Наперстянка улыбнулась словам Домино. Нет, она действительно была рада тому, как он с ней общался. Ведь лис мог ее и отчитать за неосмотрительность, накричать. Ведь он не видел, как осторожно она выходила, когда услышала дятла. Как принюхивалась, как внимательно прислушивалась. Наперстянка закрыла глаза и закивала Домино.
- Я все поняла. Я буду осмотрительной, - пообещала лисица, озарив свою мордашку счастливой улыбкой. Она не собиралась рассказывать Домино и доказывать ему, что и так была осторожна. Сам все увидит.
- А я люблю традиции и ритуалы. Их очень много у других животных, не только у лис. Знаешь... Это важно. Важно их соблюдать. Без них у нас нет прошлого, а, значит, не может быть и будущего, - философски протянула она, поглядывая то на вход в нору, то на супруга. Выдержать образ не удалось, Наперстянка снова беззаботно рассмеялась.
- Да ладно тебе, в округе не пахнет никем, кроме нас да мелочи всякой. Но я буду осторожно, обещаю!
Наперстянка вновь потянулась, пока под пристальный взгляд не попал хохолок Домино.
- А это что у нас?
Она приблизилась, попыталась прилизать его языком. Шерсть послушно лежала не более 15 секунд. Хмыкнув, самка принялась приглаживать шерсть лапой. Бесполезно.
-  Ты прям как та птица, что я видела утром! С красным хохолком! Стучала нам в дерево, и, кстати, меня разбудила!
Наперстянка распушила шерсть, став чуть ли не в полтора раза больше. Утро было прохладным, особенно посидев на воздухе у норы. Захотелось обратно в дом, на теплую, моховую подстилку.
Выслушивая черно-бурого лиса, она послушно поворачивала мордочку то на север, то на запад, запоминая, что где находится. Особенно ее зацепила последняя фраза, от которой лиса задумчиво дернула ушами.
- Коты и там живут? Прямо на болотах? Ужас! Глупые они какие-то...
Домино пошел вперед, Наперстянка, выдерживая дистанцию, последовала за ним. Почему-то ей показалось это правильным. Она использовала нос, слух, зрение - дабы не утерять след. Это была как игра, в которой они создавали свою собственную лисью тропы.
"Сколько раз я буду использовать эту дорогу? Когда смогу выучить ее, чтоб даже с закрытыми глазами найти путь домой?"
Домино тявкнул. Наперстянка прижалась к земле, готовая в любой момент рвануть в нору. Но зов его был призывающий, а не предупреждающий об опасности. Осторожно, рыжая приблизилась к мужу.
- Вот это находка! Знаешь, такое чувство, будто этот лес хочет чтоб мы тут жили. Он нам преподносит столько подарков!
Сделав всего пару глотков, она умылась и вновь попыталась пригладить хохолок Домино. Вода оказалась бессильной.
- Лохматик. Ладно, идем дальше? Может, тропу проведем до вересковых пустошей? Там и поохотимся. Уж в этот раз ловить ушастых буду я сама!
Игриво зарычав, она прыгнула вперед и теперь сама пошла вперед. Она следовала указаниям Домино, дабы найти дорогу, по которой они шли вчера. Вскоре лиса напала на свой собственный след, точнее, на их совместные следы, и с легкостью отыскала дорогу к племени Ветра.

/Небольшой овражек, Вересковая пустошь/

/Луг, Нейтральные земли/

Наперстянка уверенно вела за собой юного волчонка. Наверное, они очень забавно смотрелись, ведь молодой волк был не на много меньше лисицы. Через пару сезонов он полностью вытянется, наберет мышечной массы, а к двум годам станет полноценным самцом, хищником, волком. Наперстянка размышляла об их будущей жизни. В отличии от Домино, она видела Сэма в ней. Видела, как он будет оберегать лисью пару, как научится от них всем премудростям дикой жизни и возможностям выживать в любых условиях. Лиса улыбнулась, понимая, что сама живет здесь чуть больше месяца. Ей повезло больше волчонка - у нее сразу же появился супруг, который взял на себя обязанность воспитать в городской лисице настоящую, лесную хищницу, такую, которую не один пес не догонит, которая обхитрит любого зверя или человека. Достойную ему подругу, и матерью их будущих детей. Вот только Домино движет любовь. А что движет Наперстянкой? Что вынудило ее заступится за зверя, который лишь отдаленно приходился ей родственником?
"Материнская любовь..." - так объясняла себе самка, не будучи до конца уверенной в этом. И все же она от своего не отступится.
Наперстянка никогда не отличалась твердым характером и безграничной уверенностью в себе. Она была из тех, кто перед сильным поджимает хвост и подчиняется, но в тоже время не гонит слабых, а пытается им помочь, стать покровителем. Жизнь в лесу постепенно меняла ее характер, ведь иначе не выжить. Нужно быть уверенней в себе, стоять за своими желаниями, отвечать за свои поступки. Наперстянке предстояло отстоять свой выбор между Домино и Сэмом.
Лиса стиснула зубы, прижала уши к голове, но не замедлила шагу. Она не хотела, чтоб все так обернулось. Она просто... просто хотела помочь ребенку. Ведь у них была возможность. Да, пускай он будет есть больше, но ведь потом с него будет польза - он сможет завалить косулю, чего лис никогда не сделает, и еды хватит на две лисьи семьи. Да волк на многое способен! Нужно только проявить к нему любовь, заботу. Он как цветок - ухаживай за ним, поливая, и он даст свои плоды. Наперстянка понемногу успокаивалась. Она уже придумала, какие найти аргументы, чтоб помирится с Домино, и показать ему то, что она видела сама.
Путь к норе был не долгим, но из-за непогоды они потратили больше времени. Дождь во всю хлестал по спине, заливая глаза и путая запахи. Лиса была зла на друга - и угораздило его отправится на поиски волков в такую непогоду! Более того - это было опасно! А вдруг они ему навредят? Наперстянка почувствовала укол вины - ведь это она отправила его на поиски. Тревога все нарастала, и лиса чуть ли не развернулась, чтоб отправится на его поиски. Но впереди показался дуб - верный защитник их дома.
Лиса подвела черного ко входу, указала, куда нужно лезть.
- Не бойся, там темно, но ты быстро освоишься. Там никого нет, там тепло и уютно. Давай скорее, пока не простудился.
Сразу же за Сэмом она спустилась вниз. Да, с волчонком стало тесновато, но они должны быть готовы к этому - вскоре тут еще появятся маленькие рыженькие лисята.
- Вот, ложись здесь, сейчас согреешься, - она подтолкнула Сэма к моховой подстилке, и улеглась рядом, по матерински стала вылизывать его шерсть. Та была не в лучшем состоянии, явно из-за плохих условий жизни и бедного рациона кормления. Наперстянке нравилось ухаживать за волчонком, и высушила ему шерсть своим языком она добротно. Хорошенько обнюхав приемного сына, и не найдя на нем никаких ран или следов болезни, она вновь накрыла его хвостом, который успел подсохнуть.
- А теперь спи, Сэм. Спи, мой хороший...
Лиса стала напевать ему колыбельную, ту, которую пела ей мама. Наперстянка то и дело поглядывала на выход из норы, все ожидала увидеть мужа, чтоб поговорить с ним. Ночная буря усиливалась, вместе с тем увеличивая тревогу за черного лиса.

========) березовая роща.
К норе черно-бурый пришел озябшим, промокшим и голодным. Куски крольчатины, съеденные часами ранее, давно превратились в воспоминания, и Домино теперь с тоской думал о куропатке, которую упустил. Его темная шерсть висела лохматыми, мокрыми космами на брюхе, шее и хвосте, а кое-где и облепила тело, отчего лис стал казаться еще мельче. Даже янтарные глаза, казалось, померкли, отсвечивая тусклым, едва различимым в темноте янтарем.
Прежде он всегда возвращался к норе объятый уверенностью, что его встретит Наперстянка, что они вместе лягут, уткнуться носами в бочок друг дружке; он вдохнет сладкий запах супруги, дома, уюта и заснет в преддверии нового дня. Но теперь ведь в его норе поселился волк. Домино, как ни старался, не мог разжать острых когтей нежелания и неодобрения. Поэтому и плелся черно-бурый к норе с тяжелым чувством, оттягивая миг неизбежного разговора. Знакомые тропки не вселяли радости, шаг лиса становился тяжелее, а взгляд - угрюмее.
"Я должен был поймать ту куропатку," - тоскливо, с досадою думал Домино. "Нам сейчас особенно нужна свежая добыча!"
А временами его сжигала тревога за подругу. Нашла ли она дорогу к норе? На наткнулась ли на собачью свору? Что за глупости, уговаривал себя Домино. Наперстянка уже способна более-менее о себе позаботиться, она не заблудиться по дороге к собственному дому! А лисята? Домино тряхнул головой, пытаясь отогнать страшные мысли. Что, если беременность как-то на нее повлияла, и она свернет не туда? Об этом даже думать страшно! Как он мог ее оставить? В эти редкие минуты, что Домино не досадовал на волка и не волновался за Наперстянку, он винил себя. Тревога, вина, досада - все сплелось в один клубок чувств, распутать который было не так-то просто.
Наконец он оказался у входа в нору. Пожалуй, если бы не знакомый заросли, окружавшие ее, Домино, погруженный в свои мысли, прошел бы мимо. Запахи Наперстянки давно прибило дождем. Черно-бурый, вскинув голову и тревожно поведя носом, заметил в глубине норы два сверкающих волчьих глаза. Впервые он был рад видеть эти глаза. Наперстянка вернулась, с ней все хорошо! Он сразу же заметил фигуру подруги и первым порывом было перешагнуть порог, поприветствовать супругу, по обычаю, ласковым тыканием носа в шею... Но Домино застыл. В нос ему ударил волчий запах. Из лисьей пасти едва не вырвался скулеж. Потоптавшись почему-то на месте, черно-бурый вышел прочь, под дождь, который становился все сильнее и сильнее. Он сел подле входа в нору, сел на собственный хвост, чтобы меньше чувствовать сырость и холод. Устремил неподвижный взгляд куда-то вдаль, ловя ушами малейшие шорохи со стороны своего жилища.
Казалось, он набирался духа перед тем, как войти.

А дождь все усиливался. Вот молния первый раз вырвалась из-за туч, коснулась земли и исчезла. Домино машинально принялся отсчитывать секунды.
"Одна, две, три... девять, десять..."
- Привет...
Он вздрогнул, и почти в ту же секунду грянул гром. Прижав уши к затылку в стремлении укрыться от грохота, потрясшего небеса, Домино зажмурился. Когда он открыл глаза, то увидел подругу, которая почему-то избегала встречаться с ним взглядом. Да нет, почему же "почему-то"? Он отлично знал, почему. Первым порывом было немедленно отправить Наперстянку в нору - она ведь может простудиться, а роды на носу! Ну, или когда там... в общем, скоро, очень скоро! Но слова застряли в глотке колючим комом, и Домино замолчал. Он ненавидел эту внезапно возникшую между ними неловкость.
Он пробормотал что-то в ответ и отвернулся, делая вид, что увлекся созерцанием поблекшей да потемневшей листвы. Скоро под лапами будет целая шкура из листьев... Наперстянка прижалась к нему. Мгновение Домино сидел твердый, точно камень, не поддаваясь. А затем точно так же прижался к ней. Ему показалось, что он слышит биение ее сердца - учащенное биение. Как у птицы, пойманной свирепым зверем.
Он ждал, не решаясь заговорить первым, не зная, какие выбрать слова.
- Волков не нашел, верно? Да нет их тут, Домино. Сэм совсем один. Возможно, с его матерью что-то случилось. Он расскажет, я уверенна. Он со мной заговорил, он нас понимает. И он тебя боится...
Боится? Янтарные глаза Домино удивленно сверкнули. Это он боится Сэма, то есть, волка! Он же почти с него ростом, а детеныш! Каким же он вымахает, когда вырастет? Но черно-бурый промолчал, вновь уставившись в землю.
Потерял мать...
Он знал, что такое остаться без родителей. Отец и мать для детеныша есть весь мир. Они защищают, кормят, учат. Каково ему было лишиться всего этого? Домино поморщился, вспомнив тяжелые дни, когда в желудке было пусто, а голова набита мрачными мыслями. И холод, пронизывающий до костей, до нервов холод... Домино поежился, покрепче прижимаясь к подруге. Набитые тоской и безнадежностью дни одиночества. Не того одиночества, которое ты выбираешь сам, а вынужденного.
- Я очень хочу, чтоб он остался. Он ведь такой же, как наши будущие дети. Только побольше, только посильнее. Он не будет грузом, наоборот - ты его обучишь, как меня, и наша кладовая никогда не будет пуста. Он будет защищать нас, как свою семью... Будет защищать наших лисят.
Домино поднял на супругу глаза, в которых плескалась обида и горечь.
"А я? Неужели я не могу защитить свою семью?"
Кем он будет, если переложит свои обязанности на волчьи плечи? Тем более, что волк сам еще детеныш, его нужно защищать... Домино вздохнул и тихонько заворчал по-лисьи. Ворчание его было грустным, почти переходящим в тихое поскуливание. Он ведь может защищать Наперстянку, когда она будет оправляться от родов. И их лисят, пока они не станут достаточно взрослыми. И разве он такой плохой охотник?.. Отвернувшись, он пошевелил ушами и принюхался. Прислушался. Скоро будет буря...
А он по-прежнему молчал.
Слова Наперстянки, такие горячие и правдивые, пробудили в нем жалость. Домино попытался отмахнуться от нее. Посмотрел в сторону норы, где лежал одинокий волчонок, которого он, Домино, был способен выгнать прочь... Теперь, когда у Сэма появился дом. Трудно быть одиноким, но еще сложнее и больнее, когда кажется, что ты обрел Дом, а потом тебя выгоняют. В глубине души Домино знал, что у него уже не поднимется лапа. Момент был упущен на лугу, когда Наперстянка повела Сэма в нору.
Домино, прости меня. Я была не права, я должна была считаться с твоим мнением. Ты вожак...
Вожак? Он уже с удивлением пошевелил ушами. У лис не бывает вожаков. У каждого своя голова на плечах. Но почему-то губы его тронула улыбка. Вожак... он опробовал это слово на вкус.
ты мой супруг, и ты решаешь, как правильно для семьи. Я просто хотела как лучше...
Он вздохнул и прижался лбом к шее Наперстянки. Он не меньше ее хотел, чтобы все стало, как прежде.
- Я должен был его выгнать тогда, на лугу, - глухо сказал он. - А теперь не могу. Он уже в норе, в тепле. Он верит, что останется в безопасности. У нас же общие корни, верно? Псовые. Просто... просто сложно смириться. Я, я думал о том, что ты говорила. Но разве я... я... - он запнулся. - Ты считаешь, что я буду плохо защищать тебя и охотиться, когда ты родишь лисят? - он тут же уткнулся взглядом в лапы.
Конечно, дело было не в этом. Он не ревновал к Сэму до такой степени. И все же...

Отредактировано Домино (22-09-2013 00:30:48)

Когда теплый бок черного лиса обмяк, это стало сигналом к тому, что он, по крайней мере, ее выслушает. Именно тогда лиса и заговорила, все еще чувствуя стыд перед мужем и неуверенность в своих действиях... Но эти чувства нужно было подавить, чтоб голос был чист и искренен... Лиса была уверенна, что ей удалось достучаться до сердца мужа. Но когда он заворчал, она почувствовала мощные волны его недовольства. Вздрогнула и вся сжалась, лиса уже морально готовилась к тому, что ее милый Домино заставит выгнать Сэма...
"Но ведь... я сама сказала, что решать ему... Ах, Домино, уступи мне... прошу тебя!" - она плотно прижала уши и и коснулась кончиком хвоста спины. Лисий вариант скрещивания пальцев на удачу...
И тут Домино прижался к ней. Наперстянка заскулила, и энергично стала вылизывать мужу уши. То, что он сказал... повергло ее в шок! Наперстянка отстранилась, чтоб видеть глаза черного лиса. Прижалась своим лбом к его, смотрела точно в его глаза... в его душу.
- Домино, я никогда не считала, что ты не справишься... Я в это просто не верю! - глаза лисицы пылали лесным пожаром - Ты сможешь защитить, прокормить и вырастить наших детей, меня и Сэма! Мы все от тебя зависим... Если бы не ты... Если бы меня взял Роял... Он бы бросил меня, стоило ему понять, что я неопытна, что я не лучше городской собаки... - взгляд лисицы погрустнел. Сравнение с собакой было для нее высшей степенью оскорбления, ведь их она ненавидела и презирала больше всего на свете. Наперстянка прижалась грудью к Домино, отвела острой мордой его лицо в сторону и жарко зашептала в треугольные уши.
- А ты не бросил, потому-что знал, что сможешь защитить! Я прошу тебя стать моим защитником, и я подарю тебе любовь... Я прошу тебя стать защитником моих детей, и ты получишь их уважение... Я прошу тебя стать защитником Сэма, и ты получишь его доверие...
Она осторожно отстранилась, и по новому взглянула в глаза супруга. На этот раз Наперстянка смотрела на него не как загнанная лисица, а как уверенная в себе хищница. Она говорила серьезно, он был нужен ей... Всем им...
- А теперь идем в нору... Я замерзла.
Наперстянка залезла первая, но убедилась, чтоб Домино точно шел за ней. Сэм, кажется, уже спал. Лисица осторожно понюхала его, не удержалась, и пару раз лизнула между ушами. Он был таким милым...
"Интересно, если я ему об этом скажу - он обидеться? Тогда буду говорить что он такой сильный и грозный! Маленький волчонок..."
Наперстянка легла рядом с ним, а Домино следовало лечь возле второго бока жены. Получилось, что беременная лисица была между двумя самцами. Рыжая ласково посмотрела на Домино.
"Верь мне... верь, и наша семья станет самой прочной на земле!" - это мог прочесть черный лис в ее глазах - бесконечную уверенность своей подруги.
- Хочешь, я спою песню? - ласково предложила она, желая как можно сильнее прижаться к мужу. Она мечтала о том, что конфликт был исчерпан. В любом случаи на его продолжение у нее не было сил. Хотелось просто отдохнуть, уснуть и проснутся полной сил и грез о ее чудесной жизни в лесу...
Наперстянка опять укрыла Сэма хвостом, осторожно, чтоб это не сильно бросалось в глаза Домино... Не хотелось его опять злить.

Ты сможешь защитить, прокормить и вырастить наших детей, меня и Сэма! Мы все от тебя зависим... Если бы не ты... Если бы меня взял Роял... Он бы бросил меня, стоило ему понять, что я неопытна, что я не лучше городской собаки...
Домино возмущенно замотал головой - да самая красивая лесная красавица (тьфу ты, масло масляное) не может быть рядом с его Наперстянкой, что за сравнение с собакой! Он торопливо лизнул супругу в щеку, чувствуя, как по телу пробежала дрожь холода. Пора бы уже забраться в нору, не ровен час, Наперстянка подхватит насморк! Домино еще ни разу в жизни не имел дело с беременными лисицами. Вдруг даже чихать опасно?..
Он не мог избавиться от облегчение, приятно утяжелившего его желудок, как только что съеденная дичь. Наперстянка вовсе не считает, что волк лучше будет о них заботиться! Наоборот, она верит, что он прокормит и ее, и волка, и лисят... Уши Домино уныло опустились, а взгляд помрачнел - он вспомнил, сколько ей Джей-Ли.
Черно-бурый переступил с лапы на лапу.
"Ничего," - твердо сказал он себе. "Как только Сэм чуточку оправиться, мы с Наперстянкой научим его охотиться. И он сможет сам добывать себе пищу!"
Горячее дыхание Наперстянки опалило его ухо, и Домино замер.
- А ты не бросил, потому-что знал, что сможешь защитить! Я прошу тебя стать моим защитником, и я подарю тебе любовь... Я прошу тебя стать защитником моих детей, и ты получишь их уважение... Я прошу тебя стать защитником Сэма, и ты получишь его доверие...
Он смотрел невидящим взглядом в пространство. Медленно кивнул. Джей Ли, его старый приятель, должно быть, странствует где-то там, за горизонтом. Быть может, он обрел подругу и отчаянно пытался отговорить ее от того, чтобы взять к себе потерявшегося лисенка...
По морде Домино скользнула улыбка.
- Спасибо, - шепнул он. - Спасибо, что веришь в меня.
Как он был нужен ей, так и она была нужна ему. Домино кивнул и, повеселевший, направился за подругой в нору. Резкий волчий запах ударил ему в нос, и черно-бурому стоило больших трудов, чтобы не оскалиться. Впрочем, спящий Сэм казался милым и добродушным. Вопреки всему, Домино смотрел на сопящего малыша почти что с восторженным удивлением, как смотрел бы на спящего лисенка. Затем отвел взгляд, чувствуя легкое смущение. Сэм занял почти всю нору, как бы...
Наперстянка улеглась рядом с Сэмом, который прижался к земляной стене. Темно-янтарный взгляд Домино полыхнул понимающими огоньками, и черно-бурый улегся с другой стороны, плотно прижавшись к Наперстянке. Снаружи уже бушевала буря, дождь кнутом хлестал землю, но в норе было тепло, сухо и уютно. Зевнув и едва не вывернув себе челюсть, Домино сонно полуприкрыл глаза.
Хочешь, я спою песню?
- Песню? - переспросил Домино. - Да... я хочу услышать, как ты поешь.
Краем глаза он заметил, как Наперстянка укрывает хвостом Сэма, и тут же осторожно положил морду на плечо подруги.

Я лег раньше всех, раньше уснул и раньше проснулся. Оглядев парочку лис, тихо выскользнул из норы и, щурясь от ярких лучей солнца, бьющих в глаза, сел возле выхода. Мир еще только начинал просыпаться. Трава была мокрая от хлеставшего всю ночь дождя. Солнце хоть и светило, но не грело вовсе, поэтому легкий порыв ветра заставил меня поежиться. Ненавижу холод. Скорее бы все это закончилось.
Под лапами что-то задергалось и прежде, чем я успел что-нибудь сообразить, тело мое дернулось, и я завалился на спину, чуть ли не грохнувшись обратно в нору. Подскочив, я весь передернулся и глухо зарычал, рассматривая то место, к которому прислонил свой зад. На земле в каких-то диких конвульсиях бился длинный червь, подскакивая и скручиваясь в клубок. Чудно. Прекрасно. Просто замечательно. Брезгливо поморщившись, я отошел подальше, приютив пятую точку на небольшом бугорке. В животе что-то скрутилось в тугой узел, а в следующий момент послышалось громкое урчание. Я насупился и шумно выдохнул. Когда я там последний раз ел, четыре, пять дней назад? Или неделю? Этот звук каждый раз напоминал о том, что мой желудок давно пуст, но каждый раз я притуплял эти чувства. Как мог. А теперь уже не было сил. Я ведь живой, мне нужно питаться, верно? Интересно, сколько я так вообще продержусь. И вот очередная волна недовольства со стороны моих внутренностей.
Я бросил взгляд на червяка, который так и не нашел место, куда можно было зарыться, и внезапно подумал о том, что он мог бы оказаться весьма съедобным. Стоп. Что?! Я потряс головой и, поспешно поднявшись на лапы, направился к норе, в которой всё еще дремали Наперстянка и Домино. Мысленно я позавидовал их сну.
Зайдя в небольшое лисье убежище, я прошествовал к Наперстянке, стараясь не шуметь, хотя в конечном итоге все равно намеревался разбудить ее. Подойдя ближе, я наклонился над ней и замер в нерешительности. Хоть я и чувствовал, что она не станет сильно злиться, если я ее потревожу, на душе у меня все равно было не спокойно. но очередной призыв желудка сказал все за себя. Я легонько боднул лисицу в плечо и выпрямился, чтобы она могла осмотреть меня.
- Наперстянка, - всё так же тихо позвал я, надеясь лишь на то, что не разбужу Домино, уж с ним мне точно сталкиваться не хотелось, - Я х.., - осекся. Замолчал. Сказать "хочу есть" было равносильно что признаться в своих слабостях. Я кашлянул, выравнивая голос, - Где вы обычно охотитесь?
Я поднял взгляд с Наперстянки на Домино и тут же отвел его. В животе снова предательски заурчало. Я как-то нелепо улыбнулся и отвел уши назад.

Домино слушал Наперстянку, навострив уши и жадно вслушиваясь в каждый звук. Монотонный стук дождя о крышу норы напоминал о том, что снаружи холодно, сыро, неприятно, а у них - тепло, уютно... В какой-то миг черно-бурый уловил, что голова его тяжелеет, веки закрываются, мягкая дремота окутывает сознание. Он обмяк, ткнулся щекой в шею Наперстянки и погрузился в сон.
... во сне он мчался по полю за шустрым кроликом. Почему-то его лапы были тяжелые, с неохотой отрывающиеся от земли. Странно, но кролик тоже медлил, то и дело оборачиваясь, чтобы бросить на охотника взгляд. Длинные уши будущего завтрака забавно подрагивали при каждом прыжке. Эта гонка была вечной. Они добежали до самого конца вересковой пустоши, затем перед носом Домино возникла изгородь из жердей... Он легко ее перемахнул, также легко забрался на крышу, затем спрыгнул вниз, ни на секунду не отрываясь от белого кроличьего хвостика. Он петлял, настигал, готовился схватить, но добыча в последний миг прыгала вперед с неимоверной силой, и черно-бурый оставался ни с чем. В какой-то миг лапы его дробно застучали по камню, и Домино понял - они добрались до гор. Воздух стал резче, в небесах послышались горделивые вскрики орлов. Но лиса это не волновало. Его задача - кролик. Каким-то образом они вновь вернулись на вересковую пустошь; в очередной раз Домино рванулся вперед, зубы его клацнули возле хвоста кролика, как вдруг тот обернулся. У него была острая волчья морда с темным мехом. Домино в ужасе остановился, кубарем перелетев через голову. Кроликоволк облизнул губы. Шерсть его становилась все чернее, хвост удлинялся, а лапы и тело оставались все такими же кроличьими... Откуда ни возьмись, появилась Наперстянка. Она вылизывала кроликоволку морду, говорила, что теперь-то у них будет вволю еды, потому что кроликоволк будет отлично охотиться и для лисят, и для нее самой, и для Домино. Черно-бурый пытался что-то сказать, но обнаружил, что из пасти его не вылетает ни звука. Они тонули в черной-черной шерсти...
Он слышал только призывное тявканье подруги.
Домино, Домино...
Он сонно заворчал и задергал лапами. Часть его сознания все еще была там, на лугу, вместе с кроликоволком.
- Не надо, я еще полежу... - пробормотал он, с наслаждением утыкаясь носом в теплый бок подруги.
Просыпайся, милый, солнце уже встало...
- Какое там солнце?.. - неразборчиво, зевая, но не открывая глаз, переспросил Домино. Он с трудом разлепил веки и вновь широко зевнул, едва не вывернув челюсть. Странный сон понемногу выветривался из памяти, и черно-бурый чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Но поваляться в гнездышке ведь никому не повредит, верно? И он обмяк, прикрыв глаза и растянув губы в блаженной улыбке. Он любил вот так поваляться. Внезапно он почуял другой запах. Волчий! Домино подскочил на месте, больно ударился затылком о потолок и все вспомнил. Подняв голову и потирая лапой пострадавшее место, он скользнул весьма добродушным и вместе с тем равнодушным взглядом по волчонку.
- Домино, нужно идти на охоту. Милый, возьми с собой Сэма. Ты мне уточку обещал, помнишь? Впрочем...
- Сэма? Взять с собой? - не понял Домино. - А, уточка... Точно, уточка.
Он лизнул себя в лапу и пригладил всколоченную ото сна шерсть.
- Но я не могу взять его с собой, если пойду на ферму, - как бы невзначай бросил он. - Слишком опасно...
Для них обоих. Сэм-то совсем маленький, а Домино - взрослый лис. Он лучше справится в одиночку. Но Наперстянка решила иначе, и черно-бурый, пока супруга не видела, скорчил рожу. Ну хорошо, ладно. Все равно придется учить его охоте. Интересно, а как охотятся волки? Домино припомнил Джея Ли. Но ведь это было так давно... Он потянулся, распрямил плечи, сгоняя последнюю дрему.
- Ладно, ладно, - сказал он и обернулся к Наперстянке и волчонку. Та как раз прилизывала его шерсть. Домино поднял лапу и украдкой пригладил хохолок на голове. Он тут же вскочил торчком.
- Ну что за непослушная шерсть! Может, немного убрать ее... Тогда и торчать не будет...
Домино моргнул и вдруг кинулся вперед.
- Не надо! - завопил он, но тут же смущенно понизил голос. А вдруг после того, как она отгрызет хохолок у Сэма, она примется за его собственный?!
- Он выглядит отлично, вот! - сказал лис. - Это... как знак. Отличительный.
"Угу, отличительный знак тех, кто вообще не занимается собой!"
- И нам пора на охоту! - он поспешно толкнул Сэма носом к выходу, многозначительно ему подмигнув - мол, валим, пока угрозу не привели в исполнение.

- Я бы и один сходил,
Наперстянка снисходительно улыбнулась. Честно, ей хотелось громко рассмеяться, но когда имеешь дело с волком, нужно быть осторожной. Они ведь такие гордые, и ранимые. Сэм не мог видеть выражения ее лисьей мордашки, так как она продолжала вылизывать ему шерсть.
Домино проснулся, и, кажется, не сразу понял, что от него хотели. Пару раз повторил про уточку. Это было так мило и забавно, что Наперстянка не сдержалась и тихонько прыснула от смеха в черный мех приемного сына.
- Только не выдавай меня, - шепнула она Сэму, и сразу же лизнула его за ушком.
- Но я не могу взять его с собой, если пойду на ферму,
Наперстянка не могла не согласиться. Она кивнула, наконец-то оставив в покое шерсть черного волка.
- Ты прав. Вам нужно поохотиться в лесу. Покажешь ему наши основные охотничьи тропы, покажешь границы. И не забудь...
- И нам пора на охоту!
Наперстянка обиженно фыркнула. Ее нагло перебили! Более того, не дали убрать непослушный чубчик. Она встретила настороженный взгляд сына и в ответ обиженно надула щеки.
- Он выглядит отлично, вот! Это... как знак. Отличительный.
Наперстянка призадумалась. А ведь он прав... У того Сэма, что был в зоопарке, не было такой чубчика. А сынишке он шел. Как и Домино. Лиса обреченно опустила плечи.
- Я сдаюсь. Пускай будет. Наверное, это семейное...
Она представила своих деток с такой вот непослушной шерстью. Нет, хоть один должен родиться, унаследовав шелковистую, гладкую шерстку матери.
Мальчики вышли на улицу. Наперстянка их нагнала, и тут же пожалела о своем решении.
- Как холодно! Ужас! Я в нору...
Она напоследок лизнула сына и мужа в щеки, в каждую по очереди.
- Пожалуйста, будьте осторожны! Сэм, слушайся Домино. Домино, позаботься о Сэме. И расскажи ему о котах! Удачной охоты!
Выпроводив самцов, лиса вернулась к своему гнездышку, и, свернувшись в клубочек, позволила теплым снам овладеть ею.