Теплый ветер требовательно вылизывал серую шерсть. Каждый порыв, как толчок, побуждающий к действию.
Глина разглядывала розовые полосы - шрамы, на груди Шипа когда к нему подошла серая, длинная ветряная. Своей позой и шерстью на загривке, она явно давала понять, что пойдет с пепельным до конца. Как ей осточертели эти морды. Кто бы знал.
-Глина, ты прости, но я иногда от ярости бывает, глупею. Прошу прощения у всех речных патрульных. Я посту... - Глина не слышала ее голоса, он ей тоже порядком надоел. Какой смысл объяснять что - либо, если тебя напрочь игнорируют. Это как говорить с камнем. Эффект тот же. Если кошка не в курсе, что такое уважение. Могла бы подумать о Стали например. Так для разнообразия. Подумать о том, что ты в ответе за свои поступки.
Ее шерсть пахла кровью, как и все в радиусе пяти хвостов.
За спинами серых ветряных, Глина разглядела белоснежную вражескую кошку, которая, не прерываясь колошматила мелкого Клыкастого. Все эти картины залитые багровой акварелью, не внушали ничего хорошего. Глина будто застряла в своем кошмаре, где у всех полетела крыша, и где все дерут друг друга когтями. Котенок и глашатая. Рыже - бурый Вереск пребывающий в ни отличимом от Синегривки состоянии. Все будто сошли с ума, заражены вирусом свежей крови, будто если твои когти сейчас же не освободят свежую порцию жидкой боли, то не сможешь вздохнуть.
Глина помнила это. Ее маленькая сестра рассказывала, о том, что далеко за нашими лесами.
Есть хмурый лес. Где носятся бешеные ежи, которые не могут пить ничего кроме крови, и именно поэтому завидев безумного ежа, тебе нужно бежать в воду, потому что, еж хочет пить, но боится воды. Следовательно твоя кровь для него вода. Синегривка и Аспид создавали впечатление, укушенных этими ежами.
Оглядев Львиносвета, приметив, что на небеса он не собирается, Глина двумя прыжками, целых, без единой царапинки сильными задними лапами оказалось возле Вереска, но недостаточно далеко, чтобы остановить непоправимое. Рыжая Белка ожесточенно, полосовала ветряные шкуры. В одиночку. Ее ярость была прекрасной, в отличие от необузданности Синегривки. На ее глазах рыжая смешивалась в клубке с белой шерстью Аспид и двумя огромными котами.
Сначала бурый увалень, без конца звал Аспид
После. Крик, как кричат чайки. Так же громко и неожиданно.
А после вопли Вереска. Хоть Глина и стояла рядом, самый момент истины она пропустила. Пронзенная предсмертным криком рыжая, свалилась скалистое дно. Открытую пасть ущелья. Не так давно они вместе шли по узкой тропинке. Не так давно Глина представляла это падение, только она представляла свое. Ущелье оправдало свое название, оно действительно роковое.
-забавно, как один кот может испортить впечатление о целом племени, - принес ветер Глине слова Шипа. И правда, забавно. Как одна Синегривка, этот мешок мяса и костей. Как она одна в одиночку, своим безумием. Довела всех собравшихся до такого. До смерти Рыжей. Глина замечательно помнила, как пах бок рыжей соплеменницы. На негнущихся лапах, Глина подошла к обрыву, ища глазами родной рыжий мех.
- Дорогая... Дорогая...
Белочка. Белочка.
Она бормотала под нос, трудно было расслышать ее голос. Весь мир отошел на второй план. Здесь и сейчас только Глина и безжизненное рыжее пятно.
- Она.... не встает! Почему она не встает? - далекий писк Клыкастого. И почему же она не встает? Да потому что нужно понимать, что жизнь это не игрушки. Что нельзя нападать на котов просто так, из личной неприязни. Глина не сказала ничего, это так же бессмысленно, как говорить с Синегривкой. И это явно не Глиняное дело. Пусть Сталь сама разбирается.
Тут то она и выросла среди травы, затравленно смотря вниз, бросилась к омертвевшей соплеменнице, лизнула ее в щеку. Секунда. Две.
- КАКОГО, МАТЬ ВАШУ, ЧЕРТА ВЫ НАТВОРИЛИ?! - глашатая уничтожала ветряных своими метталическими глазами.
Не дрогнув под ее криком, Глина отвлеклась от мертвой
Белки. Если быть точнее ненавистный голос отвлек ее. Еще полдня назад Синегривка не казалась Глине, такой ничтожной как сейчас.

- Если бы я не влезла в драку, то все остались бы целы, и не умерла бы Белка.
Голос этой идиотки, вывел Глина из оцепенения.
- ДА НЕУЖЕЛИ ДО ТЕБЯ НАКОНЕЦ -ТО ДОШЛО, - Глина сама удивилась, когда услышала свой голос. Столько ненависти было в нем. Казалось Глина, хочет ядом своих слов уничтожить эту кошку. Деревянными лапами, она приблизилась к соплеменнице в плотную. Горчичные глаза застелила пелена боли и ненависти вперемешку.
- Я никогда не сочту тебя достойной восхищения. - бесцветный голос. Знающий Глину, понял бы, что это последние слова адресованные Синегривки. С этого момента ее не существует.

Отредактировано Глина (20-07-2017 13:12:16)

Зеленоглазка все так же стояла рядом с Шипом и сердце её замерло в предчувствии чего-то нехорошего. Серый кот говорил с Львиносветом: сначала рычал, а затем рык превратился в более спокойный голос. Краем глаза кошка заметила короткий кивок. Шип больше не нападет. Облегченно вздохнув, воительница пошла за своим соплеменником. Волнения были напрасны.
- О речных я был лучшего мнения. Очень забавно, как один кот может испортить впечатление о целом племени. - эти слова Зеленоглазка решила не комментировать: нечего здесь было говорить. Та кошка, именно из-за нее завязалась драка. Из-за её неумения держать язык за зубами. Ярость сжигали её изнутри, заставляя идти на самые ужасные поступки. Чтобы хоть как-то показать свою реакцию на слова воина, серая поморщила носик, как от запаха падали.
- А ты молодец.
"Я? Но.. почему?" - ветрячка удивленно посмотрела на Шипа. "Я даже не смогла напасть и показать себя!"
- Единственная из нас сохранила спокойствие и не влезла в драку.
- О! - лишь выдавила из себя Зеленоглазка. Даже не думала, что получит похвалу за это. А ведь спокойствие во время драки было лишь растерянностью.
Серый хвост потрепал голову воительницы. Похвала и этот жест теплом разлились по всему телу. Кошка хотела еще что-то сказать Шипу, но воздух пронзил крик. Ожерелье дрогнуло. Эта штуковина Двуногих, носить которую Зеленоглазка была обречена до конца своих дней. Глухой стук о камни.
- Что это? - сама у себя спросила серая. Взгляд зеленых глаз упал на что-то рыжое . Тело. Тело какой-то кошки. И еще один крик, в котором Зеленоглазка узнала голос Вереска. "Она мертва...?"
Шип подошел к воительнице. Зеленоглазка пошла за своим соплеменником. Длинные лапы перестали слушаться, а сердце будто остановилось, когда она все-таки решилась посмотреть на Речную кошку, лежавшую на камнях. Пасть открылась в беззвучном крике. Мертвая. Запах смерти забрался в нос, от чего тошнота подобралась к горлу воительницы. Зеленоглазка прикрыла глаза, чувствуя, что если будет продолжать смотреть, её вырвет. Кошка мысленно вернулась в тот день. День последней Битвы и свержения Звездоцапа. Реки крови и запах смерти. Везде. С того дня еще никто не был убит во время пограничных стычек. "Этого не может быть.. " - повторяла про себя Зеленоглазка. Лишь крики Стали заставили кошку открыть глаза. Все-таки это не сон. Серой уже приходилось видеть смерть, но это всегда было тяжело. Пустой взгляд поднялся выше. Аспид, Дуновение, Вереск и Сталь, обжигающая их своим взглядом. "Они не виноваты! Просто не могут быть таковыми. Нет!" Зеленоглазка не видела, как все произошло, но знала, что её соплеменники не способны на убийство. Где-то сбоку послышался голос. Голос той, что напала на Шипа.
Она говорила, что сама виновата в смерти рыжей. И правда, это все она, эта падаль. Синегривка. Имя этой кошки Зеленоглазка услышала, когда глашатая Реки пыталась её успокоить. Серая попыталась вложить в это имя столько ненависти, на сколько была способна сделать это. Зеленые глаза уставились на виновницу боя. Её глаза налились слезами, когда одна из Речных посмотрела на нее. В глазах той кошки была ненависть.
Зеленоглазка отвернулась, не желая больше лицезреть эту картину. Кошка нашла глазами Шипа и уткнулась в его темно-серую шерсть. Когда серая более или менее успокоилась, она посмотрела на воина. Её пасть открылась в едва слышном шепоте:
- Что теперь будет?

Отредактировано Зеленоглазка (20-07-2017 15:00:59)

В смазывающихся окнах глаз родня бурая фигура срывается с места. Вереск, лишь по движениям Аспид угадала его, летит к обрыву, к тому самому месту где только что стояла разъяренная речная кошка. Уши заглушил безумный крик, сорвавшийся на причитания. Выдохнув, Аспид плюхнулась на место. Кровь, льющаяся из раны, запачкала все передние лапы и грудку.
В горизонтальном положении мозг фиксировал картинку гораздо четче. Вереск все еще плясал у обрыва, что то голося. Почти сразу Аспид заметила Дуновение, стоящую у тропки, на которой только что она сражалась с сильной, но, видимо, неудачливой Белкой. Та бросила печальный взгляд на лежащую глашатую, но, что было очевидно, первым делом оказалась возле приемного сына.
Приемного. Аспид сощурила глаза. Она пока не понимала, что рыжая кошка слетела в обрыв. Немного доходило и с этой мыслью, змеей заползающей в сознание, начинали роиться чисто организационные мысли. И первая – как доложить об этом Звездному Мраку. Здравствуй папа, я не помню что произошло, была передо мной киса, а потом раз – и нету.
В тишине шли ее раздумья, но не долго. Спустя пару минут послышались сильные, уверенные, даже яростные прыжки. На плоскость рядом с обрывом взлетела Сталь и что-то заорала. Белая глашатая, которой категорически не нравилось валяться под лапами у кого попало, вновь оперлась на здоровую лапу, приподнимаясь. Следом за ней выскочила та мышь, нет, крыса, пытавшаяся исполосовать Шипа. Вскинув голову, кошка демонстративно смерила серую речную взглядом.
Внезапно в боку остро заболело. Живот заходил ходуном от болезненных спазмов, но Аспид даже не зажмурилась. Только глаза вдруг стали очень злыми. Сводило задние лапы, сильно саднили ребра. Неужели Сталь так сильно задела внутренние органы, что теперь внутри у белой глашатой каша из кишок? Нет, удар был не сильный, не направленный на причинение боли. Содрогнувшись от новой волны, Аспид резко поднялась, гонимая болью.
Приблизившись к краю обрыва, она взглянула вниз, держа голову под углом, чтобы никто из стоявших рядом не видел выражения, и поморщилась. Тело рыжей кошки, подтянутое, упругое, сильное - обмякло. Она не разбилась вдребезги, как упавшее стекло, не достаточная была высота. Аспид не знала лекарского дела, не могла даже сделать предположение - умерла Белка от удара о земную твердь или, может, еще в полете у горячей воительницы разорвалось сердце. Пробежав глазами по медленно, будто в оцепенении, двигавшимся внизу котам, глашатая задумалась. Веки ее опустились.
Это я сделала? Я столкнула ее? Мышиный помет, я ничего не помню. Она закинула голову чуть назад. Состояние, когда на глаза набегает серая пелена, она знала и помнила, такое случалось раньше в битвах. Перед этим рядом вспыхивал вепрь в алыми злыми глазами. Являлся, черт, поддерживая ее решение о драке на смерть. Но сейчас Аспид не хотела убивать речную - тогда откуда помутнение? Может мне просто стало дурно? Еще и лапа эта чертова, как же болит. Правая конечность, орошающая землю кровью, была плотно поджата к животу. Не могла я убить ее, столкнув с обрыва. Не моя техника, отец учил, что с моим весом такие штуки не пройдут. Может я ей горло сначала вспорола?
Она не металась. Присела - стоять было тяжело. А в голове медленно переползали с ветки на ветку ледяные змеи расчета. Аспид пыталась понять, сделала ли она это намеренно или волей несчастного случая.

Клыкастый, конечно, знал, что такое смерть - он не раз с ней сталкивался. Улизнув из Приюта, он проследовал за старшими и стал свидетелем битвы на Четверике вместе с братом и Коршунком. Тогда вид битвы заворожил и испугал его одновременно. Потом он смотрел, как умирает отец. Словом, не смерть Белки его потрясла, как могла бы потрясть маленького, ничего не видавшего еще котенка, лишив его детской наивности. Клыкастый давно потерял ее - с той поры, как понял, что рассчитывать нужно только на себя, и никто ему не поможет, кроме братца.
Нет, он ошарашенно взирал на тело Белки потому, что никак этого не ожидал. Ему же говорили, что в бою воины редко убивают, только в крайних случаях. Разве что было одно племя, презревшее эти законы.
Клыкастый повернул голову к Стали, но наставница уже умчалась на скалу, где сгрудились Ветряки. Клыкастый, понемногу отходивший из ступора, потряс головой и побрел за ней. Он сильно хромал, бок горел пламенем, на лапу из-за раны на плече было сложно наступать. Пульсировало болью и ухо. Клыкастый взбирался за остальными дольше, но с какой-то мрачной решимостью. Он уже не кричал и не рычал от бешенства на чужаков, но невозмутимо взбирался на скалу, копя слова и фразы. Потому что помнил, с кем сражалась Белка и кто должен быть виноват в ее смерти.
Глупые лесные коты!
Эта мысль билась о сознание так же настойчиво, как резкие мысли о тех же Ветряках. Он понимал, что поступил глупо, сцепившись с белой кошкой - и не потому, что из-за этого, как и из-за безрассудства Синегривки, развязалась битва - а потому, что не соразмерил силы. Что он, мелкий и неопытный, мог сделать этой кошке, участвовавшей в нескольких войнах, сражавшейся на стороне Когтя? Клыкастый вдруг усмехнулся мрачной, злой ухмылкой - он все-таки прокусил ей лапу. Хоть что-то.
Он поставил лапу на площадку, где были Ветряки и Речные. Белая кошка молчала, но Клыкастый с удовольствием разглядел на ее шерсти пятна крови, Сталь разъяренно смотрела на полосатого, тихого кота, рядом с ней стоял и Львиносвет, а еще какая-то Ветряная была рядом.... Он равнодушно скользнул по ней взглядом и потопал к своим. Он успел как раз вовремя, чтобы услышать речи Вереска. От них у него на спине встала дыбом шерсть от нахлынувшей ярости, глаза засверкали сильнее, чем прежде.
- Ага, конечно! - рявкнул он хрипло, подковыливая к Сталь и уставясь на Ветряков свирепым взглядом.  - Хорош врать! А мне вот говорили, что взрослые не должны врать. Сражался он с ней! Я все видел! Она с ней билась! - он мотнул головой в сторону белой кошки. - Я видел, как они обменивались ударами! И она ее убила, я уверен! Вы что, забыли все, а?
Его голос становился все громче и громче. Ненависть к цаповцам росла не только из рассказов воителей, не только с того, что он видел, как к ним относились взрослые. Цаповцы убили его отца. В любой другой битве, следовавшей по законам воителей, отец мог бы выжить - из-за того, что лесные редко бьются насмерть. А тут его убили. И члены этого племени, Тигриного, рыскали по лесу свободно и легко, а все как будто забыли, кто они такие!
- Она была за Когтя! - зарычал он. - Цаповцы спокойно всех убивали в бою, значит, для нее проблем не должно было возникнуть с тем, чтобы убить снова. Мне плевать, кто там начал битву, у нас же есть драгоценный Закон, который убивать запрещает! А этот ее покрывает, - порывистый кивок в сторону Вереска.
Клыкастый оглянулся на Сталь. Признаться, ответ Ветряков его мало интересовал, ему нужно было, чтобы соплеменники знали правду и действовали соответственно. Цаповцам в лесу не место, разве не ясно?
- Зачем их вообще в лесу оставили, - рыкнул он, уже ни к кому особенно не обращаясь и смотря в сторону.

Буря в душе все не желала угасать, с новой силой нахлынувшая, видя безразличие Аспид. Видимо, совершенное убийство еще не улеглось в ее голове.
- Аспид, да как ты смеешь? - Прозвенело над ухом. Соплеменники уже подоспели, а она и не заметила, оглушенная собственной яростью. Резко переметнув взгляд от ветряков к Синегривке, неожиданно осознавшей собственную вину, Сталь смерила ее ледяным взглядом. Тут уже не выдержала Глина, к удивлению Стали и, наверянка, всех собравшихся и наорала на нее. Конечно, на глазах соседнего племени это - не лучшее решение, но в конце концов кто-то должен был это сделать.
Единственным утешением был Львиносвет, стоящий рядом. Его присутствие как никогда поддерживало Сталь. Глашатая знала - сорвись она, этот кот сумеет ее удержать от необдуманных поступков.
Вперед выступи Вереск, признавая собственную вину. Сталь лишь грустно качнула головой, едва ли поверив в его слова. Разумеется он стал выгораживать Аспид - так сделал бы любой хороший друг. Но его слова о том, что он рос с ними в одной детской.. что? ЧТО? Бред какой-то. Может, он имел ввиду время в приюте и просто перепутал.. Сталь отмахнулась от этих мылсей, потом. Наверняка он просто пытается запудрить им мозги и разжалобить. Тут уже подскачил Клыкастый, доказывая, что Белку убила именно Аспид. И вновь поднялась тема ненависти к цаповцам. Устало вздохнув, уже лишенная сил и терпения, Сталь дослушала его слова, даже не пытаясь заткнуть кого-либо из говорщих. А толку? Отношение соплеменников к ней было показано их поведением и теперь этого уж не исправить.
- Ишь, нашёл виноватых. Цаповцев. Случившееся здесь останется на совести каждого, и удел слабых искать крайних.
Прищурив глаза, Сталь облизнула клыки, продолжая попытки продырявить скалу когтями.
- Удел слабых - избегать закона. Удел слабых - сражаться вдвоем, против одного. А добиваться справедливости - уж извините, не слабость. Аспид сражалась за Когтя и на ее лапах кровь не одного племенного кота. Может это инстинкты, привычка, но факт остается фактом - шансов убить Белку у нее было больше, - Сталь смерила Ветряков презрительным взглядом, - так или иначе, вершить суд не нам.
Последняя фраза больше относиласьк Речным, так упорно доказывающим вину Аспид. Отвернувшись, Сталь подошла к Клыкастому и бегло осмотрела его.
- Идти сможешь?
Хотя Сталь была уверенна, что ее ученик помощи явно не попросит. Обернувшись к Львиносвету, она негромко сказала:
- Пожалуйста, помоги Синегривке спуститься, я буду ждать вас внизу.
Подойдя к спуску, Сталь все же помедлила и пошла рядом с Клыкастым, подстраховывая, если вдруг оруженосец начнет падать. Уже внизу она отошла к Белке, осторожно схватив ее за шкирку и не без усилий оттащив на более ровное место. К этому моменту все речные уже спустились.
- Глина на тебе будет щука, - глашатая кивнула в сторону рыбы, валяющейся на противоположном берегу, - Львиносвет, сможешь донести Белку? Если будет тяжело -
я помогу, ты только скажи.
Сталь грустно заглянула в его глаза. Что б они делали, не прибеги к ним этот крупный кот? Как она тащила бы Белку? Отгоняя ненужные мысли, Сталь подошла к Клыкастому.
- Попробуешь спрыгнуть или начать выпендриваться - схвачу за шкирку и понесу в зубах, как котенка. - сухо произнесла воительница, подхватила ученика и закинула себе на спину. Сталь взглянула на раненую Синегривку с запачканой кровью шерстью.
- Обопрись на меня. Путь предстоит не близкий.
Казалось, будь у нее возможность, Сталь всех бы перекинула через спину и утащила домой. Она не могла не чувствовать себя виноватой в произошедших событиях и эта тяжесть, вина, тяжким грузом укрепившаяся в голове, способствовала пробуждению дикого одиночества и боли, которая утаскивала ее на дно собственных страхов и сомнений. Острозвездая ошиблась в выборе и поверила не в того.

Отредактировано Сталь (07-08-2017 11:05:10)

Белое рваное ухо дернулось и словно вытянулось, когда в глухой повисшей тишине, прерываемой лишь тихим плеском воды и свистом ветра, заговорил Вереск. Шорох, и вот любимый друг уже стоит совсем близко, закрывая белую спину полулежащей Аспид от Стали. Глашатая, опираясь на передние лапы, чуть развернулась.
- Не объясняйся с теми, чью честь явно можно поставить под сомнение. Громче всех о справедливости верещат несправедливые.
Она видела, как осел ее друг. На слабых лапах вынужденный защищаться от сильной и здоровой речной. Аспид вновь взглянула на крупное рыжее тело Белки, цветок раздора, способный, словно взмах крыльев бабочки, родить такую бурю, что и лес не устоит. Благо, ветру лес только мешает. И тут, словно подтверждая ее мысли, на поверхность вылетел тот самый серый комок меха. Он завизжал что-то про Звездоцапа, про то, что они там все были убийц.
Белая едва сдержалась, чтобы не захохотать. Вот это откровение, вот новость, как же так, как он узнал, кто рассказал ему эту страшную тайну? Котенок что-то пронзительно орал про драку, про двое на одного, про убийства. Мигнув бледно-зелеными глазами, Аспид произнесла:
- А бить заведомо слабого так справедливо и благородно. У лесных, - Она надавила на это слово, наделяя его всем возможным сарказмом. Их же отделили от племен, какая разница. - Теперь такие правила? Или это особенные правила речных?
Глашатая вдруг заметила напряженный взгляд Дуновение из под нахмуренных век. Словно котенок, Аспид готова была поджать хвост, памятуя о детстве, когда приемная мать Вереска смотрела так на не в меру буйную троицу. Но тетушка лишь сдавленным голосом поинтересовалась, сможет ли белая добраться сама. Аспид с усилием выпрямилась на передних лапах.
- Помоги, пожалуйста, добраться Вереску. Ему хуже, чем мне.
Неизвестно, была ли это правда. Она видела, как дрожат лапы друга, но у самой Аспид под сердцем что-то усиленно дергалось и будто рвало кошку на части. От нового спазма она пропустила слова Стали. Однако, это была не такая великая потеря, всем ясно, кто теперь виноват во всех смертных грехах.
Буквально шерстью Аспид почувствовала, как рядом оказался Шип. Его тело не было столь истрепано, речная крыса не смогла нанести ему очень уж сильных увечий. Друг детства распластался на камне и Аспид, не удержавшись, ткнулась носом в его крепкое плечо. В него можно было бы и поорать, но сейчас нужно просто дотерпеть.
Кот приказным тоном заставил глашатую взобраться себе на спину. Невольно усмехнувшись, белая с трудом вскарабкалась на широкие плечи друга. В ее распоряжении была только одна здоровая передняя лапа, поэтому Шипу пришлось терпеть мелкие острые коготки, впившиеся ему в шкуру.
Как только каменный живот лег на теплую спину, стало легче. Аспид ткнулась коту в загривок, радуясь, что речные почти уже покинули ущелье и не видят, как ей приходится покидать место схватки. И тут же вернулись мысли. Как умерла эта кошка? Кто виноват в ее смерти? Как воспримет это отец?

Дуновение встретила его взгляд отражением его мрачной решимости. Ветряк отметил это на задворках сознания, радуясь сознательности его матери.
Однако, если та и хотела что-то сказать, прибытие речных ее сбило.
Вереску оставалось лишь неодобрительно воззриться на того самого серого котенка в забавных рыжих пятнах, которого не так давно играючи рвала кровожадная Аспид. Его самоуверенные выкрики заставили ветряка поморщиться, как от случайно попавшей на язык желчи.
- Тебе стоит поинтересоваться у своих родителей не только о черно-белых законах морали, - жестко проронил Вереск, - а так же получше следить за полем боя, прежде чем сметь выкрикивать что-то на основании единого взгляда.
Он одарил котенка раздраженным взглядом, как вперед выступила Аспид. Кот не заметил на ней привычной маски наглого самодовольства, лишь ее слабые отголоски. Глашатая же выдала холодно-ядовитое замечание, на что Вереск недобро сощурился, чувствуя глубоко в сердце тревогу. Он еще раз покосился на труп бывшей соплеменницы на дне ущелья и жутко медленно вернул взгляд обратно серой речной воительнице. Данное событие до жути напоминало ему что-то другое. Что-то, что дало начало безумно страшным событиям.
Он недовольно сопроводил взглядом Сталь, которая молчаливо выслушала их слова, ответила предсказуемо-правильно и невыразительно-тихо. Его слова словно прошли мимо серых округлых ушей! Как можно хоть о чем-то говорить с таким отношением, с таким категоричным отторганием, дихотомией? Вереск едва заметно повел ушами в знак дичайшего раздражения, и после снова врезался взглядом в пятнистого ученика, чей звонко-утверждающий глас снова разорвал округу излишней громкостью и абсолютной непререкаемой уверенностью. Ветряк даже нацепил на окровавленное лицо усмешку, когда котенок с нескрываемым, прозрачным презрением махнул в его сторону коротким хвостом.
- Смотрю, мама тебя не учила хорошим манерам, - протянул он ядовито, и снова ухмыльнулся, обнажая окровавленные зубы.
Но тут уже вступила в разговор Дуновение. Вереск даже подивился ее резкости, однако смиренно склонил голову перед матерью. Главным образом потому, что сил держать ее уже оставалось не особо много. Он покорно оперся о подставленное сильное плечо.
- Ты права. Однако так просто они этого не оставят, - едва шевельнул губами Вереск, чтобы его с трудом могла услышать лишь Дуновение.
Отряд речных быстро собрался и развернулся, забирая вместе с собой тяжелый труп Белки. Вереск проводил ее взглядом и отвернулся, уже наблюдая за приближением Шипа и Зеленоглазки. Друг быстро сориентировался и приблизился к Аспид, проворачивая с ней излюбленный прием их троицы - закидывание мелкой кошки себе на спину. Вереск молча кивнул ему, мимолетным взглядом прошелся по Зеленоглазке, с незаметным довольным выдохом отмечая на ней отсутствие ран, и развернулся в сторону лагеря, навалившись на крепкое тело матери. Он даже не стал пытаться хоть сколько-то геройствовать и идти самому - хватит, и так нагеройствовался, вступив в неравную схватку, что и привело к гибели Белки. А в силе Дуновение он не сомневался. Более того, веки норовили закрыться, раны разболелись с тройной силой, а лапы словно стали ватными. Кот сжал зубы и заставил себя идти вперед, наблюдая за покачивающимся белым хвостом Аспид впереди - иначе бы точно закрыл глаза и провалился в сон.
- Ты слышала, матушка, - через силу и точно так же слышно лишь для Дуновение прошипел он сквозь зубы, - цаповцы. Они обвиняют во всем цаповцев. Словно они - животные, которые могут лишь убивать.
Вереск закашлялся, из-за чего вынудил мать остановиться, но тут же снова упрямо продолжил путь, сплюнув кровавую слюну.
- Ничего не кончилось, они по-прежнему видят яд и смерть там, где они давно искоренились, - кот выглядел бесстрастно, но в голове с сомнением отметил маниакальную любовь Аспид к боям и смерти, - неужели теперь это станет клеймом? Обвинением?
Он нахмурился еще сильнее и чуть-чуть ускорил шаг, желая успеть к палатке целителя раньше, чем чувства оставят его.

---------->ГП Ветра

Отредактировано Вереск (07-08-2017 13:23:21)

Отредактировано Дуновение (11-08-2017 13:51:48)

Конечно же, Ветряные стали на защиту своей глашатой. Львиносвет перевел взгляд на мрачную морду Дуновения, на Шипа, который, подскочив, заявил, что Речные не меньше их виноваты в гибели Белки. Вот это заставило рыжего кота поднять шерсть на загривке и в неверящем гневе посмотреть на недавнего противника. Вот, значит, как?
- Воины всегда сражаются на границах, - отчетливо сказал он. - Но гибель не может быть в порядке вещей, кто бы не затеял драку. Особенно из-за пустяка.
В том, что это пустяк, он не сомневался. Настоящая причина драки лежала глубже, была куда более болезненной - точно ядовитый шип, засевший глубоко в шкуре и при неосторожном движении причинявший боль. Как его вытащить? Как заставить котов позабыть о тех днях, когда правил Коготь, а при нем стояли верные воины, поверившие его слову и выгнавшие лесных из лесу? Такие вещи не забываются за пару дней. Львиносвет внезапно опустил шерсть и устало покачал головой. Сколько еще им предстоит таких драк?
Но Сталь держалась достойно, даже если учесть, что среди Ветряных один Вереск казался хоть немного опечаленным смертью Белки. Остальные вели себя так, словно смерть в пограничных стычках - обычное дело, и их нисколько не заботит отнятая то ли случаем, то ли лапой жизнь. Львиносвет выпрямился, чтобы глашатая чувствовала себя уверенней, чтобы знала - рядом с ней верные воины, готовые стоять плечом к плечу, если нужно.
Но время драки и взаимных оскорблений закончилось. Он повернулся к Стали и кивнул - ему и самому хотелось поскорее покинуть этом место. Аспид, не глядя на них - не глядя даже на тело Белки - отправилась собирать свое племя, плюнув в их сторону еще оскорблений. Львиносвет молча пропустил ее и промолчал, но на душе стало еще печальнее и тяжелее. Дуновение, Вереск - они же наверняка сражались с Белкой плечом к плечу во время битвы. А теперь.... Наверное, это правильно. Ни к чему держаться за старые отношения.
Но, черт, как же тяжело, когда недавние соратники и товарищи равнодушно смотрят на тела тех, с кем сражались вместе, освобождая лес от Когтя. Один лишь Вереск вел себя иначе.
- Хорошо, - мягко ответил он Стали, когда та попросила его помочь Синегривке. Помрачнел, когда она упомянула про тело Белки и снова кивнул. - Я понесу ее. А ты помоги Клыкастому и остальным.
И, только он собрался уходить, как раздался голос Вереска. Львиносвет вздрогнул и быстро обернулся, боясь, что Клыкастый снова бросится в бой - сам того не зная, Вереск полоснул по больному. Но Клыкастый едва ли посмотрел на Ветряного, лишь бросил в его сторону свирепый взгляд, зарычал и поплелся прочь. Львиносвет шагнул к Вереску и посмотрел на него безо всякой злости или неприязни. А когда заговорил, ег голос звучал негромко, и в нем не было и следа отголосков напряжения и злости, застывшего в голосах других котов.
- Вереск.... Его никто не учил ненавидеть цаповцев, - не нужно, чтобы брат запомнился маленьким оруженосцем, которому родители вбили в голову ненависть к цаповцам и который лезет туда, о чем не понимает и не знает. - В той битве он потерял отца. Тигриное племя отняло у него и мать, которая была поглощена желанием вернуть лес. Она жива, но....
Львиносвет качнул головой и взглянул на Вереска потемневшим взглядом от печали. Сколько порушилось судеб! Клыкастый должен быть родиться в племени, жить в детской, иметь отца и мать. Вместо этого он сирота, рано научившийся ненавидеть. Как искоренить эту злобу?
- Коготь принес нам слишком много горя, чтобы коты так легко его забыли. А Клыкастый - сын Течения, Вереск. Уверен, ты должен его знать. Слушай.... я не верю, что Аспид убила Белку. - внезапно сказал он. - Но для многих уже будет это неважно. Они не забыли, против кого сражались. Просто....
Мы должны сделать все, чтобы неприязнь не переросла в ненависть. Этого Львиносвет уже не сказал. Лишь кивнул напоследок Вереску - ему казалось, что именно этот кот должен понять его лучше, чем другие. Приблизившись к телу Белки, Львиносвет зарылся носом в ее мех, прощаясь и сожалея, что не успел раньше, не помог. Затем бережно подхватил ее за загривок, взвалил себе на плечи и тяжелым шагом направился за остальными.
=========================)главная поляна речного племени

Отредактировано Львиносвет (12-08-2017 22:22:54)