Второй, на которого наткнулся рыжий в процессе своего манёвра, признаков радости не высказал. Зато начал пихаться лапами, что детёнышу, не ожидавшему такой подлости от родича, не понравилось. Обслюнявив в отместку братово ухо - ничего более страшного и грозного рыжий сделать не мог - котёнок пополз дальше, переваливаясь через брыкающегося братца. То, что побеспокоило Второго уже ушло, и малыш успел забыть о нём, тем более что розовый нос уткнулся в бок другого родича, который, по мнению золотистого, нуждался в немедленном обнюхивании. Впрочем, запах этого был очень похож на запахи Второго, а потому рыжий быстро потерял к ним интерес. Он вообще, как и всякий котёнок, едва ли был способен долго удерживать внимание на чём-то одном.
Тем более что сейчас на него ощутимо начала наваливаться тяжесть всех тех событий, что уже произошли с ним: резкое изменение существование, знакомство с новым миром, поиск родных и попытки осознать гудящие вокруг звуки и вьющиеся в воздухе запахи... Для едва родившегося котёнка этого было немало. Достаточно, чтобы свернуться комочком под боком у матери и уснуть впервые в своей жизни. Впрочем, сегодня рыжий всё делал впервые в жизни.
Из отдыха без снов, весьма напоминающего существование котят до того, как им пришлось выйти в мир, где им предстояло прожить свою жизнь, рыжего выдернул громкий мяв. Чей-то голос неподалёку надрывался в возмущённом крике, и спустя мгновения к нему присоединился не менее возмущённый вопль котёнка. Первая попытка высказать своё недовольство кому-то неизвестному вышла не особо впечатляющей и слишком сиплой, но рыжего это не остановило. Он попытался снова, и громкий настойчивый вопль прокатился под крышей приюта. Детёныш не желал, чтобы рядом с ним топтались и орали всякие там неизвестные и был полон намерений донести это своё нежелание до окружающих.

- Скли-изкая? - Глухаренок удивленно округлил глаза и буквально с ужасом уставился на собеседницу. Но не прошло и пары секунд, как ясный и четкий вывод тотчас напросился на язык. - Так давай я тебя накормлю! И ты поймешь, что она никакая не склизкая. Ты, наверно, не ту рыбу ела. Так, наверно, бывает. У мамы спросим. Она у меня чистокровная Речная кошка.
"Чистокровная Речная кошка" и он - "чистокровный Речной кот" - это было ещё одними теми фразами, в которых Глухаренок что-то знал о том, откуда он родом. Но его это не волновало. Ему вообще было неинтересно слушать про старый мир и когда старшие говорили ему: "Ты Речной кот, а я из племени Ветра, я жил в полях вереска и спал под звездным небом", черный котенок лишь блаженно вздыхал, закрывал глаза и пытался представить себе эту картину. Ах, как он мечтал побывать в этих вересковых полях, в темном лесе сумрачных котов, о которых так нехорошо иногда отзывались старшие, и в смешанном лесу, где бегают и белки, и полевки, и кролики, и даже страшные звери - барсуки и лисы! - в общем, он мечтал побывать везде, где только можно, и не понимал, почему ему говорили, что он никогда не сможет там пожить. Это же неправильно! Они же все вместе! Так зачем когда-то разделяться, если этого "когда-то" ещё и в помине нет? Почему бы не позволить ему оказаться в том месте, про которое ему рассказывали?
Иногда он слышал эти чувства в голосе. Мука. И свет от воспоминаний о доме. Но он не понимал, что такого мучительно в этих воспоминаниях. Рассказы о Кровавом Совете пугали его, но Коготь также перешел в игры, как и все у котят. Глухаренок одинаково охотно играл и в Течение, и в страшного тирана.
Наверное, Совушка больше знает об этом Когте. "И играть с ней тогда будет интереснее!" - подумалось Глухаренку, и он, радостно замахав лапами на все четыре стороны, нисколько не смутился отсутствием отца у новой подруги. Поведя носом и прикусив язык (ему же повелели держать слюни при себе!), он, закаленный боец в таком деле, как отсутствие отца, со знанием дела проговорил, кивая:
- Не беспокойся, Совушка, он обязательно появится! Вот увидишь! Так всегда бывает!
И точно накаркал сам себе. Серые глаза светлой кошки озарились чем-то, и она вдруг сказала... что знает его отца. И про Грача какого-то сказала.
- Грач? Папа? - он смущенно повернул голову по указанию Совушки и увидел черно-белую кошку и красного кота. И где его папа? Совушка что, хочет сказать, что его отец - это вон тот красный котище с ужасными ранами и что этот жуткий (даже со спины!) персонаж, нисколечки не похожий на него, своего сына, - его отец?!
- Аа... ты уверена?
Ему вдруг стало жутко боязно. Он завертел головой в поисках Пеплогривки, или брата, или сестры. Мама, мама же точно знает, как выглядит их отец!
- Может, не надо, а? - ещё тише пробормотал котенок, втягивая голову в плечи.

- А так же без ран, изгнания и всего прочего...
Он со вздохом кивнул и прикрыл глаза, наслаждаясь ощущением того, как Цапля водила языком по его грубой, всклоченной шерсти. Спокойные, ритмичные движения постепенно успокаивали его, взбудораженного после столь ожесточенной схватки, долгого путешествия к Приюту и, хм, весьма бурным приемом со стороны подруги.
Медленно наклонившись, Львиносвет тоже провел языком по шкуре Цапли, но, наткнувшись на рану, слишком сильно надавил и почувствовал кровь.
- Извини, - поспешно и почти испуганно сказал он, стараясь действовать более осторожно и аккуратно. Вот дурень и олух, даже вылизывает неуклюже! Но Цапля, кажется, не слишком рассердилась. А если и рассердилась, то гнев ее быстро сошел на нет.
- Не сомневаюсь. Ты герой и великий боец.
- Хе-хе, - криво и смущенно усмехнулся Львиносвет, невольно приосанясь и выпячивая грудь - мол, я не просто великий, я Величайший Боец всех времен. Конечно, он почувствовал легкую смешинку, просквозившую в голосе Цапли. А фраза о реванше, такая невинная с виду, пробудила ненужные мысли и чувства.
Навсегда ли они останутся в этом Приюте? Повстанцы разбиты вдребезги. Сейчас все радовались встрече с семьей, друзьями, соплеменниками... А потом что? Львиносвет уткнулся носом в шею Цапли, внезапно подумав кое о чем еще. 
Если они вернутся домой, что будет совсем потом?
А вот эта мысль была совсем неприятной и жгучей, как огонь. Молодой кот вдруг почувствовал, как дернулась Цапля и поднял на нее удивленный взгляд. Неужели она подумала о том же? Но нет, нервный взор кошки был прикован к чему-то за спиной Львиносвета. Или, вернее сказать, к кому-то.
- Что? - не понял он. - В чем дело?..
Он обернулся как раз вовремя, чтобы наткнуться на испепеляющий взгляд Сороки. Возле нее стоял Звездопад. Оба предводителя выглядели так, словно лимонов объелись на досуге. Ну и кислые же морды! Сам не зная, почему, Львиносвет вдруг почувствовал раздражительный, пробирающий до костей гнев.
Почему они так смотрят?
- Ты не помнишь, случайно, что говорит нам Воинский Закон о межплеменных отношениях?
А вот и первая атака. Первый из череды болезненных и тяжелых ударов. Львиносвет склонил лобастую голову, на его носу и морде собрались складки, усы встопорщились от неслышного пока рыка. Потому что молодой кот все понял. Понял, зачем они пришли. Разрушить все. Он почти рычал на предводителей, он, милый и добродушный Львиносвет, ставший на какой-то страшный миг похожим на разъяренного Сумрачника, превратившийся в сжатую пружину. Никогда прежде молодой кот не делал ничего подобного. Да, в битве он шипел и рычал, но то был боевой рык. А это - угроза. Предупреждение.
"Не смей ничего разрушать!"
Все оттого, что он понимал - им нечего противопоставить. Закон есть Закон, а если они хотят оставаться воителями, то должны этот закон соблюдать. И он чувствовал вину. Он не должен был так поступать. Но еще больше он противился тому, чтобы отказаться от Цапли из-за каких-то там Законов.
Самый первый закон. Закон, который гласит: "Не щадя жизни защищай свое племя. Кот одного племени может дружить с котом другого, но преданность он должен хранить только своему племени и помнить о том, что может настать день, когда ему придется сойтись со своими друзьями в битве".
Он шевельнулся - сжатый, упрямый, готовый зарычать в полный голос - но наткнутлся на теплый бок Цапли. И словно очнулся. Яростное пламя мигом исчезло из его глаз. Только они были темные - от вины и затухающего гнева.
- Что ты хочешь сказать? - спросил он, стараясь, чтобы голос звучал вежливо. - Зачем ты говоришь о битвах, если недавно у нас была одна? Мы все спасали друг другу жизни. Что было бы, если бы мы там продолжали... хранить верность только одному племени? - наверное, Львиносвет не до конца осознавал, с кем говорит. Он просто был на взводе. К нему словно снова вернулась вспыльчивость - как тогда, после несчастного случая с Ледолапом. Но тогда ему помогла Цапля. А сейчас угрожают им обоим.
- Что ты хочешь сказать? - тихо повторил он, незаметно прижимаясь к Цапле и безмолвно прося ее о поддержке против объединенных сил двух предводителей, собравшихся выступать против них.

Отредактировано Львиносвет (27-10-2014 00:53:37)

Он стоял и смотрел на пушистые комочки, которые пищали о чем-то своем, а поом понял, что его ждет Сорока.
Развернулся и пошел к ней. А кошка уже стояла и гневным взглядом сверлила Львиносвета и Цаплю.
Лист склонил голову набок и внимательно посмотре на парочку. Им было очень хорошо вдвоем - это было видно. Неужели и сам красный предводитель выглядел точно так же, когда был с Пеплогривкой совсем недолго? Ведь видно, эти двое соскучились друг по другу, они устали и хотят побыть вдвоем. А тут они с Говорящей с Космосом. Ну что поделать.
Лист спрятал улыбку в усы, не пытаясь испортить момент. Впрочем, момент смогла знатно подпортить маленькая прекрасная предводительница племени Ветра.
Звездопал и не знал, что ей сказать. Она была права, да, она была честна с ними со всеми и вслух озвучила то, что для всех висело в тишине. Но что ответить ей?
По крайней мере, Звездопад сначала посмотрел в глаза Сороке. Смотрел без выражения, но он явно просил вспомнить то, что сам красный был готов сделать ради черно-белой. И тут уже труднее, два предводителя, как-никак.
Звездопад смотрел на Говорящую с Космосом, а потом обернулся к Львиносвету и Цапле. Он видел, как кошечка не хотела этого разговора, как хорошо ей было рядом с пушистым и прекрасным Львинолапом, как некстати они все подошли...
И тут голос подал сам Львиносвет. Звездопад повернулся к нему и впился глазами, пока сохраняя молчание. Он слушал его фразы, слышал затаенную ярость, а потом и успокоение.
-Львиносвет прав, - негромко начал было Лист, - Просто пора подумать - ты воин, верный Лесу и Закону, или жалкий изгнанник, не принимающий мнение предводителя.
Звездопад старался смотреть не осуждающе, а скорее подбадривающе. Он как бы просил быть и оставаться спокойными и не терять рассудок.
-Мы все надеемся вернуть племена такими, какими они были. И самое время начать готовить себя к тому, что однажды вам придется делать очень трудный выбор.
Лист как бы намекал. Да что там, он почти в открытую просил их одуматься и прекратить эти отношения, у которых не будет счастливого конца. Он не хотел обидеть ни Львиносвета с его милейшей Цаплей, ни Говорящую с Космосом, чьим мнением в последнее время очень интересовался.
Он хотел было сказать что-то еще или хотя бы эпично постоять, создавая массовость мероприятия под названием "развод любовей", как вдруг почувствовал чьи-то острые зубки у себя на задней лапе, почти у самой подушечки, там, где больше всего было шерсти.
-Вау, - издал какой-то нечленораздельный звук Лист и резво обернулся, вырывая одну лапу из маленьких и острых зубок серо-палевого котенка.
И в этот момент под другую лапу его толкнули, и раздался душераздирающий мяв другого котенка.
Звездопад не сдержал удивления, изумления, и в итоге потерял равновесие и сделал несколько неверных шагов в сторону, а там и вновь обрел устойчивость.
Сердце вдруг заколотилось от мысли о том, что он мог случайно раздавить кого-нибудь из этих малышей.
-Осторожнее, - громко пробасил Звездыч и подтянул комочки поближе к себе, между собой, Львиносветом, Цаплей и Сорокой. Лучше пусть будут так, чем под задними лапами. Он лизнул каждого из них между ушами, и каково было его удивление, когда он узнал запах матери, вылизывающей котят.
-Как зовут вашу маму, бойцы?
Он был почти уверен, но все же...И вновь Лист посмотрел на желтоглазого кота и Совушку, толкущихся в гнездышке.

Оба набычились и напряглись. Непроизвольно я чуть поближе встала к Звездопаду, вознамерившись вместе с ним держать стену сопротивления, спина к спине, как с родным воителем. Ведь так и поступают, когда доверяют другу: подставляют спину, беззащитное горло, живот и в ответ получают защиту этого, как и ты защищаешь своего друга. Я нисколько не сомневалась в том, что мой красный друг, который всего лишь за луны существования Тигриного племени и даже ещё несколько ранее, когда мы столкнулись с ним лицом к лицу, стал для меня таковым, поддержит меня и поймет, что, конечно, нельзя вмешиваться в счастье молодых, но... как бы болезненно это не было, надо. Надо, пока ещё не слишком больно разрывать связь между ними. Пока все ещё не зашло слишком далеко. Пока не пришлось по-настоящему делить племя и преданность.
Поэтому я спокойно выдержала гнев золотого кота. Его, как воителя Речного племени, я решила оставить Листопаду, а сама всерьез намеревалась поговорить с Цаплей. Да и вообще, где это видано, чтобы Река и Ветер якшались? Только в Тигрином племени, которое по самой своей сути было неправильным.
Вспомнился Совет, Кровавый Совет, ещё до того переломного момента. Когда я стояла на Скале, и Речные внизу вдруг взорвались обвинительными криками, и как этот золотой, кажется, обвинил меня в том, что я оставила Вихря из трусости в лагере. Это было противоречие, которое мы с Листопадом утерли, множественное количество раз поднимая эту тему - волей или неволей - в наших разговорах, и каждый раз я со стыдом вспоминала, как готова была рвать молодого Ручейка на маленькие серые клочки шерсти и как готова была убить Листопада, разбив его голову о прибрежные камни. Я всего лишь защищала свое племя и своих новорожденных котят... И сейчас я готова была защитить свою соплеменницу.
- Львиносвет прав, - вдруг выдал красный после речи своего воителя, и я возмущенно отпрянула в сторону, грозно распушившись и глядя на него глазами: "И ты, Брут?!" Как будто он мне в спину ударил.
Но дальше Звездопад точно увещевал всех не ссориться. Я поджала губы и отвернулась, разглядывая толпу котов. Хорошо, раз он взял на себя эту роль, то я буду молчать.
Глазами я отчаянно выискивала знакомые Ветреные фигуры. Но более всех я искала Килиманджаро, Филина, Пасмурицу и детей... Все они были в битве и все пострадали, я знаю. Более того: неприятное колючее чувство сжимало мне сердце, когда по мере приближения к окончанию речи Листопада я понимала, что не вижу их. А, нет, вон мой трехцветный друг... Я приветливо махнула ему хвостом, радуясь, что он жив и что он здесь, но вот ни ученицы, ни моего горного одиночки, ни котят... Никого не было.
Я прикусила губу. Удивительно, что Вихрь ещё ничего мне не высказал по поводу Озноба. Хотя я знаю, почему он там остался. Почему там осталась Пасмурица. Почему Стебелек и Веснушка также остались Тигриными учениками. Но вот Птица... Ветролап? Мои неразлучные шалуны-дети, у них не было "неправильных" наставников, так что же задержало их в лагере, когда их наставники, их мать и отец здесь? Братья?
... Это неправильно тогда. Я должна вернуться в лагерь. Должна прийти к своим детям. Я не могу оставить их там одних, там, наедине с Когтем.
Громкий писк под моими лапами отвлек меня от самобичевания. Два слепыша усиленно мяли лапы Звездопада, и красный кот вдруг стал похож на счастливого отца. Он подтянул их поближе к себе и склонился, защищая от посторонних лап. Я забыла и про Цаплю, и про Львиносвета, и глядела теперь на Речного предводителя, который окружал своим теплом чужих котят.
Я поддалась непроизвольному порыву и присела рядом с ними, похлопав Листопада хвостом по спине, и радостно проурчала:
- А не твои ли бойцы, а? Вряд ли. Они же новорожденные, глупыш, ты разве не чувствуешь?

Очередной вопль всё-таки - и наконец-то - заставил окружающих обратить внимание на котёнка. Пушистая лапа, маячащая перед самым носом, внезапно отдёрнулась и унеслась куда-то вверх, провожаемая удивлённо-довольным взглядом голубых глаз. А в следующий миг её сменила не менее пушистая физиономия, заполнившая собой практически всё доступное поле зрения. Рядом притих пятнистый братец, а рыжий напротив вновь подал голос, встречая физиономию довольным писком - наконец-то усердия увенчались успехом и малышей заметили. Да и серый внезапно решил всё же подать голос.
Но внезапно чужая лапа сгребла обоих котят, и довольный писк сменился возмущённым - детёнышу не понравилось, что кто-то незнакомый тащит их куда-то без их на то дозволения. Котёнок даже пытался цепляться короткими прозрачными коготками за дощатый пол, но никакой практической пользы от этого не было. Пушистая физиономия приблизилась, и рыжий почувствовал, как незнакомец лизнул его в макушку. Котёнок скорее инстинктивно, чем осознавая свои действия, закинул голову, уставившись вверх, на крупного кота. Быстро щёлкнула пасть с мелкими зубами, и котёнок повис на усах чужака. Его даже немного оторвало от пола, когда тот начал поднимать голову. На рыжей мордочке появилась довольная улыбка - до сих пор пробовать чужие усы и кататься на них детёнышу не приходилось.
- Мырк, - счастливо выдал он, не разжимая пасти, и свалился обратно на пол - благо, падать было ещё невысоко.
Долго проболтаться на чужих усах не позволяли слабость собственной хватки и вездесущая сила гравитации. Но котёнка это пока не особо расстраивало - сейчас хватало впечатлений и без того. Крупный кот снова заговорил, и рыжий опять задрал голову, словно притягиваемый звучанием чужого голоса и словами, сейчас практически непонятными ему. Большая часть произносимого сливалась для него в сплошной поток белиберды, из которого ухо выхватывало лишь отдельные наборы знакомых сочетаний звуков.
- А-ама, - радостно вякнул котёнок, опознав одно из таких в речи взрослого, не трудясь даже над попытками вникнуть в его вопрос.
Только сознание где-то на своём краю отметило новое слово, с которым, похоже, обратились к малышам. Это же слово повторила чёрно-белая кошка, подошедшая ближе. Рыжий повернул голову к ней и завороженно уставился на мягкую шкуру. Он впервые сталкивался с таким резким сочетанием тонов на одном объекте - всё, что до сих пор попадало в поле зрение, могло обладать разными оттенками, но не настолько различными. Моргнув, котёнок поднял взгляд на морду кошки.
- Ойтс-с? - вопросительно выдавил он новое ухваченное звукосочетание и решительно направился к лапам кошки с твёрдым намерениям изучить эту странную шкуру. И этим намерениям ничуть не мешал тот факт, что передвигаться котёнок, всё ещё не ухвативший основной методики ходьбы, продолжал на манер гусеницы-землемера, собирая на белую грудку мелкий сор с пола.

Звездопад не отрывал взгляда от котят. Серо-палевого и рыженького. И если первый котенок был бойким, очень бойким, который даже слово "мама" произнес так быстро и почти без ошибки, то второй даже передвигался еще методом червя, истинно веруя, видимо, что это все возможности его лап.
Рыженький выдал что-то, а потом уткнулся в переднюю лапу предводителя речного племени. Стоял-стоял, сориентировался в путающихся мыслях и выдал, что ему, видите ли, воняет. Бойкий же котенок уперся лапами прямиком в грудь красному, и тот подался ниже, чтобы малышу было удобнее. Поднял рыжего котенка за загривок и поставил лапками на пол, прекращая его передвижение по земле, собирая белой манишкой весь мусор Приюта. Он пытался помочь ему обрести равновесие, он старался поддержать. И кто бы знал, кто бы подсказал красному - верно это или нет, поступать так с хрупкими котятами.
- А не твои ли бойцы, а? Вряд ли. Они же новорожденные, глупыш, ты разве не чувствуешь?
Это подала голос Сорока. Кажется, она смягчилась. Как и Львиносвет. Как и Цапля. Эта милейшая и стеснительная кошка, кажется, даже испытала к нему некоторую симпатию, когда он попытался успокоить Говорящую с Космосом. Львиносвет же не до конца понял смысл слов, или ему так сильно мешало что-то еще внутри, но желтый кот отказался признавать правдивость слов обоих вожаков. Лист не собирался говорить ему ничего. Он слишком долго уже не разговаривал с бывшим учеником по душам, он не смог сделать из него того воина, которого когда-то пытался. У них не было больше доверительных отношений. Предводитель и воин. На этом все.
-Они пахнут Предвестницей Зари, - Листопад выдал имя, которое вертелось на языке. Она...от кого она понесла котят? Неужели от Течения?
Красный быстро обернулся, ища две знакомые шкуры. И если Весть мирно спала в гнездышке, то Течения не было. Где его друг? Где его опора и поддержка? Он не вышел встретить его...Не значит ли это, что больше нет и их дружбы? Может быть, их тесные отношения были лишь из-за того, что глашатай пытался забыться и забыть Сладкозвездную. А теперь у него есть Предвестница Зари, котята, дом и счастье. Зачем ему друг, который не смог удержать племя в лапах в трудный момент?
Красный помотал головой своим мыслям. Нет. Он помнил, прекрасно помнил, как они прощались на Кровавом Совете. Это не может забыться. Течение просто еще не знает, что Звездопад вернулся.
Лист огляделся в поисках третьей серой и любимой шкуры. Пеплогривки нигде не было, но красный даже не мог знать, кто из веселящихся здесь котят - его дети.
Где-то забилась предательская мысль, что они тоже не знают, кто он. Они не знают его и могут считать своим отцом другого. Не то, чтобы отцом...Но наверняка есть те, кто заботился о них, помогали Пеплогривке, а тут приходит он...Как же Лист найдет общий язык со своими детьми? А учитывая характеры родителей, получиться могло только что-то очень...своеобразное.

- В конце концов, верность племени измеряется не только в отношениях с предводителем и его мнением.
Морда Львиносвета просветлела, и его уши вновь весело стали торчком. Кивнув, он снова успокоенно положил голову на шею Цапли и прикрыл глаза, наслаждаясь удивительным чувством покоя и защищенности. Казалось невероятным, что еще вчера он спал в пустоши, одинокий и замерзший, а сегодня он рядом со своей семьей. С Течением, который, кстати, почему-то до сих пор не подошел... Но он ведь глашатай, у него сейчас куча забот - всех распределить, накормить, позаботиться о новорожденных котятах. Львиносвет в дремотной пелене уловил имя Предвестницы Зари, которое произнес Звездопад. Получается, котята эти - Речные. На морде молодого кота невольно заиграла улыбка - когда он приходил сюда в последний раз, окотилась Пеплогривка, а теперь вот Весть. Интересно, а кто отец котят?..
- А они забавные, правда?
- М? Кто? - приподнял веки Львиносвет и глянул на котят. Те весело кувыркались между мощными передними лапами Звездопада, чья морда казалась удивительно мягкой и ласковой. Подумать только, и это его свирепый и суровый бывший наставник! Львиносвет улыбнулся, глядя на беззаботных карапузов, явно довольных тем, что им уделяют внимание сразу два взрослых. Но еще забавнее было смотреть на воркующих предводителей, которые одним своим поведением неосознанно разрушали границы между племенами. Никто не ссорился, не шипел, не скалил зубы... Не показывал всем видом, что общаться с котом из другого племени ниже его достоинства.
Вид играющих котят заставил Львиносвета вспомнить кое о чем.
- А помнишь Ручейка? Ну, того худого серого кота с котенком, которого велел прогнать Коготь. Он мой лучший друг, но я поверить не могу, что у него уже есть котята! Он ведь младше меня, но уже обзавелся потомством. Не понимаю... - он провел передней лапой по уху и поморщился - задел пальцев полузаживший шрам. - Это немного странно, не находишь? В смысле, Ручеек хороший отец и все такое, я в этом уверен, но все же...
Львиносвет умолк. Он никогда еще не думал о том, что у него самого могут быть дети. Эта мысль казалась странной и нелепой. У него - дети?! Это страшно! Или... весело. Хм. Его собственные комочки меха. Такие, которые будут на нем прыгать и лазать, как эти малыши на Звездопаде...

Бойцовый парень залепил коготком мне в нос, ещё неокрепшим белесым коготком. Было не столько больно, сколько неожиданно, и на глазах выступили слезы от крошечного болевого удара. Зато палевый мутноглазо глядел на меня, после чего пополз в мою сторону, явно решив оставить братца на попечение Звездопада. Я заурчала и вдруг почувствовала, как тугой ком встал поперек горла. Затравленно оглянулась и посмотрела на всю эту круговерть котов вокруг нас. Нет этой статной фигуры, нет этих дивных ушей, нет этого удивительного цвета, нет этого внимательного взгляда... Нет.
Я даже не знала, что это может причинить такую боль.
Остановив малыша лапой, я посмотрела на Листопада и проследила за его взглядом. И правда, неподалеку спала молодая мамаша, с ещё одним котенком под боком, видно, и есть Предвестница Зари. Я отодвинулась от красного бока и наклонилась к малышу, который так заинтересовался моими лапами. Листопад постарался приподнять его, но затем оставил эти попытки и тоже отвернулся от котят, думая о чем-то своем.
Неожиданно сзади раздался глубокий кошачий голос. Который приветствовал красного кота и благополучно сообщал, что я здесь явно лишняя. И правда ощущая себя таковой, я поднялась, оставив Речников в покое, и, повертев головой в поисках своей подстилки, отправилась в ту сторону, где она предположительно должна была быть. Светлый котенок и черный в нечто, отдаленно напоминающем гнездышко, сидела вместе и о чем-то перемяукивались, когда я признала в одном из них свою дочь, а в другом - того, о ком говорил мне Вихрь. Точно! Это ведь моя подстилка! Только вот во что она превратилась в очередной раз?
- Совушка! Что это такое? - я возмущенно повела хвостом в строну мха и котенка, имея в виду оба эти происшествия.

<<<<<<< Сарай
Ну что ж. Он привел их домой. Оборванных, грязных, нищих, подавленных, окровавленных. Такие, наверное, были и они четыре или пять лун назад - кажется, так давно, - когда Звездопад отправил его с отрядом за пределы нового племени. Когда они пришли в то старое здание, где родила Волчегривая, где умерла её дочь, где обрушилась крыша, где они встретились с Вьюнком и другими изгнанниками. Хорошо же, что теперь котам на встречу попались они - те, кто уже на собственной шкуре осознал всю тяжесть существования вдали от родных земель.
Теперь они все вместе. Глядя на то, как они заходят внутрь, глашатай испытал томительную тоску, сжимающую ему легкие. Они ещё пахли домом. Они ещё купались в родной реке и видели родной лагерь. А он эти луны топчет землю вокруг строения Двуногих, балуется озером и готовится к тому, чтобы стать отцом. Пусть об этом и узнал совсем недавно. И его дети вырастут вдали от родных земель, как и дети Звездопада. Он видел, что Глухаренок, Торопыжка и Бурелап нисколько не внимают их рассказам о родной земле, о родном лагере, что их нисколько не впечатляет перспектива вернуться домой. Они просто не понимают, как можно отсюда уйти. Да и оба они сдружились с Грозовыми собратьями, тогда как Бурелап жался к матери и был самым спокойным из этой тройки.
Интересно, а какие котята будут у него?
Течение, стоя в стороне, проводил взглядом очевидно красную спину и черно-белую. Вздохнул, снова вспомнив о котятах Пеплогривки. Они несколько лун считали его их отцом, пока мать не рассказала им о Звездопаде, да и то котята не особо впечатлились мифическим отцом, кроме Глухаренка. Тот просто весь светился от идеи встретится с отцом, только вот отца все не было видно.
Течение слабо пошевелил лапой. Надо догнать друга, надо сообщить ему о том, что ждет внутри приюта. Надо поздороваться со своим давним прекрасным другом.
Но что-то останавливало его. Глядя, как поток котов заходит внутрь приюта, глашатай чувствовал, как собаки рвут его сердце на части. Он, прикрыв глаза, вдыхал их запахи и пытался вспомнить родной дом, полный котов и жизни. Как же это было давно... и как были рады видеть его соплеменники. Что он тут слюни распускает?
Серый кот поднял и потянулся, глядя на последнего заходящего. Поведя носом, он отвернулся и потрусил в сторону рощи. Надо поохотиться, сменить извечного охотника Травоуса и покормить новое количество голодных ртов.
Однако в роще удача повернулась к нему хвостом. Не было и намека на запахи. Пахло лишь приближающейся зимой, снегом, а, значит, голодом. Из этого можно сделать только один вывод... не самый лицеприятный.
Да и глашатая беспокоило отсутствие Львиносвета. Ни запаха, ни шерсти - ничего он не увидел, не унюхал, не учуял. Где он мог быть? Не могли же его... убить?
Нет. Он должен выжить. Он должен быть здесь.
Течение впился когтями в землю и повернул свой путь в сторону дома. Хм, как весело. Дома. Будет ли приют их домом этой зимой, когда вся дичь ушла отсюда, когда грядут холода? Видно, придется им переселиться. Или снова сражаться за свой дом. Но на этот раз до конца, до последней капли крови. Как они клялись, когда давали присягу перед лицом племени и звезд, дабы стать воителями родного племени.
С грустными мыслями, но видя перед собой новую цель, Течение вернулся в приют с пустыми лапами. Войдя внутрь, он задержался на пороге, разыскивая взглядом Листопада, и обнаружил его снова с Сорокой. Впрочем, теперь это не может помешать. Его друг что-то выискивает, не глядя на него, и Течение, прорезая толпу котов, отправился к нему. Подойдя со спины, серый игриво, но с чувством прижался к его боку и потерся щекой о щеку, втискиваясь между ним и Сорокой и стараясь не задеть котят, которые внезапно оказались в лапах этих котов.
- Листопад, - с чувством сказал он. - Я ждал тебя.
Что ещё он мог сказать? Он знал, что друг его поймет. Знал, что тот знает, как он его ждал. Он сдержал обещание, уведя отряд из лагеря, из нового племени. Он сдержал обещание, хранил их и ждал, преданно ждал своего предводителя и друга.
- Знаешь, для тебя тут есть... - но Течение осекся, увидев Львиносвета. Его глаза расширились. Он перешагнул через малышей и с не менее радостным урчанием налетел на золотистого сына, не стесняясь присутствием Цапли, и лизнул его в макушку. Глаза радостно искрились при взгляде на живого и достаточно целого Львиносвета.
- Где ты был? Ты заставил меня поволноваться! - он окинул взглядом сына и заметил его искривленный хвост. Нахмурившись, он наклонился и провел носом по позвонкам. Это Сумрачники так обошлись с ним?
Но тут... ах черт, как долго он, оказывается, искал пропитание. Течение увидел Предвестницу Зари, которая лежала на боку... с малышом. Разрозненные пазлы тут же встали на свои места. Серый отодвинулся от котов и наклонился к палевому котенку, оставленному в гордом одиночестве.
- Мне нужно вас оставить, - промяукал он всем и, подняв малыша, отнес его к Предвестнице. Вернувшись за вторым, он мягко забрал его из лап Листопада и также вернул на место.
- Наши малыши, - прошептал он Вести и мягко лизнул её в ухо. - Они красавцы.