Пес среагировал не сразу. Стипи воспользовалась этим, в отличии от соперника, сразу же. Она навалилась на Джерри еще сильнее, стремясь придавить его к земле. В первую секунду он поддался, затем постарался напихать как можно больше грязной и пыльной шерсти в горло волкодава. Ее чуть не вырвало от препротивнейшего ощущения в горле. Но это было терпимо, тем более что зубы псины уже глубоко вонзились в кожу и можно было попробовать встряхнуть это наглеца. Вот только он тоже времени не терял и вцепился в лапу. Становиться хромоногой калекой не входило в планы волкодавины. Собрав все силы, она выпустила загривок из зубов и со всей силы врезалась крепким лбом в пса, параллельно вытягивая лапу, что у нее получилось. Вот только из лапы хлынула кровь, не сильно, но ощутимо.

Ночь шла к горам. Она всё таки решила: Она возращается в горы! Она шла  к подножиям гор. Они возвышались до самых облаков!
Когда то мы жили тут со Снегом! Но теперь его нет...
Грустно подумала она и пошла дальше. На горы забираться очень долго,и поэтому Ночь решила отдохнуть. Она увидел большой камень а этот камень  был очень длинным. Она легла на него и закрыла глаза. Но потом сразу же открыла. Она учуела запах собак!
О, нет!
Подумала кошка. Бежать было некуда, особенно Ночь совсем выбилась из сил.

Она прекратила поединок, что совершенно не удивило рыжего пса. Наоборот, он со скучающим видом отошел и принялся с интересом поглядывать на катающуюся Стипи, изредка порыкивая - все-таки он был еще возбужден. Но вскоре ее прыжки и комичный вид изгнали остатки агрессии у Джерри, он, не сводя с нее глаз и прижав уши к затылку, улегся на траву, высунув язык и тяжело дыша. Теперь недавний противник, готовый порвать в клочья любого казался совсем безобидным, в глазах появилась прежняя насмешка, впрочем, она не относилась к Стипи, скорее, к самой жизни, по мостику которой Джерри Диллинджер всегда шел так беспечно. Слегка наклонив голову, так, что одно ухо, обгрызенное, стало висеть, он наблюдал на Стипи внимательным взором. Трава приятно щекотала бока, одну лапу пес прижал под себя, полузакрыв глаза. Но, тем не менее, взгляд его был по-прежнему прикован к Стипи, внимательность ничуть не ослабла. С этого момента для Джерри не существовало ни пришедшей кошки, ни ухмыляющегося лиса, ни волка. Только этот катающийся по траве зверь, с которым он так яростно сцепился в схватке. Неизвестно, сколько прошло времени. Может, несколько минут, а может, несколько часов - для Диллинджера не существовало такого понятие - время. Оно было для него чем-то абстрактным, несуществующим, чем-то, на что даже внимания обращать не стоило, разумеется, в определенных случаях это правило отпадало. Оно просто было, а сколько его утекло Джерри никогда не волновало. Собственного говоря, его вообще мало чего волновало - жизнь научила его с житейской мудростью и даже с насмешкой следить за суетностью других. Впрочем, это тоже было делом объстоятельств. Иногда он с каменным видом смотрит на противника, который может одним ударом переломить позвоночник и в ухмылке скалит зубы, а иногда прижимается к земле, угодливо виляя хвостом, говорит о всякой ерунде, только чтобы выиграть немного того же времени.
    Пес лениво зевнул и положил длинную морду на лапы, мягко постукивая ободранным и некогда пышным хвостом по шелестящей траве, словно пытаясь свить себе гнездышко, подобно птице. Он даже издал странный, утробный звук, который может в равной степени означать как урчание, как и негромкое, миролюбивое ворчание. Джерри по-прежнему смотрел на Стипи, но теперь в его спокойном взоре промелькнуло нечто новое. Он уже не думал, не облекал свои мысли так, как облекают их люди, нет. Теперь для пса на первом месте стали инстинкты первобытного существа. Пес повизгивал, словно приглашая волкодавину к чему-то и как-то особенно злобно поглядывал в сторону волка, словно уже в чем-то его подозревал. Впрочем, такое состояние длилось недолго. Вскоре ласковые повизгивания кончилис, Джерри тряхнул головой и довольно-таки сильно ударил хвостом по траве, вскинув голову и прищурив глаза по-обычному. Казалось, он оценивал собаку. Это говорил его пытающий, странный взгляд. От рыжего бродяги не исходила волнами агрессия, как раньше, скорее даже наоборот, он был миролюбивый, даже чересчур. Прошло несколько томительных минут. Наконец Джерри Диллинджер, фыркнув, сновп положил морду на лапы, чуть отвернувшись от собаки, как будто она его больше не волновала.

Ксо и не заметил, как горностай исчез. Нет, точнее, заметил, но никак не прокомментировал это. Всё так же наблюдая за "мини"-стычкой собак, он только счастливо хлопал глазами да помахивал, словно дворовая псина, хвостом. Сидел он при этом в весьма забавной позе - эдакой "кроличьей", чуть "растопырив" задние лапы в стороны и перенеся всю тяжесть своего тела на передние лапы, ссутулившись и лукаво поглядывая из-под делано насупленных бровей. Он был крупным лисом, огненно-рыжая шерсть пылала в лучах восходящего солнца, жёлтые звериные глаза посверкивали, словно отдельные блуждающие по болотам огоньки. Нескрываемый интерес горел в них, когда он наблюдал за тем, как дрались волкодавина и бродяга. Но когда они закончили эдакий бой, зверь, не удержавшись, разочарованно вздохнул. И тут...
Э-э-э... Здравствуйте... Вы ведь уже закончили?
- Можем продолжить, - сквозь лисий лающий смех проговорил Ксо, ухмыляясь, оскаливая острые клыки. Его новый "дружок" сел рядом с ним, видимо, считая, что лучше уж сесть рядом с лисом, пообещавшим его не есть, чем с теми, кто только что забавлялся над ним, решая, с чем и под чем его сожрать. Потому лис лишь с житейским видом, мол, всё как обычно, хмыкнул и, навострив уши, вновь повернул острую морду в сторону Стипи и Джерри.
- Ну а теперь что будете или будем делать? - и насмешливо зыркнул в сторону стоявшего "не при делах" Хиге.
"Рыжий лес средь серых гор, рыжий лис средь серых псов..."

-Я не помню, ты называл уже свое имя или еще нет?
Джерри ухмыльнулся, глядя на прыжки Стипи.
- Ну а теперь что будете или будем делать?
Не думаю, что ты имеешь к этому отношение, - развязно прорычал Диллинджер, рывком поднимаясь на лапы и помахивая длинным, оборванным хвостом. В его светло-карих глазах мелькнули какие-то искры и зажегся интересный огонек. Шерсть пса на загривке чуть приподнялась, а во всех движениях появилась какая-то яркость, ловоксть и спокойная сила. Он подскочил к Стипи и щелкнул клыками прямо перед ее ухом. Но это не было угрожающим жестом, скорее наоборот, ласковым. Пес слегка прикусил ее ухо - это было совершенно не больно, во взгляде его появилась отрешенность и странная обаятельность. Он провел мордой по спине волкодавины - быстро, почти незаметно, а затем плавно дотронулся хвостом до ее бока. Джерри дышал медленно, глубоко и ровно. А затем вдруг резко подпрыгнул и приземлился прямо перед мордой Стипи. Их взгляды встретились, в его карих глазах можно было отчетливо прочесть приглашение, на этот раз с его стороны. Пес неторопливо отписал круг, словно опоясывая Стипи, а затем чуть толкнул ее, заливисто тявкнув. Прыжок - и он вскинул голову, издавая утробное рычание. А затем якобы свалился на траву, приминая ее своим телом, принялся кататься с самым умильным видом. Подкатившись к Стипи, он обхватил ее передними лапами, виляя хвостом. Она была для него одной из многих. Всего лишь одной из многих. Он не хотел этого, но однако она захотела. "А я совсем не против," - томно подумал Джерри Диллинджер. Его глаза чуть ли не закатились, хвост мягко бил по траве.

- - - > территория Грозового племени.

------------) куда-то

< = = = горная гряда.

Волчонок перевёл дыхание, останавливаясь на одном из многочисленных невысоких утёсов. Спуск занял у него несколько часов - то есть, практически весь вечер, теперь же солнце зашло и мир погрузился в ночной мрак.  Если в горах после дождя становилось особенно опасно - как никак, а порой лужи покрываются инеем, а зимой вообще всё превращается в чрезвычайно скользкое ледяное покровище, то в лесу явно сейчас было сугубо противно и отвратно, поскольку земля превратилась в сплошную жижу. Волчонок невольно поморщился, глядя на знакомые лесные просторы, но чувств трепетных они не вызывали у него. Он не мог сравнивать горы с лесом, потому что попросту не мог поставить лес хотя бы наравне с этими величественными горными массивами. Температура в лесу явно была низкая, но в горах - ещё холоднее, а сам чёрно-белый котёнок успел уже привыкнуть к ледяному северному ветру и низким температурам. Потому подобную температуру он воспринимал не то, что как должное, а как ещё более тёплые деньки. А точнее - ночи. Холодный ветер прошёлся по его спине, заставив невольно вздыбить шерсть на загривке. Нерешительно потоптавшись на месте, Волчонок всё же решился спуститься вниз, по скалистым склонам, словно хотел удостовериться, что перед ним действительно стоит лес и что это не сон и не обман зрения. Напрягшись, он осторожно слез с утёса и побрёл по склону, то и делая, что перепрыгивая с одного валуна на другой, чтобы не упасть и не напороться на весьма устрашающие камни и скалы с острыми концами. Конечно же, он мог бы сейчас и вспомнить Сумрачное племя, лес, Грача, но на самом деле мыслей вообще не было, он просто спускался вниз и не более. Ни тоски, ни радости, абсолютно ничего, он казался чрезвычайно сосредоточенным с виду, но в душе перепрыгивал с камня на камень словно во сне. Наконец, когда прыгать уже не нужно было, он перешёл на лёгкую рысцу, смотря прямо перед собой, хоть и его уши стояли торчком, то и делая, что вздрагивая, когда улавливали подозрительные звуки и просто посторонние шумы. А с приближением к лесу их становилось всё больше и больше, казалось, даже ночью тот пестрил жизнью и самыми разнообразными звуками. Спустившись со склона, Волчонок так и застыл на ещё каменистой земле, не решаясь сделать пару шагов, чтобы оказаться на живой почве, чтобы пройтись по пожелтевшим и поредевшим листьям и травам, потому что не был ни в чём уверен. Он смотрел на эти деревья, но не чувствовал ни зова, ни желания идти туда. А вот к горам его тянуло, да ещё и как.
Чёрно-белый котёнок сделал пару шагов назад, не отрывая взгляда с древесных крон, а кончик его хвоста нервно дёрнулся. Он так и застыл в нерешительности, не зная, что ему делать и даже не думая о том, что сейчас представляет лёгкую добычу для орла или любого другого хищника, которому вздумается подкрепиться кошатиной.

Наверное, он бы так и простоял здесь до восхода солнца, полный сомнений. нерешительности и незнания от того, что сейчас никто не мог повлиять на его собственный выбор. Потому что он был здесь один, а, значит, был предоставлен сам себе, чтобы успеть за пару часов бездействия и тишины попытаться полностью разобраться во всех смешанных чувствах, что вызывали у него эти два места, к которым, казалось бы, принадлежали две совершенно разные личности - с одной стороны, Мошка, который был обычным Сумрачным котёнком, а с другой, Волчонок, который являлся молодым учеником Банды горных котов.... и, наверное, он точно мог размышлять и бороться с самим собою целую вечность, если бы не запах, который принёс с собой новый порыв колючего холодного, но менее сурового, чем в горах, ветра.
Это был до боли знакомый, давно забытый, но всё же какой-то... родной, что ли? - запах, и он знал, знал, кто сюда идёт, знает, кто сейчас неслышными шагами скользит между стволами деревьев! Знал, но всё равно пытался тщетно схватить те редкие воспоминания тех не менее редких моментов, когда он стал Мошкой, типичным котёнком в лесном племени, когда он вновь впервые открыл глаза, вновь переживал все те моменты, что переживает любой другой обыкновенный котёнок - первые шаги и... всё. Потому что не было слов - он родился немым, слова - вот что забрало взамен настоящей жизни у него Звёздное племя, потому что не было первого выхода в этот мир - он и так знал и досконально его изучил, не было первых полученных знаний - потому что он и так обладал огромным количеством знания и опыта, а горы... даже будучи Звёздным предком, он понятия не имел, что среди этих чужих и грозных ко всем гостям серых скал живут те, кто способен там выживать, что невольно его восхитило и... начало манить. Но это было уже потом, после того, как его выкрали, после того, как он едва не оказался, как он тогда думал, в волчьей пасти, как едва не погиб в метели, когда с помощью какого-то одиночки смог сбежать от того молодого волка....
Когда я уже думал, что больше никогда не встречу тебя, Грачика.
Вот с такой мыслью он застыл с абсолютно каменный выражением на морде, когда этот чёрный кот с голубыми глазами остановился перед ним. Он не изменился внешне, не изменился в плане общего внешнего вида, но когда Мошка в последний раз его видел, тот ещё был весьма... гм... слабоватым оруженосцем, но сейчас Волчонок видел перед собою настоящего сильного лесного воителя. Типичного, но всё же - воителя. А ещё, кажется, чем-то морально раздавленного, что так же не ускользнуло от отсутствующего взгляда самого горного котёнка. Мысли тут же все пропали, не было ни радости от встречи, ни горечи от разлуки, ни тоски, даже растерянности, непонимания или вопросов не было. Он просто смотрел абсолютно пустым взглядом в знакомые синие глаза, а морда его вообще ничего не выражала. Пока он словно не очнулся, вздрогнул, вздыбил чёрно-белую шерсть на загривке и...
...сделал шаг назад.

Что...Что ты здесь делаешь, Мошка?
"Мошка?.."
Ему вдруг жутко захотелось засмеяться, но засмеяться каким-то нервозным и совершенно не весёлым смехом. Ведь он уже давным-давно не Мошка, но и Грачик тоже явно уже не оруженосец, а, значит, у него теперь совершенно другое имя... Потому он даже не дёрнул ухом, когда услышал это имя, а точнее, уже просто ничего не значащее для него слово. Он слишком быстро и просто расстался со своим прошлым именем - Мошка - но этот процесс не был ни болезненным, ни грустным, он просто стал другим и не более. И не более...
Ты... почему ты здесь, в этих горах?
В прозрачно-голубых глазах вообще ничего не читалось, он становился словно всё более мрачным и замкнутым, ведь если бы он говорил, он бы обязательно всё рассказал... а точнее, сказал бы, что его выкрал волк, но ему чудом удалось спастись, но как, как объяснить его дальнейшие действия? Он бы рассказал Грачику о том, как заблудился в горах и едва не замёрз насмерть, как оказался в банде горных котов, как его принял в банду вожак, Коготь Ворона, как он стал учеником, начал исследовать горы и... а дальше, дальше как ему объяснить, чёрт возьми, как объяснить, почему он в течении уже нескольких лун живёт с этими горными котами, почему до сих пор не убежал прочь от них и не нашёл своё, казалось бы, родное Сумрачное племя? Вот это он не мог объяснить. Просто не мог.
Потому что ещё не был готов, чтобы найти подходящие слова. Не было ни их, ни малейших оправданий, почему он до сих пор не вернулся в лес. Стало как-то пусто глубоко внутри, в его глазах загорелся холодный едва видный бледный огонёк то ли грусти, то ли просто нерешительности, он опустил взгляд и устало прикрыл глаза.
Зачем ты здесь?
Волчонок едва не шарахнулся в сторону, словно ошпаренный, когда Грачик протянул ему лапу, словно показывая этим жестом, что... ждёт. Волчонок поднял взгляд, а в его глазах теперь читалось не сомнения, а настоящее отчаяние и жгучее чувство вины. Потому что он ничего не знает, потому что Грачик не знает, как он выживал в горах, как он учился быть наравне с горными котами, как вникал в их обыденную жизнь и становился почти частью этой банды... как начинал постепенно забывать всё, лес, Сумрачное племя, Звёздное племя и, что ещё хуже, самого чёрного ёршистого оруженосца, которого когда-то оберегал в облике звёздного предка...
Пойдем домой...
Взгляд вновь стал пустым, но теперь эта пустота лишь была хлипкой преградой между тем отчаянием и мучительным выбором. Чёрно-белый молодой кот хрипло вздохнул и растерянно сделал шаг вперёд, но так и застыл, напряжённый, потихоньку начиная опускать шерсть на загривке, но всё же выражение морды приобрело растерянный и совершенно ничего не понимающий тон. Потому что он просто не знал. Не знал, что делать.
И как выбрать между этими двумя совершенно противоположным вариантами - горами и лесом - и чтобы этот выбор оказался правильным.