Рёв лиса подтвердил, что атака была с успехом выполнена. Однако, Титомир понимал, что расслабляться рано - это лишь начало затяжной кровопролитной битвы, где всё может измениться лишь благодаря воле случая или плохо рассчитанному моменту. Сейчас он лишь разжёг в лисе пламя, которое говорило хищнику убить мелкого котишку, который вдруг решил ввязаться в драку с ним, более крупным и сильным зверем.
Титомир не тратил время на размышления - он с тщательностью перфекциониста прислушивался к шумным движениям лиса, отсчитывал драгоценные секунды времени и держал равновесие, когда грязевая жижа так и норовила испортить ему все планы, заставив подскользнуться - а потеря равновесия сейчас граничила с поражением, поскольку тогда кот станет абсолютно беспомощным перед своим противником.
Нет. Едва потеряв зрение, он уже усвоил это единственное правило - никогда не быть опрокинутым врагом наземь. Иначе - всё. Иначе - смерть.

Лис бросился вновь на него - и Титомир знал, что теперь, усвоив урок, он не будет столь опрометчиво бросаться на него. И в таких случаях лучше всего лишить противника того, что сам много лун потерял.
Главное - рассчитать время.
Секунда. Другая.
Удар лапой по земле - нет, не по твёрдой поверхности, а по луже - почерпнув лапой, бросает прямо в раскрытую пасть и глаза лиса комья грязи и мутную воду. Уходить в сторону уже слишком поздно - да и противник не даст этого сделать. Любая ошибка сейчас карается смертью.
Но Титомир не испытывал страха. Только не сейчас, когда он просто не может дать лису возможности пойти вглубь территорий, пробраться в самое сердце племени - в лагерь. Только не сейчас, когда никто из воителей не подозревает о том, какая угроза идёт на них с болот, которую вдруг решил остановить какой-то жалкий кот.
Оттолкнувшись задними лапами, подпрыгнул в воздух - впрочем, грязь не давала ему возможности совершить прыжок правильным и внушительным - но уже в следующее мгновение Титомир оказался на спине лиса, вонзая когти и клыки ему в бока и хребет, одновременно непроизвольно царапая его задними лапами по ушам и морде.

В конечном счёте, сейчас он не может отступить - а потому придётся играть до конца.

Лисьи клыки вонзились в бок. Судорожный вздох - боль волнами прошлась по телу, заставляя дёрнуться и стиснуть зубы ещё сильнее. Ничего. Он привык. Он прошёл столько битв и не позволит какому-то рыжему зверь победить его, одолеть одним жалким укусом. Хорошо хоть, что рёбра в целости, но физический ущерб был всё же нанесён.
В следующее мгновение мир перевернулся в буквальном смысле - и Титомир, словно пушечное ядро, полетел в сторону кустов и там же нашёл место для приземления. Проломив ветки и очутившись по горло в грязи, кот судорожно вдохнул тяжёлый болотный воздух, понимая, что сейчас провёл не лучшую атаку - впрочем, стало очевидным, что в этом поединке ему придётся выбирать между эффективностью атак и возможностью разорвать дистанцию, таким образом оставаясь вне досягаемости клыков противника.

Чувствуя, как бешено бьётся сердце в груди и как стучит кровь в висках, он замер, не собираясь выходить из своего неожиданного укрытия. Болотный туман и ночной мрак прекрасно скрывали его от глаз противника, а потому он мог воспользоваться этим сполна. Титомир не двигался - любой посторонний шорох сейчас был ему не лапу.
А затем, раскрыв пасть, издал короткий, тихий, но пронзительно жалобный и беспомощный звук, одновременно схожий на мяуканье и стон. После чего незамедлительно слегка отступил, специально создавая шум, который хорошо выдавал его местоположение - но сейчас это было лишь частью скромной стратегии, созданной в ходе импровизации.
Слепой замер, прислушиваясь. Лис должен, опираясь на слух, сделать вывод, что его противник не в лучшем положении - нет, даже в самом что ни на есть худшем! И что глупый котишка сейчас лежит в кустарниках с неудачно вывихнутой, а то и вовсе переломанной какой-нибудь конечностью, не в состоянии не то, что бы продолжить бой, но и вообще подняться.
Разумеется, лису захочется добить неудачливую букашку.

...и тогда Титомир нанесёт удар, что станет переломным в ходе битвы.

По идее, он должен бояться. По идее, сейчас в нём змеёй должна подниматься паника. Но Титомир сейчас не думал об этом. Не думал о том, чего может стоить ему любая, даже самая незначительная, ошибка. Он уже потерял один раз равновесие - и это было плохим знаком. Местность и так скользкая, много луж и кочек - легко упасть, легко завалить атаку или вообще подскользнуться, распластавшись пере готовым покончить с ним раз и навсегда противником. Особенно невыгодно для того, кто вообще лишён зрения.
Время тянулось бесконечно долго - и с каждой секундой дрожь всё сильнее била его тело. Ожидание убивает. Ожидание заставляет задуматься о том, о чём не следует думать в такое время.

Титомир не смог сдержать судорожного вздоха, когда до его ушей долетела медленная поступь лиса - тот не торопился, уверенный в том, что его добыча всё равно не убежит. Утробное грозное рычание рыжего хищника давало коту возможность оценивать расстояние между ними, одновременно готовясь к атаке, которая должна, по крайней мере, заставить лиса хотя бы засомневаться в том, а стоит ли продолжать бой. Воитель невольно поморщился - прокушенный бок давал о себе знать, а при падении в кусты он также получил много мелких царапин.
Когда зверь перестал медлить, воитель начал действовать.
Едва лис только начал тараном идти сквозь кусты, Титомир приготовился к удару. Привстав на задние лапы, он замер, считая секунды.
Раз, два...
Пасть лиса уже рядом. И в следующее мгновение, всё ещё сохраняя безмолвие, он наотмашь ударил его когтистой лапой по морде. Кусты мешали ориентироваться в пространстве и быстро перемещаться, но Титомир всё же мог уйти слегка в бок - но лишь слегка.
За первым ударом пошёл второй - слепой бил наотмашь, вкладывая в каждый удар достаточно сил, чтобы в случае попадания нанести существенный урон. Сейчас его целью были глаза и нос - и, возможно, хищник всё же отступит, когда почувствует боль в одних из самых чувствительных местах.
Третий удар... не наступил.

Судорожно выдохнув, Титомир потерял равновесие - уйдя в бок, он таким образом переменил позицию, но зашёл в сплошную грязевую жижу. Держать равновесие в позе, которую он выбрал, было невозможно, но слепец не успел сохранить равновесие - и упал, как можно быстрее пытаясь подняться...
...хоть и понимал, что это было его фатальной ошибкой.

Визг. Торжествующее озлобленное рычание. Титомир не обращал на это внимание.
Он знал, что ему нужно подняться. Как можно скорее. Восстановить утраченное драгоценное равновесие, подняться на все четыре лапы - и отступить, как можно быстрее скрываясь среди тонкий голых веток, больно хлещущих по бокам и задевающих только что полученные раны.
Подняться. Прямо сейчас. Почти получилось...
Удар.

Титомир был буквально вдавлен в землю - сила удара была невероятна. В голове сразу же опустело - кот не сразу осознал, что произошло. Он даже не почувствовал боли - нет, скорее просто пульсировало в одной точке черепа, распространяя по всей голове волны растерянности и непонимания, что, в сущности, произошло.
Задыхаясь и рефлекторно судорожно откашливаясь от лезущей в глотку грязевой жижи, он забился, словно выброшенная рыба на берег, на месте, вновь пытаясь подняться - только вот слепые глаза теперь застилала красная пелена стекающих по переносице и ниже ручейков крови.
Кот не понимал, что произошло. Он утратил способность здраво мыслить - всё, что было в его голове, так это всё более нарастающий по громкости странный гул, словно кто-то с размаху ударил молотком по пустой жестяной банке.
И лишь спустя драгоценные несколько секунд времени он осознал, что произошло.

Ох. Неужели... конец?..
Лунный свет проник сквозь рваные полосы ночных туч, отражаясь слабыми бликами в застывших тонких щёлках зрачков слепых глаз. Весь в грязи и крови, он дрожащими лапами попытался упереться в землю, но они предательски разъезжались в разные стороны, хоть и теперь равновесия он не терял.
Титомир не думал о том, что сейчас, возможно, ему крупно повезло, что он вообще остался в сознании - всё, что сейчас он осознавал, так это то, что перед ним стоял противник, который вот-вот оборвёт его жизнь.
Кот вспомнил причину этой битвы. Вспомнил, зачем в неё вообще ввязался. Ох, разумеется. Он бросился в этот самоубийственный поединок ради того, чтобы защитить племя. Ради того, чтобы защитить своих и чужих котят, королев и оруженосцев.
Вереск...

Чувствуя солоноватый привкус крови на языке, он напряг мышцы тела - и тут же уже не гул, но страшная боль запульсировала в голове, заставляя его поморщиться и выпустить когти. Напоминание о чёрной с подпалинами кошке словно привело его в сознание - вот только это нельзя было назвать хорошим событием, так как теперь боль пыталась заставить его вновь упасть на землю.
...это моя последняя попытка доказать...
Едва соображая от боли, он заставил себя подняться, хоть и голова просто раскалывалась.
В следующее мгновение Титомир просто столкнулся носом с носом рыжей твари - сил на прыжок не было. Из последних сил он вонзил клыки в нос лиса и, зажмурившись от боли, потерял равновесие, таким образом повиснув на нём - и чем сильнее была головная боль, тем больше он сжимал челюсти, пытаясь хоть как-то себя отвлечь от неё и уже не думая о том, что с ним сделает противник.
И окончание последней мысли оборвалась вместе с потухшим сознанием, хоть и челюсти он по-прежнему не разжал.

Кажется, он все-таки выбрал неверную тропку. Чертыхаясь, Грач принюхивался, надеясь отыскать хотя слабый отголосок территории племени Теней. И после недолгого блуждания по едва заметным тропинкам, затерянным среди бесконечных запахов одиночек да других зверей, он учуял родной, мглистый запах, к которому отчетливо примешивался еловый аромат. От радости он невольно поднял трубой хвост, глаза заблестели.
- Уже совсем близко, - пообещал он Волчьему Сердцу, точно тот был беспомощным котенком. Даже если бы брат скакал на четырех лапах да каждый две минуты из кустов с добычей возвращался, Грач все равно бы не был полностью уверен, что с ним все в порядке. Его опека, особенно после бешеной вспышки, о которой он сам припоминал с мучительным раскаянием, казалась странной даже ему самому. Но тут уж Грач ничего не мог с собой поделать. Лучше ранняя осторожность, чем поздние сожаления. Он же не целитель, мог ошибиться. Вдруг брату все-таки плохо, вдруг он болен? И Грач с особой тщательностью, даже дотошностью, выбирал тропкинки, тщательно принюхивался, прежде чем ступить на нее. Вдруг за теми зарослями прячется лиса или барсук? На незнакомой земле он себя чувствовал примерно так же, как котенок, которого вытащили из родного гнездышка и перетащили в другое.
Родные болота Грач узнал сразу. И охотничьи метки Сумрачного племени.
- Вот мы и дома, - Грач махнул хвостом. - Пройдем здесь - тут покороче. Когда я был учеником, излазил это место вдоль и поперек.
"Несмотря на то, что ученикам без сопровождения воина сюда приходить было строжайше запрещено."
Он фыркнул, вспомнив, как скакал по кочкам, как едва не погряз в трясине, но, к счастью, вовремя выбрался на безопасное место. Шерсть на его спине зашевелилась. Он часто был на волосок от смерти. Но выкарабкивался же. Отчего же Волчье Сердце так разволновался?..
Внезапно впереди показалось нечто, похожее на большой комок шерсти. Грач насторожился и ускорил шаг - больная лапа лишь чуть-чуть побаливала, и он уже мог немного на нее наступать. Раздался резкий, густой лисий запах - причем свежий. Шерсть на загривке Грача встала дыбом - он узнал и беспомощно валяющийся меховой куль.
- Титомир! - запах крови и лиса перебивали запахи Сумрачного племени. Быстро Грач обнюхал бывшего наставника. Он не мог оценить повреждения, нанесенные ему страшным зверем, но одно мог сказать точно - это явно что-то серьезное.
"Проклятие!"
Нужно было как-то оттащить его в лагерь. Грач с беспокойством посмотрел на Волчье Сердце.
- Я возьму за загривок.
"Кто знает, сколько он здесь валяется! Может, с сумерек."

Как бы поудобнее его схватить? Грач беспокойно кружил подле тела Титомира, примериваясь к загривку. Главное взять так, чтобы не потревожить раны еще больше. Он ясно чуял кровь, а когда коснулся носом шерсти, невольно вздыбил загривок - она была мокрой, а густой запах смерти и крови чувствовался еще сильнее.
"Нужно спешить."
Он кивнул Волчьему Сердцу и осторожно ухватил Титомира за загривок. В нем боролись и раздражение, и ужас от происходящего, и горечь. Как вообще слепой кот оказался здесь, в полном одиночестве? Неужели он мог не учуять лису - он, потерявший зрение и обретший необычайно острые слух и обоняние? Все это не укладывалось в голове.
Шерсть забивалась в глотку. Грач дернул ухом - нести Титомира оказалось куда труднее, чем выволакивать на берег Волчье Сердце.
"Хорошо еще, что мы оказались рядом", - промелькнуло в голове у угольно-черного кота. "Иначе бы лежал здесь до рассвета и точно бы испустил дух!"
Чутко прислушиваясь к неровному дыханию раненого, Грач сделал первые осторожные шаги. Лисий запах по-прежнему бил в нос - следовало убраться отсюда поскорее, чтобы лис не вздумал вернуться за добычей. Даже вдвоем с Волчьим Сердцем им не справиться. Что бы там ни пытался доказать брат, а ввязываться в драки ему пока нельзя. Грач искоса посмотрел на черно-белого, коротко кивнул ему и, стараясь действовать осторожно, потащил Титомира к лагерю.
Каждая секунда была важна, но, если идти быстрее, могут раскрыться раны. Грач все еще припадал на больную лапу, и нести Титомира ровно и аккуратно, в то же время достаточно быстро, становилось настоящей проблемой. Бормоча под нос ругательства, Грач шагал вперед, изо всех сил стараясь быть одновременно и аккуратным, и в меру быстрым... Мышцы, и так усталые после борьбы с водой, взвыли. Лапа вновь вспыхнула пламенем.
"Только бы не опоздать!.. Только бы успеть, черт возьми!"
---------) туды.

[лагерь Сумрачного племени]

Он ни разу не дрогнул, когда всё же решился отправиться в это место. Да, на самый край, не углубляясь в опасные территории - но воспоминания ещё были слишком свежи, чтобы сделать из этой охоты обычную тренировку по оттачиванию навыков вылавливания дичи. Он молчал по пути к болотам, но, едва в нос ударил знакомый тяжёлый запах, изрядно развеянный холодными зимними ветрами, слепец заговорил:
- Для начала - небольшое отступление, - он замер на месте и повернул морду в сторону Шороха - разумеется, лишь приблизительно зная, насколько нужно склонить голову вниз, чтобы "смотреть в упор" ему в глаза. - Если ты ещё раз так пренебрежительно будешь относиться к добыче - я ударю тебя и лишу еды на сутки. Если ты ещё раз будешь так унижаться перед своими соплеменниками - я сдеру с тебя шкуру, потому что это было просто отвратительное зрелище. Даже для слепого, - речь его была почти спокойной, вот только в тоне неизменно проскальзывали резкие ноты. - Ах, да. Никто не просит тебя любить, но уважать свою мать ты обязан, - он мысленно усмехнулся, теряя окончание фразы в стиле: "...какой бы стервой она ни была". Смолк, думая над тем, что речь вышла очень банальной. Тем не менее, всё по делу сказал. Вроде бы.
Ах, да...
- Все хотят видеть в тебе прекрасного бойца, который сможет защитить стариков и прокормить котят. И это справедливо, потому что племени нужен воин. К сожалению или счастью, но большинство не желает и не будет желать узнавать в тебе менее стандартные, чем та же доблесть или преданность, качества, присущие каждому воину, - им и этого будет хватать, - лёгкая пауза, тут же прерванная, едва в голову закралась шальная мысль. - Разумеется, за исключением некоторых наивных воительниц, которые могут из любого самого страшного боя сделать разговор по душам и рассказы друг другу о своём печальном прошлом, - пренебрежительное фырканье, увенчавшее конец его грубоватой речи, явно свело на "нет" всякий положительный эффект от подобных "наставлений". Разумеется, он не сказал ещё много чего, вложил в свою речь недостаточно нужных слов, но... он никогда не отличался такой уж болтливостью, так что подобное "небольшое" отступление можно было считать едва ли не подвигом.
- Если вопросов более нет, то перейдём к делу.