Они пробирались вдоль реки. Течение рассматривал знакомую местность, которая постепенно сменилась на незнакомую. Реку мельчала и скоро свернула куда-то в сторону; Течение же пошел прямо, прощаясь и с этим напоминанием о Речном племени. Рядом с ним шагала Предвестница Зари, и этот вынужденный поход был внезапно для него легок, поскольку рядом шло верное плечо, верное ему до самого конца. Течение знал, что если сейчас пойдет куда-то далеко-далеко от своей земли – что не намеревался делать ни в коем разе – то и Весть пойдет с ним, за ним, рядом с ним, будет его поддерживать и утешать. Та нежность, раскрывшаяся в нем в лагере, теперь осторожно плескалась в краях его тела, готовая выплеснуться на эту прекрасную кошку. Отдаленно она чем-то напоминала ему Сладкошипу, но отдаленно: все-таки они были разные, не только во внешности, в привычках, но и в характерах. Течение уже замечал частые милые жесты Вести и вспоминал – как складывала Сладкошипа голову на плечико, как называла его, когда они были наедине. Течение перебирал в уме ночи, которые проводил со своей бывшей подругой, и внезапно, с легким дрожанием, подумал о том. Что его ещё может ждать.
О да, жизнь ещё не потеряна! Он ещё мог стать другом, отцом, дедушкой во множестве раз. У него мог быть сын, он мог уйти на покойную старость. Он мог увидеть расцвет Речного племени, падение Когтя и влюбленные глаза своей подруги – с пониманием, что и её любят, что её монета не однобока. О, дивный прекрасный новый мир! О, жизнь! О, мгновенье! Ты прекрасно, остановись!
Пахло одиночками. Это уже была не земля Речного племени, но лес, лес чужой, не родной. Течение почему-то вспомнил Абрикоса – одиночку, так и не увиденного им, но который мучил его воображение ещё долгое время; Гелиоса – сына, рыжего и голубоглазого котенка, который так отчаянно смело обвинял племенных котов в их границах и законах; Львинолапа с кровью на лапах, с обезумевшим, черным взглядом. Течение оглядывался, думая, где же жили те одиночки, живут ли там до сих пор и выжил ли тогда Абрикос. Почему-то серый глашатай был уверен в том, что – да, и что о нем серый кот ещё услышит.
Течение вдруг поймал себя на мысли о том, что смотрит, как идет Предвестница Зари и – вновь сравнивает её походку с походкой Сладкошипы. Он устыдился того, что сравнивает двух совершенно разных кошек между собой, но – почему-то не смог этого прекратить. Возможно, в его памяти до сих пор ещё была слишком жива первая его любовь, а сердце… сердце уже склонялось к другой, более земной и близкой кошке – той, которая пошла за ним одна из первых, вверила в его лапы свою жизнь и пошла за ним, несмотря ни на что.
Смогут ли они жить вместе? Смогут ли их сердца прийти к взаимосогласию, взаимопониманию? К общей, прекрасной, единой любви?
Конечно, все это думает Автор, не персонаж. Он лишь остро пострадал от стыда, затем от тоски и снова вернулся к той мысли, что это существо, идущее рядом с ним, так прекрасно и так влюблено. Да, влюблено, Течение знал об этом ещё полгода назад, но за это время никак не мог отлучиться от первой своей возлюбленной, считая, что предает и её, и её память. А бедная Куница! Она выросла без матери, считая ею Лилию; Ястребинник вырос, считая своим отцом Течение, когда это было не так; Львиносвету Течение остался одним из близких котов, которые знали того с самого детства, Течение же заменил ему отца; у Ручейка были родители, но его, как бревно волнами прибивается к берегу, прибило и к шумной Кунице, добродушному Львиносвету и отчаянному Ястребиннику. Кто же, кто мог быть ещё ближе Течению?
Хотя нет. И тут неправильно поставлен вопрос. Ведь Течение – он по сущности такой… даже не могу подобрать слово, чтобы точно описать его то ли открытость, то ли добродушие. Доверчивое приближение. Я… я правда не могу подобрать слова. Но мы отвлеклись, вернемся к созерцанию мира через глаза нашего героя.
Впереди показалось заброшенное здание, от которого остро пахло запустением и – одиночками. Конечно, что может быть лучше заброшенного знания? Течение хотел здесь остановиться, потому что неожиданно вспомнил о том, как тут проходил зимой, с Рокотом, Листопадом и Ручейком; как, сбиваясь с лап от усталости – они недавно перенесли битву и тяжелый, длинный переход к Лунному Камню – забежали сюда, и глашатай, устроившись на диване, который тогда поразил его воображение, нашел Хладнолапа. Тогда Звездопад выказал свою первую предводительскую волю, тогда они до отвала тут наелись мышей. И, да, в принципе, здание подходило под место жительства обескровленных Речных котов. Надо узнать, сколько отсюда до реки Речного племени – и до земель, собственно говоря, - и до города, куда, по идее, должен был направиться их отряд. Но лучше уж жить в заброшенном здании с дорогой, проложенной Двуногими, но давно не оживаемой под колесами Чудищ, среди леса, чем в вонючем городе, с одиночками и где возможность встретить Двуногого и попасть под колеса их Чудищ возрастала раз в сто.

да какая нахер гкр хд пробное егэ, так скажем.

это чой то? хд ну так сиди и делай, сын хд

а чем тебе английский то не угодил? ну ладно, устная часть. я сама ее терпеть не могу, да ее вроде как и не будет, слава Маат. а остальное то что? там же не так уж и сложно.