-Грач, я тоже помогу вырыть яму
Черный кот кивнул, не отрываясь от своего занятия. Ему было почти все равно, кто будет помогать, но все же участие Сибирь тронуло сердце колючего воина - он не привык, чтобы ему помогали. Когда в носу уже стало щипать от отвратительного запаха сырой земли, а когти, казалось, сейчас отвалятся, яма была достаточно глубока. Грач и Сибирь бережно опустили туда тело бурой кошки. Грач замешкался, понимая, что это конец. Больше он ее никогда не увидит. Смерть - часть жизни, но об этом легко говорить, пока нее не испытаешь. Это все равно что перед тобой возникла глубокая пропасть. Лапа проваливается в воздух, и наступает страшный момент осознания.
-Закапывай первый.
Грач это сделал, старясь не смотреть на старшего воина. Вскоре дело было сделано. Черный кот почти не слышал то, что говорил Сибирь, он сидел, сгорбившись и уставившись куда-то вдаль, льдисто-синии глаза были затуманены горечью. Однако даже такая дымка может рассеиваться, для этого нужно лишь время.
-Я оставлю тебя наедине
Грач дернул плечом, соглашаясь, а затем лег возле могилы матери, вытянув передние лапы и положив на них морду. Он прощался беззвучно, ничего не говоря и не производя шума, слушая, как ветер шекочет глаза и треплет густую черную шерсть, потряхивая ветками деревьев, с которых уже почти слетела листва. Грач лежал так недолго, но почувствовал, что больше не может. Он решительно поднялся на лапы и посмотрел в сторону Сибирь.
Сибирь! - резко окликнул он его и взмахнул хвостом. Я хочу тебе кое-что сказать. Та кошка, которая пришла в лагерь... Это сестра Перепелки и, судя по всему, она хочет остаться. - кот поморщился. Ты... не мог бы сообщить это Полярной Звезде? Просто я хочу сейчас немного прогуляться... - Грач хотел, чтобы ветер хоть немного развеял его, хотел почувствовать себя живым и побыть одному. После всего, что случилось, ему хотелось только этого. К тому же, я хотел поохотиться. - он внимательно посмотрел на старшего воина и вздохнул. Пожалуйста. - тихо закончил он и развернулся, но на мгновение остановился и снова взглянул на Сибирь.
И еще... Спасибо. - пробормотал он, а затем ринулся в чащу.
-------------) подножье гор

=======) тигриное племя, детская
Оставив Орленка наедине с Мышонком и Счастливчиком, Грач тихонько, стараясь, чтобы его никто не окликнул, проскользнул в лаз и зашагал по ставшей уже привычной тропе. В лесу было тихо, тепло. Птицы наполняли воздух щебетанием, солнечные лучи грели темную шкуру бывшего глашатая. Редко-редко раздавалось шуршание мыши или царапание коготков белки о кору дерева.
"Скоро снег растает, покажется бурая земля, и тогда котята смогут, наконец, поиграть снаружи вволю," - рассеянно подумал Грач. "А Забияка и Рысинка не дожили до теплых деньков..."
Казалось жутчайшей иронией то, что погибли именно те котята, которых они с Зарницей назвали первыми. Забияка казался полон жизни, задора, сил - достаточно вспомнить, как он мутузил всех, до кого мог дотянуться! Грач с нежностью думал о том, что вот он - котенок, который будет доставлять больше всех хлопот. По загривку черного кота пробежала дрожь, когда он осознал ужасную двусмысленность своих слов.
Дорога показалась ему близкой, несмотря на то, что пришлось пройти часть лиственного леса, выбраться на пустоши, пересечь реку и Гремящую тропу. Ее вонь напомнила Грачу о Доме. Том доме, что спрятан в низине, окруженной колючими, ветвистыми зарослями, через которые так непросто отыскать проход незнакомцу. Летом  там все залито солнцем, а зимой снежные шапки оседают на кустарниках, утепляя палатки. Его сын и его дочь никогда не увидят родного лагеря.
А вот и он. Грач остановился на долю секунды, молчаливо взирая на порушенные непогодой палатки, начинавшую зарастать травой поляну. Он был здесь не так давно, с Зарницей... Дернув хвостом, Грач повернул влево. Туда, где обретали покой коты Сумрачного племени. В темном бору снега было немного больше, чем в остальной части леса. Нужно будет докопаться до земли. Еще пара шагов - и он на кладбище. Тихом, спокойном. Черный кот огляделся. Вон могила его матери, вырытая его лапами и лапами Звезды Сибиря. Может, котятам будет хорошо рядом с бабушкой?
"Присмотри за ними." - Грач посмотрел на небо. Вскоре он, набравшись сил, приметил местечко подле молодой сосенки, недалеко от могилы Дождевой Тучи. Положив тела котят рядом, он принялся царапать еще не до конца прогретую землю когтями. Царапал ожесточенно. Погруженный в свои мысли, он даже не заметил, что все это время за ним кое-что шел.

- Аккуратнее. Когти сломать можешь, а это дело очень неприятное.
Грач резко обернулся и, сощурившись, уставился на целительницу бывшего Ветряного племени. Как это она умудрилась здесь оказаться? Неужто шла за ним всю дорогу? Он привел ее прямо в лагерь своих соплеменников... Впрочем, это уже не имело значения.
- Грмх, - то ли фыркнул, то ли прорычал Грач, опустив нос и продолжая копать. Нежнолистая была права: когти его уже болели нещадно, будто живые раны. Но черный кот продолжал сосредоточенно вгрызаться в землю, с каждым взмахом лапы распаляясь все сильнее и сильнее. На теле его вздулись бугры мышц, а черная шерсть вздыбилась вдоль позвоночника: Грач уже бил землю, и бил со той злобой, с которой родитель мстит существу, отнявшему жизнь его родного детеныша. Но беда в том, что некому мстить, не на кого взвалить ответственность за гибель Забияки и Рысинки. В лагере, перед Зарницей он был обязан сдерживаться, обязан держать себя в лапах.
Здесь же, вдали ото всех (Нежнолистая не в счет), Грач дал волю чувствам. Темная пелена застилала ему глаза - то ли комья земли вперемешку со снегом, то ли непрошенные и ненужные слезы. Такого с ним не было никогда. Разве может кот, самец, будущий предводитель рыдать аки перепуганная истеричная королева?
Но он никогда не терял своих детенышей, никогда не хоронил месячных малышей, котором давал имена. И, хотя по щекам Грача не скатилось не слезинки, в глазах все же щипало и кололо, а грудь и легкие разрывало от желания взвыть, подобно волку.
- Позволь мне помочь тебе. Вдвоём мы управимся быстрее.
Быстрее? Ему не нужно быстрее. Грач сунул нос в горку свежевыкопанной земли, зажмурился на мгновение. Потом кивнул. Земля перед ним была испещрена темными полосами от его когтей, и бывший глашатай понял, что последние, ожесточенные удары нанес куда угодно, только не по приготовленным для котят могилкам.
- Займись тогда второй, - глухо проговорил он, вспомнив, что Нежнолистая слепа и посторонившись, чтобы дать ей место. Может, она и права - чем быстрее закончат, тем лучше.
- Зачем ты шла за мной? - вдруг спросил он. - Это ведь не твое племя.
Сорока с первых дней ясно показала, что Ветряные коты останутся Ветряными - и точка. И вела себя так, словно у нее в запасе не девять жизней, а девяносто. Звездоцап стойко терпел ее выходки, что было для Грача изумительно - у него самого когти чесались врезать ополоумевшей кошке по носу. Она же может в пылу гнева выдать их. Но пока все обходилось. Или Звездоцап намеренно не перекрывал Сороке кислород, рассчитывая именно на это? Грач помотал головой, думая о том, что черно-белая вполне могла настраивать на то же своих воителей, призывая их вести себя обособленно. Нежнолистая оставалась ее целительницей, а не Тигриного племени.
Зачем же кошка отправилась хоронить с ним совершенно чужих ей котят?

И всё из-за меня. Это моя вина.
Грач бросил на кошку косой взгляд почерневших от горя глаз. Он не был настроен утешать Нежнолистую и вообще проявлять какие-то знаки внимания по отношению к ней. В первые минуты после того, как обнаружилась смерть детей, он действительно обвинял во всем целительницу, яростно желая сорваться на ней. Ведь это так просто - когда гнев и горечь направлены на кого-то, а не пожирают тебя изнутри.
- Если бы я считал, что ты виновата в этом, то врезал бы, не задумываясь, - ответил, наконец, Грач, снова рьяно копая яму. Его передние лапы были вымазаны в земле чуть ли не до локтей. - Хватит уже повторять одно и то же...
Он глубоко вздохнул и, помедлив долю секунды, наклонился и взял Забияку за уже начавшийся покрываться инеем загривок. На лес медленно опускался снег, становилось все темнее. И лишь снежинки белели в сгущающихся сумерках, делавших черную шкуру кота почти неразличимой. Но для Нежнолистой это не имело ровным счетом никакого смысла - она ведь была слепа. Поэтому чуяла лучше, чем другие коты. Яростное чувство заворочалось в животе у Грача.
Может быть, она и впрямь виновна? Она повторила это снова. Грач бережно положил сына в вырытую могилку и, в последний раз проведя лапой по свалявшейся шерсти, на которую опускались и не таяли снежинки, прошептал:
- Во имя Когтя, Клыка и луны я прошу звезд сделать путь моего сына и моей дочери легким и тенистым, чтобы он нашел дорогу к Звездному племени.
Запаха Забияки на тельце уже не было. Душа его, наверное, уже там, среди соплеменников, рядом с Хаосом, своим дедом... И Рысинкина тоже.
- Не забывай следить за Сорокой, - тихо бросил он, усаживаясь рядом. - Она ведь беременна.
Он не сводил невидящих глаз со свежевырытых могил.

- Я всегда готова помочь Говорящей с Космосом, когда нужно!
Грач мгновенно ощетинился и смерил кошку черным взглядом. Он пытался быть вежливым, пытался, насколько мог, быть учтивым, но рычание Нежнолистой свело на нет все усилия. Ее никто не просил тащиться за ним следом на кладбище племени Теней! Черный кот выпустил когти - его рассердила вспышка Нежнолистой, когда он, черт возьми, искренне хотел помочь советом!
- К черту она Говорящая с Космосом, Сорока и есть Сорока - самка, у которой пасть не затыкается, - прошипел он себе под нос, не заботясь о том, слышит его слепая целительница или нет. Если и услышала, то предпочла сделать вид, что нет. Уважение, которое Грач испытывал к черно-белой предводительнице, таяло с каждым днем. Зачем ей, скажите на милость, потребовалось беременеть именно в эту тяжелую пору? В самом деле, пора принять тринадцатый закон Кодекса, в котором самкам запрещается быть предводительницами. Их наипервейший инстинкт - быть матерями. Конечно, существуют такие, у которых долг берет вверх над чувствами, и они не беременеют, когда не нужно. У Сороки нет дельного глашатая, который был смог взять на себя ее обязанности, более того, она постоянно огрызается, спорит с Когтем, будто считает, что непобедима. А то, что он может распороть ей брюхо одним ударом - нет, об этом она не думает. Как она может участвовать в восстании, если неспособна держать пасть на замке?
Сумрачным взглядом Грач проводил Нежнолистую. Мысли о Сороке на какое-то время отвлекли его от котят и, когда он перевел взгляд на свежевырытые холмики, то показалось, что он с размаху окунулся в ледяную воду.
К черту Сороку. К черту Нежнолистую, пусть болтает, что хочет.
- Я ухожу. Как вернёшься, так сразу приходи ко мне в палатку. Я хочу осмотреть твои лапы.
- У меня все прекрасно и мне не нужна твоя помощь - процедил он просто ради того, чтобы последнее слово осталось за ним. Когда Нежнолистая ушла, он украдкой осмотрел свои когти и обнаружил, что из-за одного сочится кровь. Грач смотрел на него какое-то время, а затем опустил лапу на землю.
Снег медленно опускался на сгорбленную фигуру, в одиночестве сидевшего над могилами котят. Косматую шерсть Грача трепал похолодевший ветер, кусал за бока. А Грач все продолжал сидеть и смотреть в одну точку невидящим взглядом. Теперь, когда Нежнолистая ушла, некому стало отвлекать его от паршивых мыслей. Он долго так сидел - до тех пор, пока не стемнело. Сгущающаяся тьма словно пробудила бывшего Сумрачного глашатая и тот, встряхнувшись, огляделся. Жаль, что сегодня не видно звезд. Грач знал, что сегодня на небосклоне появятся две маленькие звездочки. Его котята не пропали навсегда, не исчезли в густом мраке.
Поднявшись, Грач медленно зашагал в сторону лагеря Тигриного племени.
===========) тигриное племя, палатка целителя (?)