Ух, ночные патрули Львиносвет не любил больше всего. Он предпочитал свет дня и тепло солнца - возможно, потому, что сам обладал солнечной гривой и светлым нравом - а потому темный лес заставлял его настораживаться сверх меры, быть предельно осторожным, останавливаться чуть ли не на каждый шорох. Конечно, с ним шли соплеменники, но Львиносвет никак не мог избавить себя от этого подсознательного напряжения, даже зная, что он не один. Поэтому в лагерь он возвращался усталым, голодным и мечтающим о теплой подстилке. Галчонок с Ветлой уже выросли настолько, что спокойно спали в своих гнездышках и без него, так что он опять переселился в палатку воителей.

Войдя на поляну, Львиносвет зевнул, раскрыв до отказа зубастую пасть с мощными челюстями и, бросив взгляд на кучу с едой, помедлил. Поесть или сразу пойти спать? А, ладно, с лап валится и так, утром, быть может, охотники принесут что-то посвежее. Он попрощался с товарищами - кое-кто решил все-таки перекусить - и сонно направился в сторону палатки, зевнув еще раза два или три. А все потому, что не надо устраивать столько тренировок и поддаваться Златоцвету! Но малыш так хорошо учится, и общение идет им обоим на пользу. Чем больше времени он будет проводить с приемным младшим братом, тем лучше. К тому, чтобы вырастить из Златоцвета достойного воина, которого уважают, который сам умеет уважать, у которого куча друзей и который счастлив, Львиносвет поклялся отнестись со ответственностью и собранностью.

Но по пути в свою палатку он случайно заметил у входа в детской комочек. Да это же Речушка! Ах да, кажется, Острозвездая хотела провести церемонию?

- Эй, Речушка, - тихонько проурчал Львиносвет. - Чего это ты здесь делаешь? Завтра предстоит большй день, так что лучше иди-ка спать. Или устала от такой толпы?

Речушка не выглядела взволнованной, не переступала нетерпеливо с лапки на лапку, не поглядывала в сторону палатки предводительницы - словом, не делала ничего, что мог бы делать котенок, которому так не терпится стать учеником, что он не может заснуть. Маленькая кошечка казалась скорее встревоженной. Догадки Львиносвета подтвердил и ее неуверенный, теряющийся в ночных звуках голосок. Золотой неторопливо уселся рядом, и его длинный, мягкий мех почти касался шкурки Речушки. По желанию малышка вполне могла бы зарыться в него головой.

Речушка напомнила ему далекий день, когда еще Львенок точно так же сидел, мучимый бессонницей, у яслей и не знал, что готовило будущее. Мама-предводительница, дед-предводитель, отец погибший герой - как скопление таких величественных, таких знаменитых родственников могло не вызывать в неуклюжем малыше страх? Речушка колебалась, но в глазах или движениях Львиносвета не было нетерпения. Пока малышка собиралась с мыслями, он перевел взгляд на мерцающую в лунном свете реку, серебряную, как кошачья шерсть, на покачивающиеся по ветру камыши и, казалось, его совсем не беспокоило, сколько еще Речушка будет собираться с силами, чтобы ответить. Львиносвет не поторапливал ее ни словом, ни действием, когда она заговорила, повернул косматую голову и внимательно вгляделся в ее черты.

Честно говоря, Львиносвет и подумать не мог, что Речушка так волнуется. Бедняжка потеряла отца в таком раннем возрасте, ее мать слишком уж сильно благоволит к Коршунку, и все это чувство ответственности совсем не по ее лунам. Ох, как хорошо он ее понимал - страх увидеть разочарование в чужих глазах порой сильнее смерти. А Речушка выглядела совсем поникшей и грустной - нет, совсем не таким должен быть котенок перед посвящением!

- Ну что ты такое говоришь? Как так не готова? - Львиносвет улегся вокруг Речушки, чтобы их взгляды оказались примерно на одном уровне и ей не приходилось постоянно задирать голову. - Когда я был маленьким, мне тоже было так же страшно. А как же - в ту пору моя мама была предводительницей племени. Но чего переживать сейчас? Твоя мама тебя очень любит, и тебе потребуется ох как постараться, чтобы ее разочаровать. Ты ничуточки не хуже братьев и сестер, я ведь с вами играл, так что можешь мне поверить. Ты представь - завтра ты выйдешь из лагеря настоящей ученицей, твой наставник научит тебя всему-всему, - он кивнул на мерцающую реку. - Ты запросто переплывешь даже ее, Речушка.

Конечно, никакие слова не могли бы избавить полностью ее от тревог, но золотой надеялся хотя бы чуточку рассеять страхи и сомнения, чтобы завтра Речушка отправилась к скале с поднятой головой и сияющими глазами.

- А ты думаешь, никому из взрослых никогда не бывает страшно? - усмехнулся Львиносвет, легонько погладив пушистым, теплым хвостом Речушкин бочок. - Ты и представить себе не можешь. Мне много раз было страшно. И когда маленьким был - аж мельче тебя, и когда вырос. В страхе нет ничего... гм, страшного. Никто ведь не прикажет тебе завтра в первый же день выловить в одиночку из реки щуку! И подумай, Острозвездая чутко следит за всеми котятами и посвящает их только тогда, когда считает, что они готовы. Подумай, разве тебя бы посвящали, если бы предводительница считала, что ты не готова? А уж коль предводительница думает, что ты готова вступить в ряды славных учеников Речного племени, то ты готова.

Робкое упоминание о Ручейке кольнуло Львиносвета, и его улыбка стала немного грустнее. Серый приятель покинул мир так рано, таким молодым, едва-едва успев побыть отцом. Сколько всего он мог бы еще дать своим детям, Кунице, племени! В битве погибли многие титаны лесных племен, герои и легендарные предводитель - Алозвезд, Звезда Сибири, Течение, Филин, но именно думая о Ручейке Львиносвет чувствовал горькую несправедливость, что такой молодой, многообещающий и просто теплый Ручеек должен был умереть.

- В детстве Ручеек был маленьким, - выговорил Львиносвет. - Он всегда так открыто, так ясно смотрел на мир и всегда старался. Если ты будешь стараться, он уже будет тобой гордится. Так поступает всякий хороший родитель, - Речушка не искала успокоения в его шерсти, не зарывалась в его мех, но Львиносвет все равно вытянул шею и прикоснулся подбородком к ее плечикам, накрыв их, словно теплое, уютное одеялко. - Он был горд как орел, когда вы издали первый писк. Ты проворная и быстрая, Речушка. Я-то знаю, я ж с вами возился. Тебе нечего бояться.