>начало игры<
Кровь. Она застилала всю поляну своим бархатным красным ковром, кое-где оставляя клочки зелёной травы, но всё же кровь доминировала среди жуткого пейзажа поляны – кровь была практически везде, на корнях могучих дубов, которые быстро оросил дождик и потихоньку смывал её. Солнце было скрыто за тучами, коты расходились по своим племенам и собирались в отряды, скорбили и чтили память своих падших товарищей. Сам же Ропот почти не сражался, так как был неподалёку и помогал раненым, вне зависимости от их принадлежности. Белые лапки кота тоже были испачканы в красной крови, частично в земле и паутине, которую тот прикладывал к ранам воителей.
Заслышав в толпе своё имя дважды, целитель метнул ясный взгляд бледных янтарных глаз на то место, где собрались коты.
«Ручеёк… о, неужели это моя вина? Звёзды!» – поднял он голову к серому небу, беззвучно взывая к предкам-воителям и скорбно опускаясь рядом с телом бывшего соплеменника, который теперь охотился в угодьях Звёздного племени. Но сейчас не было времени горевать над Ручейком, ибо Течение тоже нуждался в помощи Ропота и был тяжело ранен, кровь была на всём теле глашатая Реки, которого нёс Звездопад в лагерь – на Течении уже лежало немного паутины, и бурый котик кивком поблагодарил лекаря племени Теней за это, а затем последовал за своими соплеменниками. Домой.
>речной лагерь

Коршунку казалось, будто на пару мгновений он потерял возможность нормально слышать - все звуки вокруг звучали приглушенно, будто издалека. Рыжий котенок с трудом держался на лапах - похоже, что последние события отрицательно отразились на его психике.
Затем звуки снова стали отчетливыми, Коршунок все еще смотрел на тело отца, а окружавшие его воины уже потихоньку начали расходиться. О, как в этот момент котенок ненавидел их всех - равнодушных, не замечающих, что маленький рыжий котенок трогает лапкой уже остывшее тело отца, не в силах ничего сделать. Казалось, что всем плевать на него - и Коршунок ненавидел всех воинов еще сильнее, думая об этом. Кто вообще затеял эту битву? По чьей вине Ручеек присоединился к Звездному племени, кто виноват в том, что рыжий котенок лишился отца?
Пару мгновений - и Куница внезапно оказалась рядом с сыном. Тот повернулся к ней, открыл рот, желая что-то сказать, однако не смог выдавить из себя ни единого слова. Да и что он мог сказать? Что спросил бы? Он и так знает, что все происходящее - правда, и ничего вернуть уже нельзя. Папы больше не будет рядом никогда.
Коршунок был уверен, что одна мама понимала его в этот момент. Да и кто у него еще остался? Никто, кроме нее. Братья, сестры...
Это все не то.
Со всех сторон доносились различные голоса. Кажется, Течение все еще жив, но очень слаб. Коршунок даже не повернулся, чтобы поискать глазами дедушку. Сейчас его волновал лишь тот факт, что мертв его отец. Что станет с ними без Ручейка? В голове вдруг внезапно прозвучал вопрос отца:
"Ты же постараешься стать самым сильным воином, правда, Коршунок?"
Он постарается. Особенно теперь, ведь он обещал. Он станет лучшим - ради отца. И Ручеек, наблюдая за своими детьми с серебряного пояса, будет гордиться сыном.
А ведь Ручеек совсем недавно произносил эти слова, ему еще тогда жутко не понравилось, что Коршунок поцапался с Клычком из-за яйца. Не очень много времени прошло с того момента, однако сейчас кажется, что целая вечность. И даже обиды на Клычка казались глупыми. Все стало казаться таким неважным!
Золотистый воин, имя которого отчего-то не мог в этот момент припомнить Коршунок, поднял тело Ручейка и понес его куда-то. Как только Коршунок опомнился, он тут же кинулся следом.
- Стой! Оставь его, это мой отец! Это мой папа... Это мой... - рыжий котенок всхлипнул, вновь ощутив себя слабым и беспомощным. Что он может сделать? - Нет, не трогай...
Куница молча направилась за золотистым воином - она выглядела странной, разбитой. Такой Коршунок ее еще никогда не видел. Ему ничего не оставалось, как так же молча последовать за ними, что он и сделал. Плелся следом, не произнося ни слова, хотя столько мыслей крутилось в голове! Отовсюду слышались голоса котов - кто-то был рад победе, но многие из них оплакивали родных, друзей, просто соплеменников, которые ушли навсегда. Никто из них никогда уже не откроет глаза.
До этого момента Коршунок ничего не знал о войне. Всегда думал, что это весело - исполосовать когтям шкуру недруга, сомкнуть зубы на чьей-то шее. Теперь все эти мысли казались жуткими и страшными. Он только сейчас понял, что рваться в битву с его стороны - глупо. Ведь война - смерть, разруха. И пусть эта битва принесла мир, путь наконец-то установилось равновесие, однако сколько жизней она унесла! Она отнимала тех, кто был так дорог!...
Коршунок не хотел снова думать об отце, но поделать с собой ничего не мог. Он хотел, чтобы мама утешила его, хотел прижаться к ее боку, однако Куница будто не видела ничего и никого. Глаза ее казались Коршунку неживыми, стеклянными... Если и мама сейчас потеряет смысл жить, то с кем останется рыжий котенок? Что будет с его братьями, сестрами?
- Мам? - Коршунок приблизился к Кунице, ужасно боясь, что она не заметит его, не обратит внимания. - Мам! Мам, очнись! - с Куницей что-то явно было не так. За что на голову маленького рыжего котенка столько всего свалилось? Нет, он не собирался терять и маму! - Что с тобой? Мам, я не верю во все это... Я так не могу! Прошу, ответь что-либо! Ты так нужна сейчас нам! - рыжий котенок взглянул на свою сестру, но по выражению ее морды не смог прочесть, что она чувствует. - Что же это такое? Сначала дедушка, потом... Потом папа. Теперь еще и ты собираешься нас оставить? Прошу, скажи хоть слово!
Коршунку было очень страшно - Куница была ни жива, ни мертва. Котенок не знал, что следовало сделать, что он должен сказать. Он просто дрожал от холода и страха, умоляюще  вглядываясь в пустые глаза матери. Она всегда была для него самой любимой и самой дорогой. Почему она не отзывается? Что такое с ней творится? Неужели это шутка со стороны Звездного племени? Если так, то шутники из них никакие!
"Не смешно, совсем не смешно! Это моя мама, она всегда будет рядом, я знаю! Не смейте, не делайте так, чтобы она навсегда осталась такой странной... Она всегда была самой лучшей матерью на свете, так помогите же!" - Коршунок снова всхлипнул, подняв голову к небу. На глаза навернулись слезы. Снова.
Так нельзя, так быть не должно!
Пошел дождь, и Коршунок почувствовал, что промок. Дрожа, он снова посмотрел на Куницу.
"Ну же, мам! Скажи хоть что-то!..."

Отредактировано Коршунок (28-11-2015 19:13:58)

Травоус вздохнул, грустно улыбнулся и лапой обнял всхлипывающую рыжую котейку, прячущую мордочку в его длинной шерсти, прижался носом к её промокшему боку. Как же ему будет не хватать разговоров и игр с непоседливой рыжей девчонкой, с которой они так внезапно и крепко сдружились. Кто бы вообще когда мог представить, что между молодым воителем Грозы, в котором нет ничего особенного, кроме окраса шерсти, и дочерью предводителя Реки однажды может возникнуть подобная привязанность.
Трёхцветный никогда особо не задумывался об их отношениях. Они с Торопыжкой просто часто возились друг с другом – Травоус вообще любил возиться с котятами. И как-то упустил тот момент, когда «часто» превратилось в «всегда», а простая возня – в нечто большее.
Лишь когда появился Звездопада, и Торопыжка, бросив на отца недовольный взгляд, удрала к нему, Грозовой начал это понимать.
И ничего не предпринял.
А теперь им обоим больно оттого, что эту связь приходится не разрывать даже – пока что просто растягивать.
– Конечно прощаю, – мурлыкнул кот в ответ на сбивчивый шёпот малышки. – Как я могу не простить такую замечательную девчонку, как ты? И я бы тоже хотел иметь такую прекрасную дочку, как ты. Или сестрёнку.
Звучат над поляной голоса предводителей и глашатаев, зазывающие своих сородичей обратно в родные земли. Трёхцветный поднял голову и оглянулся на своё племя, но срываться с места пока не спешил. Взгляд зелёных глаз вернулся к Торопыжке.
– Конечно друзья.
Малышка явно тоже не хотела уходить. Она продолжала внимательно смотреть на трёхцветного воителя с волнением и неуверенностью. Наверное, непросто идти в совершенно новую жизнь, когда тебе нет ещё и полных четырёх сезонов.
– Конечно, – повторил Травоус, и в его словах ни звучало ни капли сомнения. – Ведь даже за тысячей земель ты будешь всё той же рыжей весёлой непоседой, не правда ли? – трёхцветный улыбнулся. – А я буду тем же дружелюбным пушистым увальнем. Так с чего бы нам перестать быть друзьями?
Он задумчиво посмотрел вдаль, пытаясь придумать, как ещё можно успокоить Торопыжку, дать ей уверенность в собственных силах и собственном будущем.
– Знаешь, – задумчиво заговорил кот. – Когда я был маленьким – ещё меньше, чем ты – в лесу случился пожар. Тебе про него никто не рассказывал? Это был большой и страшный пожар, уничтоживший лагерь и почти весь лес. Моя семья спаслась, но тогда тоже казалось, что всё кончено, что мир разбился и уже никогда не будет хорошо. Не было дичи, не было палаток, не было даже кустов, под которыми можно укрыться, – Травоус посмотрел на свою маленькую подружку. – Но мы выстояли. Все мы. И однажды лес зазеленел снова. Дичь вернулась. И снова стало хорошо. Тогда я понял, что иногда бывает больно, тяжело и страшно. Но надо твёрдо стоять на лапах и идти вперёд. Тогда однажды всё снова будет хорошо, – Трёхцветный носом слегка толкнул Торопыжку в рыжий бок и усмехнулся. – Мы тоже выстоим. Несмотря на то, как сейчас тяжело. Мы ведь сильные, да, Торопыжка?

Если бы не зашевелился брат, Клычок так и остался бы сидеть неподвижным, тяжелым и мокрым комком меха подле Течения. Даже когда какие-то взрослые коты взяли Течение (тот, кстати, еще дышал, но выглядел мертвым, поэтому Клык безучастно глядел на отца и мало рассчитывал на то, что целители его в один миг поставят на лапы), он оставался на своем месте, бессмысленно глядя куда-то вдаль и тихонько всхлипывая. Конечно же, он взрослый, а взрослые не плачут, но в этот миг Клычку было все равно. Пусть даже Коршунок рядом, а перед кем-кем, а перед ним уж точно не хотелось разводить нюни, но ведь Коршунок утоп в собственном горе, и, когда Клычк слышал его отчаянный голос, ему самому хотелось взвыть.
Больше всего ему хотелось, чтобы пришла мать, обвила пушистым хвостом и сделала так, чтобы кругом стало тепло и сухо, чтобы утешила и сказала, что с папой все будет хорошо, что ему просто надо отдохнуть. Но мама не пришла. Клычок привык, что Предвестница Зари к ним не приходит.
Рядом шевельнулся Злат, прижимаясь к боку брата теплым, мокрым телом. Клычок вздрогнул, зажмурился и прижался к его грязной, заляпанной шерсти носом. Он чувствовал себя несчастным, маленьким и очень-очень сиротливым.
- Ну пойдем, - тихо согласился Клык и поднялся на лапы. Порыв холодного ветра тут же погладил его по нагретому брюшку, и котенок скривился. Задрожал, но, сердито шмыгнув носом, вздернул голову. Надо пойти за папой, узнать все. Хотя находиться в обществе его безжизненного тела, наверное, еще страшнее. Но не сидеть же на поляне! Впрочем, может, так к лучшему. Плевать им со Златом на всех, сами проживут, так-то. Станут самыми свирепыми и страшными бойцами из всех, что жили на свете. Гораздо страшнее и злее, чем напавший на папу кот.
И опаснее.
– А где эти? - спросил Злат, и Клычок мгновенно понял, кого имеет в виду брат. Он мотнул головой в сторону Коршунка и его матери, сидящих возле тела Ручейка.
- Пошли же, - поторопил он Златолапа, отчаянно желая поскорее исчезнуть с этой проклятой поляны. Он больше не мог выносить этой жуткой картины скорби. У самого в груди будто ледяной ком стоит. А куда идти? Мир вокруг такой большой и неприязненный, Клычок это уяснил, когда сбегал. Внутри снова все сжалось - он даже не постоял с папой на той балке, как Злат, убежал зачем-то к дурацкому яйцу. Клычок заковылял к другим Речным, рассчитывая, что Златолап последует за ним. Наверное, он никогда больше не сможет веселиться, играть, скакать... Вдобавок стало холодно.
"Ну пап, ну как ты можешь!"

– Обязательно, – серьёзно кивнул Травоус и ещё раз, напоследок, провёл по мокрой рыжей макушке языком. – Останемся.
Вот и всё. Не стоит задерживать малышку больше – её племя уже готово сорваться с места и уйти. Соплеменники самого Травоуса уже давно ушлёпали по свежим лужам – но трёхцветный-то и без их помощи мог легко найти свой старый добрый лагерь. Не насколько ведь у него бестолковая голова, чтобы за восемь лун изгнания и бродяжничества позабыть хорошо знакомую с детства дорогу, по которой он когда-то – тоже будучи ещё младше Торопыжки – свежепосвящённым оруженосцем топал на свой самый первый Совет.
– Это славно, – Грозовой вновь улыбнулся, на сей раз – широко и искренне. – Можно так же держаться подальше от пчёл и муравьёв. Но не бойся бабочек. Бабочки безобидные. Удачи тебе, Торопыжка.
Он проводил её взглядом, вздохнул и развернулся, становясь носом по направлению к родному лиственному лесу. Голова продолжала побаливать, как и прочие раны, оставленные когтями двух упрямых цаповцев, на душе грустно – хотя последние минуты с Торопыжкой всё-таки несколько подняли настроение, – но унывать, плакаться и жалеть себя, свернувшись клубочком под холодным дождём – это всё неправильно. В конце концов, он ведь не зря рассказал своей маленькой подруге о Великом Пожаре именно сейчас. Надо твёрдо – ну или хоть как-нибудь – стоять на лапах и идти вперёд.
Это ведь не конец.
Это просто очередное начало нового витка жизни.
И на этот раз даже ничего не сгорело.

--- Гроза, гп

Солнышко послушно семенила рядом с родителями и сестрами, то и дело поглядывая на Ветлу и Галчонок, и испытывая огромное сожаление и грусть. Впервые в жизни кошечке предстояло столкнуться с таким серьезным испытанием, как разделение одной большой и дружной семьи.
Цапля и Львиносвет привели дочерей на большую поляну, Солнышко даже ахнула от неожиданности, увидев на ней четыре огромных дуба, и на миг ей даже стало страшно. "А что будет, если они упадут? Они же такие тяжелые" - кошечка испуганно вздрогнула, опасаясь подходить к этим деревьям.
– Что ж, вот он, наш родной лес. А конкретно это – поляна Четырёх Деревьев. Вот этих самых, которые растут по краям. Сюда все четыре племени приходят на собрания во время полнолуния. - рассказывала Цапля, Солнышко пыталась уловить всю информацию. Она не представляла себе других мест, кроме заброшенного приюта, в котором провела всю свою жизнь. Где-то в глубине души она чувствовала нескрываемое любопытство и волнение. Она не знала, что это за племя Ветра, в котором ей придется жить, кто ее соплеменники и как они вообще ее примут. Будут ли у нее там друзья, которые смогли бы хоть как-то заменить сестер? Солнышко не знала ничего, но искренне надеялась, что в племени Ветра найдется место и для нее.
– Пора. Солнышко, Лоскутик, скажите «Пока» папе и сёстрам. - произнесла Цапля, Солнышко опустила голову. Как это - сказать пока? Золотистая еще раз обвела глазами большую поляну, а потом посмотрела на своих Речных родственников, на часть своей большой семьи, с которой ей придется на время расстаться.
- Пока, пап, - выдавила из себя Солнышко, чувствуя, как шипы сожаления и тоски терзают ее маленькое сердце, - Ветла, Галчонок, мы будем по вам скучать. Правда же, Лоскутик? Надеюсь, вам будет с кем играть в Речном племени, - Солнышко бросилась к сестрам и прижалась к ним, в последний раз вдыхая родной и одинаковый запах, запах одного племени и одной семьи.

– Да, – Цапля криво улыбнулась. – Предвестница Зари…
Голос Львиносвета, вмешавшийся в торопливый поток указаний, остановил сумбурные мысли молодой королевы, пытающиеся учесть всё и вся. Цапле хотелось прикрыть детей от любой опасности, раз уж теперь им предстояло остаться без её опеки. Честно говоря, куда больше хотелось плюнуть на всё, сгрести всю семью в кучу и никого никуда не отпускать, но объективно это было невозможно. Точно так же, - пришлось напомнить себе, - как и предусмотреть все обстоятельства этого сумбурного мира. Поэтому кошке оставалось только вздохнуть и прижаться к любимому, зарываясь носом в пушистую рыжую шерсть, пахнущую так знакомо и маняще.
– Береги их, – глухо произнесла Ветряная. – И не давай никому их обижать.
Серая была благодарна, что говоря о кормящих королевах, Львиносвет не стал упоминать о Кунице. Сейчас, после кровавой битвы, после гибели Ручейка и тяжёлого ранения Течения, злость на Речную кошку приутихла, сменившись искренним сочувствием. Но бурая всё равно оставалась не той особой, которой Цапля без оглядки могла бы доверить своих драгоценных дочерей.
– Ветла, Галчонок, – королева обвила детей пушистым хвостом и нагнулась, языком приглаживая шёрстку каждой. – Не переживайте. Мы скоро увидимся. Слушайтесь папу. И… присматривайте там за ним, – серая кошка улыбнулась.
Последние минуты утекали стремительно, как вода в песок. Цапля потёрлась о рыжую щёку Львиносвета, ласково мурлыкнула – так, как это было в лучшие их времена.
– Я тоже, – тихо заговорила она. – В конце концов, думаю, мы оба поймали свою звезду.
Старая сказка, рассказанная под светом далёких звёзд на чужой земле. Сказка о стремлениях и желаниях, о любви и о том, что отступать не стоит, какие бы препятствия не стояли перед тобой. Только так можно добраться до цели. Сказка, рассказанная в ту чудесную ночь, приведшую к появлению на свет четырёх не менее чудесных девочек.
И пусть только кто-нибудь попробует вякнуть, что это было зря и напрасно.
– Давай через пару дней, – предложила Цапля, которой тоже не слишком хотелось откладывать встречу. – Если не будет такого дождя, как сейчас. В первые сумерки. Здесь.
Обговорив встречу, кошка повернулась к детям – тем, которые должны были отправиться вместе с ней на бескрайние просторы пустоши. Стоять здесь и прощаться можно вечно, но дождь усиливается, темнота сгущается, а воздух заметно холодает.
– Пойдёмте, – позвала королева, двигаясь в сторону родного лагеря.

--- племя Ветра, гп

Для Львиносвета рыдания Галчонок были хуже орлиных когтей. Он поморщился, изнывая от собственной беспомощности. Надо это просто пережить. Им всем.
- Ты тоже, - ответил он Цапле. - И не переживай. Я сделаю так, что никто не посмеет и слова дурного сказать.
Мрачный огонек сверкнул в его янтарных глазах. Каким бы ни был Львиносвет добрым и отходчивым, как бы терпеливо ни сносил оскорбления и нападки на свою персону, он уже давно доказал, что умеет быть свирепым и жестким. Он учился у Звездоцапа, он бился с Громогласом один на один и одолел его, едва не уничтожил рыжего одиночку. Он тренировался в Сумрачном лесу, самом темном и мрачном месте в том мире и в этом. И, если какой-то соплеменник вздумает что-либо болтать о происхождении Галчонок и Ветлы, то может натолкнуться на вполне себе серьезный отпор в лице их отца.
Но прикосновение Цапли прогнало из головы Львиносвета все дурные мысли, и тот, заурчав, ткнулся носом в шею подруги.
- Два дня так два дня, - согласился он. Подруга первая отстранилась, а Львиносвет с чувством сожаления потянулся было следом. Хотелось продлить этот момент, хоть ненадолго. Но, увы, становилось все холоднее, сгущались сумерки, а дочкам нужно тепло. Поэтому он обхватил хвостом Ветлу и Галчонок и посмотрел вслед удаляющейся Цапли и двум дочерям.
"До встречи," - вздохнул он. Если бы он остался один, то, наверное, уже начал бы изнывать от глодающей сердце тоски. Но он был не один. Рядом - маленькая, рассудительная и так похожая на мать Ветлу. И младшая, Галчонок, так непохожая ни на кого из них. Она одна такая, уникальная. Львиносвет улыбнулся пронизывающему ветру, вспомнив, как трусили подле матери золотисто-рыжая солнечная Солнышко и трехцветная Лоскутик, которая чуть было не стала Бирюзинкой.
- Теперь домой, пап. - серьезно сказала Галчонок. Львиносвет посмотрел на дочь, растроганный тем, что она назвала лагерь Речного племени, в котором еще ни разу не бывала, своим домом.
- Конечно. Пойдем домой. Далеко от меня не отходите, ладно? А лучше спрячтесь под мое брюхо, чтобы не промокнуть. Потом еще успеете помокнуть, когда покажу вам реку, - и Львиносвет, поднявшись, тяжелым шагом направился в родной лагерь, оставленный так надолго.
========) гп речного племени

Ощущение было что острые терновые шипы вонзились прямиком в сердце и любое движение, любая мысль делали боль только сильнее, вот почему было проще лежать на холодной земле и ни о чем не думать. Окаменеть. Ничего не чувствовать. Куница зло зашипела на Хвою, когда она приблизилась и подняла тело Ручейка чтобы унести его, но шипение вышло настолько слабым и тихим, как у больного котенка, что едва ли воительница могла его услышать, не то что придать значение. Рядом был Львиносвет и что-то говорил, кажется, если ей не показалась, но слова его не доходили до разума, звуча как сквозь толщу воды. Пожалуй надо встать, надо идти, надо, надо, надо... ну почему все время что-то надо? Она не хочет. Ни вставать, ни двигаться, куда ей идти? В приюте пусто - все разошлись, там где был лагерь Речного племени - еще хуже, смерть и разруха. Нет уж, она останется здесь. Зачем бороться? Чтобы какой-то тиран пришел к власти, а они сражаясь за еще более дурацкие идеалы все полегли, как Ручеек? Она хотела вернутся домой, но сейчас эта мысль сама по себе казалась непосильной. Впрочем кому она там нужна? У нее никогда ничего не получалось, плохая ученица, плохой друг, никудышная воительница и еще более никудышная мать. Ничего не шло как она хотела, и главное ко всему произошедшему в жизни она никогда не была готова. А теперь она имеет то что имеет: ни дома, ни отца, ни друзей, ни любимого. Все потеряно.
Как пережить сегодня? Как пережить завтра? Как пережить много-много дней после? Лун? Лет? Даже если время лечит. Даже если и боль, что рвет сердце в клочья пройдет, ну или хотя бы утихнет. Слишком далекой и нереальной казалась сама мысль об этом. Пожалуй если бы речь шла только о ней, она бы ушла, отправила бы все племена куда подальше нелестным словом и попробовала бы как-нибудь выжить без них. Не было сил уже мирится против идущих против нее обстоятельств и делать вид, что ничего не произошло и можно жить дальше. Потому что, ну как? Если бы речь шла только о ней... но пожалуй о ней речь как раз и не шла. Писк рыжего Коршунка немного вывел ее из странного тупого оцепенения, сын выглядел замерзшим и совершенно несчастным. Капелюшка сидящая рядом с ним выглядела не лучше брата. И оба были напуганы. Им было нужно тепло, забота, и хоть какая-то вера и поддержка, даже если к самой Кунице никто такую щедрость проявлять не собирался, никто не лег бы рядом с ней, ни согрел бы теплой шерстью, не сказал бы, что-то простое, банальное: "давай помогу тебе встать и довести котят", конечно. Все слишком заняты. Горло сдавил комок странной злости, хорошо, очень хорошо, это даже заглушает боль. "Хватит валятся словно дохлая лисица на солнце" - так бы сказала Туманница? Куница с усилием поменяла положение, лапы плохо слушались, словно одеревенели, и притянула к себе двух котят, обняв их хвостом.
- Коршунок, ну что ты говоришь, как я могу вас оставить? - ее усы дрогнули в слабой улыбке. -Я... мы что-нибудь придумаем, обязательно, просто я пока еще не знаю, что.
Она свернулась вокруг котят, закрывая их собой от дождя и холода. Может Течение знал бы что делать, отец, пожалуй его поддержка ей была нужна, как ничья другая. Но его тоже тут не было. Кажется уже никого не было. В любом случаи оставаться тут нельзя, это Куница понимала даже в своем теперешнем состоянии. Быстро темнело и постепенно начало холодать. В темноте не так-то просто будет найти дорогу в их прежний лагерь теперь, когда запахи и пограничные метки давно потеряли силу. Надо собраться. Она еще может потом полежать тупым пнем ни на что не реагируя, позволив себе эту боль, надо потерпеть, потерпеть самую малость. Неужели она не справится? Чуть-чуть, а потом, без разницы, пусть кто-то другой разбирается с этим кошмаром.
-Вы согрелись? - Куница попыталась собраться с мыслями, самое главное отвлечься от текущих событий, перейти к чему-то более материальному, сцепить зубы и терпеть. Малыши похоже уже не мерзли, и ей было немного легче от того что они рядом сейчас. - Мы сейчас вернемся в приют, заберем остальных, а потом отправимся в лагерь Речного племени, - хотя бы у нее есть готовый маршрут которому можно следовать. - Пожалуйста, обещайте что вы больше никогда не удерете без спроса... - тихо прошептала она, может им всем было бы легче не наблюдай они за произошедшим своими собственными глазами. Будь она чуть быстрее, сильнее, лучше, может она бы и смогла что-то изменить? Но она не могла знать заранее и не могла повернуть время вспять. Пожалуй она бы хотела исправить гораздо больше чем все это.
Встать. Тело плохо слушалось, шерсть промокла и куда делась дивная способность всех Речных котов? Хотя сколько она уже не ела рыбу, которая придавала меху ее соплеменников такие свойства? Она неловко пошатнулась но на лапах устояла, сколько же она просидела так теряя счет времени. И спасибо Звездному племени, что Коршунку удалось все-таки вывести ее из этого транса. Держа обоих котят в поле зрения, хотя Куница и была уверена, что они никуда от нее не убегут, точно не сейчас, но сбиться с пути и потеряться в сгущающихся сумерках было проще простого. Нужно добраться до приюта, а потом как-то найти в себе силы и дойти до лагеря. Лишь бы котята не замерзли.

------->>> Приют ------->>> оттуда сразу Главная поляна Речного племени

<---- главная поляна речного племени
Светало. Ночь пролетела слишком быстро, и, переполненная потрясениями и эмоциями, Хвоя даже не заметила, как стремительно пролетело время. Весь путь до поляны Четырех деревьев кошка шла молча, решив опустить описания территорий для ученицы, отложив это на потом. У нас сейчас есть проблемы куда более серьезные, чем очередная лекция... Шла воительница медленнее обычного: лапа все еще болела, голова раскалывалась, а глаза упорно требовали крепкого сна. Как бы она сейчас хотела клубочком свернуться в теплой и уютной палатке , погрузиться в блаженную тишину, чтобы хоть немного привести мысли в порядок! Но нет, милая, ищи потерявшихся котят глашатая, а без них обратно в лагерь и носу не кажи. Ах, да, по пути еще будь добра чему-нибудь научить свою новую ученицу - дочь предводителя племени, которого ты уже подвела.
Прекрасное начало новой жизни!
Поляна Четырех деревьев встретила их промозглым ветром, пробирающим до костей, коркой льда на земле, присыпанной небольшим слоем снега и множеством запахов котов самых разных племен.
Еще вчера она так отчаянно билась здесь, сражаясь за свой дом и право быть свободной от гнета тирана. Еще вчера она встретила Тухехвоста, который помог ей победить в схватке Ледяного Блика. Еще вчера она так сильно горевала по всем павшим воинам родного племени. А сегодня Хвоя уже была здесь в качестве заместителя глашатая, в статусе наставницы и ищейки.
Слишком много событий и потрясений для всего лишь рядовой воительницы, не находите?
- Скоролапка, - Хвоя остановилась и повернула голову в сторону рыжей кошечки - Это поляна Четырех деревьев. Здесь раз в месяц все четыре племени собираются на совет, чтобы поделиться новостями, представить новых воинов или оруженосцев. Такие встречи называются советами. В эту ночь действует Священное перемирие, в ходе которого коты не имеют права нападать друг на друга.
Воительница замолчала, переводя дух и собираясь с мыслями. Сейчас ей было крайне тяжело на чем-то сосредоточиться.
- Здесь также была финальная битва племен с Когтем и его приспешниками за наш дом и свободу.  Чуешь, как много разных запахов? Они еще не скоро покинут эту землю...
Хвоя слегка поежилась, вспоминая события минувшего дня. Она снова как будто оказалась в самой гуще битвы, полная ярости и бесконечной решимости порвать любого, кто помешает ее племени вернуться домой. Тогда поляна была залита кровью, которая, впрочем, и сейчас проглядывалась сквозь слой свежего снега, в воздухе витал запах смерти и боли, а уши сотрясали призывы сражаться и убивать. Взгляд кошки подернулся стеклянной пеленой. Буквально на несколько мгновений она превратилась в неподвижную статую, с непроницаемым выражением морды и затуманенными глазами. Тряхнув головой, прогоняя от себя весь этот кошмар, воительница перешла к сути их похода:
- Ладно, давай займемся делом. Здесь Клычка и Златолапа видели в последний раз. Нам необходимо найти их следы или запахи. Ты с ними общалась с приюте?