Домино вздыбил загривок. Поведение Сэма его крепко пугало. Напряжение в глазах, поза, задрожавшее в какой-то миг горло - лис мог поклясться, что шкурой ощутил невырвавшееся рычание молодого волка.
"Нельзя было его оставлять," - промелькнуло у него в голове, и незаметно для себя Домино повернулся к Сэму боком, готовясь встретить возможный удар. Нет, он не верил всерьез, что волк посмеет напасть на супруга своей матери - как ни крути, Наперстянка была его приемной матерью, и Домино пришлось с этим смириться. Волк никогда не вел себя так вызывающе, никогда они с лисом всерьез не сталкивались. Кое-что в нем Домино напрягало, за многое хотелось отругать, как нашкодившего лисенка (а черно-бурка, сам того не признавая, беспокоился за приемного сына, когда тот в одиночку, ни у кого не спросив разрешения, бродил по лесам), но он списывал все на возраст.
Может быть, ошибался.
"Я все равно не уйду, пока ты не ответишь," - твердил его взгляд. "Я жду."
Напряжение потрескивало в шерсти. Еще секунда - и волк отступил. Повернулся боком с вроде бы мирным видом. В эти секунды Домино отчетливо осознал, насколько может быть опасен его приемыш. Сэм способен переломить хребты лисятам в считанные мгновения. Домино захлестнули чувства - что, если волк больше не хочет подчиняться лисьим правилам и вознамерился перебраться на главенствующее место? Волкам нужна стая. Они всегда сражаются за место вожака, в то время как у лис никогда не бывает лидера. Они сами по себе, со своим умом - этим они и сильны. Сэм, наконец, подал голос. Домино выслушал его с каменным выражением на морде.
...в общем, я не смог его догнать. Оно оказалось быстрее меня. А Наперстянка... ей не удалось выбраться.
"Она сбежала оттуда. А они ее снова украли."
Новости были какие-то неправильные. Домино все таращился и таращился на волка, ожидая, что он поправится, скажет, Наперстянка только поранилась, она скоро вернется...
Не вернется.
Домино словно ударила по затылку тяжелая медвежья лапа. Оглушила, выбив все чувства эмоции. Лис стоял, вытянувшись, напрягшись, как струна. Словно все, что было внутри него, омертвело.
- Где это случилось? Ты должен был пойти по следу! - отрывисто сказал Домино. Его голос был сух, как выжженная солнцем пустошь. - Ты должен был сказать мне сразу!
Наперстянку увезли, и здесь никто и ничего не сможет поделать. Домино показалось, что его разорвали на две части. Одна осталась там, с подругой. А другая - с осиротевшими лисятами, с начинавшим матереть волком. В бессильном отчаянии Домино отвернулся от него, не ожидая ответа. Ему и не нужен был ответ. Все и так ясно.
Ему хотелось тотчас же броситься за машиной, помчаться за ней, но умом лис понимал, что ничего не добьется. Он заходил взад-вперед по поляне.
- Ладно, по крайней мере, она жива, - пробормотал он. - И она найдет дорогу домой.
Надежду лис держал крепко и не расстался бы с ней ни за что. А пока надо решить, что делать.
"Я не должен был ее отпускать одну!" - гремело в голове. Наперстянка! Его любимая, дорогая Наперстянка! Хотелось выть, бесноваться, проклинать луну и солнце за то, что они позволили этому случиться. Он остановился. Он не знал, чем заняться, что предпринять. Хотелось сделать все и одновременно хотелось лечь на землю, закрыть глаза, как Сэм, и попытаться забыться.
Только вот Домино не мог себе этого позволить. Теперь он - единственный, кто остался у лисят. Он - их отец.

Леееес.
Финн думал о своём коварном плане напасть на Финиста. Так, как Финиста было сложно поймать и напасть на него, рыжий решил разработать тактику нападения. Ну, то есть, отойти на два хвоста мышки, прыгнуть два раза, отвлечь остальных и напасть! План был идеален, Финн кинул камешек в другую сторону (конечно, никто не заметил), отошёл, прыгнул два раза на месте, и прыгнул на Финиста. Но, кое-что не рассчитав, он оказался рядом с Финистом, и даже хвост не зацепил! Но потом сделал вид, что так всё и было.
Я ведь знал, надо было на один мыший хвост отойти! Или на пол лисьего!
Ну а дальше он начал разрабатывать план, как напасть на Рейну, и, конечно, начал думать. Думать мешали звуки, и когда он доработал свой гениальный план (с разбегу прыгнуть на неё, и в то же время задеть Финиста), он обратил внимание, как зашёл Сэм, и сбился. Лисёнок был готов побежать к эмэмэ... братику, но вдруг увидел, какой он был мрачный, и решил остаться.
Потом ушёл папа и Финн молча наблюдал за ними. Они о чём-то говорили, но о чём рыжий не слышал. Тогда он решил забить, и подумал, и что они обсуждают о погоде, хотя ему было жутко интересно, о чём же они действительно разговаривали. Было слышно лишь "я не успел," "ты думаешь, я не бежал?"и другие слова, после чего Финн плдумал, что Сэм не смог поймать куропатку или кого-то другого. Ну и что страшного? Нельзя ведь так говорить об этом, будто он сломал лапу!

Отредактировано Finn (28-03-2014 17:27:16)

Он наткнулся взглядом на лисят, которые, как ни в чем ни бывало, играли на поляне, весело мутузя друг дружку и пребывая в том счастливом расположении духа, когда кажется, будто ничего плохого случиться не может на этой залитой солнцем земле. Правда, солнечные лучи все реже касались земли. Домино машинально поднял голову и увидел, что солнечный диск померк за кучерявыми сумрачными тучами. Ветер становился холоднее, на лес опускались гнетущие сумерки.
"Скоро нужно загнать лисят в нору, чтобы не простудились," - немного рассеянно подумал он. Перед ним стояла задача посложнее - как объяснить малышам, что их мама больше не придет? Сложнее было только сдерживать самого себя. Он никак не мог поверить и осознать то, что Наперстянки, той Наперстянки, которую он отбил от самолюбивого рыжего лиса, за которой мчался по лесам и полям, заслуживая право стать ее избранником; с которой делил кров, пищу; той Наперстянки, что подарила ему потомство, будущее, лисят - ее больше нет. Люди могли увезти ее куда, угодно.
Домино предпочитал не думать об этом. Он помахал хвостом и раскрыл пасть. Может, подруга уже убежала и сейчас ветер принесет ее знакомый запах? Ветер действительно принес - но старый, уже начавшейся стираться. Тоска сжала черно-бурого лиса, и он низко опустил голову.
- Как ты собираешься сказать им об этом?
Он не сразу ответил, собираясь с мыслями.
- Как есть. Так и скажу, - наконец, глухо выдавил он и направился к малышам. Каждая клеточка его тела противилась тому, чтобы махом разрушить их счастливое детство, прекратить веселую игру и уничтожить твердую уверенность в том, что Мама очень скоро придет, и они  снова будут спать в норе все вместе, уютно спокойно.
- Рейна, - назвал лис имя своей дочери, которая в это время усердно сражалась с корнем дерева. Домино  легко оторвал ее от "врага", подтянул к себе и посмотрел на мордашки братьев-близнецов Финна и Финиста. Они, в отличии от сестры, явно что-то слышали. Домино вздохнул и обвил их хвостом. Так все три лисенка оказались у него под боком, рядышком.
- Я должен кое-что вам сказать. - хрипло начал он. - Это важно. Ваша мама... ее увезли люди, я не знаю, куда, никто не знает. И пока она не может быть с нами. Это не значит, что она не вернется! Она может вернутся, я знаю. - он сам не понимал, кого хочет в этом убедить - себя или лисят. - Только не сейчас... Попозже.

Отредактировано Домино (30-03-2014 11:34:14)

- Рейна. - лисичка удивленно посмотрела на отца. Тотчас же ее оторвали от противника и усадил около себя. Братья уже были рядом, их взгляды устремились на отца. И Рейне казалось, нет, даже не казалось, она видела, что они чем-то насторожены и взволнованы.
Отец смотрел туманным взглядом, а потом заговорил хриплым, тихим голосом:
- Я должен кое-что вам сказать. Это важно. Ваша мама... ее увезли люди, я не знаю, куда, никто не знает. И пока она не может быть с нами. Это не значит, что она не вернется! Она может вернутся, я знаю. Только не сейчас... Попозже.
Рейна замерла. По телу пробежал холодок, ее стало легонько трясти.
"Не может быть с нами". "Куда, никто не знает". "Не вернется..." - все эти слова как-то странно отозвались в голове. В голову пришла мысль о том, что ей придется быть без мамы несколько дней... А может... А может и больше!
- Н-нет, не может быть. - испуганный, заикающийся голос казался не ее. Люди? Люди... Те самые двуногие лысые существа, о которых рассказывали им вечерами? О которых им рассказывала мама? А теперь они забрали ее и увезли туда, куда никто-никто ничегошеньки не знает!
Ветер становился сильнее, практически сбивал с ног белую лисичку. Но она не хотела уходить в нору.
Прижавшись к отцу, Рейна прошептала:
- Мама ведь... вернется? - лучше бы ничего не произошло. Лучше бы мама никуда не уходила, а была в норе, вместе с ней, Финистом и Финном. Да, лучше бы все так и было. А что... если она не вернется совсем? Что, если она, Рейна, больше никогда-никогда ее не увидит? Что будет, если люди не захотят ее отдать лисятам?
Улыбнувшись, Рейна вспомнила слова папы. Она вернется. Она обязательно вернется.
Стало холоднее. Ветер подул с такой силой, что Рейну чуть было не снесло в сторону. Наверное, так бы и случилось, если бы не папа, сидящий рядом.
Поднялась метель. Сильная, страшная - Рейна никогда не видела, чтобы снег падал с такой силой. Метель превратилась в пургу, лисица стала дрожать от холода.
Но она не предложила вернуться домой, в нору.
Она смотрела вдаль, куда-то сквозь деревья, возможно, всей душой надеясь увидеть там знакомую рыжую шубку, спешащую домой, к лисятам...

Я продолжал молча стоять на месте, напряженно наблюдая за лисятами и Домино. Как только черный рассказал своим детям об их матери, игривый огонек в их глазах потух, и теперь они сидели и с ужасом глядели на отца, видимо, ожидая, когда он скажет, что Наперстянка скоро вернется, и все будет по-старому, но тот не проронил больше ни слова. Я видел, как задрожали губы Рейны: она что-то прошептала, но ее слова не дошли до моего слуха. Хотя, вопрос этот, пожалуй, был очевиден. Я скривился и поспешно отвернулся от них, сжав клыки так сильно, как только мог.  Мне было жаль лисят, Домино, саму Наперстянку, я старался только не жалеть самого себя.     Возможно, я заслужил такую учесть. Возможно, я просто всегда притягивал к себе проблемы, как магнит. Возможно. Но за что так с ними? Я бы не желал им такой судьбы. Никому бы не желал. Они - моя семья, пусть не кровная, но семья. А теперь я вынужден смотреть на то, как все страдают, включая и самого себя. Ненавижу.
Я медленно обернулся, чуть отведя уши назад. Домино тяжело вздохнул, поднялся с места и направился ко мне, совершенно разбитый и подавленный. Я поднял на него внимательный и несколько напряженный взгляд своих желтых глаз.
- Посиди, пожалуйста, с лисятами. А я принесу вам всем что-нибудь вкусненькое.
Его голоса я не узнал. Мне еще никогда не доводилось видеть его настолько убитым, убитым душевно. А этот его вид угнетал еще больше. Когда он неожиданно прикоснулся ко мне, я вздрогнул и поначалу было отстранился, но потом закрыл глаза и потерся щекой о шею лиса. Свои извинения мне сложно было произнести вслух, но я надеялся, что он поймет. Всегда понимал.
Отступив шаг назад, я посмотрел на Домино и легонько кивнул, после чего, не дожидаясь, когда черный уйдет, отвернулся и зашагал в сторону норы, бесшумно ступая по тонкой пелене снега. О том, какое впечатление мое отрешенное выражение морды произведет на лисят, я старался не думать и лишь прибавил хода. Наконец, оказавшись возле логова, я остановился и негромко кашлянул, извещая малышей о своем приходе. Не знаю, может, следовало что-то сказать им? Конечно, навряд ли детей, оставшихся без матери в столь юном возрасте, можно как-то утешить, но все же? Присев, я оглядел Рейну, Финна и Финиста, которые выглядывали из своей теплой пещерки, в которой моя туша, наверное, уже и не поместилась бы. Подул ледяной ветер. Я огляделся по сторонам и, поднявшись, прилег ближе у норы, загородив собой проход на пути у холодного воздуха.

- Нужно на это надеяться, - Рейна не смогла ничего выдавить, кроме слабой улыбки. Она получилась грустной и растерянной. "Надеяться... Да мама не может не вернуться обратно! Она обязательно, обязательно вернется к ней и братьям! К Домино и Сэму! Она вернется, она не может... исчезнуть."
Вдруг папа прижался к моей щеке, обжигая горячим дыханием замерзшую кожу. Его прикосновение успокоило меня, и я прижалась к Домино, не желая отстраняться.
- Я... Я буду надеяться до конца, папа, - прошептал лисенок, содрогнувшись от порыва утихающего, но по прежнему сильного ветра.
- Быстренько домой, - нос Домино подтолкнул их ко входу в нору. Рейна, уже успевшая замерзнуть на морозе, потрусила в сторону логова, распушив шерсть на загривке.
Живот урчал, хотелось есть. Мамы не хватало, и зайдя в логово, вдохнув ее запах, Рейна с болью в груди поняла это. Только сейчас она заметила, что папа ушел.
"Куда? Искать маму? Нет, зачем же тогда?" - вопросы крутились в ее голове, не давая сидеть на месте. Братец уже заснул, и спрашивать у него что-либо не было смысла. Поэтому Рейна посмотрела в сторону входа.
Там, лежал Сэм. Наверняка Домино что-то говорил ему, перед тем как уйти.
Холодный ветер трепал его шкуру, он лежал у самого входа, закрывая собой лисят. Чтобы им не было холодно.
"Наверное ему холодно. Ведь он, после того, как бежал за мамой, вообще не согрелся."
Желание нападать из-за засады, кусать хвост или же гонять за кем-либо совершенно не было. Поэтому, на удивление спокойно, Рейна подошла поближе к Сэму, но оставаясь в норе.
- Эй! - окликнув волка, Рейна наклонила голову на бок, нахмурившись. - Куда ушел папа?
"Я уверена, ты должен это знать". Подождав немного, Рейна заговорила вновь, не дожидаясь ответа на свой вопрос:
- Там... наверное холодно. Почему ты не заходишь в нору?

Я шумно выдохнул, смотря на мрачное небо. Метель понемногу начала утихать, резкие порывы ветра сменились более плавными, можно было немного расслабиться и дать проход свежему воздуху в нору. Опустив голову, я быстро оглядел лисят и чуть отодвинулся в сторону, так что яркий солнечный луч осветил пол логова, а шкурки лисят зажглись золотым огоньком.
- Там... наверное холодно. Почему ты не заходишь в нору?
Я моргнул и посмотрел на Рейну, присевшую возле моего бока. Чуть наклонив голову набок, она вопрошающе глядела на меня, хотя, наверное, ответ на этот вопрос ей был не так уж и интересен. Забыться. Вот что ей сейчас нужно было. Стереть из памяти горькую весть о пропаже матери, затолкнуть эти воспоминания в старую коробку, убрать ее подальше и никогда больше не доставать. Жить с мыслью, что все хорошо, что Наперстянка просто ушла на охоту, но непременно скоро вернется, и все будет так, как и было всегда. Я кисло улыбнулся. Нет, не будет. Так, как раньше, уже точно не будет. Теперь ее нет. Точнее, снова нет. Наверное, я проклят. Обречен терять любимых, как только к ним привыкаю, как только они у меня появляются.
Сглотнув, я отвернулся, устремив взгляд в сторону леса, хмурого и неприметного. Дорого бы я сейчас заплатил, чтобы вернуться туда.
Сбоку послышался шорох и, дернув ухом, я отметил приближение Финиста. Еще один сирота, оставшийся без матери. Впрочем, у меня и отца не было. Не так уж они и одиноки.
Я снова посмотрел на белую лисичку, вспомнив о ее вопросе, на который ответа так и не дал.
- Она маловата для меня, Рейна, - севшим голосом прошептал я, - Я уже из нее вырос.
И действительно: как быстро пролетело время. кажется, еще вчера маленький зашуганный волчонок бился об своды этой пещеры, подбирая для себя самый далекий угол. А что теперь? Ничего. Все снова стало по-прежнему.
Я с тоской оглядел верхушки далеких сосен, вздохнул и закрыл глаза. Тебя нет. И ее тоже нет. Я снова один.

=======) ферма двуногих
Домино устало плелся к норе, его пышный темно-серый хвост волочился по земле, челюсти едва стискивали порядком замызганные тушки курей. Каждый шаг давался с неимоверным трудом, будто лис океан переплыл. Из-за того проклятого фермера пришлось огибать поле, скрываться в подлеске, попрятать кур в разных тайниках, чтобы было легче скрыться от преследования, путать следы... Домино трезво оценивал силы врага и понимал, что нужно увести псов как можно дальше от норы, убедиться, что те вернулись домой и только потом пойти откапывать драгоценную добычу. От псов он сумел уйти, ни разу не оказавшись на волоске от их смертельных челюстей - и все благодаря хитроумным уловкам, на которые лис, как истинный сын своего племени, был щедр. Но пришлось потом возвращаться ко всем тайникам, откапывать добычу и тащиться вновь окружными путями к норе. После пропажи Наперстянки Домино стал в десять раз осторожнее и бдительнее, чем был раньше. Он и хлопанье птичьих крыльев  мог принять за шорох человеческих шагов или собачьих лап. Но лучше был чрезмерно осторожным, чем мертвым.
К норе он вернулся утром, грязный и измученный. Мутным взглядом он отыскал темную фигуру Сэма, выглядевшего спокойным. Вернее, угрюмым и печальным, как обычно, но, тем не менее, не бегавшим в поисках приемных братьев и сестры. Отлично, лисята не сбежали. Домино с трудом перевел взгляд на нору, откуда слышался звонкий голосок Финна. Малыши не заметили долгого отсутствия отца, благополучно проспав всю ночь.
- Здорово, ребятки, - вяло поприветствовал свое семейство Домино, разжав, наконец, челюсти. Куры свалились к его лапам - все три шутки, одна была порядком ободраннее остальных. - Сэм, все хорошо было? Смотри, что я вам принес. Эй, Финн, Финист, Рейна! Как спалось? - он подтолкнул к малышам среднюю тушку, чтобы те могли хорошенько ее обнюхать. Слава всем духам, Наперстянка успела выкормить троицу, и те уже могли есть мясо. Разжеванное мясо, но все же мясо!
- Это тебе, - он пихнул лапой другую куру по направлению к Сэму. - Они вкусные... - конец фразы потонул в широком зевке. Лис опустился возле норы, растянул лапы и полусонным, донельзя усталым взглядом обвел полянку. Как здорово вновь оказаться дома! Он подгреб к себе самую мелкую тушку и положил на нее морду. Не было сил даже толком ее ободрать, и лис, не обращая особого внимания на перья, прилипшие к морде, вгрызся с таким трудом доставшуюся добычу.
"Пока не буду ходить на ферму," - решил он. " - Хватит с меня пока таких опасностей!"
Слизнув теплую кровь с шерсти, Домино глянул на остальных уже заметно веселее. Остановился взглядом на Сэме.
- Знаешь, думаю, нору надо бы расширить, - задумчиво проговорил он. - Чтобы ты в нее помещался.
Негоже Сэму постоянно спать снаружи. Эдак и до простуды дойдет. Правда, Домино толком не знал, как спят волки, может, так у них принято?

- Здорово, ребятки.
Моргнув, я обернулся и, увидев усталого Домино, поднялся на лапы, чтобы отойти в сторону и не заграждать ему проход в нору. Лисята радостно бросились к своему отцу, а тот уронил перед ними несколько аппетитных куриных тушек. Помнится, Наперстянка как-то говорила о ферме и о больших жирных птицах, что там водятся... Сердце неприятно защемило. Я потупил взгляд, стараясь не выдать этого наваждения. Без нее было плохо. Жизнь потеряла краски, в ней стало мало чего хорошего. И внутри тоже было как-то пусто.
Я уже не помнил, как давно она пропала. Казалось, это было только вчера. Бесконечная дорога, ноющие лапы и удаляющееся чудовище, внутри которого сидела моя приемная мать. А ведь это моя вина. Я виноват, что ее сейчас нет с нами.
- Сэм, все хорошо было?
Подняв взгляд на черного, я медленно кивнул.
- Да, нормально. Они спали, пока тебя не было.
Я сел и сонно вздохнул. Надо было бы немного поспать, а потом прогуляться в лесу. В последнее время я находил утешение только там. Там, а не здесь, где все напоминало о ней.
Почувствовав под собой приятный аромат, я опустил голову и, увидев курицу, поднял глаза на Домино, прикрыл их и снова опустил.
- Спасибо. Утром схожу я.
Подцепив тушку, я встал на лапы и направился в сторону кустов, возле которых обычно и проводил последние ночи, однако голос лиса заставил меня остановиться и обернуться. Аккуратно положив птицу на землю, я задумчиво оглядел нору, прикидывая, где именно ее следовало бы расширить. "Да везде", - с усмешкой отозвался внутренний голос, и я улыбнулся, вспоминая, как маленьким волчонком Наперстянка притащила меня сюда, устроила в теплой норе и усыпила, заботливо что-то напевая. Наверное, никогда еще я не чувствовал себя таким нужным, оберегаемым и любимым. Помню, как тогда ворчал Домино, кидая на меня недовольные взгляды, как я сам чуть не послужил причиной их с матерью ссоры... Но мы преодолели эти преграды между нами, нашли общий язык. Ради мамы. А потом родились лисята. Хоть родители и стали уделять мне меньше внимания, я старался особо этому не огорчаться: понимал, что родные важнее, кроме того, они были еще совсем крошечные. И все же мы все преодолели, потому что были вместе. Значит, и сейчас сможем.
Вздохнув, я оглядел каждого из лисят, еще раз посмотрел на нору и слегка улыбнулся.
- Нет. Мне там всегда будет тесно.
Подняв курицу, я повел плечами и вернулся к кустам, где прилег и принялся расправляться со своим ужином. Слишком много воспоминаний меня связывает с этим логовом. Проще туда не возвращаться.