Цапля первой двинулась к нему навстречу, и Львиносвет, чьи губы уже тронула легкая улыбка, приготовился к нежным объятиям и даже слегка приподнялся... чтобы внезапно почувствовать острую боль в ухе.
- АЙ-ЯЙ-ЯЙ! - завопил он - шерсть вдоль хребта стала дыбом от неожиданности. Не такого приема он ожидал от самой любимой кошки в своей жизни! - Больно, больно же, пусти!
Его, здоровенного котяру с крепкими лапами и широкой грудью, недавно бывшему в самой гуще свирепой битвы, тягала за ухо (причем весьма больно!) кошка, которая была почти в полтора раза меньше его самого! И это после того, как он так боялся за нее - до дрожи в желудке, после того, как она, по его разумению, чуть не погибла, после того, как они могли потерять друг друга навеки... Нет, не таким должно было быть воссоединение влюбленных в представлении Львиносвета. Несчастный герой-любовник надулся и глянул на Цаплю весьма сумрачным взглядом, прежде чем рывком выдернуть и без того потрепанное ухо из цепких челюстей подруги. Впрочем, она отпустила его в тот же миг и сделала то, отчего Львиносветовская обида мигом испарилась. Ласковый язык подруги прошелся по исцарапанной, толком не очищенной после битвы морды молодого кота, и тот невольно прикрыл глаза, а затем, улучив момент, тоже пригладил языком шерстку Цапли на макушке и загривке. Как же здорово снова быть рядом с ней...
Для Львиносвета потеряло всякое значение наличие толпы чужих (и близких) котов повсюду. А то, что они могут подумать, видя, как бросаются друг к другу Ветряная и Речной - и подавно.
- Негодяй. - наконец, выдохнула Цапля. Львиносвет воззрился на подругу с легким недоумением и такой же легкой виной - что он успел натворить-то?
- Я же тебя предупреждала… просила… в другой раз сама прибью. Тебе сильно досталось?
Он легонько улыбнулся и прижал на всякий случай уши к затылку.
- Я старался, честно... Я не лез на рожон, просто... так вышло, - вполне честно ответил Львиносвет, решив умолчать о том, что промедлил пару секунд, не бросился сразу за Звездопадом. Уцепился слух за имя матери, вырвавшееся из уст одной из сумрачниц. Эти драгоценные мгновения промедления стоили ему дорого, но теперь это неважно, теперь он здесь. И твердо усвоил, что в битве колебаться нельзя. Иначе в следующий раз он и впрямь может не вернуться. С другой стороны, если Ярохвостка хотела его задержать, она был это сделала, несмотря ни на что... Куда ни кинь, всюду клин.
А ведь еще она фактически сказала, что Цапля может умереть. Львиносвет глубоко вздохнул и сильно прижался мордой к шее подруги, ощущая живое тепло ее тела.
- Я так боялся за тебя, - пробормотал он. - Ты же знаешь о Сумрачниках, верно? Они на вас напали, это их привел Коготь. Так вот, одна из них... Это Ярохвостка. Та самая Ярохвостка, которая убила Светлозвезда, покушалась на жизнь его дочери Рубины и которую помогла свергнуть моя мать. Она просто сгусток ненависти. Не мать - Ярохвостка... - он потерся лбом о шкуру Цапли, вдыхая ее запах. - А со мной все сносно. Ну... почти...
Он повернулся боком, чуть морщась, и грустно показал подруге поломанный хвост.
- Собака, - вздохнул Львиносвет. - Она схватила меня, но я вырвался. И вот... а так со мной все неплохо.
Не считая глаза, который пересекает уродливая полузажившая царапина. В будущем о ней будет напоминать лишь едва заметная отметина, но сейчас глаз Львиносвета выглядит не лучшим образом. Это не считая всяких там ран - глубоких и не очень.
- Ты-то так? - тихо спросил он.

Отредактировано Львиносвет (15-10-2014 01:38:39)

<<<<<<<<< Главная поляна племени Ветра, сарай
Как кратко описать то, что происходило дальше? Даже не знаю. Возможно, тут достаточно сказать слово «сумбур» - и всем все станет ясно, а может, и нет. Возможно, тут достаточно сказать слово «пустота» - и всем все станет ясно, а может, и нет. Возможно, тут достаточно сказать слово «серость»… но этот цвет совершенно не подходил к цвету шерсти того кота, на которого я опиралась. Да и душа моя была не только пустынна, не только весь мир покрылся серыми вокруг красками, не только мысли смешались в хаосе поражения; внутри горели злой зеленый огонь отчаяния, ярости, осознания долгой лжи, которой на протяжении стольких жизней котов нас покрывали наши предки, и мне настолько хотелось высказать все это кому-нибудь, кто поймет меня… К сожалению, это был не Листопад. Я итак тащила его за собой, нуждаясь в нем, опираясь на него, как и он опирался на меня. Может быть, из-за физических увечий, а может, и не только из-за них. Но я почему-то считала, что не могу приоткрыть ту правду, что открылась мне, Листопаду, не могу поставить под сомнение его веру… Но если я права, то почему бы и нет? Пусть все, все узнают о том страшном предательстве, что существует на этом свете!
Однако… нет. Почему-то нет. У него так ещё есть надежда. Я не буду её убивать из-за предков. Пусть он в них верит, мой маленький доверчивый и наивный рыжий котенок, пока сам не поймет, что эта вера была напрасной. И тогда я с ним поговорю по душам, тогда расскажу, почему мои слезы вдруг обсохли, почему в конце пути я перестала опираться на него и, гордо приподняв голову, вошла в сарай, пройдя мимо серой тени, которая посторонилась и, кажется, неодобрительно приветствовала меня сверканием глаз.
В сарае я не успела и головы преклонить, как погрузилась в глубокий сон. Это был какой-то кошмар. Временами я просыпалась, часто дыша и чувствуя, как тонкие струйки пота стекают по бокам, тесней прижимала к себе дочь и снова закрывала глаза, погружаясь в нескончаемый кошмар…
Утром я проснулась как от толчка. Все собирались переходить в новое место, и меня увлекла эта толпа. Вылизав Совушку и накормив её, я поднялась и вместе со всеми, прибившись к Кувшинке, отправилась через поля, с удивлением понимая, где оказалась. Я здесь шла к горам. Вон там… вон та тень… да, это мельница! Мельница, которая приютила меня, когда я котилась. Где родились мои первенцы.
Я вдруг расчувствовалась и еле слышно замурлыкала. Про себя решила всенепременно заглянуть туда, когда все наладится. Да и вроде как на душе стало полегче, как будто не было вчерашнего дня, не было всех этих дней с Когтем, когда я унижалась, когда я боялась, когда я страдала, когда я отдала лавры моего величия и он почил на них, взирая на нас злобными глазами и острыми когтями, загоняя каждого нерадивого кота обратно в свое божественное стойло, как он это сам называл – то, что он создал на крови и костях славных воинов и учеников, старейшин и котят, изгнанников и повстанцев…
Приют встретил нас котятами. Да, в первую очередь – котятами. Их тут была такая же ватага, что и нас, и все они дружно загалдели, в то время как взрослые коты заспешили искать себе места и целителей. Да ещё и кошка какая-то начала котиться… Великие предки. Тут творилось просто что-то невообразимое. Куда я попала?
- Говорящая с Космосом! – услышала я вдруг откуда-то сбоку и медленно обернулась, неуверенная, что обращаются ко мне. Как оказалось, это и правда было мое имя. Которое так старательно выжигали из моей памяти последние луны. – Говорящая с Космосом! Я рад, что ты снова с нами! И снова с котенком! Как тебя зовут, малышка? – воитель моего племени искренне радовался мне и Совушке. Это было так… необычно. – Устраивайтесь здесь, я себе быстро сплету другое гнездышко, - я механически кивнула и положила Совушку на подстилку. Устало подвигала челюстями и тусклым взглядом выискивала лишь одного кота во всей этой суматохе.
- Вихрь! – наконец-то промелькнула его серая шерсть и я моментально подскочила к нему, преграждая путь. – Ты-то мне и был нужен! Отойдем в сторонку, а то тут невозможно говорить.
Повелительно взмахнув хвостом, я стала прокладывать дорогу, не особо зная, куда иду. Лапы вели меня к стене, вдоль которой я потянулась в полумрак, в полухолод и относительную тишину. Кажется, эту часть коты не заселяли, но, судя по тому, какое столпотворение мы оставили позади себя, ей ещё недолго оставалось такой быть.
- Ну? – вопросительно прокашлялась я, останавливаясь в каком-то закутке, где решила, что наша уединенность более не считается относительно, а вполне нормальной. – Докладывай.

- Мама? – вопросительно мяукнул черный исследователь, прижимая лапой свою игрушку и ложась на неё всем телом, когда грозный голос послышался позади него и пришлось срочно делать самый невинный вид, какой только он умел делать. Но мама оказалась проворнее: она схватила его, оттолкнула лапой в сторону эту удивительную дичь и – нет, ну надо же! – понесла его обратно. Глухаренок возмущенно запищал и забрыкался, всячески мешая маме переносить себя в менее интересное место, но она не разжимала челюстей до тех пор, пока не уронила его на их родную подстилку. Послав ему грозный взгляд, мама сказала сидеть на месте. И черный сел, насупившись.
Нет, ну надо же! В самый интересный момент надо было появиться маме и отобрать у него эту странную дичь! И как он теперь её найдет? Теперь ведь будет туда сложнее пробраться! И как только получилось так попасться на глаза?
Глухаренок обиженно ткнул лапой мох. Ни Торопыжки, ни Бурелапа, ни Каплика, ни Объятого… Вообще никого! Ну что такое? И даже мама куда-то ушла! И Течение! Что это они там такое интересное затевают? Наверное, опять пошли на охоту. Только как-то слишком много их, чтобы идти на охоту. И котят ведь с собой нельзя брать, верно? Но ведь взяли! А его оставили! Арр, это же несправедливо! Он всего лишь чуть дальше, чем остальные, зашел в своем исследовании.
Но, впрочем, зачем долго грустить. Усевшись в гнездышке на задних лапках, он весело взмахнул передними и повертел головой, заметил сестру, которая стояла в стороне, и, радостно засопев, выполз из гнездышка, обогнул неподвижную статую матери и пополз к ней, когда…
… когда в дом залетел черный кот, от которого отчетливо пахло кровью. Нет, охотники так не пахли, и определенно это не тот кот, что живет с ними! Значит, это…
- Враг! Враг на нашей территории!!
От азарта и волнения его черная шерстка встала дыбом, глазенки горели любопытством. Он даже не знал, что должен чувствовать настоящий воин, но навряд ли восторг, смешанный с радостью от предстоящего проявления себя.
Но не успел Глухаренок и шагу сделать в сторону этого кота, как сзади послышались крики, и черный малыш отвлеченно отвернулся. Большая кошка судорожно дрожала, всхлипывала и громко дышала, громко мяукая. Это зрелище, внезапно оказавшееся так близко и ничем не заслоненное, напугало его, и Глухаренок вильнул в сторону, спрятавшись возле матери и чувствуя себя совсем-совсем крошечным малышом, а не тем храбрым воителем, который только что был готов пролить кровь пришельца.
- Ой, мама, Вести плохо! Почему она так корежится? Она съела плохую рыбку? И мне будет также плохо? Да? Когда-нибудь? Наверное, она съела ту штуку! – вдруг озарило черного и он отчаянно закивал сам себе. – Верно! Да, мама? Ты поэтому на меня разозлилась? Тогда я тебе обещаю, что никогда-никогда её не попробую! Мне и самому она не понравилась: это была какая-то неживая дичь! Неправильная! – мяукал Глухаренок, всеми силами уцепившись за эту мысль, отгоняя от себя навязчивое видение больной Вести, которая мучалась от боли от проглоченной той штуки, с которой он игрался ещё совсем недавно. Эх, а ведь была такая интересная вещица…
Но его внимание тут же отвлекла малышня, которая вбежала в дом и стала визжать. Торопыжка присоединилась к ним, и все они толпились возле кота, который первым к ним зашел. Глаза Глухаренка расширились от удивления: он ещё никогда не видел такую ораву своих сверстников. И, конечно, ему хотелось немедленно со всеми познакомиться! Но ещё больше его интересовал кот, который появился тут первым. Глухаренок придирчиво, точно товар, изучил его. Черная шерсть, голубые глаза, котята, Торопыжка топчется там же. Сильный. Раненый. Сразу видно, что смелый и умный, и прекрасный, и вообще такой, как говорила мама!
Да это же…
- Это папа! Это наш папа! Это Звездопад! – счастливо вскричал черный и забыв, что находится между материнских лапах, рванул вперед и застрял. Но он так отчаянно надеялся, что папа его услышал, что папа сейчас повернет голову и увидит его – своего сына, с точно такой же черной шерсткой… У него ведь глаза совсем как у мамы, у его папы! И нельзя было тут упрекнуть логику малыша: он всю жизнь отца только и представлял себе черным, даже с белой грудкой, как у его сына, который столько им жил и восхищался!
Но… нет. Папа был какой-то странный. Он общался со всеми котятами, а потом и вовсе… вовсе стал любезничать с другой кошкой!
Этого Глухаренок уже стерпеть не мог. Он снова воинственно распушился… и снова отвлекся. Кто-то совсем рядом сказал «Совушка», и черный хитроумным маневром покинул свое укрытие и приблизился к светлой кошечке, чуть младше его самого, которая оказалась одна в гнездышке, пахнувшем котом. Черный малыш удивленно принюхался к ней. От неё не пахло ни кровью, ни чем-либо знакомым ему, и, заинтересованный ею, Глухаренок бесцеремонно залез к ней в гнездышко и лизнул в ухо.

- Ты мой глашатай. На которое я оставила свое племя, вынужденно покинув его в трудную минуту.
Вихрь нехорошо прищурился - Сорока вела себя так, словно отправилась в великую миссию по спасению племени, а не забрюхатила в самое неудачное время, да еще непонятно от кого. Тем не менее, он промолчал, легким похлопыванием хвоста по полу выражая вежливое недоумение. Но в глубине желто-зеленых глаз кота начали мерцать опасные искорки.
- Ты не волнуешься. Не переживаешь. Ты выглядишь вполне безмятежно. Неужели тебе не о чем рассказать мне? Например, о Сумрачном Лесе. О том, как вы практически победили, но затем победу выцарапали из ваших лап. О том, что никто не пришел вам на помощь. Никто.
- Ты хочешь, чтобы я бегал здесь и вопил о том, как нам всем плохо? - шерсть на загривке Вихря чуть приподнялась, но голос оставался спокоен. - Мы сражались, и мы проиграли. И никто не пришел нам на помощь - включая тех, кто сейчас находится здесь. Возможно, если бы ты в ту минуту была со своим племенем, ты бы тоже поняла, что говорить не о чем. Нужно решать, как быть дальше.
В какой-то момент его прорвало. Очень нехорошо прорвало, и он почти высказал все, что думает о беременности и родах своей предводительницы. Несколько лун назад он просил ее быть осторожнее и не цапаться с Когтем. Что ж, слово свое она почти сдержала. Не считая способа, которым решила расслабиться!  А как еще можно назвать то, что Сорока подпустила к себе кота, зная, что ничем хорошим это кончиться не может, не имея ни малейшего терпения подождать?! Ее дочь родилась черт знает где, в этом проклятом Тигрином племени. И Собрание Сорока тоже предпочла пропустить...
- Ты же не можешь этого отрицать, Вихрь.
- Да что отрицать-то? - повысил он голос, чувствуя, что больше не может держать себя в подчеркнуто спокойном тоне. Обстановка накалялась - рычание в голосе Сороки вторило рычанию, разгорающемуся в душе самого Вихря. Ему определенно не нравился этот разговор и то, куда он мог повернуть.

Отредактировано Вихрь (18-10-2014 22:44:59)

Совушка очень устала. День начался слишком рано, а событий было слишком много. Обычно мама разрешала немного поспать днем, если она уставала, но сейчас не было даже намека на передышку. То они бегут в загадочное племя Ветра, то в какое-то странное здание, в котором куча незнакомых котов. Там она долго не могла уснуть, возбужденно крутя головой и стараясь разглядеть побольше. Едва только Совушка положила голову на лапы, как ее тут же подняли и снова заставили куда-то идти. На этот раз она не сопротивлялась тому, что ее передавали из пасти в пасть, словно какую-то малявку.
На этот раз они оказались в здании гораздо большем, где было еще больше котов. Котенок замерла на пороге с открытым ртом, восхищенно глядя по сторонам. Этот день заслужил звание самого интересного в ее жизни! Другие котята уже вовсю скакали возле Грача, знакомились с котятами, которые жили здесь. Охота с кучей вопящих малявок? После их шума из леса убежит вся дичь. Гордо вскинув голову Совушка прошла дальше. К ним с Сорокой подбежал какой-то кот и начал восторженно щебетать. Кажется, он знал мать и был искренне рад ее видеть.
Мимо пронесся счастливый черный комок, который несся в сторону Грача, крича что-то про отца и некого Звездопада. Ее смешок прервала Говорящая с Космосом, которая подхватила дочь и понесла ее в сторону подстилок. Нет, вы когда-нибудь видели такую замечательную кошку, которая понимала желания своего дитя с одного взгляда? Благодарно мяукнув, малышка тут же свернулась на подстилке. Малышня ушла на охоту, так что шум постепенно стих, радушно позволяя ей заснуть. Но, кажется, сегодня ей не дадут поспать. Что-то коснулось ее уха, заставляя Совушку подпрыгнуть на месте. Перед ней сидел черный котенок, чуть старше ее, с круглыми желтыми глазами. Вид у него при этом был такой наглый, что светлая кошечка сердито нахмурилась.
-Ты вообще? Держи свои слюни при себе! - Учуяв запах рыбы исходивший от шкуры наглеца, она поморщилась и поспешно добавила, -Рыбьи мозги!

Я кивнула сама себе и отступила назад, оставив Вихря одного перемалывать и принимать этот факт. Его взгляд, спрятанный в пол, был точно успокоительной таблеткой, положенной мне под язык: в его понурой голове я видела себя, когда впервые поняла, что наш мир не весь завязан на ком-то выше нас, кто пытается управлять нами. нашими судьбами, кто отбирает у нас самое дорогое и бросает нас в бездну, кто увиливает от ответов и просто нагло лжет, не выдавая истины. Да, наши предки были далеко не идеалом хранителей - тех, которых хотелось бы иметь, тех, ради которых можно принести кровавые жертвы, тех, кто всегда был рядом со своими детьми и защищал их. Скорей, это наши предки были похожи на котят, только очень озлобленных котят, которые были слишком слабы, чтобы протолкаться через ораву братьев и сестер и ткнуться в материнский живот в поисках молока, и которые, отойдя в мир иной, решили, что будут помогать и всем остальным точно таким же образом: направлять в сторону от материнского бока, направлять кривыми и извилистыми дорожками, которые в итоге приведут всех последующих слепо верящих заморышей к ним.
... А... моя дорога?.. Темный Лес, так, что ли?
Точно кто-то ворвался в мои мысли и смешал их, расстраивая прямые и четкие ряды идеальных рассуждений. Златоблестящие серафимы заботливо укутывали Вихря своими стальными крыльями, закрывая его от меня. Я расстроенно прижала уши к затылку и захотела крикнуть серому, чтобы он оглянулся, остерегся, чтобы он не ступал обратно в ту бездну, из которой я пытаюсь его вытащить. Однако в этот момент глашатай поднял глаза, нашел какую-то точку над моей головой и залился крайне спокойной и утвердительной речью.
Я зло царапнула доску под лапами, досадуя, что Вихрь так интерпретировал мои слова и закончил буквально на обвинительной ноте. Хотя он прав. Если он не готов переступить через себя, через эфемерную стену, то не стоит пытаться тянуть его за собой. В следующий раз, даже при более очевидно оголенных фактах, он будет готов. И тогда это уже не будет, хм, преступлением против веры.
Я поймала его взгляд и улыбнулась краешком губ. Хорошо. Пойдем на попятный. Прекратим очередной разговор, приводящий нас в тупик, только вот с разных сторон. Если из него я могла выйти вперед, то Вихрю оставалось только лишь движение назад.
- Ты прав. Каждый верит в то, что хочет верить. Но... ты сам это признал, - я сел и поспешно облизнула лапу, стараясь не выдавать очередную тираду, почему даже в его словах звучит подтверждение моих мыслей. Кому нужны слабые боги, которые не в состоянии защитить своих подопечных? Неудивительно, что существует Темный Лес. Неудивительно, что Коготь понял то, что признал Вихрь. Бойцу не нужны слабые мямли. Бойцу нужны воинственные боги. Звездных предков можно оставить целителям, под стать их травоспасительным смесям.
- И жизни вытряхнутся, не беспокойся, - усмехнулась я, обмывая ушко. - Ещё семь раз, Вихрь, - и ты будешь главенствовать племенем Ветра.

- Ты прав. Каждый верит в то, что хочет верить. Но... ты сам это признал.
Он с досадой буркнул что-то под нос, но опустил шерсть на загривке. Сорока не стала упорствовать и бесноваться, и это заметно охладило желание Вихря яро выгораживать перед ней Звездных котов. Отчасти потому, что слов правильных он подобрать не мог. Слишком нехорошо ложились факты, слишком неприглядно. Он уселся на место, рассеянно оглядев Приют, наткнулся взглядом на воркующих в уголке молодых воителей - одной из них была Цапля, другим Львиносвет. Вот это уж точно не к добру, хотя если они останутся здесь, то какая уже разница... Вихрь просто не видел перспектив. Если Сумрачники будут сражаться за Когтя, то у воителей нет ни малейшего шанса.
Им нужна помощь. Помощь от тех, кто уже однажды их бросил. Показал свою беспомощность. Или набрать еще боевых бродячих котов за какую-нибудь плату - скажем, за помощь в поединке оттаскивать им в голодный сезон дичь... Брр! Чтобы гордые коты-воители пользовались помощью наемников, бегали по помойкам и вшивам улочкам, пытаясь найти охотников до убийств?
И тут Сорока произнесла нечто, отчего шерсть на загривке кота вновь встала дыбом, а в глазах сверкнула нехорошая молния.
- И жизни вытряхнутся, не беспокойся. Ещё семь раз, Вихрь, - и ты будешь главенствовать племенем Ветра.
- Не говори ерунды! - с возмущением шикнул он. - Я не собираюсь позволять тебе раньше времени отправляться на покой. Не волнуйся, прослежу за тем, чтобы ты была нашей предводительницей еще добрый десяток лет. А там уж и посмотрим, может, соглашусь тебя изредка подменять, дабы ты могла наслаждаться свободой и безответственностью.
Вихрь не просто всполошился - он изумился и поразился той легкости, с которой Сорока говорила о возможной скорой смерти. В глубине темных от вспышки гнева глаз таилось подозрение и нехороший, ползущий вдоль загривка страх.
- Смотри, кто забрался к твоей дочери, - отрывисто сказал он, махнув хвостом в сторону гнездышка, которое Сорока сделала для Совушки. Не то чтобы его интересовал этот котенок, просто он хотел отвлечь черно-белую. Надо накинуть на предводительницу побольше забот о племени - может, получится отогнать от нее мысли о смерти и Звездных предках. Нужно думать о живых. - А там - видишь? Наша Цапля с Речником. - на этот раз он понизил голос. - Помнишь, с какой легкостью стерлись границы между нами?.. Они - живое тому доказательство. Еще несколько лун назад перегрызли бы друг другу глотки в бою, а сейчас вылизывают друг друга, будто соплеменники. - он вновь сел на место, задумчиво шевельнув усами.
- Я не знаю, нужно ли им мешать. В конце концов... - он тоскливо обвел глазами Приют. Жизни четырех племен так тесно переплелись друг с другом, а поражение в битве за лес еще дальше отшвырнуло воителей от привычной жизни. Так, может быть, все и останется?..
"Это сейчас, после битвы все взъерошенные и перепуганные. А что потом? Куда идти? Мы превращаемся в то, что хотел создать Коготь. В Единое племя. Тогда какая разница?.."

- Да я и не шучу вообще-то, - фыркнула в лапу, - семь жизней осталось из девяти. Срок-то долгим кажется, но ведь на самом деле все не так.
Вдруг откроется, что не семь, а - допустим - шесть. Или даже пять. Или четыре. Мало ли, что там предки себе напридумывают. Дали девять, получилось восемь. Одну забрали, когда я пыталась сбежать из-под их всевидящего ока. Станется с них и остальные семь вытряхнуть настолько быстро, насколько будет возможно без малейших подозрений в их сторону.
Хотя кто их подозревать-то будет, кроме меня. Когда меня не станет, вот тогда вообще все вокруг будет "тайной, покрытой мраком".
Ладно, не буду Вихря разочаровывать. Он итак всполошился, что скоро займет мое место. Не бойся, мой пушистый друг, сначала я лично прослежу за тем, чтобы Совушка выросла и стала моей достойной преемницей, а потом уже можно будет "наслаждаться свободой и безответственностью", как ты выразился.
По указу глашатая я повернула голову - и так и застыла с поднятой лапой. Нехорошее чувство стало гнездиться в груди, когда я глядела на черного котенка и Совушку, которые друг друга обнюхивали. Во мне прямо-таки всколыхнулись ревность и собственнический инстинкт. Не успели, называется, и прийти, как к моей дочери тут же залез какой-то черный поганец! Нет, я мало что имею против котят, но этот был... просто нахал нахалом, что тут ещё сказать!
Я встала и, гневно покачивая хвостом, пошла к ним. Но, видно, на бессознательном уровне последние слова Вихря направили меня не к своему гнездышку, а к сладко обжимающейся у всех на виду парочке. В обладатели серой шкуры я признала Цаплю, а вот золотистое... что-то было на памяти.. ах да, Львиносвет. Помню, конечно, Листопад мне жаловался на него. И даже помню, что уже не раз наблюдала, как эти молодые люди жмутся друг к другу. По-моему, даже выговаривала Цапле за это. И - что? Все мимо ушей?
- Мне кажется, молодой воитель нуждается в помощи целителя, а не тайного воздыхателя, - возмущенный мяв чуть подогретого тона. Дыхание вырывается через нос, легкие наполняются живительным газом и - громко:
- Звездопад!

Светлая малышка гордо задрала подбородок, и Глухаренок с интересом уставился на неё. Он уже знал, что так обычно делают, когда хотят сказать что-то очень и очень... огромное по своему значению. Такое огромное, что через обычную шею птицы, как для себя называл это черный, значение пролезть не может, и лишь тогда, когда шея выпрямлена и открыта - то есть в позе "мой подбородок подпирает небеса" - эта большая штука спокойно рождается на свет.
- А я наследница племени Ветра, - заявила Совушка, и Глухаренок, вытянувший шею поближе к кошечке, чтобы вовремя словить это "большое и страшное" значение, не особо поняв, что такое "наследница", зато прекрасно осознав "племя Ветра" (Оперение оттуда! И Полуночный! И ещё кто-то! Да и мама рассказывала про них!), сделал умный вид и быстро закивал. Потом понял, что кивает не так, и стал уже медленнее двигать головой, чтобы это выглядело достойно в глазах такой сдержанной кошечки. Она же знает значение этих слов! Он же не может проявить неуважение по отношению к ним!
- Как-как пахнут? - встрепенулся черный и быстро переключился с этих тяжелых-и-непонятных слов на более приземленное и ему понятное. - И ничего не странно! Ты что, рыбу никогда не пробовала?
Глухаренок любезно позволил себя обнюхать, хотя его так и пробирало желание моментально найти рыбу и принести показать этой странной кошечке. Ну надо же, странный запах! Что может быть странного в нем для того, кто является представителем кошачьих? Мама, конечно, говорила, что не все рыбу едят, но она ела. И Полуночный ел. И Течение ел. И Оперение. Вот какие у него неопровержимые доказательства, что все коты на свете едят рыбу!
Между тем Совушка закончила свое обследование и села на край подстилки. Глухаренок осмотрел себя и быстро подобрался к ней поближе, с веселой искринкой в глазах глядя на неё.
- А я слышал, тебя так кто-то назвал. Наверное, твоя мама, да? - он задорно повертел головой, ища возможную маму Совушки. Но поблизости никого не было, да и Пеплогривка была занята; значит, никто его не отвлечет.
- Э-э, стоп-стоп-стоп. Предводительница? Да ты что? Правда, что ли? - черношкурый исследователь не усидел и подскочил на месте, счастливо помахивая коротеньким хвостиком. - Да это же.. это же... Елочки-иголочки! А у меня папа тоже... ой, а у меня.. мой папа... он, вот, он... тоже предводитель! - Глухаренок от гордости за папу распушился и тоже задрал подбородок, чтобы Совушка уловила эту "Большую-и-Значимую" информацию.
- Тигриное? Ух ты, вот ты откуда! Значит, вас там рыбой никогда не кормили? - моментально переключился черный, забыв о том, что ему тоже задали вопрос. Мама, кажется, не упоминала о таком племени.

Львиносвет не стал возражать против предложенного места для отдыха, и вскоре Ветряная кошка смогла с облегчением лечь на собранные в кучу тряпки, не опасаясь больше, что лапы в любой момент могут подвести и уронить усталое тело на пол. Рыжий устроился рядом, и Цапля вновь взялась приводить в порядок его шерсть и раны, очищая их от грязи и сора, налипших на рыжие бока. Пахли грязь и сор как-то смутно знакомо.
- Хорошо, что я сломал его сейчас, а не до посвящения, а то звался бы Кривохвостом!
Кошка моргнула и перевела взгляд на рыжий хвост, о котором Львиносвет говорил так беспечно. Хвост слишком резко, неестественно изгибался, не очень явно, но всё же заметно, если приглядеться. Честно говоря, Цапле не было особого дела до того, какой там формы упомянутая часть тела у её избранника, пусть хоть вовсе бесхвостым он будет, но всё же целый и здоровый Львиносвет как-то предпочтительней, согласитесь, господа.
- Лучше было бы обойтись вовсе без перелома, - вздохнув, высказала серая вслух свои мысли. - А так же без ран, изгнания и всего прочего...
Новый вздох, и кошка замолчала, снова начав вылизывать золотистую шерсть Речного, а заодно выслушивая его рассказ о загадочных Сумрачниках. Разобравшись в вопросе, Цапля сама не знала, рада она или нет, что ей фактически удалось избежать встречи с этими созданиями. Кошка не представляла, как им - не только ей и Львиносвету - но и вообще всем им быть теперь. Как можно воевать с мёртвыми, тем более с такими мёртвыми, с которыми, если послушать здоровяка, и при жизни то с трудом совладали.
- Поодиночке я б точно с ними справился!
Цапля улыбнулась. Львиносвет, похоже, особых сомнений не испытывал, и готов был сражаться даже с таким противником. Если поодиночке, конечно.
- Не сомневаюсь. Ты герой и великий боец, - промурлыкала кошка и лизнула "великого" в рыжую щёку. - Надеюсь только, ты сегодня не собираешься рваться обратно и требовать реванша?
И хотя голос Ветряной звучал вполне весело и шутливо, где-то в его глубине пряталась нотка тревоги - мало ли что её герою может прийти в голову на волне уверенности в себе и желания защитить всех и вся. Но пока что Речной никуда убегать и ни с кем сражаться не собирался. Напротив, он подобрался ещё ближе и уткнулся в серое плечо. Цапля успокаивающе заурчала и потёрлась головой о пушистый золотистый бок. Кошка жалела, что Львиносвету тоже пришлось так беспокоиться о ней - уж она-то прекрасно понимает, как сводит с ума подобная тревога, смешанная с неизвестностью - но - чёрт побери! - ей было и приятно, что рыжий кот боится за неё. В этом была та забота, которую любая подруга ждёт от своего возлюбленного.
- Всё уже позади, - негромко, но уверенно произнесла Цапля. - Мы пережили это, и мы вместе.
Это и впрямь было самым главным. Даже то, что сейчас они изгнаны из собственного дома и вынуждены ютиться в постройке двуногих на чужих землях, теряло своё значение. В конце концов, предыдущие изгнанники к этому приспособились, значит и они смогут. Всё смогут, если будут по-прежнему вместе.
И, как это часто бывает в жизни, в создавшуюся идиллию немедленно поспешила вклиниться своя ложка дёгтя. Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, Цапля подняла глаза от рыжей морды Львиносвета и немедленно наткнулась на чёрно-белую фигуру родной предводительницы. Взгляд Говорящей с Космосом оказался не только пристальным, но и весьма неодобрительным. Цапля вздрогнула. До сих пор ей и Львиносвету удавалось как-то избежать внимания этой кошки - что было нетрудно, учитывая, как предводительница была занята своей дочерью. Теперь же бежать было некуда - и поздно. Цапля почувствовала, как её душа вновь пытается раздвоиться. Разум и воспитание вынуждали робко жать уши к затылку и смотреть виновато, а инстинкт дыбил шерсть на загривке и заставлял подрагивать губы, готовые расползтись в оскале.
К предводительнице Ветра подошёл Звездопад, отвлекая её внимание на себе, и Цапля быстро ткнулась носом в шею Львиносвета. Разум лихорадочно работал, пытаясь найти выход, но тот как-то не спешил обнаруживаться.