Они не смогли выиграть эту битву. Их выгнали из собственного дома, как старшие воители выкидывают из своей палатки непоседливых котят – с позором, торжествуя свою победу, довольно воя в спины своим противникам. В голове шумело и чужие голоса, рыдания и вой, полный отчаяния, сливались воедино; перед глазами всё плыло из-за сильного удара по башке во время сражения, и Омут с трудом принимал тот факт, что это – реальность, а не страшный сон. Он не проснётся в своей уютной подстилке, в которую оруженосцы напихали тухлой рыбы, чтобы отомстить ворчливому вояке,  в очередной раз отчитавшего их; он не сможет созерцать сладкие мордашки его соплеменниц, тихонечко сопящих под боком, не сможет наслаждаться улыбками довольных красавиц и их котов… по крайней мере в ближайшее время точно. Было гадко, что его враги, так сладко певшие на совете о единстве, сейчас расхаживают по земле его племени и гордо зовут себя её хозяевами. И ещё более гадко было осознавать, что он ничего не может с этим сделать. Да кто он такой, чтобы идти против целой армии ублюдков, решивших, что объединиться и стать предателями – спасение леса? Он всего лишь полукровка, от которого отвернулись братья и сёстры, которого собственная мать побоялась воспитывать, а отец может и вовсе не знать о его существовании. Он всего лишь грязь в племени, которую решили не прибирать, пока он служит верно, как цепная собачонка двуногих. Его долг – защищать своё племя, ставшее ему семьёй и свои владения, ставшие ему родным домом, и как бы прискорбно это не звучало, он со своим долгом не справился.

- Это конец, это конец… - шептала какая-то кошка, шедшая впереди, склонив голову и глотая собственные слёзы. Как же… хочется врезать ей. Да так, чтобы искры полетели. Своим нытьём никому не помочь, можно только сломить боевой дух и превратить гордых воителей в грустных, побеждённых котяток. Чем же они лучше домашних кисок, греющих бока в домах двуногих тогда?

- Рыбоголовые идиоты… - тихонечко взвыл воитель, едва оскалившись, - это только начало.

Пожалуй, это было единственное, в чём на данный момент он был уверен. Да, они проиграли битву, но не войну. Им придётся позорно жить бок о бок со своими соседями, как того и хотел тот полосатый здоровяк, но лишь чтобы копить силы и в конце концов нанести ответный удар, забрать свои владения и перебить предателей. Иначе зачем же им ещё жить? Для себя Омут выделил ещё одну задачу, непременно важную, как сам он считал. Законное сближение с котами из других племён, сон рядом с ними, совместные патрули и трапезы чреваты появлением маленьких ублюдков, одним из которых он сам является – полукровки. Их родители могут миленько чирикать о том, какие они умницы, что произвели такое чудо,  что их любви нет никаких преград, и их чадо непременно станет самым счастливым и сильным воином всех племён, и при этом слепо не видеть, как это самое чадо страдает. Постоянное недоверие со стороны соплеменников, ещё одна причина для ссоры, новые оскорбления, нежелание самок марать свои лапки, строя отношения с грязнокровкой – этот список слишком длинный, и Тихий Омут лично далеко не единожды прошёлся по каждому пункту. Он не должен допустить появление таких же, как он (по крайней мере среди Речного племени точно, на остальных ему как-то плевать) и это и есть его личная миссия. И она, кстати говоря, уже началась.

- Поторапливайтесь, уже успели отстать от своих. Тащитесь, как парочка слизняков. Чего застыли? БЕГОМ в ряды своих! - рыкнул котяра, заприметив речную воительницу и молодого воина из Грозового племени, пытавшегося её успокоить. Любезности будьте добры сохранить для своих, соседи и сами как-то разберутся. Лицемерные уб…

- Омут, - прозвучал знакомый голос над ухом, заставив воителя поднять голову, на минуту выпрямившись во весь рост, сразу выделяясь могучей скалой среди этого потока разношёрстной компании. Мурена… её шипящий, как у змеи голос он узнает даже после смерти, пожалуй. Он уже хотел сморозить что-нибудь в его стиле, глупое и плоское, но вид соплеменницы заставил его только озадачено дёрнуть здоровым ухом. Эта гордая вояка всегда была для него идеалом силы и мужества, он всегда восхищался её самоуверенностью и остротой ума, её умением даже в самой дерьмовой ситуации вести себя так, будто она сейчас всё уладит. Но сегодня, после этой резни и позорного поражения, она выглядела по-другому. Впервые Омут видел её настолько разбитой и растерянной, и от этого никак не мог оторвать от неё глаз, словно впервые встретил её. Её вопрос застал кота врасплох, он не сразу понял, про что она говорит. Это из-за того, что он молодняк гонял и торопил или… Дёрнув правым ухом, точнее его остатками, до Омута, наконец, дошло. Точно, битва на совете. Тогда он не особо соображал, что творит, просто носился по поляне, смешивая кровь с внутренностями противников и периодически орал какие-нибудь грязные оскорбления. Тогда у него случился настоящий срыв, впервые за многие луны он выплеснул накопившиеся внутри эмоции, так что сейчас чувствовал себя опустошённым тупоголовым брёвнышком. Он ещё не знает, как сейчас выглядит, просто чувствует, как всё его тело ломит, и как по шкуре неприятно стекает его и чужая кровь, перемешанная с грязью. На его счастье, на башке и в ухе капилляров не так уж и много, так что по его морде кровавые водопады не текут, но он всё равно не отказался бы от какой-нибудь красавицы, которая залижет его раны там, где сам он достать не в состоянии.

- Ну-у-у, - с усмешкой протянул котяра, поднимая глаза к небу, будто сможет в нём увидеть ответ своего поведения. В конце концов, думать и «фильтровать базар», пока похож на дуршлаг, не очень-то легко, - Ты хоть и сварливее всех старейшин, которых я знаю, но ты всё-таки моя соплеменница. А значит, часть семьи или чё-то типа того. Пускай сердце у меня лисье, но оно у меня есть.

Кошак снова усмехнулся, на сей раз неловко, лишь бы скрыть свою растерянность, потому что не сразу  осознал, какую дурь сейчас сморозил. Вояка с лисьим сердцем, наверное, самое частое оскорбление, которое ему доводилось услышать. В основном его так называли оруженосцы, которых он жёстко отчитал за побег без наставника в первые луны обучения, когда земли они знают не лучше котят. За спиной шептались королевы, чьих котят ему тоже доводилось отчитывать за наглость, а иногда так его звали молодые воители, когда он на их глазах прогонял раненных одиночек, нисколько не беспокоясь, что они могут погибнуть без чужой помощи.

- Извини, красотка, но титул главной стервы, подгадившей мне детство, заняла моя мамаша, а не ты. Если я буду орать о единстве, как полоумный, но при этом мстить своим же за любые мелочи, то чем я лучше тех рыбоголовых трупоедов, которых мы через пару лун перебьём с тобой на пару, а? – Тихий Омут взглянул на кошку с долей азарта и вызова. Нельзя позволить ей утонуть в горе, нельзя дать ей угаснуть и из-за горечи своей потери и растерять всю свою воинственность. В конце концов, кто тогда будет выносить ему мозг по утрам? – ты же не думаешь до конца своих дней гнить рядом с котятками из других племён и позволить тем тупицам с лисьим сердцем слишком долго топтать наши земли и праздновать победу, верно? Или мне придётся в одиночку топать и перебивать их, как они перебивали наших оруженосцев и  молодых воителей?

Он ещё минуту прошёл молча, пытаясь собраться с мыслями. Поддержка это хорошо, но есть вопрос, который начал его мучать с начала их разговора. Он не мог сформировать его правильно, чтобы одновременно вложить свои чувства, эмоции и переживания, терзающие его, как грязнокровку, и при этом не оскорбить эту гордую мадаму. Он не ждал от неё пламенных речей, не ожидал ответа вообще, если честно. Почему-то коту казалось, что она хмыкнет и поторопится поравняться с остальными котами Реки, вместо того, чтобы продолжить тратить на него драгоценное время. Но если не попробовать сейчас, об этом он сможет узнать лишь во время финальной битвы. А ждать так долго не в его стиле. 

- А ты, Мурена, - наконец, заговорил котяра, - во время финального боя ты прикроешь мою сутулую спину?

Общение с ней было больше похоже на хождение по острию ножа, чем на обычную беседу с соплеменницей. Омут прекрасно знал, как легко можно было добиться гнева этой львицы в теле племенной кошки. Знал, но при этом продолжал вести себя с ней так же, как ведёт себя и с остальными членами племени, хоть и понимал, чем это для него может обернуться. Гнев соплеменника и пара новых синяков за слишком резко сказанные слова это далеко не самое страшное и болезненное, что он успел испытать за свою жалкую жизнь, после сегодняшней ночи точно. Вряд ли он ещё успеет пережить что-то более унизительное и жуткое, чем сегодняшнее собрание, которое навсегда останется в памяти котов, как кровавый совет, унёсший жизни десятков воителей, не желающих плясать под дудку какого-то жирного выскочки. Хотя, учитывая то, что впереди ещё битва за свой дом... Всё может быть. Кого же на этот раз унесёт очередная война? Остатки его расколотой семьи, его ученика, его друзей, которых и так осталось жалкая кучка?

«А может я и сам захлебнусь своей кровью, так и не увидев свой дом, освобождённый от предателей», - мрачно заключил воитель, на секунду представив свой громоздкий труп, распластавшийся на поляне и заваленный телами его соратников.

- Дай мне немного мяты, и я стану самым свихнувшимся романтиком, которого тебе доводилось увидеть, - в ответ хмыкнул кот, на секунду позволив себе слабо ухмыльнуться. И снова она недовольна. Он столько лун живёт в окружении самок (а после сегодняшнего совета перевес полов в его племени стал просто колоссальным), но никак не может понять их. Что бы он ни делал, чтобы он ни говорил, они вечно  куксятся и строят недовольные мордахи. Вот только если другие кошки обычно фыркают и сразу же уходят, когда им что-то не по нраву, эта ещё может хорошенько так треснуть, чтобы неповадно было сначала говорить, а потом уже думать. На его счастье в этот раз досталось лужице, а не ему или ещё кому-нибудь из мимо проходящих котов. Их обходили, не решаясь вмешиваться или поторопить, даже пройти между ними другие воители не отважились. Будто знали, что пробовать сдвинуть две эти мрачные статуи просто бесполезно, можно только покалечиться и наслушаться такой брани, что уши в трубочку сворачиваются. Воитель подошёл немного ближе к соратнице, желая успокоить её, чтобы она не завелась и не начала прибивать к земле каждого, кто сумел выжить после этой резни. После того, как она выплеснет своё горе и ярость она хоть и станет спокойнее, но такими темпами к финальной битве за земли племён никого и не останется. Но когда он заметил в дрожащей от удара луже своё отражение, то встал, как вкопанный, даже не задумываясь, что другим стало ещё труднее обходить их. Он всегда был… таким? Если Мурена выглядела действительно прекрасно, будто она не только что чудом спаслась после этого кровавого кошмара наяву, а только-только была выплавлена из стали величайшим кузнецом, то он больше походил на восставшего из мёртвых. Да, благодаря тому, что его шкура насквозь промокла и пропиталась кровью, можно было невооружённым взглядом разглядеть его мышцы – труды постоянных тренировок и охотничьих вылазок, но чужие взгляды фокусировались далеко не на них. Коты, проходящие мимо, замечали его уродливые и кривые шрамы, которые теперь не так хорошо скрывала шерсть, потому что из-за слипшейся крови она топорщилась, делая его похожим на дворового старого пса, а не на гордого воителя. Его правое ухо, теперь обрывком торчащее из башки, тоже не прибавляло ему красоты. Отвращение. Отвращение к самому себе, своей внешности, низкому и сиплому голосу, своей «тигриной» походке и самому факту, что он родился. Омут ненавидел каждую клеточку своего тела, ненавидел эти чёрные «брови», свой громадный хвостище, крепкие лапы, широкую грудь и шею, свои янтарные глаза, которые ему достались явно не от мамаши – он ненавидел всего себя, потому что знал, что он живое доказательство того, что даже в Речном племени, таком гордом и сильном, если предатели и изменники. Он – клеймо на репутации племени, смыть которое можно только кровью. Омут сморщился, будто увидел давно сгнивший труп, а не собственную рожу, закрыл глаза и выдохнул, чтобы успокоить ускорившийся темп сердца и пригладить шерсть на загривке. Не нужно давить из себя последние капли его скудных эмоций, тем более когда рядом столько чужих глаз. И особенно когда рядом есть Мурена, с которой они только-только начали находить общий язык.

- Тише, не ори так. У меня есть ещё одно ухо, и оно пока слышит просто прекрасно, - открыв глаза, прохрипел он, с досадой чувствуя, как у него пересохло в глотке после бойни,- А ты ещё меня называешь романтиком, - после её пламенной речи тихо выдал кот, не понимая, к чему Мурена клонит. Он и не думал, что его слова настолько заденут её, что заставят так яростно вопить о мести. Он не мог слышать её мысли, но был просто уверен, что теперь каждую минуту, в том числе и сейчас, она уже представляет, как вгрызается в глотку Когтю и всем его последователям, представляет хруст их шей, их крики и мольбы о пощаде. Почему-то раньше она казалась ему немногословной. Возможно потому что говорить с полукровкой слишком низко для её Величества, и долгой беседой с ним она может запятнать свою честь великой воительницы Реки? Котяра уже открыл пасть, чтобы снова вставить очередную глупую фразочку, чтобы остудить её пыл, но она успела его опередить, своими словами заставив так и застыть с чуть приоткрытой пастью. Если бы Омут не был таким брёвнышком, у которого только три состояния: ярость, безразличие и удовлетворение после сарказма, то выкатил бы глаза и ловил бы свою челюсть где-то в районе груди. А точно ли это она? Точно ли это та самая Мурена, с которой он всю жизнь вёл немую войну? Он ожидал краткого «да», молчания или едкого словечка, но точно не таких чувственных слов.

«Не думал, что она умеет воодушевлять. Пёс меня дери, если бы я сейчас не был бы так измотан, то побежал бы и дальше лупить, как полоумный», - мысленно прохрипел он, глядя на соплеменницу и закрывая пасть. Но за что же она извиняется? За свою внезапную вспышку гнева, когда он так глупо пырнул её в ещё свежую рану, за то, что не говорила этих слов раньше, когда он сильнее всего в них нуждался? Он ещё несколько секунд молча стоял, глядя на Мурену, как на спустившуюся с небес кошку Звёздного племени, но когда сзади раздалось тихое ворчание очередного кота, которому пришлось обходить их, всё же смог собраться и продолжить путь, следуя на том же расстоянии рядом с чёрно-белой бестией.

- Честно говоря, не ожидал это услышать, - спустя некоторое время безмолвного шествия задумчиво проронил он, смотря уже не на свою суровую собеседницу, а на соплменников, чтобы никто не отбился от племени, - от тебя, по крайней мере, точно. Что же, тогда буду беречь всех окружающих, чтобы ты перед битвой на них все силы не растратила. Кстати, Мурена, - Омут прищурил глаза и начал всматриваться в ряды членов Речного племени чуть тщательнее, - ты не видела Пойму и Камнегрудого? Они там не отстали?