За пределами детской бушевал Листопад, осыпая лес желтыми и красными листьями, проливая на него дожди. Зайчонок знал это не только по рассказам матери, но и видел своими глазами, ведь он уже взрослый для того, чтобы самостоятельно выбраться из детской и мешать всем вокруг своей пустой болтовней и рассуждениями о детских мечтах. Но мама рассказывала, что в других племенах, а именно в Грозовом, этих цветных листьев еще больше, что они устраивают праздничные хороводы, мелькая в глазах всеми оттенками желтого, красного и зеленого. Но Зайчонок любил свое племя больше всего на свете, и не нужны ему были ни эти Грозовые, ни остальные коты. Ведь нет ничего лучше родимого дома.
В детской пахло уютом, а тепло, разливающееся волнами от матери и других королев, усыпляло не хуже любой колыбельной. Здесь всегда было так, не то, что за ее пределами, но для любого котенка намного интереснее мир за этой преградой, такой огромный, что невозможно его изучить и за всю свою жизнь. Слишком многое скрывается там, поэтому не время спать!
Котенок встал на лапы, еще совсем тоненькие, что казалось, их можно сломать, не приложив особых усилий. Брат и сестра крепко спали под боком у Змеи, но один лишь серенький не желал мириться с таким положением вещей. Он шел, тихо ступая по мху и пуху, которыми был уложен пол детской, уже слишком большими становились котята, совсем скоро небольшая палатка не вместит всех своих детей. Он направлялся к выходу, чтобы незаметно для матери выскользнуть на Главную поляну, найти какого-нибудь оруженосца и потребовать у него рассказ о том, что таится за пределами лагеря, однако остановился, заметил Грачишку, черного котенка, который всегда ему слишком нравился. Котенок не раз уже пробовал подружиться с ним, но ни разу так и не добился настоящего успеха. Но все равно его тянуло к черному, как будто он не мог жить без него, без игр и размышлений о предстоящем ученичестве. Он не мог обходиться без него, будто этот котенок был для него воздухом. Иногда Зайчонок ловил себя на мысли, что хотел бы, чтобы тот был его братом, именно он, а не Совенок. «Наверное, так думать нельзя, но ведь так было бы лучше!»
- Грачишка, - он позвал совсем тихо, чтобы не нарушать тишины, царящей в здешнем полумраке.
Зайчонок оглянулся, чтобы убедиться в том, что мать его не слышит. Она почему-то не пускала его на Главную поляну, хотя остальным было можно. Она говорила лишь, что он еще слишком маленький, но ведь совсем скоро он станет учеником! Разве это маленький? Однако Змея и слушать не хотела доводов сына, поэтому тот предпочитал все делать по-своему. Вновь вернувшись и мыслями, и взглядом к черному, Зайчонок сказал уже чуть громче и настырнее, лишь бы обратить на себя внимание:
- Грачишка! Давай поиграем, - фраза, так часто звучащая в детской, казалась тут уместнее всех прочих. – Пошли на Главную поляну, там, должно быть, весело.
Его янтарные глаза сияли, как две луны на небе, от энтузиазма или же сами по себе? Зайчонок уже сгорал от нетерпения, лапы чесались поскорее выскочить из удушливой детской, пахнущей материнском молоком, и узнавать, и узнавать и еще раз узнавать новое, еще неизученное, и от этого еще более интересное. Но теперь он ни в коем случае не хотел быть один, сейчас он готов был добиваться внимания к себе столько времени, сколько на это потребуется - даже если на это уйдет вся его жизнь.

Грачишка оглянулся на своих, совсем так же, как до этого Зайчонок, и ответил:
-  Ну пошли.
Зайчонка накрыла волна радости, он даже подпрыгнул бы от счастья, но решил, что этим может разбудить не только мать, но и других королев, а уж тогда ни о каких играх и речи пойти не сможет. Взрослые слишком быстро устают от игр своих детей, в отличии от самих котят. Его глаза светились настоящим, кристально чистым счастьем, которые полыхает только в глазах детей, еще не познавших мир и не испытавших горя. Только у них эмоции по-настоящему чистые, без доли фальши. И заметив, как черный поманил его хвостом, Зайчонок засеменил к выходу из детской, спеша покинуть здешний уют, уже изрядно надоевший за долгие луны котячества.
«Как же все хорошо получается».
Змея не разрешала Зайчонку общаться с этим котенком. Хотя как сказать не разрешала, скорее была просто против, ведь она не могла удержать порывов своего сына, которого слишком любила для того, чтобы что-то запрещать. Ей не нравилось, что отец его из другого племени, и кошка постоянно твердила, что это неправильно, что такие котята никому не нужны. «Ведь она не права!» - раз за разом твердил себе Зайчонок, строя злобу на морде, когда разговор вновь заходил об этом. Он даже обижался на Змею, когда та ненароком упоминала родителей Грачишки, а этого-то мать никак не могла перенести.
Снаружи все было другим, и котенок не переставал удивляться происходящему за пределами детской. Он восторженно оглядел поляну и совсем быстро, как показалось ему самому, настиг Грачишку, успевшего выбраться первым. И только он хотел открыть рот, как заметил предводительницу племени, направляющуюся к ним. Сердце заколотилось, так и хотелось крикнуть что-то вроде «смотрите, я уже взрослый, совсем-совсем большой, когда же я стану воителем?», однако котенок не произнес ни слова, восторженно провожая взглядом Полярную Звезду, которая лишь прошла мимо. Пытаясь повторить походку предводительницы и сделав два столь же грациозных шага, Зайчонок споткнулся и еле удержался на лапах, при этом улыбаясь так широко, как это только могут делать коты.
Пропустив мимо ушей слова Грачишки, даже не пытаясь понять причину, по которой он не смог сдержать своего гнева, Зайчишка уставился на черного, пытая его взглядом, и воскликнул с такой надеждой и верой в свои слова, что невозможно не согласиться с ним:
- Ведь мы тоже станем предводителями, да? – он не думал о том, что предводитель только один, ведь сейчас это было так неважно. – Ты и я. И мы будем такими же важными, как  Полярная Звезда.
Сам он не питал особой любви к этой кошке, однако непременно уважал, стремился стать таким же, а именно главой племени. Ветер шумел в кронах сосен, окружавших лагерь племени, и этот шум казался таким родным и любимым, что Зайчонок не мог себе представить, как коты других племен живут без него. «Когда-нибудь и эти сосны будут подчиняться мне, предводителю». Эта мечта с каждым днем все больше пожирала его, в голове, казалось, только и были мысли о власти, о будущей славе, и никакими играми их оттуда не вытянуть. Нетерпеливо махнув хвостиком, Зайчонок мотнул головой и в один прыжок оказался рядом с Грачишкой, легонько стукнув того лапой.

Котята всегда отличаются своим особым восприятием, в самых простых вещах они видят совсем не то, что уже уставшие от жизни взрослые коты, живущие лишь для исполнения своих обязанностей. Для котят жизнь только начинается, и даже обычное облако может стать огромным островом, плывущим среди бесконечной воды, соленой на вкус. А птицы, пролетающие над лесом, от которых виднеются лишь черные крылья среди ветвистых деревьев, становятся посланниками пропавших соплеменников, пытающихся сообщить родным о том, что они на самом деле живы и ищут путь домой.
Зайчонок открыл глаза, и тут же испарились все его воображаемые приключения, перед глазами вновь был Грачишка, смотревший на котенка так, словно тот съел свой хвост. Серый тут же оглянулся на свой хвостик, чтобы убедиться, что на самом деле причина не в этом, и, понимая, что, возможно, такую реакцию вызвали его слова, он попытался исправиться.
- Конечно лучше! – он махнул хвостом, сдерживая свои мысли, пытаясь не думать о том, что именно он, Зайчонок, станет предводителем племени Теней. – Лучшим из лучших, вот! Чтобы потом котятам рассказывали о подвигах, ведь о Полярной Звезде не рассказывают, а о нас будут! Мы ведь обязательно прославимся, о нас будут помнить всегда-всегда, ведь правда?
Желтые глаза горели озорным пламенем, в котором весело перекликались икры счастья и надежды. Зайчонок постарался выпрямиться, подтянуть животик и приподнять голову, чтобы казаться выше, ведь какой предводитель бывает низеньким и толстым? Разве что в Грозовом племени, где объедаются мышами и полевками, но ведь тут-то все не так, тут все по-настоящему, по-серьезному. Он пропустил мимо ушей слова об одном предводителе, потому что в его сознании не укладывалось, что такое может быть.
- Но нас будет двое, - он шмыгнул носом и улыбнулся так, словно услышал похвалу. – Разве предводителям не скучно в одиночку управлять племенем? Глашатай не считается. Вот два предводителя – это дело. Мы введем эту, как ее… ну новое правило, вот! Чтобы в каждом племени предводителей было несколько, чтобы им никогда не было скучно и было, с кем поиграть.
Зайчонок никогда не сдавался. Он готов был упрямо верить в свою правоту, доказывать всем свою, особую реальность, чтобы все вокруг поняли, что на самом деле он прав и быть по-другому не может. Это тот котенок, который не воспринимает всеобщего неодобрения его слов. Он просто хочет. Возможно, это называется материнским баловством, но Змея всегда соглашалась со своим сыном, а это придавало ему сил вновь и вновь начинать доказывать свои идеи и принципы. И, наверное, только из-за того, что ему так нравится этот черный котенок, он согласен взять его в свои ряды предводителей, чтобы они вместе прославились не только на весь Лес, но и на весь мир, который простирается за пределами границ племен, тот далекий и неизвестны мир, о котором никто толком и не знает, а уж мама тем более, ее не интересует такая «ерунда», которая была для сына порой важнее всего на свете.
Зайчонок, лишь в последний момент заметивший намерение Грачишки предпринять атаку в ответ, не успел увернуться и плюхнулся на спину, когда черный врезался в него. Смех подступал к горлу, кажется, вот-вот перехватит дыхание, и тогда Зайчонок захихикал, барахтаясь на земле среди сосновых иголок, ловя лапами воздух и небо, пытаясь расцарапать его острыми коготками, чтобы из облаков полился теплый-теплый дождь, столь нежный, как лапы матери. Наконец, поднявшись с земли и даже не подумав отряхнуться, котенок словил взгляд черного, пытаясь понять, и в самом ли деле он не понимает, что глашатай – это не столь важно, не так гордо, как звание главы всего племени. Для того, чтобы занять место на скале, надо дождаться, пока тот не умрет девять раз, а это, к слову, довольно долгое занятие, еще кто быстрее покинет племя – не сам ли глашатай?
Проследив за лапой Грачишки, Зайчонок взглянул на Скалу, вновь так же восхищенно, как и на саму предводтельницу.
- Это, наверное, самое лучше чувство в мире, - сотни глаз ждут твоего вердикта. – А еще пещера своя, не надо со всеми спать. Интересно, а что происходит там, у Лунного Камня, когда предводитель получает девять жизней? А эти звезды могут сразу двоих одарить этим даром?
Почесав ухо, Зайчонок лег на живот и медленно пополз в сторону Грачишки, котенок низко опустил хвост, прижал свои длинные ушки и попытался двигаться бесшумно, чтобы тот не заметил приближения врага. Тогда Зайчонок прыгнет и успеет шлепнуть того по уху, а, может, и боднуть успеет. Ведь нельзя оставлять без ответа ту атаку.