--- Ельник

По крайней мере, в лагерь они вернулись не с пустыми лапами. Правда, одна белка на двоих молодых и здоровых воителей - тоже невесть какая добыча, но лучше, чем ничего. После своей неудачи с мышью да шума, который Львиносвет с белкой устроили в лесу, Цапля не стала предпринимать попыток что-нибудь изловить. Лишь ткнула укоризненно в бок виновато глядящего друга, да и то больше для проформы, и усмехнулась. Видимо, сегодня не её день.
Ничего. Они сейчас вернутся в лагерь, доложатся Когтю или кому-нибудь из его приближённых о результатах похода к границам и могут дальше делать всё, что пожелают. Например, сходить на охоту в более пригодные для неё места, чем тёмный, пропахший острым запахом хвои ельник.
И жизнь, как всегда, въехала в намеченные планы как чудище двуногих, с громким рёвом и яро сверкая глазами.
- Львиносвет! Иди сюда. Цапля тоже.
Даже если бы её не позвали, Цапля и не подумала бы остаться в стороне. Разве что Львиносвет лично попросил бы. Очень хорошо попросил. Да и тогда кошка бы подумала. Всё, что касалось рыжего воителя, с некоторых пор весьма живо интересовало и её. Особенно то, что способно было причинить Речному неприятности.
А это, судя по всему, могло. Обернувшись на голос, Цапля увидела Шторма. Грозовой воитель пребывал не в лучшем состоянии. Кошка не могла вспомнить, чтобы тот появлялся в лагере после столкновения с орлами, и бродяжничество ему на пользу не пошло. Если Цапля и Львиносвет, и даже ученики, за исключением совсем уж плохого Ледолапа, успели восстановиться после битвы, то Шторм выглядел так, словно пережил ещё парочку подобных.
Львиносвет появлению старшего товарища не обрадовался. Да и едва ли он считал Шторма товарищем, если судить по тому, как отзывался о Грозовом после его... чудачеств. Цапля рыжего вполне понимала. Она сама ярой неприязни к старшему воителю не испытывала, но и особо близко сходиться с ним не желала, сама толком не понимая отчего.
- Чего? - Львиносвет замер напротив Шторма.
Цапля подошла следом. Серый хвост слегка хлопнул Речного по копчику, призывая не ершиться и хотя бы выслушать.
"Сядь, здоровяк. Не стоит сейчас привлекать внимание. А то опять отчитают, что мы вместо доклада на какую-то ерунду отвлекаемся."
Сама кошка устроилась на земле рядом с другом, кивнула Грозовому.
- Рада, что тебе удалось, наконец, добраться до лагеря, - фраза прозвучала с беззлобной насмешкой, особо поддевать или злить воина Цапле не хотелось. Хотя неприязненное напряжение Львиносвета отчасти передавалось ей. - Похоже, путь выдался нелёгким.

- Сядьте и ешьте. Нельзя привлекать внимания
Львиносвет неопределенно повел плечами, не торопясь опускаться на землю, но тут почувствовал легкий шлепок. Обернувшись, он встретился глазами с Цаплей. Ее взгляд говорил яснее слов, и молодой кот, поведя хвостом из стороны в сторону, с кислым видом уселся подле нее.
"Ладно, ладно, ты права," - вздохнул он мысленно. Ну почему всякие серьезные вещи должен им сообщать непременно Шторм? Цапля, впрочем, тоже не слишком наслаждалась его обществом. Львиносвет едва успел опустить морду, дабы скрыть ухмылку, когда в голосе Цапли послышались слабые насмешливые интонации. Он посмотрел на Шторма, когда тот уже сообщил о том, что свалился в реку. Брови Львиносвета поднялись в изумлении, но спросить рыжий кот ничего не успел - полосатый выдал нечто такое, отчего шерсть у воителя поднялась дыбом...нет, не от страха или опаски, а от болезненного возбуждения.
"Пора."
Сердце обезумевшим по весне дятлом стучало в груди. Львиносвет едва сдержал восклицание, но зато дернулся, словно его блоха укусила в ухо. Бросил быстрый, косой взгляд на Цаплю, затем - на Шторма. Собрание повстанцев. То, чего все воители так долго ждали, то, чего кружилось в воздухе с первых дней воцарения Когтя и о чем Львиносвет едва не позабыл, окунувшись с головой в совершенно иные дела и заботы. Его словно резко выдернули из сладких мечтаний и вернулись в реальность. Львиносвет, не отдавая себе отчета, пододвинулся поближе к Цапле, желая почувствовать тепло ее тела. Это успокаивало разгоряченную кровь.
- Лады, мы все поняли, - наконец произнес он. - Полночь так полночь. Я, кажется, даже помню, где это, так что сами отыщем... Верно, Цапля?
Он сделал движения, собираясь подняться, но прозвучал вопрос, заставивший его замереть.
- И еще одно. Полагаю, настало время продолжить разговор у реки.
На морде Львиносвета отразилось искреннее недоумение.
- Какой еще разговор? - опешил он, пытаясь припомнить, когда это он болтал со Штормом, да еще возле реки. Что-то всплыло в памяти, но это было так давно...
- Это же было так давно! - воскликнул он, но тут же втянул голову в плечи. Ладно, хорошо, был один разговор, но к чему это...
- Кто именно, где и чему тебя учил тогда?
Вот теперь изумление Львиносвета достигло апогея. Он бросил быстрый взгляд на Цаплю, припоминая, что рассказывал ей о том, что тоже был завербован Когтем, но отказался сражаться за него. Время, когда он тренировался с Ржавницей в холодном, точно покрытым слизью и расплывчатыми кошачьими тенями лесу, Львиносвет старался не вспоминать. И сейчас не горел ни малейшим желанием это делать, ровным счетом не понимая, зачем это нужно.
- Ты... - с трудом выдавил он. - Ты к чему это? Зачем это вообще тебе нужно?

Шторм особой приветливостью не отличался. Впрочем, Цапля не припоминала, чтобы тот за всё короткое время их знакомства тот блистал приветливостью, разговорчивостью и манерой снисходить до окружающих объяснения собственных мыслей и поступков.
Вот и сейчас: "Мы собираемся в полночь, в чаще".
Информативность так и хлещет. Кто "мы, в какой чаще, на кой барсук собираться... Догадайтесь сами, дорогие друзья. И пусть в этом случае догадаться несложно - всё равно, раздражает подобное отношение и манеры.
К боку прижалось пушистое тепло. Цапля уже почти привычно ответно подалась к Львиносвету, успокаивающе лизнула в рыжее плечо. Да и сама малость утихла. А то серый хвост до того весьма явно мёл окружающую землю, собирая на себя всякий мусор и демонстрируя всем окружающим недовольство, вскипающее в душе кошки.
- Найдём, - кивнула Цапля Речному, выкусывая из хвоста попавшие в него мелкие веточки.
"Как-нибудь."
В одиночку Ветряная была бы не столь уверена в собственных силах. Представления о лесных территориях она пока имела не самое ясное. Знала, что упомянутое место находится где-то на территории Грозы, не более. Но раз уж Львиносвет уверен в собственных силах - не будем ему перечить.
А Шторм тем временем резко перевёл тему разговора. Цапля удивлённо подняла глаза, уставившись на Грозового. Судя по тому, как тот говорил, эту часть беседы он хотел сохранить в ещё большей тайне, чем сведения о месте и времени сбора бунтовщиков. Что же это был за такой разговор у реки?
Кошка перевела взгляд на Львиносвета. Тот выглядел не менее удивлённым. Хотя постепенно в глазах Речного проступило понимание. Отнюдь не сопровождающееся желанием говорить. Цапля недовольно дёрнула хвостом. Опять какие-то путанные тайны, а она тут сидит, как немое чучело, и пытается понять, о чём вообще речь. Неприятное чувство.
- Кто именно, где и чему тебя учил тогда?
Учил? Пожалуй, именно это слово всё-таки вызвало в памяти недавние признания Львиносвета.
"...Она обучала меня, я думал, что они - Звездные коты..."
"...Сам Коготь - не такой уж плохой наставник..."
"...Ржавница приходила, а затем он..."
Что ж, о чём речь - разобрались. Цапля вздохнула и оставила в покое хвост, в который успела вцепиться зубами. И впрямь, чего это Шторму понадобилось сейчас заводить разговор о подобных делах. Неужели нынче больше думать и говорить не о чем?

- Что мне хотелось бы заранее знать, с кем собрались драться. Ты действительно думаешь, что каждый кот может взять и придти в чужой сон, назваться Звездным племенем - и все ему поверят? У нас не столько мышеголовых балбесов, чтоб ты знал...
Уши Львиносвета встали торчком от возмущения и обиды. Неужели Шторм полагает, что рыжий кот знал о том, что обучает его не Звездное племя? Львиносвета захлестнули воспоминания. Словно ветер тамошних дней погладил его вдруг по шкуре. Как живые, встали образы Ржавницы, Когтя и другие коты, появляющиеся из сумрака Места-Без-Звезд. Там действительно нет звезд - будто небо затянуто чьей-то черной шкурой, слабо пропускающей свет. Деревья мертвые, искривленные, окутанные белесым туманом.
Львиносвет не думал о Шторме. Он думал о Цапле.
Он ни за что не признается ей, что действительно считал, будто Звезды пророчат ему великое будущее. Что он особенный, что он достоин того, чтобы быть кем-то большим, чем просто сыном чуть ли не самой молодой предводительницы в истории племен, да и к тому же урожденной Грозовой кошки. Он засыпал счастливый, поглощенный мечтами, уверенный в завтрашнем дне. Он и Куница. Он хотел попросить Ржавницу взять в ученики Ручейка, чтобы он тоже был Избран.
...Значит, дело в Когте.
Львиносвет точно очнулся от сна и перевел взгляд на Шторма. Его по-прежнему жгла обида и горечь. Не так-то просто забыть, что тебя использовали. Ты - средство достижения цели. Не больше.
Но и не меньше.
- Я понятия не имел, кто они такие, - Львиносвет слегка наклонил голову и глядел на старшего кота исподлобья, из-под нависших кустистых бровей. Обернувшись к Цапле, он негромко пояснил:
- Помнишь, я тебе рассказывал о том, что меня обучали Коготь? Ну, что они хотели, чтобы я сражался на их стороне. Они приходили ко мне во сне и представлялись Звездными котами. Они казались Звездными котами. Словно сотканные из тумана, - он бросил быстрый взгляд на Шторма. - В том месте реальность может быть обманчива. Порой я сомневался, что я сам живой. - он вытянул лапу и пристально на нее посмотрел, втягивая и вытягивая когти. Каждое слово приходилось вытаскивать из глотки, словно застрявший там камень. Но понемногу становилось легче. Хочешь правды? Получай свою правду. Но при Цапле было сложнее. Перед ней хотелось выглядеть лучше, чем ты есть на самом деле. Не таким доверчивым, не таким жаждущим признания и славы. Не таким тщеславным. Не показывать, как это больно - быть обманутым.
Уже второй раз. Первый - Маковка. Она обманула Львенка. Коготь и Ржавница обманули Львинолапа.
- Я ни разу не видел их на Советах. А если и видел, то не узнавал. В том мире все кажется другим. Я просыпался с царапинами на шкуре, с выдранной шерстью. Меня учила Ржавница. Куницу - Коготь. Иногда мне мерещились другие коты, но в том месте слишком много теней. От деревьев. Да и Ржавница не позволяла отвлекаться.
Только теперь Львиносвет обратил внимания на то, что его учила некрупная, но проворная кошка, а мелкую и худую Куницу - могучий Коготь. Ржавница хотела добиться от него скорости. И добилась своего. Львиносвет вдруг понял, что очень многим ей обязан. Она научила его приемам, которых не знал Течения. Учила сражаться  целыми ночами, и Львиносвет впитывал знания жадно, как страждущий пьет воду. Только одного его свирепая наставница не могла преодолеть. Львиносвет так и не смог подавить в себе уважения к чужой жизни. Если бы рыжий одиночка пытался убежать, то все было бы проще. Но он не хотел уходить с территорий. К таким Коготь сейчас призывает не чувствовать никакого сострадания. А Львиносвет тогда, как безумный, мчался за травами, ловил рыбу для него. Боль притупилась, но молодой кот знал, что не способен сражаться, заранее зная, что убивает. В пылу драки насмерть все проще. А когда противник признает поражение, когда он не хочет больше сражаться - нет.
Он встал.
- Это все. - пожал Львиносвет плечами и, почему-то подрагивая хвостом, перевел взгляд на Цаплю. Что-то тревожное поселилось в нем.

Шторм не сказал ни единого слова с тех пор, как Львиносвет начал свой рассказ. Рассказ почему-то звучал как исповедь, в другое время полосатый спросил бы у него, почему тот чувствует себя явно не в своей тарелке от этих давних воспоминаний. Конкретно там ничего не решалось, отказался бы тренироваться Львиносвет - Коготь и его подручные быстро нашли бы ему замену. А что рыжий тогда не задумывался над тем, кто его тренирует на самом деле - это вопрос десятый. Гораздо важнее вопрос другой. Почему он уже после Кровавого Совета не задумался?
"Некогда было, полагаю. Сперва дела, потом Цапля," - это снова прорезался ехидный внутренний голос, - "Когда же о Когте думать. Радуйся, что хотя бы эти детишек не успели завести, а то бы сократилось наше воинство."
Полосатый воин встряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли. Он сюда пришел не о Львиносвете судить, есть дела поважнее.
- Они казались Звездными котами. Словно сотканные из тумана, - Шторм хмыкнул, отложив себе эти слова на память. Из тумана? Он слышал истории о Звездных воителях, со шкуры которых лучился небесный свет... Только истории, но это уже что-то, - - В том месте реальность может быть обманчива. Порой я сомневался, что я сам живой.
Шторм вздрогнул и поднял на Львиносвета сверкнувшие глаза. "В том месте? Опять оно. Алозвезд тоже говорил про место. Совпадения... или нет? Пес знает."
Львиносвет сомневался, что он сам живой. Похоже было, что рыжий говорил это скорее Цапле, чем Шторму, но, судя по всему, с ней он вообще разговаривал поискреннее. Если он не казался самому себе живым, то какими же представал Коготь перед своими учениками?
"Мертвым."
Цапля тем временем поддержала его задумку даже не оглядываясь через плечо. Что же, это должно было сработать. Хоть какая-то радость, учитывая, что основной пейзаж все никак не хотел складываться в штормовской голове.
- Я ни разу не видел их на Советах. А если и видел, то не узнавал. В том мире все кажется другим. Я просыпался с царапинами на шкуре, с выдранной шерстью. Меня учила Ржавница. Куницу - Коготь. Иногда мне мерещились другие коты, но в том месте слишком много теней. От деревьев. Да и Ржавница не позволяла отвлекаться.
- Ржавница? - впервые за всю речь Львиносвета полосатый воин открыл рот. Прозвучало как-то сипло, но Шторм все равно не смог скрыть изумления. Все его умозаключения до сих пор строились на том, что Коготь делал все или почти все один, а его ближайшие подручные из Сумрачного племени лишь помогали вне... "Назовем это "тем" местом."
- Львиносвет, - Шторм поднялся на лапы вслед за влюбленной парочкой, - Я передал тогда Алозвезду твой рассказ. Он испугался. Он спрашивал меня, говорил ли ты что-нибудь о месте, в котором тренируешься, но раскрывать подробности отказался, а через день исчез. Я знал Алозвезда с ясель, его не напугал бы Коготь.
Его вообще очень мало что могло напугать. Шторм тогда порядком удивился и приготовился к серьезному удару по лесным племенам, но он даже представить себе не мог, откуда придет этот удар. Алозвезд, выходит, мог. Но Коготь со своими прихвостнями - такой, каким его знал полосатый, - оставался обычным, пусть очень сильным котом. Да, он убил Яркозвезда на Кровавом Совете. Ну и что? Предводитель Сумрачного племени наверняка был ошеломлен и точно не был по-настоящему опытен. Такой враг - всего лишь обычное чудовище.
- Я не понимаю, что во всем этом не так. Пытаюсь понять.
Все казалось простым. Воин Сумрачного племени, желающий власти, силы и становления нового порядка, находит способ пробираться в сны к другим котам, скорее всего, обладая этим даром с рождения. Вербует сторонников сперва среди родного племени, потом среди прочих, и однажды сбрасывает покровы. Воспользовавшись неожиданностью и лучшей подготовкой своих бойцов, захватывает власть и прежде, чем коты опомнятся, рушит старые законы и создает новые. Лучше и не придумаешь.
Но вся эта стройная картина рушится, когда выясняется, что Ржавница тоже учила будущих предателей. Ржавница... значит, почти наверняка, учили и прочие. Частокол, дохлый ныне Чернопят, может быть, Кровавая. Что, в Сумрачном племени эпидемия умения общаться во снах? И здесь уже начинаешь задумываться, чего так испугался "железный" предводитель Грозового племени. И сколько лазов и выходов у этой норы.
- Ну и идите вы в дупло, рыбоеды, - в голос бухнул Шторм, и добавил уже тише, - Пораскинь пока мозгами. Тут все может помочь, каждая деталь. До вечера.
Полосатый воин лег перед недоеденным кроликом и позволил тяжелой голове опуститься на лапы. Прикончить дичь он сможет и позже, как и еще подумать. В голове уже и так будто гудел пчелиный рой.

Родители... на замечание Хвои Ледяной Блик лишь пожал плечами, глядя по-прежнему равнодушно.
- Может гордились бы, - заметил чёрный. - Кто им мешал.
К счастью, развивать тему не потребовалось. Не зря молодой воин вспомнил про Змеиную Горку, да и не он один. Как скатившийся со склона валун в гладь небольшого озера, в их маленькую компанию ворвался Шипояз. Ледяной Блик посторонился, давая старшему место, вежливо и приветливо кивнул, и даже удостоился похвалы. Бывший ученик постарался не обращать внимание на слова о последнем испытании. С одной стороны, он что-то не припоминал, когда бы официально проходил подобное, с другой - кто знает, когда старшие охотники могли наблюдать за ним, оценивая умения и способности. В одном можно было быть уверенным - если бы Звездоцап не считал чёрного достойным посвящения, то не стал бы его проводить.
Шипояз тем временем привычно раздал указания и двинулся прочь. Хвоя с Цветением засобирались.
- Удачи, - качнул хвостом Ледяной Блик.
Ему самому пока что идти было некуда. Подобрав под себя лапы, молодой воин лёг, наблюдая за жизнью лагеря. Настроение, недавно приподнявшееся благодаря маленькой будущей, вновь благополучно скатилось к негативу - спасибо её наставнице. При Хвое чёрный сумел удержать свои эмоции, но напоминание о родителях его зацепило. Скорбь о матери, погибшей на Совете, и злость на отца, ушедшего из леса после оного, поутихшие было за прошедшие пару лун, поднялись с новой силой.
Ледяной Блик склонил голову набок. Голубые глаза чуть затуманились. Чёрный смотрел на поляну Тигриного племени, на котов, возящихся на ней, но видел совсем иное. Другую поляну, других котов, даже поле зрения было другим - ведь тогда он был хотя и заметно выше своих сверстников, но до роста взрослого кота всё же не дотягивал. Наверное, чёрный задремал, иначе чем объяснить развернувшиеся перед ним картины прошлого.
Мать, встревоженно оглядывающая поляну - разыскивает взглядом беспокойного сына.
Отец протискивается в лаз детской, волоча с собой крупную, ещё влажную рыбину - только что из реки, порадовать подругу и подрастающего отпрыска.
Серая кошка быстро прилизывает коротенькую, отнюдь не характерную для Речных котов шёрстку своего детёныша, готовя его к посвящению.
Чёрный кот гордо оглядывает племя ярко-голубыми глазами - его сын теперь ученик, он сделал первый шаг ко взрослой жизни.
Славка, уже перешедшая из детской обратно в палатку воителей, без колебаний ныряет в реку в погоне за серебристой крупной рыбиной.
Углегрив возвращается из леса, на ходу приводя шерсть в порядок, ненадолго замирая, мимоходом вычёсывая из неё набранный мусор то одной, то другой лапой...
- Да не умею я ловить рыбу!
Вопль, ворвавшийся в разум, никак не мог прозвучать в лагере Реки. Ледяной Блик вздрогнул, моргнул, отгоняя ещё висящую перед глазами дымку сна. Исчезла играющая бликами река. Растворилась в тумане серая шерсть матери. Только Углегрив, как ни в чём не бывало, сидел неподалёку, там, куда упал сонный взгляд молодого воина, и вычёсывал шерсть, так привычно и знакомо встряхивая головой.
"Что за бред?"
Сознание постепенно освобождалось ото сна, и Ледяной Блик прекрасно понимал, что отца здесь нет и быть не может. Но наваждение рассеиваться не спешило. Чёрному пришлось сосредоточить немало воли, чтобы сообразить, что перед ним сидит не Углегрив, а Грач. А он сам уже довольно на Грача пялится не моргая даже, словно увидел перед собой приведение.

Алозвезд что-то знал?
Хвост Львиносвета качнулся из стороны в сторону. Почему же бывший предводитель исчез, никому и ничего не сказав? Что за тайны кругом творятся? Рыжий отвернулся, пытаясь скрыть застилавшую вдруг ясный взор обиду. Иногда ему казалось, что все знают куда больше, чем он, а делится не хотят. Словно взрослые, ограждающие невинного котенка от бед и полагающие, что он все равно не справится, только все испортит.
"Шторму он тоже ничего не сказал. Вообще никому не сказал. И умер."
Львиносвет опустил взгляд на лапы. Может, затем и умер, чтобы никто ничего не узнал? Нет, эта мысль кажется отвратительной, даже если толком о ней не задумываться! Цапля подтолкнула его в бок, и Львиносвет охотно подчинился.
Лучше бы ты сейчас пытался выяснить, сколько жизней у нашего драгоценного предводителя.
Львиносвет вздохнул, пытаясь представить, что будет, если окажется, что Коготь каким-то образом умудрился получить себе девять жизней, как законный предводитель. Хуже не придумаешь.
- Да, из тебя рыболов, как из меня белка! Не дай Звезды, снова в реку свалишься! - рявкнул Львиносвет на всю поляну, поддерживая придуманную Штормом легенду. Ну и немного отыгрываясь за "балбеса". Обычно Львиносвет не обращал особого внимания на колкости, но эта вывела его из себя. Шторм ничего не знает о нем, не знает, что там происходило. И до тоже дошло подумать только спустя пару лун! А еще обвиняет Львиносвата! Для него все просто, как распотрошить жирную белку. Некстати вспомнилась та одиночка, что так настойчиво предлагала помощь и то, как хотел решить эту "проблему" Шторм. Очень просто. Перекусив глотку. Львиносвет мотнул косматой мордой и направился следом за Цаплей. До ушей его донесся голос подруги:
Легче меня этому обучить, чем его.
Пасть Львиносвета невольно растянулась в широченной улыбке.
- Это мы уж точно проверим! - чтобы совсем уж не пугать Цаплю, молодой кот проговорил фразу шутливым тоном.
Он слышал последние слова Шторма. И даже сподобился качнуть ушами в знак того, что слышал. Вспоминать о тех днях тяжело. О днях, преисполненных веры и надежды. Львиносвет уселся под зеленившимся кустом и вытянул передние лапы.
- Вот ведь... - пробурчал он, но не со злобой, а так, просто.

- Чего тебе?
Голос Грача в очередной раз вернул чёрного к реальности. Ледяной Блик мотнул головой, поняв, что сообразить, на кого пялится, он сообразил, а вот взгляда так и не отвёл. Исправить это упущение молодой воин поспешил сейчас, но глаза всё равно то и дело норовили скоситься на бывшего Сумеречного.
Иллюзия уже прошла, Ледяной Блик чётко видел, что перед ним сидит совсем другой кот. Но всё же кот, весьма похожий на Углегрива.
- Да нет, ничего, па... Грач, - чёрный смущённо повёл ушами, в последний момент едва не назвав собеседника "папой". Пришлось оборвать самого себя, ещё раз напомнить себе, с кем идёт разговор, и исправляться. - Просто почудилось... ерунда всякая.
"Ерунда", похоже, себя таковой не считала и отмахнуться от себя запросто не позволяла. Мысли упрямо возвращались к неожиданной теме, Ледяной Блик практически непроизвольно вновь и вновь принимался сравнивать про себя двух котов - одного знакомого в буквальном смысле с детства и другого, с которым близко не сошёлся даже за эти две луны. Да и как могут близко сойтись старший ученик и взрослый воин, при том что оба не отличаются любовью к общению и не спешат напропалую знакомиться с окружающими. Находились как сходства, так и отличия.
Решив, что сам он будет мучиться долго, Ледяной Блик всё-таки продолжил разговор с воином, который, к счастью, никуда пока не девался. В отличие, опять же, от другого, куда более близкого и родного.
- Ты сильно напомнил мне одного из моих соплеменников, - вновь подал голос чёрный, перестав бороться с собственным взглядом и всё-таки позволив себе задумчиво уставиться на Грача, пусть и чуть искоса. - Прошлых соплеменников.

Слушая предводителя, я слегка кивал головой и усмехался в зубы. Что ж, иного ожидать и не стоило. Если многие удивлялись, почему Звездоцап сделал меня своим приближенным, то причина, по которой он возвысил Пасмурицу, была для меня действительно загадкой. Эта кошка не понравилась мне с самого начала - впрочем, это по большей части была ответная реакция на ее собственное отношение ко мне. Но, так или иначе, старые наши отношения я запомнил достаточно хорошо для того, чтобы ее сейчас не выгораживать. Нет. Не за что, даже несмотря на ее принадлежность к племени Ветра. Я защищаю Сороку, а не ее воинов.
- Сколько ее знаю, Пасмурица всегда была слишком мягкотелой, - равнодушно заметил я, положив голову на лапы, - Не было в ней того стержня, который нужен Тигриному племени. Не было и нет.
Ухмыльнувшись, я отвел взгляд. Они сами виноваты. Все они. Еще тогда я сказал, что не буду вечно терпеть их насмешек. Сказал, что когда-нибудь их неосторожность сыграет с ними злую шутку. Так и вышло. Теперь их злая шутка - я.
- Пусть все коты, способные охотиться самостоятельно, соберутся на главной поляне для собрания племени!
Подняв голову, я увидел, как Звездоцап запрыгивает на Скалу, обвел глазами поляну и снова посмотрел на полосатого исполина, ожидая его слов. Не так уж часто Коготь созывает котов, видимо, важный повод. Я внимательно слушал предводителя со своего прежнего места, надеясь на какую-то действительно важную информация, но, когда тот закончил, не смог сдержать кривой ухмылки, выражающей разочарование. А в следующую минуту по лагерю донеслись крики: все поздравляли новоиспеченного воителя. Наклонив голову, я хмуро посмотрел на Ледяного Блика и, безнадежно покачав головой, отвернулся. Этот юнец был слишком предан Когтю, а еще, как мне казалось, знал то, чего знать ему не требовалось. Он мешал. Сильно мешал. Его нужно было бы убрать.
Соскочив со скалы, я направился к черному коту, чуть махая хвостом, когда кто-то из неуклюж в меня врезался, а возле Блика тем временем собиралось все больше и больше котов, все, конечно, с поздравлениями и лучшими пожеланиями. Львиносвет, желтый увалень, кричал откуда-то с другого конца поляны, а его подхватили и другие голоса. Остановившись, я опустил голову, исподлобья поглядывая на черного, и ждал, пока вокруг него станет более-менее пусто. Когда отошла Цветение, чуть приподняв бровь, я сделал еще несколько шагов и встал напротив Ледоглаза, поглядывая на него с какой-то надменной усмешкой на губах.
- Поздравляю. - Даже не старался, чтобы это прозвучало искренне, - Вот ты и вступил в ряды воителей.
Усмехнувшись в очередной раз, я встал сбоку от кота и повернул голову так, чтобы рот оказался на уровне его ушей.
- Впредь... будь осторожнее. Ты уже не котенок. Кто знает, что может таиться за углом?
Я кивнул ему и, выпрямившись, растворился в толпе.
Большего пока не требовалось. Пока.
Отряхнувшись, я слегка повернул голову назад, прищурил глаза и сел возле одной из палаток. Знал ли я о том, что Ледоглазу все известно? Нет. Но догадывался. И мои догадки питались вполне реальными водами: я помнил, как Сорока имела неосторожность прижаться ко мне, как раз в тот момент, когда на нас смотрел этот, а много после того трудно было не заметить, как обозленный и в край раздраженный оруженосец вылетел из детской. Не знаю, конечно, о чем он говорил с черно-белой, но, как мне казалось, особо общих тем для бесед у них быть не должно. Значит, что-то там пошло не так, знать бы еще, что именно. Ох, будь моя воля, я бы...
- Привет,  ты не сильно занят?
Некоторое время продолжая все так же задумчиво смотреть на черного кота, я не придал особого значения словам, прозвучавшим над моей головой, но, моргнув, поднял голову, слегка жмурясь от солнца. Впрочем, этого делать не требовалось. Запах этого разгильдяя я узнаю из тысячи запахов таких же разгильдяев, как и он. Зов Неба продолжал стоять, смущенно улыбаясь и переминаясь с лапы на лапу. Покачав головой, я посмотрел куда-то в сторону, заново прокручивая в голове его вопрос, а, когда вспомнил, лишь мысленно застонал.
- Если тебе снова неймется поговорить о твоих фантазиях про горы, то да, занят.
Выдохнув, я укоризненно посмотрел на сына, давая понять, что подобные беседы не имели смысла, так как дальше пустых разговоров не зашли бы. Хотя, что там. Все это было бесполезно. Вечером выслушивая все мои упреки по этому поводу, Зов просыпался каждое утро и снова бежал ко мне с теми же мыслями. Горы. Горы, черт возьми. Вот что занимало голову моего сына, вот виновники его бессонницы и отвлеченности от всего, что происходило здесь, на земле, в этом Лесу. Он совершенно не может сидеть на месте, а, если и сидит, то мысли его наверняка витают где-то высоко, в другом месте. В горах. Как ни старайся, я не мог выбить из него эту дурь, не получалось, Зов был слишком поглощен этой идеей сбежать в "родные края", покинуть племя и больше никогда в него не возвращаться. Я... я не понимал. Не понимал, когда он сумел настолько полюбить свободу, что теперь чувствовал себя птицей, запертой в клетке, не понимал, почему Дуновение вернулась, зная пристрастия сына к волной жизни. Я не понимал, а он не объяснял. Вот только каждый день твердил: "Отец, давай убежим."
Конечно, я не мог сломать его мечту, то, чем он живет, но так тоже было неправильно. Сам я понимал, что сейчас уже точно не уйду, во всяком случае, не брошу Сороку и Совушку здесь одних. Но Зова тоже отпустить я не мог. Он слишком самоуверен, слишком вспыльчив, вот только, в отличие от меня, еще не научился правильно пользоваться этими качествами. А, если уж так, то в мир одиночек ему двери закрыты. Я знал от начала до конца, с чем ему придется там столкнуться, а вот Зов, видно, не понимал, не понимал и не давал мне возможности вбить себе в голову то, что жизнь бродяги не так уж прекрасна, как может показаться сначала. Он был слишком мал, чтобы успеть прочувствовать все ее прелести и все недостатки. Да и сейчас не сильно велик.
- Ты не знаешь о чем это все шушукаются?
Я кинул мимолетный взгляд на сидящего рядом кота, а потом посмотрел на тройку, о которой шла речь. Один из них, которым оказался Шторм, тут же засуетился, а после начал кричать что-то на всю поляну. Я прижал уши.
- Иди да спроси. Если им нечего скрывать - расскажут.
Я равнодушно дернул кончиком хвоста и, поведя плечами, отвернулся.

Мышонок бесцельно бродил по поляне. Впрочем, бесцельным его брожение могло показаться разве что придирчивым взрослым. Котёнок изучал окружающий мир, новый для него. После краткой встречи с белой кошкой он осмелел и уже вполне самостоятельно знакомился с попадающимися на глаза объектами.
Подошёл к куче с добычей, осмотрел. Первым делом зацепился взглядом за серебристую чешую рыб, потрогал лапкой, принюхался. Ему уже приходилось видеть рыбу, и малыш не считал её ни страшной, ни вонючей. На вкус, правда, котёнку её пробовать ещё не приходилось, но едва ли Мышонок счёл бы его противным. Отец котёнка не зря притаскивал в детскую свой улов, не обращая внимания на недовольное шипение подруги. Дети Камнекрапа, что сын. что дочери, считали рыбу вполне обычным явлением в своей жизни. Но Мышонок замечал, что для многих окружающих она чем-то отличается от остальной добычи. И изо всех сил пытался понять смысл этого отличия.
Другое диво - настоящее, ранее невиданное - тоже встретилось среди натасканной в племя дичи. Гигантская птица, раскорячившая в стороны громадные тёмные крылья. Головы у птицы не было, зато были когти - изогнутые, острые. крупные, едва ли не с самого котёнка размером. Мышонок опасливо потрогал один такой тёмный коготь. Он был твёрдым, гладким и холодным. И слишком опасным, чтобы с ним играть.
Зато котёнок выдернул из крыла птицы перо и теперь таскал его с собой, зажав в зубах. Ходить так было неудобно. Перо, размерами длиннее нынешнего владельца, перевешивало на бок, волочилось сзади по земле, путалось в лапах. Но бросать свою добычу малыш не собирался. Нет, он уволочёт её в детскую, показать маме и похвастаться перед сёстрами. Можно будет даже пофантазировать, что это он вырвал это перо не из мёртвой птицы, а из самой что ни на есть живой. Живой, злой, атаковавшей лагерь... а он, он не испугался, он бросился на врага и прогнал его, добыв себе боевой трофей!
Увлечённый своей фантазией, Мышонок давно уже не шёл ровно. Он подпрыгивал, припадал к земле, пытался придушенно рычать сквозь занимающую пасть ость пера. Полосатые лапы выстреливали вперёд, полосуя тонкими прозрачными коготками не воздух, как могло показаться окружающим - злобного противника, которого надо было отогнать.
Разнёсшийся над поляной вопль заставил юного героя испуганно пискнуть, сжаться в комок и порскнуть в стороны, едва не угодив под лапы очередному взрослому.
- ...ловить рыбу! - разобрал Мышонок лишь последние слова крика, так напугавшего его.
- Брх, - неопределённо высказался котёнок в воздух.
В последнее время рыбы в его жизни начало становиться необычайно много. То в палатке о ней зайдут разговоры, то среди прочей дичи она попадётся на глаза, то вот кто-то орёт о ней на всю поляну. Напугал ведь! Даже перо пришлось уронить. Мышонок торопливо подобрал своё сокровище, пока чужие лапы не затоптали его.
Но, право, на поляне становится скучно. Какой смысл в новых впечатлениях, если о них некому задать вопросы - все взрослые выглядят ужасно занятыми, или обсудить - все котята куда-то благополучно разбежались. Хотя тут же словно по заказу взгляд наткнулся на одного из сверстников. Соколёнок стоял неподалёку, таращась на одного из взрослых - крупного рыжего кота.
- Дядя...
Полосатый удивлённо дёрнул ушами. Неужели этот рыжий здоровяк - родич щуплого Соколёнка? Хотя почему нет - ведь родился же у крупного плечистого Камнекрапа маленький Мышонок. Но всё-таки...
- Разве он твой дядя? - озадаченно поинтересовался малыш, подбираясь ближе к соседу по палатке.
Перо, удерживаемое в пасти, немедленно упало на землю. Мышонок возмущённо пискнул и тут же подхватил его обратно. И замер, сообразив, что держа свою добычу таким образом, явно не сможет дальше вести беседу.