столько же прав, сколько сама Вереск. Да и самой воительнице, быть может, будет проще и спокойнее. Некая уверенность хоть в чем - то.
Пркосновение Тито или просто дуновение ветра, заставило кошку содрогнуться. И в тоже время она почувствовала, как напрягся живот, словно пальцы рук в кулаке у Двуногих. Вер задержала дыхание, когда схватка стала болезненной, кошка подалась вперед, вцепившись своей лапой в лапу кота.
Пять секунд. Десять. Боль медленно отступала, а кошка откинулась к стенке, тяжело задышав.
Сглотнув, Вереск прошептала:
-Кажется, я рожаю, - голос неестественно дрожала, а самя теневая  кошка мысленно прокручила все следующие моменты.
В ее возрасте, обычно, кошки уже должны иметь потомство, быть матерями, а то и бабушками возможно. Как правило, Вера уже малек "перезрела", что, естественно, могло привести к весьма тяжелым родам. Прибавим еще то, что самая трехцветная очень маленького размера... Все это не внушало оптимизма будущей мамаше.
Вереск почувствовала схватку, прикусив губу, превозмогая боль новой схватке.
Боль отступила, кошка выдохнула, но понимала, что при следующей же схватке начнутся роды.
Ее безмолвный взгляд на Титомира был брошен в тот момент, когда Вера еще не успела почувствовать очередную схватку.
Закрыв глаза, она пыталась подчинить себе боль, как какую - то ручную собаченку.
Пожалуйста, пусть боль отступит, пусть уйдет! Пусть она оставит меня! - молила небеса кошка, чувствуя, как схватка нарастала, зажимая ее в своих тисках, так что, теневая воительница - королева уже не могла не только стонать, но даже дышать. Свет померк, посторонние звуки растворились в громком биении пульса. В сознании всплыло ощущение тревоги. Она не подавила стон, когда схватка охватила ее с такой силой, что, откинувшись к стенке, Вера пыталась сфокусировать свое внимание на одной точке, но ей это не удалось. Боль сковала тело, а корлева взвизгнула. Перед глазами все поплыло, а пятнышко стало растворяться в зыбкой белезне. Что - то теплое хлынуло между лап, а живот расслабился.
В бессилии уронив голову на лапы, она затряслась всем телом, прижимаясь к Титомиру:
- Мне холодно... Пусть она уйдет, пусть боль оставит меня. Пусть это будет единственны котенок, я не перенесу больше этого, - в слезах молила кошка воителя, который уже успел подтолкнуть котенка к ее животу.
Вереск напряглась, почувствовав приближение новой схватки. О нет, только не сейчас! Впиваясь когтями в подстилку, а не то в лапу слепого воителя, Вер съежилась в ожидании новых страданий. Боль сжимала свои челюсти. Эта схватка будет просто ужасной. Я не вынесу. Боль не достигла того пика, которого боялась сумрачная воительница, но, тем не менее, из ее горло раздалась несчастный, но негромкий вополь:
- Помоги же мне. Я не вынесу этого, - кошка почувствовала, как ее тянет куда - то вниз, в сладкий сон, подстилка и лапа Тито словно расстворились в ее объятиях. Сквозь забвение она снова почувствовала что - то теплое между лапами, непонятный стук, прежде чем закрылись ее глаза. А потом сладкий голос старшего воителя, который выкрикивал ее имя.
Боль почти ушла.

Вереск не понимала, как пришла в себя. Кошка уставилась в незрячие добрые глаза, которые улыбались ей, пытаясь успокоить и утешить.
- Как они? Кто они? - прошептала кошка, едва не задохнувшись от новой схватки. Боль достигла своего пика, как и ярость Веры за свою слабость, беспомощность и некчемность.
Боль вонзилась в несчастную мать, что та ахнула. Но ярость и упорство, материнские чувства, неожимданно вспыхнувшие в ней, заставили сумрачную королеву бороться, и она тужилась с такой силой, что в глазах темнело. С диким криком она уперлась в стену спиной, жадно глатая воздух.
Титомир крепко прижимался к ней, пытаясь помочь и поддержать. Подоспевшая схватка не застала Вер врасплох. Сделав вдох, она крепко сжала лапу Тито, вцепившись так, будто балансировала на краю пропасти.
Кошка подалась вперед, напряшаясь каждой мышцей. Ну же, малыш, перестань упрямиться. Помоги своей мамочке, не заставляй твоих братьев или сестер ждать тебя.
Старшая воительница чуть было не закричала, ее горло чуть не разорвалось от напряжения. И вдруг, кровь хлынула между ног.
Последний котенок появился на свет.
Вереск устало опустила голову на бок Титомира, прекрыла глаза и провалилась в долгий сон после тяжелых и длительных родов. Хотя так и не узнала, кто у нее. Сил уже просто не было.

Малышка давно уже была внутри чего-то. И внутри, где она была, было тепло, даже жарко, темно и жутко тесно. А снаружи постоянно доносилось столько интересных звуков! Чьи-то неразличимые, но такие разные голоса, крики, ещё какие-то звуки... Иногда котёнка трясло. И кошечка чувствовала, что рядом с ней что-то было, и это что-то, возможно, такое же, как она. Малышка часто упрямо и сердито торкалась лапками, ей так хотелось вырваться наконец из этого тесного места! И там, наверное, так интересно! Она ведь не знала, что её маме больно, когда она пинается. А иногда удары попадали и на то самое, что было рядом, такое же, как она.
Вдруг то место, где она находилась, резко сузилось, но она осталась снаружи, а то, что было рядом, исчезло. А потом такое явление повторилось - и она выскользнула наружу. "Наконец-то!" подумал маленький котёнок и плюхнулся на траву. По её шёрстке сразу заездило что-то шершавое, мокрое, но тёплое и ласковой, снимая с неё то, что её обволакивало. И, когда эта слизь была снята с мордочки, носик сам втянул воздух - какое необыкновенное и странное это было ощущение! Воздух ворвался в твою грудь. Котёнок даже сначала испугался. А потом носик сам выдохнул воздух назад, выгнав из груди обратно, наружу. Интересно, а зачем это? Малышка попробовала не дышать. Нет, не выйдет! Тут так нельзя. Грудь сразу сдавило. Кошечка судорожно вдохнула ещё раз. Наверное, так надо много раз делать - вдыхать и выдыхать. Но неужели это надо будет делать постоянно? Но потом всё стало происходить как-то само, без её усилий. И, кстати, стоило отметить, что тут было ну очень холодно. Котёнку это не понравилось, и он пронзительно запищал. И чем больше она оставалась неподвижной, тем становилось холоднее. Значит, и на месте стоять нельзя. Кошечка поднялась на лапки и тут же осознала, как же это трудно - ходить на лапах. Но надо, иначе она совсем замёрзнет. И сейчас её совсем не волновало, куда делось то, что лежало рядом с ней в том тесном и жарком месте. И теперь, кстати, стало чуть светлее! Но всё равно темно. Неужели весь мир такого цвета, что сейчас у неё перед глазами, и не имеет своих цветов, красок, форм, очертаний? Так неинтересно!
Кошечка поползла вперёд. Просто вперёд. И скоро наткнулась на что-то большое и тёплое. И сама, повинаясь сама не знаю чему, стала что-то искать на этом большом. Наткнулась на какую-то выпуклость и сразу же взяла её в рот. Потом сжала зубками, и в её рот полилось что-то тёплое, сладкое, вкусное. Ну полилось, а дальше что? А дальше тело само поняло, что дальше надо глотать то, что льётся в рот, надавливать зубами ещё, тогда будет литься дальше. Вскоре котёнок был сыт и доволен, а внутри потеплело. Желание исследовать мир сразу отпало, захотелось спать. Тем более, раз мир такой одноцветный! Кошечка свернулась калачиков под животом у кошки и сладко заснула.

/из ниоткуда/

Вереск позволила ему быть рядом. Позволила ему пройти вместе с ней в детской. Он не услышал от неё ни упрёка, ни ругательства; он не видел в её взгляде раздражения или ненависти. Кажется, она стала немного иной. Возможно, она просто смирилась с тем, что он останется рядом с ней и не позволит быть матерью-одиночкой...
Он услышал, как стало прерывистым её дыхание. Почувствовал, как вонзает она когти ему в лапу, пытаясь справиться с накатившей судорогой по всему телу.
Кажется, я рожаю
Титомир не произнёс ни слова - он и не знал, что говорить, потому что присутствовал на родах впервые. А ещё это роды не какой-то чужой и просто знакомой королевы. Нет. Скоро появятся на свет его котята. А это уже совершенно иной случай.
Вереск буквально выгнулась от судорог и боли - и слепой кот прижался щекой к её щеке, пытаясь хоть как-то помочь, хоть и он был бесполезен. Зажмурив глаза, он сцепил зубы, пытаясь смириться с тем, что он оказался в очередной раз бессильным перед обстоятельствами. Он слышал болезненные стоны новоявленной королевы, но ничего не мог поделать. Ничего!..
Он почувствовал запах крови.
Запах Жизни.
Титомир услышал тихий скромный писк - и он не поверил собственным ушам. Это был первый котёнок, который появился на свет. Это был их первенец. И он пищал не так, как все те котята, которых видел или слышал воитель - вместо пронзительного ужасного ора он услышал лишь тихое мяуканье, просящее о том, чтобы хот кто-то обратил внимание на новорождённого.
Судорожно вздохнув, он, вытянув шею, дотронулся носом до котёнка, чувствуя его тщедушное беспомощное тельце - новорождённый был совсем мал и ему требовалось тепло, защита и молоко. Новоявленный папаша осторожно, словно обращаясь с хрусталём, притянул котёнка к животу Вереск и вылизал, избавляя от крови и слизи.
Мне холодно... Пусть она уйдет, пусть боль оставит меня. Пусть это будет единственны котенок, я не перенесу больше этого
- Держись, - осторожно прошептал он, а голос его всё равно дрогнул, причём не один, а несколько раз; Титомир вновь прижался щекой к щеке королевы. - Вереск, прошу тебя...
Помоги же мне. Я не вынесу этого
Слепой лишь ещё сильнее прижался к ней - ничем большим он не мог помочь ей, насколько бы не хотел облегчить страдания и боль. Целителя рядом не было и он просто не представлял, сколько котят может оказаться у Вереск - возможно, этот первенец и окажется единственным, или же, наоборот, их будет двое или трое, четверо и даже больше..
Он почувствовал, что Вереск начинает терять с ним связь.
- Вереск, - прошептал он ей на ухо, стараясь хоть как-то утешить и поддержать. - Вереск...
Новая судорога. И новый комок шерсти. Второй котёнок появился на этот свет.
И вновь Титомир вздрогнул, словно получил удар. И вновь он притянул котёнка к животу новой королевы Сумрачного племени, тщательно вылизывая и поражаясь тому, насколько крохотны эти маленькие тельца, насколько они хрупки и беззащитны...
Вереск потеряла сознание. И слепой ничего не мог сделать, как оставаться рядом, лежать рядом с ней, чувствуя, насколько сильно она вонзилась когтями ему в лапу.

Как они? Кто они?
Титомир не знал, сколько времени прошло, прежде чем Вереск проснулась. Он словно находился в неком трансе - вроде бы находился и здесь, вроде бы всё осознавал, вот только разум словно потух, а в ушах словно звенел писк родных котят.
Слова застряли в его глотке - вновь начались схватки, хоть и кот был уверен, что роды уже закончились.
На свет появился новый и последний комок шерсти. Вереск вновь провалилась в небытие - вот только на этот раз она заснула крепким сном. Роды закончились.
Титомир с явным торможением понял, что нужно помочь последнему котёнку - но, едва найдя его по возне и запаху, он понял, что тот уже самостоятельно добрался до живота своей матери. Удивлённый, он лишь вылизал его, избавляя от крови и слизи, после чего обнюхал каждого котёнка.
Первенец. Тощий, но это легко исправить - впрочем, слепец не был удивлён этому, так как сам был долговяз и худощавым, да и Вереск не отличалась особо грубой комплекцией тела. Мальчик.
Второй котёнок. Девочка. Она, разумеется, была меньше своих братьев, но, тем не менее, он сразу же понял, что она также будет по физическим данным схожа с ним и со своей матерью.
Третий котёнок. Мальчик. Тот, что самостоятельно добрался до живота Вереск. Титомир дотронулся носом до его спины - несомненно, он был более крепок, чем его "старший" брат, однако всё равно унаследовал поджарость и жилистость.
Довольный подобным осмотром, кот повернул морду в сторону новой королевы - та уснула, положив морду ему на бок. Усмехнувшись, Титомир устроился поудобнее - он ляг на бок, так, чтобы котята, если они отползут от живота, сразу же уткнулись в его грудь или бок; не забыл кот и про Вереск - её голова всё так же покоилась на его бедре. Глубоко вздохнув, кот положил морду на вытянутые передние лапы и, кажется, впервые за последние месяца закрыл глаза безо всякого сожаления о том, что пережил сегодня.
Нет, он не спал, хоть и ему безумно хотелось уснуть.
Сегодня он был персональным сторожем снов своей подруги и только что родившихся котят.

Котенок вздрогнул, когда рядом заворочалось что-то большое. И это что-то притянуло его к себе так, что малыш чуть ли не утонул в теплой, густой шерсти. Едва слышно запищав, котенок слабо забил лапками, пытаясь освободиться. Ему хотелось есть, а инстинкты говорили, что источник пищи совсем в другой стороне. Малыш притих, когда Большой Кот лизнул его, и тут же ощутил себя намного лучше, избавившись от прилипшей к его тельцу слизи. Надо же, он и не думал об этом. Он слышал писк других котят, чуял много разных запахов. Запахи обволакивали его, сбивали с лап, и котенок вскоре перестал пытаться различить хоть что-то в этой мешанине запахов.
Судя по всему, он находился в теплом, защищенном от ветра и врагов месте. Когда рядом два Больших Кота, бояться нечего. Это котенок тоже уяснил. И пока ему совершенно не хотелось знать, что лежит за пределами густо оплетенного ветвями ежевичного куста.
Запаха было два. Рядом копошились еще два котенка, в которых малыш безошибочно угадал тех, кто некогда был заперт с ним в тесном пространстве. Впрочем, сейчас безымянному котенку меньше всего на свете хотелось думать о каких-то высоких материях или что-то в этом роде. Он был подчинен простым инстинктам. И эти инстинкты говорили ему - пища здесь. Вот тут, чуть левее. Нужно переползти через сестренку, и вот она, пища. Теплый, упоительно сладкий запах. Маленький - куда меньше брата - котенок принялся сосать молоко, пихая мать задними лапками. Он насытился довольно быстро, а затем, удобно расположившись возле живота Вереск, чувствуя спиной теплую шерсть, заснул.