Вереск впился длинными когтями в землю, припал грудью к мерзлому грунту, знатно выставив обширный зад, который слегка покачивался из-за напряжения растянутых мышц, и с чувством потянулся. До уха донеслись глухие щелчки затекших суставов, и кот удовлетворенно сел, единожды пройдясь по грудке большим ярким языком. Затем критическим взглядом окинув главное сокровище — хвост, бывший ветряк почесал плечом ожог на лице и спокойно огляделся, закончив прихорашиваться.
Нельзя сказать, что вокруг царила идиллия. Даже наоборот, мрачные настроения владели умами большинства котов, гроза собиралась над обледеневшим лесом, готовая разразиться опасным дождем. Пожалуй, Вереск не знал ни одного кота, что не пострадал на Совете или не потерял близкого. Его душила неприязнь к революционерам, хоть и создавших то, о чем он мечтал, но выложивших постамент единства трупами безвинных кошек. Это не стоило того, думал Вереск. Не стоило. И сейчас их должно быть ждет тяжелое время — в Сезон Голых Деревьев без единства не выжить, а они уж точно не едины. Возможно ли будет преодолеть вековые границы, прописанные Воинским Законом? Вереск надеялся на это. В конце концов каждому хочется жить.
— Эй, ты, — к нему приблизился рослый гладкошерстный черный котяра, который все равно не дотягивал даже до подбородка обожженного. «Речной» — сразу подумал ветряк, переводя мятный взгляд ему за спину. Следом за ним плелась робко опустившая глазки прекрасная Березка, чья черно-белая шерсть притягивала взгляд своей необычностью. Вереск заметил ее поникшие плечи, из-за чего раздражение на неизвестного обидчика танцующей змеей поднялось в душе. Однако внешне он остался таким же спокойным, вернув внимание окрикнувшему его воину и лишь едва прищурив правый глаз.
— Что случилось? — поднял бровь ветряк. Березка, услышав его низкий голос, чуть встрепенулась, нерешительно улыбнувшись, но воитель только бросил на нее внимательный быстрый взгляд. Напряжена.
— Пора идти на охоту, — заметил речной, — племя нужно кормить, ртов теперь в четыре раза больше. Так что ты идешь с нами. Приказ Звездоцапа.
Вереск выпрямился, холодно посмотрев на чернявого. Вот почему он сразу ему не приглянулся — последователь Когтя. Хмыкнув, ветряк опасно нахмурился и махнул хвостом в сторону подруги:
— Ты разве не видишь, что она ранена?
Березка в страхе округлила и без того огромные серые глаза и дернулась, неловко пытаясь скрыть собственные царапины на бедре, что ярким красным росчерком выделялись на светлом фоне и портили непорочную красоту ветрячки. В ответ речной лишь пожал плечами: мол, не его дело, а Вереск заметил, как острые когти вонзились в землю, оставляя небольшие бороздки. Готов убить за правду? Какая прелесть. Но напряжение революционера заметила и подруга, быстро-быстро залепетавшая:
— Я в порядке, Вереск, не беспокойся обо мне, правда.
— Вот и отлично, видишь? Ходить может, значит, все в порядке. У нас нет времени отлеживаться. Сидите здесь, я приведу еще одного.
Вереск абсолютно не поверил словам красавицы и уже открыл было рот, как она прислонилась к нему, такая маленькая и нежная, с мольбой в глазах цвета печальных облаков. Воитель тяжело вздохнул и умолк, а в это время наглый котяра уже успел ретироваться.
— Тебе же плохо. Зачем ты идешь? Что, если раны откроются?
— Ох, Вереск, пожалуйста, не надо. Спасибо за заботу, но нам нельзя казаться слабыми, понимаешь?
Ее звонкий голос ручейком обволакивал разум, успокаивая злость. Ветряк фыркнул и пораженно склонил голову. Березка все равно будет стоять на своем — это не изменить, к тому же, она права. Стребовав с подруги обещание чуть что звать его, Вереск наконец понял, как сильно наморозил за время разговора причинное место. Недовольно заворчав, кот отряхнулся и принялся наворачивать круги вокруг воительницы, в тщетных попытках разморозить зад. Зад размораживаться не хотел, поэтому Вереск снова почувствовал прилив раздражения и мысленно составил план, как получше послать речного к Когтю на кулички. Правда, кинув взгляд на смеющуюся подругу, он отбросил эту затею и лишь показушно насупился, «оскорбленный» таким отношением к своей персоне. Впрочем, скоро бегать надоело, и кот присел рядом с ветрячкой, оглядевшись по сторонам.
— Ну и где этот гусь?

Отредактировано Вереск (14-07-2017 18:28:33)

— Если они не придут через несколько минут, я плюну на это и тебя заберу, — мрачно высказал Вереск, встряхивая хвостом. Тот постепенно заледеневал, вызывая дичайшее раздражение кота, оголяя его нервы вопреки голосу разума, — иначе мы тут в сосульки превратимся.
Березка никак не отреагировала, уйдя в свои мысли, но воитель не обратил на это внимания, лишь заботливо прижавшись к маленькой кошечке, чтобы поделиться тем немногим теплом, что хранило мощное тело. Ветер беспощадно дул в лицо, словно желая сдуть их со свету, заставить уйти прочь с его территорий, обещая уничтожить их всех максимально больно, пророча им вмерзать в лед и наблюдать за собственным рассыпающимся от легкого прикосновения телом.
Хрустнула ветка. Вереск недобро сощурился, впившись зеленым взглядом в приближающуюся пару котов, один из которых был все тем же революционером-речным. Быстро взглянув на него, ветряк обратил внимание на второго — серого, полосатого и несколько хмурого самца с характерным запахом племени Теней. Вот значит, кто еще один, подумал воитель и бесстрастно перевел взор на его тело, подмечая коротковатые лапы и своеобразную красоту теневого.
— Добрый день.
Вереск наконец перестал осматривать чужака, прохладно взглянув тому в глаза — пасмурно-голубые, кстати. Махнул хвостом.
— И тебе.
— Привет, — робко отозвалась подруга, и Вереск заботливо ткнулся носом ей в плечо, впрочем, не теряя своей холодности.
— Я полагаю, охотиться будем в лесу? — Ветряк скептически осмотрел состав охотничьего патруля, в котором хоть какое-то доверие внушал лишь серый кот из Теней, как единственный житель, преимущественно добывающий пищу в лесах. В луны до Великого Пожара сам Вереск рыбачил и охотился на деревьях, всей душой ненавидя этот способ охоты, который не особо ему удавался, но сейчас он давно не практиковался в подобном. К тому же, будучи рослым, массивными увальнем, по росту упорно направляясь к пьедесталу племен, ветряк справедливо опасался достаточно непоэтично свалиться с дерева и теперь уже точно стать калекой или погибнуть. Кот почесал плечом ожог на лице и развел уши в стороны:
— Я — Вереск, — он смотрел прямо на серого, откровенно игнорируя чернявого, — а это, — он кивнул в сторону прекрасной кошечки, — Березка. Надеюсь, тебя ждет добрая охота.
Ветряк развернулся и бодро пошлепал прочь из нового лагеря, припоминая, где видел недавно особо жирную для Сезона Голых Деревьев белку. Белая шла за ним, старательно скрывая легкую хромоту, но для него, что провел с ней почти всю новую жизнь, были заметны ее потуги. Следуют ли за ним самцы, его не трогало, лишь только мышцы были напряжены чуть больше обычного.

Кот резко остановился, оглядевшись, и принюхался. На долю секунды ему почудилось, что он чует запах полевки, но повторный нюх не подтвердил данное предположение. Нахмурившись, бывший речной прижался к земле и сосредоточился на наблюдении, отдав себя полному созерцанию — как зрительному, так и слуховому. Он чувствовал, знал, что что-то есть рядом, и лишь молился Звездным Предкам, чтобы его напарники не спугнули еще живую еду.
Вдруг, на периферии он уловил совсем легкое движение, не свойственное обычному правильному снегу. Обычный правильный снег должен лежать, в крайнем случае — падать, но никак не дрожать и подергиваться, явно в попытке почистить перья. Замерев, словно статуя, Вереск уперся взглядом в теплое живое мясо и неслышно, мягко буквально пополз по снегу к куропатке, что так неосторожно решила полежать на виду у излишне зоркого воителя. Она почти сливалась со снегом, способная обмануть даже внимательного охотника, но ему повезло: то ли удача ему улыбнулась, то ли помогли звездные предки, но птица не замечала его вовсе, всецело занятая самой собой. Вереск уверенно подкрадывался к ней, уже чувствуя на языке солоноватый привкус крови, которая вытечет из жертвы. Порывы ветра были слабы и дули в лицо воителя, лишая птицу последних шансов. Под кожей на полную напряглись мышцы, кот замер. И рванул.
Куропатка среагировать не успела. Ее тонкие кости почти мгновенно затрещали под тяжелым ударом урожденного речного, одной секундой боли завершая хрупкую жизнь. Вереск удовлетворенно хмыкнул и разжал челюсти, чтобы окрасившееся в алый тельце упало на тонкий слой снега, который уже образовался здесь.
— Хоть что-то, — тихо заметил сам себе кот.
Быстро оглядевшись, ветряк приметил полусгнившее дерево и подбежал туда с добычей, закапывая ее как можно глубже, дабы не позарились падальщики.
Вереску и самому не мешало бы поесть, но тем не менее он пошел дальше, изучая местность в поисках живности. Словно очередная улыбка фортуны, перед котом возникла небольшая полевка, занятая копошением у корней не присыпанного снегом дерева. Вереск облизнулся и уже было приготовился прыгать, как мышь обернулась и заметила его.
Вереск готов был поклясться, что она улыбнулась.
Так или иначе, мясо сбежало, юркнув в неизвестность и оставив кота в одиночестве за считанные мгновения. Ветряк фыркнул и чихнул, озлобленно смотря ей вслед.
— Лисий помет.

Неудача с полевкой несколько подействовала на нервы. Вереск раздраженно сжал челюсти, быстрым внимательным взглядом окидывая окрестности, и с мрачным кивком самому себе осознал, что выбора нет, и придется лезть на дерево, хотя бы потому, что он не чувствует запаха других охотников. Кот размашистым, несколько неуклюжим шагом протопал к дереву, с сомнением глядя на твердую шероховатую кору. Кот дерево видеть был не рад. Дерево кота — наверное тоже. Во всяком случае, кот подозревал, что Дереву не особо хочется, чтобы по нему лезли коты, особенно такие тяжелые. Вереск вторил молчаливым согласием — жизнь его к походам по всяким Деревьям тоже не готовила. Поэтому, скрепив сердце, он мысленно отдал честь собрату по несчастью и попытался вспомнить уроки, что ему давали еще в Речном племени. Несмотря на отсутствие публики, ветряк уверенно поставил лапу на небольшую высоту выступающего корня, грациозно выгнувшись, чтобы даже у воздуха не осталось сомнений в его непоколебимости, прочитал молитву Звездному Племени и резво оттолкнулся лапами от земли, выжимая из силы рывка максимально возможную высоту. Длинные когти прочно уцеплялись в израненную годами кору, но Вереск все равно боязливо прижимал уши, напрягая мышцы до предела. Выглядело бы конечно это весьма аппетитно, если бы не так смешно, что кот изо всех сил старался исключить. Усилием как мышц, так и воли подтянувшись выше, он прополз до основания ближайшей вполне высокой и широкой ветви, что была достаточно толстой, чтобы абсолютно точно выдержать его вес, и достаточно длинной, чтобы он смог проползти вперед и как гордый орел осмотреть местность, чтобы найти добычу или напарников. Более всего его интересовала Березка, потому что кошка все равно умчалась, как только он отвлекся, сбрасывая оковы принудительной заботы, и разумеется могла остаться одна без помощи в опасный момент. Хуже было то, что ее шерсть — белая с черными полосами, — прекрасно маскировала ее на еще не полностью заметенной снегом территории. И даже орлиное зрение Вереска не смогло бы распознать ее, если бы Березка не захотела сама.
— Маленькая дурочка, — хмыкнул рыже-бурый, прекрасно просматривающийся на местности кот, и чихнул, тут же истерично вцепившись в ветку.
Ветка удержала от падения, и он опасливо продолжил путь к ее утончающемуся концу. Ветряк неумело пытался ощутить степень напряжения дерева, чтобы в случае чего сразу остановиться. Получалось не очень хорошо, и он решил положиться на интуицию, щедро сдобренную инстинктом самосохранения. В итоге до конца ветви осталось не меньше двух лисьих хвостов, а он уже предпочел остаться. Хотя бы потому, что прямо под ним была особенно высокая куча снега.
— Да я прямо орлище, — тихо заметил кот, и выпрямился на напряженных лапах, внимательно оглядывая все вокруг. Умирающий лес был не особенно красив, чтобы обращать на него внимание. Поэтому основной задачей Вереск выдвинул поиск напарников, с чем господствующая высота помогала более чем. Внимательный взгляд зацепился за шевеление темных точек невдалеке, в просвете между деревьями. Разговора не было слышно, но Вереск был уверен, что это самцы из его отряда. Более того, один из них отделился и сейчас направлялся в эту сторону, благо, будучи достаточно далеко, чтобы не видеть возможного неуклюжего спуска ветряка. Бывший речной резко дал задний ход, не рассчитав силы, и чуть было не свалился с ветви. Снег бы наверное спас, но кот не хотел бы проверять — лучше уж слезть по-старинке.
…Так или иначе, дерево было благополучно покинуто, Вереск на всякий случай оглянулся на него — мало ли чего, — и прищурился, выглядывая приближающуюся фигуру серого кота из Теней. Волчий Клык, как он представился. Сильное имя. Сильный носитель. Который по мере приближения все больше заметно хромал на заднюю лапу. Вереск молча перевел взгляд на конечность, что была несколько темнее из-за пропитавшей шерсть крови, затем увидел ярко-алые капельки на снегу. Ранен, повел ухом Вереск. Тем речным или старая рана, которую он успел заметить перед отходом?
Дождался, пока кот подойдет, терпеливо сидя в отдалении от Дерева.
— Смотрю, твоя охота продвигается, — жестковато начал ветряк, острым взглядом пробегая по телу напарника, — дичь на запах крови еще не набежала?
Он хмыкнул и поднялся, по идеальному полукругу обходя теневого, и постепенно сокращая расстояние до жалких мышиных хвостов. Остановившись у кровью истекшего бедра, Вереск склонил голову к плечу, из-под полуопущенных ресниц бросив внимательный ярко-зеленый взгляд более молодому самцу.
— Полагаю, тебе больно, Волчий Клык.
Имя он выговорил особенно четко, мягко окрашивая каждый звук хриплым раскатистым баритоном. Кот взмахнул хвостом и склонился ближе к серому бедру, в считанных миллиметрах от него продолжая разговор и так же не отрывая взгляда от охотника:
— Рану нужно обработать, каким бы образом она ни была нанесена. Я не целитель, но знаю, что нужно делать в таком случае. Жизнь, — он выразительно поднял бровь, — научила.
Вереск выдохнул, и коснулся языком раны, стараясь максимально мягко слизать кровь, чтобы не раздразнить порезы шершавостью мышцы. Алая жидкость приятно оседала во рту, несмотря на то, кому она принадлежала. Ветряк чуть надавил лапой на тело Клыка, вынуждая прилечь, и продолжил очищать царапины, периодически убеждаясь в успехах. На кота он больше не смотрел.
— Если не обработать, можно получить заражение, — холодно отрапортовал обожженный, быстро осматриваясь вокруг, — нужна паутина, но потребуется время, чтобы ее найти. Полагаю, у тебя хватит сил идти со мной.
Он наконец вернул взгляд собеседнику и почесал собственный шрам на лице.
— Нужно уйти глубже в лес.

— Буду рад твоей компании.
— Не сомневаюсь.
Вереск хмыкнул и кивнул собеседнику, напоследок облизывая усы, на которых остались капельки темной крови. Теневой заметно хромал, но постепенно шел все увереннее, что не могло не радовать — насколько возможно радоваться успехам совершенно чужого кота. Так что путь они начали в молчании; ветряк шагал быстро, но в достаточно комфортном для раненого Клыка темпе. Волнение за Березку слабо колыхалось внутри: все же, кошечка не была беззащитна, а у него на попечении оказался раненый котяра, с упорством речного потока видимо игнорирующий свои увечья. Обожженный мог бы конечно бросить его — и ничуть об этом не помучиться, — но каким-то десятым чувством или же с помощью шепота звездных предков он понимал, просто знал, что сейчас он должен заняться именно этим.
— Спасибо, Вереск.
Ветряк оглянулся, вопросительно подняв бровь.
— Что помог, — пояснил серый.
Хмыкнув, обожженный отвернулся, хотя собеседник в упор и достаточно долго глядел прямо на него, и лишь дернул ухом на дальнейшие его слова. Напряжение целителей естественно, так что именно поэтому они — два воина, из которых целители как из мышей — волки, — идут в Звездным Племенем не видимые дебри, сжимающиеся вокруг и норовящие схватить их своими кривыми корнями (свободолюбивое сердце Ветра негодует), в слепых поисках ранозатыкивательных ресурсов. Вереску обстановка не нравилась от слова совсем, однако он продолжал держать спокойную мину и делать вид, что ничего не случилось.
— Это не значит, что стоит пренебрегать лечением полностью. А ты, как я понял, даже не озаботился оказанием первой помощи, — Вереск оценивающе скользнул по второму коту взглядом и недобро сощурился.
Самонадеянный дурак.
Впрочем, он тут же добродушно фыркнул в усы, не демонстрируя неодобрение.
— Если будешь так делать — скоро не тебе, а из-за тебя какие-нибудь излишне справедливнутые на голову коты и кошки будут игнорировать свои более мелкие раны. Твоя царапина глубока — особенно если учитывать твои собственные слова о ней. Как только вернемся с охоты, обратись к целителям. Если, конечно, не хочешь скакать всю жизнь на трёх лапах.
Вереск выдал ни к чему не обязывающую спокойную улыбку, но Волчий Клык в это время отвлекся на дрозда. Сейчас было не время, поэтому они просто удались еще глубже в лес, постоянно оглядываясь в поисках мест, пригодных для паутины. Неприятно тесные деревья решили расти еще теснее, хотя Вереск не понимал, куда уж больше. Однако подобная обстановка явно была по нраву его напарнику — Волчий Клык бодро обогнал его, ориентируясь подобно рыбе, попавшей в реку после мелкого ручейка.
Сейчас бы не помешало парочкой рыбин закусить.
— Кажется, там есть паутина.
Буро-рыжий послушно обернулся к теневому, находя взглядом созерцаемое последним дупло. Дерево на вид было старое, суховатое, но небольшое. Крепкое.
—  Хорошая идея, — кивнул кот, хмурясь, — осталось лишь забраться наверх.
При воспоминании о спуске с предыдущего дерева шерсть на загривке встала дыбом, так что Вереску пришлось передернуть плечами, чтобы скрыть собственное волнение.
— Ты не полезешь, — твердо высказал бывший речной, лапой касаясь чужого плеча. Одарив его долгим мрачным взглядом, Вереск неслышно выдохнул и оторвался от светлых глаз, быстрым шагом приближаясь к стволу, чтоб уж наверняка. Чувства вопили остановиться, но воин лишь оскалился.
Кора послушно расходилась под натиском его когтей. Ветряк старался покончить с этим как можно быстрее, выжимая из моих мышц максимальную мощь. Благо, дупло находилось не очень высоко, так что спустя минуту кот уже наполовину вполз в отверстие (больше не получилось) и осмотрелся. Предположение напарника подтвердилось — в самом дальнем углу находилось небольшое скопление паутины, немного, но достаточно для того, чтобы обработать царапину Волчьего Клыка. Поэтому Вереск протиснулся еще дальше, лапой соскребая полупрозрачные тонкие нити, и затем осторожно высунулся обратно, чтобы повторить ужасающую процедуру.
— Отлично, — кивнул он сам себе, едва лапы коснулись земли, — Я нашел немного, ты был прав. А теперь иди сюда.
Ветряк мягко подтолкнул теневого, чтобы тот лег, на всякий случай снова слегка зализал рану и затем стянул с лапы паутину, легкими движениями вдавливая ее в рану. Субстанция успешно легла на бедро, хотя и чуть неаккуратно, но это уже вопросы не к нему, он, простите, воин, а не хрупкая целительница.
— Готово, — хрипло рыкнул Вереск, и взглянул на Клыка.

Вереск чихнул.
Чихнул и хмуро огляделся по сторонам, распушая шерсть. Несмотря на наступление Сезона Юных Листьев, погода с утра стояла совершенно не воодушевляющая, а поднявшийся холодный ветер неприятно продувал отощавшее тело. Не спасала даже пушистая шерсть, сдающаяся под напором слишком сильного шквалистого ветра, а уж о частях тела, где красовались светло-красные старые ожоги, и говорить нечего — холод с удовольствием проводил по застарелым ранам своими ледяными пальцами. Все это отрицательно сказывалось на настроении бывшего ветряка, который больше смахивал на пушистый плешивый шар, чем на кота-воителя. Полностью осознающий этот факт Вереск лишь еще больше насупился и повторно чихнул.
— Только подхватить Белый Кашель еще не хватало, — пробурчал он недовольно и почесал плечом шрам на щеке.
И это между прочим после того, как вчера воители пророчили на сегодня тепло и благодать. Да вчера было куда теплее, чем сегодня, с этим мерзким ветром!
Словно подводя итог своим возмущенным мыслям, ветряк как можно более утвердительно чихнул. Желудок, воодушевленный настроем хозяина, тоже решил показать свое неодобрение при помощи утробного жалобного стона умирающего. Вереск вконец помрачнел и огляделся в поисках пищи. Но поляна была практически девственно пуста, а того, что было, едва могло хватить на кормящих королев и старейшин. Вереску ничего не оставалось, кроме как сглотнуть слюнки, с вселенской печалью во взгляде наблюдая, как одна из королев вытянула небольшого тощего кроля и оттянула в сторону детской. Сейчас он подумал, что тоже бы не отказался побыть недолго королевой.
Впрочем, сказка сказывается, да дичь сама не ловится. Поэтому кот, еще раз с сожалением взглянув в сторону королев, почти решительно оторвался от земли и двинулся вперед в поисках компании. Хорошо было бы найти Аспид, заодно проныть ей все уши по поводу холода, а потом стребовать с нее мышку в постель. Или кроля. И чтобы согрела шрамы, которые будто увеличились, поскольку шерсть, прикрывающая их, спасовала перед порывами воздуха. Однако белая шерсть подруги не попадалась, и Вереск, хоть и пытающийся мысленно пошутить, что она прячется от него в снегу, недобро сощурился, провожая как раз прошедшего мимо одного из приспешников Звездоцапа. Он был всеми фибрами души согласен с Когтем, готов был благодарить его за объединение племен - но не такой ценой. Именно эта жуткая, железная цена превращала все старания Когтя в прах, унижала и обесценивала вроде бы такие невинные стремления к миру. Стремления к миру, которые овладевали и разумом Вереска. Много ли из самых главных сторонников Звездоцапа, вместе с ним выступивших на Совете, точно так же как ветряк верили и шли лишь из самых лучших побуждений? Но Аспид другая. Вереск знал это, и это ему не нравилось, но он понимал, что ценности Аспид никогда не страдали излишним пацифизмом.
Резко вздохнув, он сбросил с себя тяжелые мысли о подруге, но они все равно остались горечью на кончике языка. Решив чихнуть, он окончательно отвлекся и тут же уткнул нос в грудку, чуть согревая ледяную подушечку. Угрюмо наблюдая за окружающими, он вдруг заметил проблеск темной серой шерсти. Навострив уши, кот взглянул в ту сторону. Безошибочно признал в коротколапом самце давнего напарника по охоте, с которым они еще несколько раз пересекались, Вереск с отдаленной печалью вспомнил их первую встречу, милую, нежную и сильную Березку, следы крови на снегу и ощущение когтей в груди, когда земля уходила все дальше с каждым неуверенным движением сильных лап  по шероховатому стволу. Воспоминания вселяли какую-то умиротворенную тоску по былому и чуть более заметную тоску по напарнице. Едва справившись с собой, не без помощи снова взвывшего желудка, кот направился в сторону Волчьего Клыка.
— Доброе утро. Или не очень, — не упустил возможности поворчать обожженный, — если честно, я безумно голоден. Как насчет того, чтобы прогуляться по лесам поблизости в поисках пищи?

Отредактировано Вереск (16-07-2017 17:53:52)

Вереск внимательно присмотрелся к молоденькой Шиполапе, которая сидела вместе с Клыком, но тут точно на нос прилетела снежинка, и кот оглушительно чихнул, тут же потеряв интерес к оруженосице. К тому же теневой быстро поднялся и активно направился вперед, к выходу из лагеря, интересуясь направлением похода и не преминув подколоть мрачный вид приятеля, отчего тот насупился еще больше. В противовес настрою обожженного, Волчий Клык был в хорошем расположении духа, что выразилось в слабой, но такой редкой улыбке на изогнутых мягких губах. Вереск проследил взглядом этот изгиб, а затем безучастно понаблюдал за "зарядкой" теневого.
- Я бы не отказался от рыбы, если быть честным, - признался Вереск, неосознанно начиная вспоминать обычную реакцию различных котов на такие слова от ветряного кота, - Неплохо было бы обновить навыки рыбной ловли.
Он загадочно улыбнулся, почувствовав слабый прилив настроения. Тут же подул ледяной ветер, причем именно со стороны шрамов, и Вереск снова чихнул, нахохлившись, как сова в снежную бурю. Природа словно в насмешку дула на него из всей своей мощи легких. В любой другой момент Вереску бы польстило такое внимание к своей персоне, например в жаркие деньки Сезона Зеленых Деревьев, но уж точно не во время ледяной клети начала Юных Листьев. Он с завистью взглянул на полноценный, вездерастущий мех Клыка, и тяжко вздохнул.
- Тяжело жить голым. Представляешь, однажды я проходил мимо земель Двуногих и там... - кот выдержал драматическую паузу, - в окошке одного из их странных жилищ я увидел это...
Спрятав улыбку в усах, он еще раз многозначительно и нагнетательно промолчал. Впереди как раз высоко вздымался и преграждал дорогу обледенелый толстый корень, так что ветряк отвлекся на его преодоление.
- Оно выглядело, как ты или я, - продолжил он, - У него было кошачье тело, кошачьи лапы и уши, кошачий хвост, и даже кошачий запах, но оно было абсолютно голым. И не просто голым - кожа висела на нем лоскутами, свисала, словно с чужого плеча, в складках, как на недоношенном новорожденном котенке. А его глаза... Глаза были огромны, куда больше, чем даже у совы! Они занимали половину его лица и были абсолютно черными, и не было в них зрачка. Клянусь предками, никогда не видел более ужасающего создания. Но должен признать, ему наверняка куда холоднее, чем даже мне.
Вереск засмеялся и ласково улыбнулся Волчьему Клыку, и кивнул вперед:
- Пойдем на Реку. Я могу поучить тебя рыбачить. А если не захочешь, рядом с рекой всегда можно найти живность наземную, не останешься голодным.
Он резво потрусил вперед, надеясь таким образом согреть окоченевшие телеса. Само нахождение рядом с Клыком было ему приятно - рядом с ним почему-то хотелось расслабиться, перестать оглядываться на каждого встречного, прислушиваться к каждой тени и в мыслях проматывать тысячу и один способ выжить в потенциальной бойне. На сердце было тепло и спокойно, даже несмотря на неприятное утро. И недовольный вид Вереск держал уже из принципа, внутренне наслаждаясь прогулкой со старым знакомым.
- Ты выглядишь довольным, - заметил в процессе бега Вереск, - на твоем лице нечасто увидишь улыбку. Хотя, может это я просто тебя редко вижу. Случилось что-то хорошее? - кот ухмыльнулся, - Шиполапа проявила к тебе благосклонность?
Он задорно подтолкнул плечом Клыка, и, гаденько похихикивая, проскочил под изгибающимся корнем.
- Не отставай, герой-любовник. Я сейчас замерзну тут ледяной статуей! Давай наперегонки до реки, проигравший отдает треть добычи победителю!
И, засмеявшись счастливо, Вереск бросился вперед, взметая лапами хлопья снега.

Отредактировано Вереск (22-07-2017 23:42:36)

- Ну разумеется, ничего серьезного, - хитро протянул Вереск, но замолчал, лишь изредка многозначительно посматривая на Волчьего Клыка из-под полуопущенных ресниц.
Клыку перспектива соревноваться в беге не понравилась от слова совсем, однако он все же бросился за ним. Вереск особо не спешил - кидаться хлопьями снега в лицо безбожно отстающему другу было весьма и весьма забавно. Пару раз кот выделывал круг, смотря на Клыка с веселым прищуром, но тут же вновь устремлялся вперед, оставляя коротколапого теневика позади. Не то чтобы он особо надеялся на соревнование, но смотреть на усталую напряженную морду Волчьего Клыка было слишком дорогим удовольствием.
Наконец, они прибыли на место - уже освободившаяся из оков льда серебряная полоса реки тихо и едва слышно журчала, обдавая прохладным ветром. Вереск чуть восторженно проследил ее взглядом - обычно река ему недоступна, и рыбачить остается лишь в редких озерах и за пределами территорий племен. Но сейчас, когда объединенное племя стерло границы, желанная и почти забытая гладь реки стала доступна для бывшего речного кота.
Клык же обреченно провозгласил его победителем, безуспешно стараясь отдышаться. Вереск чуть улыбнулся.
- Вот и правильно. Мне нужно много и обильно питаться, чтобы обгонять тебя всегда и везде, - довольно выдал ветряк, - бег, к слову, обладает согревающим эффектом.
Он состроил рожицу а-ля наставник, благо, опыт подходящий был в достатке и еще не успел забыться. Затем снова добродушно ухмыльнулся и уже медленно прошелся до реки. Волчий Клык приблизился к нему и заглянул в глаза, задавая весьма ожидаемый вопрос. Вереск отвернулся и ухмыльнулся. Промолчал, приближаясь к самой кромке воды, которая еще была подморожена, но сдалась под ударом сильной лапы.
- Долгая история. Но, полагаю, у тебя есть время, а я наверно вполне умею сокращать ненужные художественные обороты, - наконец, выдал ветряк, вглядываясь в по-весеннему темные глубины.
Рыбу в такой темноте приходилось разглядывать куда сильнее, но Вереск не торопился приступать к охоте.
- Я не совсем ветряк. Если быть честным, то я абсолютный чистокровный речной, - начал кот, не оборачиваясь к собеседнику, - мои родители умерли очень рано - в один день, во время нападения барсуков. Нам тогда и луны не исполнилось. Меня, моего брата и сестру воспитывала другая королева. Их в то время в детской было в достатке, а котят и того больше. Если память мне не изменяет, то двенадцать. В тот день у многих из нас погибли близкие - как сейчас помню, скончался отец Капли, Мёдика и Снежинки. Там... своя история, ее сложно забыть, - остановился Вереск и замолчал ненадолго, снова вглядываясь в воду, словно видел там отражение давних событий, - не сказал бы, что на нас очень глобально повлияла гибель родителей - несколько дней от роду, могли ли мы достаточно осознавать их смерть и свою к ним любовь? Нет. Поэтому каждый из нас рос активным и веселым, вопреки всем невзгодам. И если Виноградик - мой брат - постоянно ворчал, то мы с Лисёнком - сестрой - всегда могли убедить и убеждали его присоединиться к нашим шалостям. Честно говоря, мы много нервов попортили тогда племени, - Вереск рассмеялся тихо, вспоминая их побеги, - А уж сколько раз мы убегали к реке и не вспомнить. Нам уже тогда хотелось быть самыми лучшими воителями, но после нескольких побегов по следу патруля мы поняли, что лучше действовать скрытно и хотели поймать самую большую рыбу, чтобы нас тотчас посвятили и вообще, сделали чуть ли не предводителями. Ну, на крайний случай - глашатаями.
В целом, наше детство было приятным и не омраченным чем-либо. Нас приняли во внимание, но посвятили в шесть лун, как и должно было быть, несмотря на все проделки. За два месяца мы многому научились, а навыки, которые мы получили в детстве, лишь больше ускоряли процесс обучения. Но, как ты знаешь, всему хорошему когда-нибудь приходит конец, - Вереск недобро хмыкнул и наконец развернулся к серому другу, - сомневаюсь, что ты помнишь Великий Пожар - ты молод для этого. Как видишь, на мне он оставил ощутимый след.
Вереск повел головой влево, как бы демонстрируя ожоги на левой стороне лица и тела.
- В Великом Пожаре погибло столько котов и кошек, что можно сравнить лишь с правлением Когтя. Более того, большая часть угодий была испепелена, начался голод. В том пожаре мы разделились с Лисичкой и Виноградным, поскольку горящие деревья падали прямо на котов, отравляли дымом и жгли глаза. Было страшно - по-настоящему страшно. Нам тогда было по восемь лун, - кот поежился - воспоминания об огне вселяли в душу животный ужас, - Так или иначе, в том пожаре я сильно пострадал. Меня нашло племя Ветра, и после непродолжительной комы я очнулся, не помня ничего, кроме собственного имени. К слову, его мне с ученичества так и не поменяли. Запахи племен растворились в запахе пепла, так что и они не могли сказать, откуда я. Тогда же в племя вернулась Дуновение. Полагаю, ты помнишь ее - она провела в Тигрином Племени некоторое время. Она заменила мне мать и в целом не отходила ни на шаг, пока я не смог встать, а после - и видеть. Пламя ослепило меня, но сейчас все в норме. Со временем, память ко мне возвращалась, и сейчас я помню все. Вот как-то так.
Вереск снова отвернулся и ударил лапой по глади воды, взметая ворох ледяных капель.
- Ну, а мастерство не забудешь. Рыбалка всегда давалась мне на ура.
Он немного помолчал, а после огляделся и принюхался - он чувствовал, что неподалеку должна быть мышь, ветер дул с юга, донося ее слабый аромат. Но не став обращать на это внимание, Вереск чуть повернул голову к Волчьему Клыку.
- Могу показать, если хочешь. И если не боишься промочить лапы, - ухмыльнулся он, и пихнул лапой сильное плечо.