- Я тоже, - Послышался откуда - то спокойный кошачий голос. Сапфира испуганно обернулась, но сразу успокоилась. В тёмную узкую улочку зашла пожилая длиннолапая кошка.
- Да, пожалуй. Может, мне стоит тебя проводить? - сказала та кошка. Сапфира повернулась к ней. "А я думала, в городе водятся только облезлые и злобные котяры, готовые убить ради куска мяса..." подумала кошка и прижала уши. Ей стало немного неловко. Она уже успела испачкаться, идя по городу. С другими кошками она в своей домашней жизни почти не общалась, да и не проявляла особого желания, так что мало знала о правилах приличий. Робко шагнув вперёд, кошка поклонилась новой знакомой, потом стала её рассматривать.
- Здравствуйте... А вы - городская кошка? - Сапфира дёрнула ухом, когда откуда - то сверху ей на ухо попала холодная капля.

- И да и нет, - загадочно ответила кошка. - Так тебя проводить? Или не нужно?
Эта кошка сразу понравилась Сапфире. Она чем - то на неё похожа. такие же глубокие, спокойные глаза, загадочность... Сапфира, смутившись до этого не мгновение, снова вернулась в мир своих чувств. Кошка, степенно шагнув вперёд несколько шагов и сев, как всегда, выпрямив осанку и обвив олапы длинным хвостом. И эта её завораживающая, лёгкая улыбка...
- Буду рада, - улыбнулась Сапфира. Её синие глаза блеснули. - А вы знаете этот город? В нём наверняка есть красивые места. Я была бы рада, если бы вы показали мне их.
Сапфира снова улыбнулась и дёрнула ухом. Ох, было бы здорово, если бы эта приятная кошка показала бы ей город. Только без вот таких вот мест, как это... "Кстати, а что, если она умеет охотиться..."
- Кстати, у как вас зовут? - вспомнила Сапфира. Она уже решила лучше называть эту кошку на вы.

----------------------)ушло

/гаражи/

с голубем было покончено в два счёта; для городского бродяги подобная бесплатная добыча - чуть ли не дар свыше.
набитый желудок не способствовал спешке, но сытость не лишила его ума и внимательности.
дорога привела на свалку - впрочем, нет, не дорога, а лапы, спрятанные когти которых уже давно не были окрашены чужой кошачьей кровью.
какая жалость, хах. Хоть и убийство - крайне нерациональная вещь.
например, не стоило... мм, срываться. Тогда.
можно было растянуть игру и, в конечном счёте, выйти победителем, не применяя тупую физическую силу.
хоть и сам он ни капли не пострадал, хех.

сквозь знакомую вонь свалки он уловил свежий кошачий запах. Скрываться было глупо - душа уже заметила его, услышала его тихую, но нарочито далеко не бесшумную, поступь.
из ночной мглы вынырнула его тощая фигура, хоть и, конечно же, тьма скрывала от любопытных глаз черты его лица - лишь слабые очертания фигуры, не более.
словно не замечая замершую кошку, он неторопливой рысцой направился параллельно её местоположению, однако расстояние неумолимо продолжало сокращаться.
пока он не прошёл, как ни в чём не бывало, мимо неё, едва не коснувшись бока плечом - настолько было близким между ними расстояние.
На тебе клеймо двуногих.
это было сказано с абсолютно безразличным тоном, словно он говорил о чём-то более, чем банальном и будничном.
при этом не останавливая движение.
усмешка на мгновение исказила его губы, но затем и она исчезла - и он, пройдя мимо неё, продолжил себе идти, семеня вперёд всё также неторопливо и со всё тем же равнодушием.

Отредактировано Непокорный (06-08-2012 15:06:05)

хах, как банально. Вместо того, чтобы не обратить внимания на никчёмного бродягу, она, обнажая перед ним свой истинный нрав, побежала за ним, словно марионетка, привязанная к кукловоду.
горячее дыхание обожгло ухо, напоминая о том, что она всё же живая.
живая, чьё сильное гибкое тело создано из плоти и крови.
и достаточно оголить нервы, чтобы заставить её скорчиться в предсмертной судороге.
какая жалость.

Несомненно, я болен.
он не остановился, как надобно при разговоре, - но пошёл дальше, хоть и замедлил шаг.
змеиная усмешка вновь скользнула по его губам, хоть и взгляд оставался всё таким же безразличным.
она сделала ошибку, крупную ошибку. Её последняя фраза так наивна и на неё так хочется ответить саркастично.
растоптать. Вдавить в землю. Смешать с грязью и пылью городской ночи.
морально, конечно.
ведь смерть - это так... иррационально.
физическая, разумеется.
И боязнь подхватить заразу заставила тебя пойти за мной?..
это был удар в лоб. Это была маленькая победа. Ввязавшись в разговор, душа, якобы умудрённая опытом, шла всё это время за ним, цепляясь за него, словно тонущий - за соломинку.
она зависима от него. Она не оставит его.
и это так... прекрасно.

тяжёлый вздох оправдал весь ход на редкость незатейливого потока мыслей.
в воздухе чувствуется неловкость, словно она, раздавленная собственным ничтожеством, вдруг оробела.
забыв про свою поверхностную, картинную агрессию, уверенность, сарказм.
он бы её пожалел... будь здоров.
отвращение. Непримиримость. Унижение. Бессилие.
необязательно смотреть в глаза. Необязательно видеть лицо. Необязательно напрягаться.
достаточно слушать ласкающий уши тон и разбирать его на десятки частиц, на сотни тонов, обращая внимание на каждый.
и тогда можно понять. Так просто. Так легко. Так незатейливо.

они оба больны, вот только он болезнь признал и позволил ей дойти до последней стадии.
а она пытается её скрыть, но скрывает плохо. Но у неё лишь симптомы. Для неё ещё не всё потеряно.
имя. Она требует имя. Глупое, никому ненужное имя. Имя ничтожно. Имя легко переделать, изменить, исковеркать.
так нелепо. Спрашивать имя. Так легко соврать. Так просто не ответить.
Знание имени что-то изменит?..
он на мгновение повернул морду в сторону, так, чтобы взглянуть на неё единственным глазом.
острый холодный взгляд напоролся на черты её лица, такие видные и близкие по причине короткой дистанции.
впрочем, он тут же вернул морду в изначальное положение.
Считай, что у меня его нет.
имена слишком много значат для них, но для него они потеряли ценность.
а то, что бесценно, никто не будет содержать. Имя давно выкинуто, давно забыто.
в округе нет никого, кто бы знал его имя. Оно никому ненужно. Точнее, когда-то они знали. Но забыли.
имена слишком просты и односложны, чтобы запомнить их надолго.
и память у смертных обычно более, чем коротка и ничтожна.
Надеюсь, что ты не представишься.
он стал болтливым, однако. Простые, короткие фразы, каждый раз ввергающие собеседников в сомнение.
двусмысленность. Двузначность. Двуличность.
двуликий. Пожалуй, прекрасное имя.
если бы он не забыл о нём через пару шагов.

Все маршруты ведут замерзших
В вечный холод и пустоту

Оно было. Когда-то.
его тон был полон нейтральных ноток равнодушия. Он не лгал. Когда-то... у него было имя.
даже несколько. И ещё множество тупых прозвищ, якобы обидных кличек, погонял.
он мог сказать ей много чего. Начать рассуждения на тему, что даже собственное имя порой забывается.
но он промолчал, словно не желая говорить длинными фразами.
Бесценное нет смысла содержать.
и под "бесценным" он не имел нечто возвышенное, прекрасное, светлое.
он имел ввиду дешёвку. Брак. Мусор. Ненужное никому, вынужденное пребывать на складе.

его острейший слух уловил новые ноты в её голосе. Нет, не новые. Старые. Уже знакомые.
она восстаёт. Первый эффект прошёл. Она воспрянула духом после невиданной кроткости.
чтобы вновь вступить в заранее проигранную битву.
её близость необычайно привычна. Он не видел ничего странного в том, что позволял ей так близко к себе приближаться.
словно это было не более, чем привычкой. Не более, чем обыденностью. Словно он знал её всегда.
её приторно-сладкий шёпот долетает до его ушей. Пожалуй, будь он способен на это, он бы почувствовал отвращение сейчас.
если бы мог. Если бы был здоров.
Неужели так хочется покориться?..
здесь тухлый запах человеческой испорченной пищи был не так отчётлив - в этом месте по большей части встречались старые, покореженные чудовища людей и просто груды металлолома.
его тело было, не смотря на прирождённую худощавость, сильно. Но и ему требовался отдых.
он бы шёл так до рассвета, но он не пожелал разделять дорогу с этой душой.
вместо этого он, найдя случайный глубокий выем в груде железа и металла, поднялся на небольшую возвышенность, с равнодушием чувствуя, как царапают подушечки лап ржавые острые железки.
обнаруженная "нора" представляла из себя небольшое пространство с низкой "крышей" случайной железки. "Пол" состоял из холодной балки. Пожалуй, для нескольких котов достаточно. В ширину оно достигало полтора лисьего хвоста, а в длину - даже где-то целых два.
оказавшись в своём временном пристанище, он, пройдя несколько шагов, тут же завалился на бок - даже не пытаясь устроиться поудобнее, он просто лежал на боку, чувствуя телом и щекой ледяной холод скрытого от солнечных лучей "пола".

Просто плыву, не думая
О будущем и не помня о прошлом.

как это прелестно. Логика идущей за ним души напомнила ему о том, что, пожалуй, он первый на свете, чьё имя забыли все.
оно скользит где-то в сознании, дрейфует на мутной грани памяти, но неумолимо каждый раз прячется, не давая уму выхватить её из общего потока мыслей.
тем более, что его имя ничего не значит. Даже для него самого. И потому имя, дарованное когда-то с необычайной проницательностью, было забыто.
вкус победы ещё чувствовался, но и он постепенно стирался. Некогда живой ум сохранил в себе остроту и знание, но никак не ясность.
большая редкость, но эта душа, сама того не понимая, ещё в начале разговора очень точно его охарактеризовала.
он болен. Он неизлечимо болен. И стоит всё же признаться, что никому никогда не будет известна причина этой болезни, так легко поразившей его сердце.
он прикрыл единственный глаз, чувствуя лишь мерный ритм бездушного органа внутри. Собственное дыхание было даже для него едва слышным - он разучился дышать в полную грудь.
холод успокаивал струны нервов - они и без того никогда не напрягались, так как ничто уже не могло их затронуть.
холод напоминал о Белом Безмолвии. Скоро будет осень, а за ней придёт зима.
он вспомнил снег, вспомнил метель. Ему захотелось, чтобы зима настала прямо сейчас и сковала его тело вечным льдом.
до него долетел крик кошки. Больно ли ему? Он едва слышно усмехнулся, но и усмешка словно далась ему с трудом.
он прекрасно понимал свой организм. То, что осталось от души, требовало, чтобы всё закончилось и желательно, чтобы он нашёл себе место для вечного сна в Белом Безмолвии.
но его тело, по которому уже бегали волны лёгкой дрожи, требовало тепла. Это была всего лишь реакция организма на низкую температуру.
больно ли ему, тому, что однажды разрушил всё, что так долго строил и лелеял?
больно ли ему, тому, с чьих когтей уже никогда не смоешь кровь неудачливых бродяг, кровь случайной Сумрачной королевы?..
больно ли... тому, что опустился до такого?..

всё, что он отметил почти что вслух - так это то, что душа непростительно громко кричит.
ночью. На свалке. Где могут бродить иные одиночки или вовсе всеми забытые псы.
грубая ошибка. Наивный просчёт.
Возможно. Или нет.
если у кошки острый слух или она вздумает подняться сюда - она услышит его.
если же нет - что же, значит, так и суждено произойти.
он не чувствовал боли. Он не чувствовал ничего.
ничего, кроме холода.

Через миг разорвусь на осколки
И наполню собой пустоту

громкое шипение. Он слышал боль. Он чувствовал боль. Он чуял кровь. Её было совсем немного, но достаточно, чтобы напомнить.
он имел дело, прежде всего, с оболочкой, состоящей из крови и плоти. Достаточно оголить нервы, чтобы заставить её страдать.
он ввязался в разговор с той, что так легко сейчас предать и, нарушив иллюзию спокойствия, уничтожить.
но смерть... нерациональная вещь. Убивать... невыгодно. Смерть несёт слишком много последствий.
если, конечно же, мёртвый не был никому ненужным бродягой. Тогда никто не вспомнит о нём.
никто, даже тот, что посмел лишить его права на жизнь.
она всё же забралась сюда. Эта душа посмела сюда зайти и даже приблизиться к нему. Сесть рядом.
и он чувствовал. Чувствовал это жалкое, невыносимое чувство.
Он чувствовал её жалость к нему.

её голос с каждой секундой смелел. Она пыталась вновь восстать. Восстать, чтобы вновь быть раздавленной.
в конечном счёте, она играет. Но эта игра для неё необычна, а потому она лишь вживается в роль, изредка показывая истинное обличье.
эта игра всего на одну ночь. И никто ни перед кем не обязан.
будь он способен, он бы рассмеялся. Рассмеялся ей бы в лицо.
она понимает. О, несомненно, она понимает! Она видит лишь оболочку.
видит то, что видят другие. Она видит лишённого всего бродягу, к которому проявляет инстинктивную материнскую жалость.
и эта жалость... омерзительна. Её чувства... омерзительны. Её тело... омерзительно.
все они, все те, кто его окружают, - омерзительны.
просто омерзительно любопытны.
он почувствовал легчайшее прикосновение - кажется, это был её хвост.
на мгновение он замер - даже бока его прекратили едва заметно вздыматься.
впрочем, неглубокое дыхание вновь вернуло себе прежний такт.
ей жаль.
ох, несомненно.
Мне тоже.
голос. Высокий, полный безжалостного холода Белого Безмолвия.
Но не себя, а тебя.
он поднимается. Холод, сковавший его тело, никуда не исчез, но он привык к нему.
он поднимается медленно, словно боясь вновь упасть.
а затем он развернулся к ней. Развернулся быстро, уверенно, молниеносно.
вместе с разворотом он выпускает когти на передней правой лапе.
ещё мгновение - и они проносятся в мышином хвосте от, несомненно, очень чувствительного носа... оболочки.
Так заблуждаться... в понимании чего-то.
он едва не столкнулся с ней носом - настолько близкое между ними было расстояние.
лунный свет проник и в это чуждое теплу убежище, освещая резкие, худые черты морды, привычно прищуренный единственный глаз стального оттенка. В тени оставалась пустая глазница.
он смотрел на неё в упор, но его взгляд всё равно был слегка расфокусирован.
он видел тело, но видел в нём лишь оболочку.
ему нужна была душа. И он увидит её.
Жалкое зрелище.
он вдохнул её запах, разбирая каждый: старый и новый.
и он по-прежнему чуял кровь.
Дай осмотреть повреждённую подушечку. Туда могла попасть зараза.
это был привычный, равнодушный тон. Он вновь стал никому ненужным бродягой.
разве что взгляд остался неизменным.