Колышутся травы. Звенит едва слышно стройная речка. Качают головками цветы. К недостижимому небу взметаются жаворонки. Ты бежишь за ними, подгоняешь их выше, словно играешь в замысловатую игру. Они звонко и красиво поют. И их пение слышно, кажется, повсюду. Все замирает. На мгновение думаешь, что вот это - лучшее счастье из всех земных радостей. Свобода.
Из-за кустов крадется кошка. Пятнисто-полосатая, с песчаной шерсткой. На морде - гепардовые полосы. Странно, но необыкновенно привлекательно. Вздыбленный загривок, мускулистые лапы. Сама свобода. Блеснули клыки. Прищурились зеленые глаза. Кошка села, подставив морду прохладному ветру, спустившемуся с горных вершин сюда, в долину. Подняла голову выше, вытянулась, словно этот ветер смог бы заменить ей сейчас все: и утерянную мать, и старое дупло, оставленное в Темном бору, и отсутствие верной души рядом. Все.
Шорохи на секунду стихли. Всего на одно мгновение. Но это мгновение показалось бесконечным, пьянящим. Аромат полевых трав взметнулся вверх, словно донося весточку с земли на небеса. Жаворонки стройным клином проплыли по небосклону. Снова спустился ветер с гор. И все снова задвигалось.
Эта игра нравилась Огнефии. Кошка вскочила, чтобы, мотнув головой, пуститься по равнине, подняв голову навстречу ветру, распугивая копошившихся в траве жаворонков. Свобода была ее незримыми крыльями, ее сердцем. Ноги несли ее вперед. Хотелось что-нибудь закричать от непревзойденного блаженства. Кошка рванула к жаворонкам, птицы взлетели, поплыли по воздуху совсем близко к земле. Кошка бежала с ними, в самом сердце стаи. Остановилась. Посмотрела вверх. Жаворонки, испустив заливистый крик, потянулись по небосводу, выстроившись в клин. Сделали круг.
Огнефия провожала их глазами, прищурившись от яркого солнца.