Темно. Словно что-то чья-то чужая, душная, пыльная и тяжелая шкура навалилась сверху. Он с трудом освобождает сознание от звенящей темноты, вместе с тем не желая расставаться с ее спокойствием. Но мяукание котов вонзается в слух, точно острые, искривленные колючки.
Бока едва заметно вздымаются и опадают, лапы словно приколочены к земле. Нос щекочет множество запахов, они оглушают не хуже голосов. Медленно, осторожно его сознание выпутывается из зарослей, медленно проясняется. Ему кажется, что он вечность провел во тьме. Но она была спокойной, эта самая тьма. Здесь же он чует беспорядок, шум, топот, невыносимую давку. Он ощущает присутствие кучи котов, куда больше, чем способна нормально вместить нора, в которой он очутился.
Инстинкты велят ему не шевелиться, и какое-то время он еще лежит, недвижимый, спокойный, оглушенный. Он приходит в себя медленно. Прерывистое дыхание исторгается из полуоткрытой пасти. Наконец он решает признать, что больше не находится во тьме, что он уже в каком-то ином месте. Непроизвольно дергает лапой и тут же болезненно сморщивается от жгучей, густой боли. Словно тот, кто создавал его кости случайно их уронил, покорежил и наспех обшил свалявшейся, всколоченной черной шкурой. Боль прокатывается по всему телу и почему-то сильнее всего звенит в задней правой лапе.
Мучительно возвращаются воспоминания. Расщелина. Он помнит странное чувство, когда лежишь меж двух камней, а в груди вспыхивает секундная радость, что они не свалились ему на голову... Но он никак не может понять, что было раньше и что есть теперь. Помнит нечто тяжелое, упавшее на загривок и задние лапы, пронзительный удар по затылку чем-то острым, внушительным. Он пытается поймать обрывки воспоминаний, но те разлетаются прочь. Он чувствует места на теле, где боль угнездилась наиболее сильно и инстинктивно понимает, что наиболее опасные удары пришлись туда. Странное чувство. Он не может понять, что за удары, чьи удары. Он не может вспомнить, ощутить в мыслях, что за тяжелое нечто обволокло его. Пыльное, отвратительное на вкус.
Хриплый стон срывается со рта. Он открывает глаза. Моргает, пока не исчезает беловатая пелена. Кошачьи спины пропускают яркие лучи света, и ему кажется, что этот свет вспыхивает в его сердце. Он инстинктивно выпускает когти. И тут же дергает мордой - больно. Коты, коты, коты... Откуда взялась эта куча котов?
Он не может пошевелиться - тело словно налилось свинцом, в затылке угнездилась тупая боль, да и кое-где еще. Но в одном он не может себе отказать - в самозащите. Верхняя губа, дрогнув, ползет вверх, в глотке клокочет слабое рычание. Слова застревают, ему сложно говорить. Он пытается судорожно вспомнить, как здесь очутился и что было до того, но не может. Из глубин памяти выскальзывает лишь собственное имя.
"Грач."
Он уже ясно видит перед собой черного кота, рыжую кошку, еще какую-то пеструю... И серую, полосатую. Он рычит еще громче и свирепее, но его рычание вряд ли способно кого-то перепугать.
- Вы все... - он, наконец, заговаривает, и слова царапают глотку. Он внезапно начинает кашлять и слегка мотает головой. Наконец, вновь поднимает взгляд, потемневший взгляд. Голос его сплетается с рычащими нотками.
... кто такие?

- Заноза наблюдает за тобой и заботится. Оберегает... - проронила Ива.
Шорох зябко поежился и тут же ответил:
- Не дай Звездное племя. Я его почти не знал, Занозу этого. Он просто тихо лежал и почти не общался с нами.
Задумчиво глядя на серую стену палатки, полосатый пытался представить себе погибшего брата. Облик был размытым, нечетким. По сути, он даже не знал, что из себя представляет Заноза. Спокойный или активный, злой или добрый, общительный или замкнутый. Просто горка клочковатого трехцветного меха. Безликий Заноза, еле вздымающиеся бока. Шорох скривился и шатнулся, прижимаясь боком к стене. Что-то до ужаса неправильное таилось в этой смерти. Заноза навсегда исчез из его жизни, оставшись в ней маленьким остывшим тельцем, которое мать осторожно вынесла из Детской утром. Думала, что остальные сыновья спят.
Смертью тогда пахло. Да что там пахло, просто разило. Никогда Шорох не пожелал бы еще раз провести ночь на одной подстилке с мертвым братом.
Он был настолько погружен в свои мрачные мысли, что на голос Ивушки просто кивал. Так и не отойдя от холодной стены, чувствуя её жесткость боком, наблюдая перед собой только темноту и глаза Ивы.
Злость закипала где-то в глубине его чернеющего сердца. Он злился исключительно на себя за свои переживания и страхи, но готов был выплеснуть море злости на весь мир. Море страшной, черной злости.
- Как мама? Что у самого нового?
Пустота раскололась. Шорох с легким удивлением оглядел белую кошку, будто вопрос исходил не от нее, а от кого-то, кто стоял позади.
- Мама? А, Ржавница... - пробормотал он. - Перебралась обратно в палатку воинов, радуется этому. Хорошо, что она больше не королева. Ей это не нравилось.
И замолк, но лишь на пару секунд, чтобы собраться с мыслями.
- У меня много нового. Но это не так уж и важно. Главное - что ты вернулась. Я терпеть не могу, когда кто-то нарушает Воинский Закон, но ты... как-то мне не верится в то, что своим побегом ты нарушила его.
Шорох резко отошел от пещеры и встал рядом с Ивой.
- Слышишь, Ивушка? - прошептал он. - Кто-то идет...
В палатку вломились Титомир с Грачом, и полосатый вздрогнул от неожиданности. Не разбирая кто кого несет и кто из них пациент, он шатнулся в сторону и поманил хвостом Иву.
Потом начала происходить какая-то странная ерунда, которая показалась Шороху настолько странной, что он снова начал злиться. Грач очнулся и зарычал, Титомир просил что-то от головы, а тут еще и Яркозвезд принялся кукареть со своей скалы о том, чтобы все пришли на собрание.
Стараясь не обращать внимания на рычание Грача и хрип Титомира, полосатый обратился к Ивушке.
- Пошли скорее, раз уж Яркозвезд зовет.
И сам первым дернулся к выходу.
- Неужели сбрендил, идиот? - зло прошипел он себе под нос, глядя на Грача. - Черемуха, заткни ему пасть маковыми семенами! - рыкнул уже вслух.
Если Яркозвезд объявит, что посвящает меня в ученики, я окончательно сойду с ума...
---------> главная поляна

Первым откликнулся тот самый черный кот. Смешно? Ему смешно? Слеподыра несчастная! Ни хрена это не смешно! Он очнулся в душной пещере, в окружении совершенно незнакомых котов, которые пялятся на него так, словно знают с рождения. В свете новых обстоятельств Грач был не совсем предрасположен к смеху и радости. Выпустив когти, он с тихим шипением послал вслед Титомиру крепкое словцо, не имея ничего, в общем-то, против именно этого кота.
Его просто бесило все. Бесила неопределенность, бесило то, что он ни черта не знает и не понимает. Бесило... и пугало. Страх спрятался где-то на задворках сознания, и Грач предпочитал отгораживаться от него стеной огрызаний и агрессии.
Следующим под горячую лапу попался мелкий, полосатый комок шерсти. Он плюнул какую-то грубость. Грач моргнул. Затем с тихим шипением поднял лапу и ударил ею именно по тому месту, где секунду назад находится мелкий. Грач проводил его мрачным, тяжелым взглядом. Жаль, не достал... Раздражение и непонимание кололо шкуру, как самый острый репейник.
Мы твои соплеменники Грач. Мы твои друзья. Ты точно ничего не помнишь?
Соплеменники? Грач открыл рот, собираясь огрызнуться, но вовремя передумал и захлопнул его. Неуверенно посмотрел на лапы, пытаясь вспомнить, а что, собственно говоря, было до того случая, из-за которого немилосердно ломит все тело и раскалывается голова...
Ничего. Мрак. Туман. Пустота. Щемящая, звенящая пустота.
Грач как-то утих и уже смотрел на целительницу без прежней враждебности.
"Если бы они хотели причинить мне вред, давно бы пришибли," - вяло подумалось ему.
- Соплеменники, говоришь... - пробормотал он, выпуская и втягивая когти.
Ты находишься в племени Теней. Ты здесь вырос. Здесь живут твои дети- Вороной и Иволга. Здесь твой дом. А я Черемуха- целительница. Я помогу тебе... Вылечу тебя... Вспоминаешь?
Емае, если бы сюда упал камень с неба и раскрошил палатку к чертовой бабушке, Грач не был бы столь удивлен и потрясен.
- Д-дети? - выдавил он. - У меня есть дети? Мда, это уж совсем неожиданно...
Он снова принялся рыться в памяти. Вороной. Иволга. Он старательно вспоминал, мысленно "прокатывая" имена. Ему вмиг стало как-то неуютно. Позади была целая жизнь, о которой он ничегошеньки не знал. И не чувствовал. Но почему-то... почему-то при имени "Вороной" на душе стало как-то спокойнее. Уютнее, что ли. Что нельзя сказать об имени "Иволга". Это нельзя было назвать воспоминаниями.
"Соплеменники..."
- Выходит, я в племени? И кто же я здесь? - счел нужным поинтересоваться Грач. Вдруг он предводитель? Ахах, забавно было бы...
Что у тебя болит? Голова кружиться? Болит?
- Угу, словно камнем стукает, - признался Грач и наклонился, чтобы Черемуха увидела затылок. - По-моему, там рана. - поморщился он. Тело по-прежнему отказывалось повиноваться без боли.
"Зараза."

----------->неизвестно
Ты бежал, ломая ветки и спотыкаясь о камни. Ты бежал до боли в лапах, бежал, как только мог. Резкий, холодный ветер ерошил черную шерсть, из-под лап летели клубы снега. Вся эта спешка случилась, когда ты узнал, что с Грачом произошло неладное.
Отец в этой жизни стал тебе дороже всех остальных. Он не раз выручал тебя в трудный момент, когда соплеменники в данной ситуации ничем не помогут. Сестра была слишком раздражительной, а мать... она никогда не была тебе настоящей матерью. Даже ее имя понемногу стирается в памяти, а образ становится расплывчатым. Пе... Перепелка? Да, так звали ту, которая с самого твоего рождения не пыталась заботиться о своих детях, а свалила все на твоего отца. Таким образом, на плечах Грача оказались и дети, и племя, которое к тому времени было разгромлено Грозовым и Речным племенами. Но Грач продержался и вырастил своими силами и тебя, и сестру.
Вот почему ты питаешь к матери отрицательные чувства, а к отцу – чересчур положительные.
Ты остановился посреди густого леса, чтобы перевести дыхание. В горле морозит, лапы мелко дрожали. Ты не любитель бегать, однозначно. Оглянулся, чтобы понять, где ты.
Ага, уже недалеко. Если поднажму – то скоро буду в лагере.
Собравшись с последними силами, ты рванул вперед. Огибая стволы деревьев и кусты, ты все ближе продвигался к лагерю. Еще чуть-чуть - и все.
Вот уже виден вход. Продравшись через него, ты резко, подобно урагану, влетел на поляну. Поначалу растерялся. Мысли в голове смешались в кашу, разум затуманен. Тщетно ты пытался вспомнить кое-какие фрагменты своего пути. Все, что было до того, когда ты остановился на отдых в лесу, было какой-то пропастью в памяти.
Ты резко повернул голову в сторону палатки целителя и быстрым шагом направился туда. Тяжело топая, ты вошел в палатку целителя. Ты увидел темное пятно, которое лежало где-то в глубине палатки, и, пошатываясь, направился к нему. Рядом с отцом сидела Черемуха, что не удивительно. Целители практически всегда сидят с больными.
- Грач... Грач! Отец! Что с тобой?
Ты старался говорить шепотом, но иногда голос срывался на нормальный тон. Протараторив с минуту откровенный бред, ты спросил у целительницы:
- Черемуха! Что произошло?
Ты стоял, как вкопанный, все еще тяжело дыша от быстрого бега. Тебе Грач стал самым близким существом на свете, и потерять его будет большим ударом для тебя.

Отредактировано Ворон (01-03-2013 21:05:33)

Грач... Грач! Отец! Что с тобой?
Рыжая целительница невольно поморщилась, когда услышала голос Вороного. Он еще ничего не знает... И как ему объяснить то, что его отец его совсем не помнит? Что он забыл все, что с ним связано. А может и не все... Грач кажется помнил о своих детях что-то. Во всяком случае пытался.
Черемуха! Что произошло?
Целительница убрала остатки трав в угол пещеры, а потом ответила. Голос звучал спокойно и уверенно, кошка старалась не открывать своего волнения и своих сомнений, которые грызли ее изнутри. Не нужно молодому воину это знать. Вороной не должен волноваться. А то еще и надумает чего-нибудь лишнего.
Их с Титомиром засыпало в туннелях. Никак не пойму зачем они вообще туда полезли? - тут Черемуха раздраженно взмахнула хвостом.
В общем возможно он обо что-то ударился головой, или ему что-то на голову упало... В общем он потерял память. Он не помнит племени, соплеменников... Вас...- хотелось продолжить Черемухе, но она передумала. Не стоит этого говорить. Не стоит.
Да что говорить-то, Помню удар. И сильный запах земли. А до этого...
Черемуха качнула головой. Значит удар. ну и так понятно почему он потерял память. Ей хотелось понять, степень катастрофы. И видимо она достигла крупных масштабов. Впервые кошка была в такой растерянности. Она не знала что делать. Может контакт с родными детьми сможет ему помочь? он должен был их вспомнить.
Вороной?
Кошка насторожила уши. Вспомнил его? Или просто догадался, да и рыжая кошка рассказывала ему про него.
Решив не мешать разговору сына и отца, кошка отошла в противоположный край палатки  и начала перебирать травы. В палатке было довольно грязно, было бы неплохо убраться, к тому же здесь все же больные как никак...
Краем уха кошка прислушивалась к разговору отца и сына. Главное, чтобы все прошло спокойно... И хорошо бы, чтобы пока никто не поднимал паники. А то зная котов, которые так любили посудачить о том и о сем... Грачу нужно будет привыкнуть жить в племени. Снова. И она не гарантировала, что это будет просто...

- Не тараторь, -
Ты притих. Грач, наверняка, сейчас чувствовал себя не важно, конечно ему нужна тишина. Но твои чувства скакали в тебе, как бешенные, и поэтому держаться спокойно было трудно.
Ты переступил с лапы на лапу, сел. Хвост твой, раньше хлеставший воздух от волнения, сейчас спокойно лежал на земле. Но в душе бушевал ураган. Отец жив, это отлично, но в каком состоянии...
- Жив, как видишь, только память отказала, -
Ты улыбнулся и сказал.
- Ничего, со временем она восстановится.
"Только каким образом?"
- Вороной? –
- Ну вот, хоть мое имя не забыл. Уже хорошо.
Их с Титомиром засыпало в туннелях. Никак не пойму зачем они вообще туда полезли? –
Ты присел. Да уж, много там найдешь, в этих туннелях. Сам не лазал, но слышал, что находиться в них опасно для жизни. Разве Грачу не говорили это?
В общем возможно он обо что-то ударился головой, или ему что-то на голову упало... В общем он потерял память. Он не помнит племени, соплеменников...
Да, да, это все понятно. Но он же должен их вспомнить? Но тогда как?
Рассказать Грачу всю его жизнь – от рождения до сегодняшнего дня – да это может разве что старожил племени. А ты расскажешь немногое, на тебя надежды в этом деле не ищи.
Да и вообще мало что можно придумать по этому поводу.
В общем, сейчас-то уже ничего не сделаешь. Память его все равно потеряна. Остается только говорить ему отрывки из жизни племени, а там он, может быть, и вспомнит, что надо...
-  Ничего, память можно восстановить, - сказал ты снова, будто хотел еще больше в это поверить.
Он должен помнить Снеголапа. Раз помнит тебя, своего сына, то и своего ученика он должен помнить. Не мог же он забыть, как они ходили на тренировки?
И Иволгу он должен помнить. Он не может забыть свою дочь, пусть и такую вредную.
Да и ты тоже хорош. Чуть не убил Снеголапа, на всех огрызался – просто ангельский ребенок. Впрочем, что было, то прошло, наверняка многие обиды забыты и многие враги стали друзьями.
Интересно, а простил ли тебя Снеголап?
Такой поступок вряд ли легко забывается даже через множество лун. Сейчас ты не можешь надеется на его доброту и привязанность – возможно, что последняя нить, связывающая ваши личности порвалась, и теперь ничего не сделаешь. Разве что время сплетет новую веревку. Да и не стоит особо на это надеяться.
Вскоре, ты встал и пошел за Грачом, слепо опасаясь, что что-нибудь еще произойдет.
------------->главная поляна

Отредактировано Ворон (20-03-2013 21:37:29)

Главная поляна<-------
Переставлять лапы было тяжело, тело дрожало. От злости, от напряжения. Белошёрстке мало кого сейчас хотелось видеть, лучше было бы собраться, побыть наедине с собой. Но Звёздное племя, видно, шутками сегодня не ограничилось, по какой-то причине заставив кошку пойти за Змеелапом. Более того, добровольно пойти. И за кем?.. Ученица предпочитала не отвечать на этот вопрос. Во-первых, она и без того знала ответ, а во-вторых, вопрос был риторическим. И, пожалуй, вторая причина имела место быть лишь потому, что она удивительно быстро для своего неспешного сейчас шага добралась до нужной палатки. Хоть бы он не увидел её слабость. Для неё будет хуже. А, быть может, и для него. Кто знает, к чему может привести их беседа. Да ещё учитывая то, в каком оба находятся моральном состоянии. Один болен, вторая сломлена и обижена на жизнь и всё в ней существующее.
- Поднимайся, змейка ядовитая, - на миг остановившись у входа, Белошёрстка пригляделась; на месте, целый и невредимый, - ты ведь слышал, что говорили с поляны? Племени Теней нет, как и других. Нам придётся идти в новый лагерь, под крыло к этой жабе-переростку, у которой ко всему прочему окрас неправильный. Жду. - кратко и лишь для приличия оповестила кота о происходящем глухим и, к досаде кошки, дрогнувшим голосом.
Вздохнув, она невольно поплелась вперёд, заходя глубже в пещеру. Ученица остановилась возле подстилки, которая была выделена Змеелапу и, несколько минут посверлив того взглядом, для верности положила лапу на бок, несильно толкнув. Мало ли что? Вдруг спит? Стоило всё же проверить. На всякий случай, потому что так надо, а не потому, что ей хочется.

Отредактировано Белошёрстка (11-07-2013 19:34:39)

- Если бы боялась, просто сказала бы, что ты здесь, и ушла со спокойной совесть и чувством выполненного долга, - неплохой ответ, но не для неё. - А могла бы и просто бросить тебя здесь. Мало ли что случилось бы, - не волнение, не беспокойство, просто констатация факта, исполнение долга. Ей на сегодня уж хватило волнений, злости, обид. Хотелось бы отдохнуть, но кошка чувствовала, что со Змеелапом ей это не удастся. А значит, надо было побыстрее закончить разговор. И выйти наконец из этой палатки целителя. Поболтать и по дороге успеют.
Стоп. Палатка целителей? Это заставило кошку вздрогнуть. Осознание нахождения себя в этом месте, где стоит столь противный запах трав, где творятся страшные вещи под покровительством целителей... нет уж, увольте. Здесь находится ей не по душе. В отсутствие Щербатой это место, конечно, выглядит менее страшным, но всё же пугает не меньше, чем в присутствии целительницы...
- Тебя, что его окрас волнует?
- Не столько, сколько неподходящее имя, - хмыкнув, поднимается на лапы и отходит чуть дальше.
Хвала Звёздным предкам, её вывели из этого состояния! Впрочем, Белошёрстка и сама справилась. Не нужна была ей ничья помощь. Так что пусть лучше об этом не знает, она скроет свой страх и просидит здесь столько, сколько нужно. Только пусть он поторопится и они уйдут. Об этом кошка была готова даже звёздное племя молить. Как оказалось, желание было либо лишним, либо чудодейственным. Змеелап вскоре поднялся сам.
- Не лучший вид. - хотелось сказать больше, но что-то остановило. Пожалуй, желание отсюда уйти восторжествовало над жаждой обсыпать ученика колкостями. А большей причины, чем эта, и не нужно было. Такое оправдание вполне сойдёт для себя самой. А если соплеменник будет интересоваться - укусит его она. Словесно, правда, но постарается сделать это так же, как кусала её злость и ярость.
Вид у кота, надо сказать, и правда был потрёпанный. Как будто он несколько дней подряд без устали охотился. Или воевал. Последнее подходила куда лучше, ведь битва с простудой - тоже война. Пусть и маленькая. Тем не менее, это ни капли не было поводом для уважения. Да и для жалости тоже. Последнее даже дальше, чем первое. Жалость - признак желания помочь. А помощь никогда не входила в список дел, вершимых ученицей по доброй воле. Скорее уж добровольно-принудительно. Да и то с поражающей щедрых и мягкотелых котишек редкостью. К слову, их самих с новым режимом, наверное, почти не останется. Тираны и предатели об этом позаботятся. И это, возможно, единственная причина благодарить их. Но не прощать.
За мыслями, попытками перейти с одной неприятной темы на более приятную она не замечает, что заставляет ждать кота. А заметив, не видит смысла извиняться. Просто поднимается на лапы и, не дожидаясь, подходит к выходу, чтобы вдохнуть чистого, холодного воздуха.
- Идём, змейка, - усмехнувшись, кошка оборачивается и смотрит Змеелапу в глаза, - тебе ещё поесть надо, а то не дойдёшь и свалишься в ближайший овраг. Спасать не буду, - прищурившись на миг, продолжает ждать ответа. Как никак ей интересно, что же скажет приболевший ученик.