Шторм ждал этого дня уже давно. С тех самых пор, как Алозвезд исчез и ясное будущее стало тусклым, как туман, он ждал дня, когда все снова прояснится. Но полосатый воин никак не предполагал, что Звездный Дым перед своим первым настоящим советом сделает ему такой сюрприз...
Он не хотел брать других учеников после того, как Подберезовик получил воинское имя. Получил - и с того самого дня они больше ни разу не заговорили друг с другом так, как говорили раньше. Сравнялись в статусе? Шторм всегда плевал на это. Тогда почему? Он искал - и не находил ответа.
Тем ярче было его удивление, когда бывший глашатай, а ныне предводитель, перед самым уходом на Совет решил вдруг провести посвящение - и назначил Шторма наставником новоназванного Рыселапа. Полосатый был настолько поражен, что не произнес ни слова, лишь притушил непонимание в глазах, проводя церемонию. Коснулся носом носа своего нового оруженосца, заглянул на несколько мгновений в льдисто-синие глаза... Они живо напомнили те, другие. Так напомнили, что, закончив ритуал, воин развернулся и ушел. Ему надо было придти в себя и подумать.
Он думал и до сих пор, хотя луна давно взошла на свой ночной престол, заливая лагерь неярким светом. Дымчатый приказал оставаться и охранять лагерь. Шторм остался и охранял, выполнять приказ - дело воинов. Но никто не запрещает думать. Особенно ему. Особенно сейчас.
Звездный Дым поручил заботам Шторма непростую душу, полосатый кот видел это уже давно. И даже не в физическом недостатке было дело - а недостатке ли - но в том, что Рыселап слишком напоминал... Кого? Шторм даже не мог ответить на этот вопрос. Его самого? Молодого Алозвезда? Березовика? Один крот знает.
В лагере было тихо и пусто, лишь где-то в уголках шушукались неспящие коты, поэтому легкие шаги за спиной Шторм услышал сразу. Узнал, правда, только по голосу, но догадался раньше... Кто еще из учеников придет его тревожить в середине ночи?
- Здравствуй, - как будто и не было никакого молчания на посвящении. Шторм не видел необходимости объясняться, все равно лучше от этого никому не станет. Он обернулся к оруженосцу, луна на миг блеснула в бирюзовых глазах странным железным бликом, - Бодрствовать ночью полагается посвященным воинам...
Все-таки, Шторм не мог не рассматривать подспудно своего нового ученика. Примечать малейшие детали - как движется? Как говорит? Дышит? Ходит? Смотрит? То, что он видел пока что, радовало. Из Рыселапа, если постараться, получится превосходный воин. Вот только хочет ли он, Шторм, стараться? На одном долге перед племенем не вырастишь ученика. Это будет нечестно по отношению к самому оруженосцу...
Мимо проскользнул какой-то кот, и Шторм, прервавшись, плавно переместился ему поперек дороги. Холодный взгляд ясно показал, что выходить из лагеря, нарушая приказ, сейчас не следует. Воин, ворча, развернулся восвояси, а полосатый, как ни в чем ни бывало, уселся на свое место.
- Так в чем дело? Или ты луной любоваться вышел?
Вопрос прозвучал неожиданно мягко. Шторм не удивился бы. Все-таки, за Березовиком он тоже замечал привычку к прогулкам под луной... А сам полосатый больше любил темноту. В нее было интересно вглядываться, когда даже его зрение не могло четко отделить одну тень от другой...

Ночное дежурство любил мало кто из воинов, разве что Шторм, которому казалось все равно, в каких условиях нести свою вахту, мог спокойно просиживать часами у входа в лагерь, лишь изредка прохаживаясь и разминая онемевшие лапы. Теперь - полосатый с легкой усмешкой взглянул на ученика - похоже, появился еще один любитель.
"Ничего, это проходящее. Котенок может спать когда захочет и делать что хочет, у оруженосца на это уже не хватит времени. А у воина, наверное, сил?"
Таков удел выбравших жизнь воителя. Какая патетичная фраза, ведь большинство лесных котов не выбирали ее, они просто родились воинами и умрут ими, потому что иначе жить просто не умеют. Шторм когда-то поступил по-другому. Сперва он был напуган, а потом... потом просто не смог больше бояться. Не получалось, разучился. Сперва тело по привычке сжималось в комок, дергалось, а потом перестало - и полосатый стал таким, как сейчас. Не воином, но и не бродягой. Чем-то посередине.
Рыселап задал вопрос, и Шторм даже опустился на собственный хвост от неожиданности. Каким он был оруженосцем, пока еще был оруженосцем? Мда.
"А я и забыл..."
Их с Рыжиком, будущим Алозвездом, посвятили в один день. Первым был его друг, Поземка вышел вторым, распушившись от гордости, но его глаза оставались едва теплыми. Шторм не помнил, почему, лишь припоминал, что особенной радости он даже тогда не испытывал. Только лишь спокойное осознание того, что все прошло как должно. Но потом...
- Мы с наставником прошли по границам, я вернулся в лагерь... и заснул, почти сразу, - теперь он вспомнил. Будучи еще Ветерком, котенком, он не спал ночь перед посвящением и стоял в ряду котят, ожидающих слова предводителя, дрожа от возбуждения и страха, но потом, когда настал его черед, они исчезли без следа. Ветерок вдохнул морозный зимний воздух и молча шагнул вперед, - Но я не спал ночь перед посвящением. Боялся, наверное... Вот Алозвезд все продрых.
Где-то вдалеке резко закричала сова, и Шторм резко вскинулся, вслушиваясь в ночную тишину. Лунные блики весело запрыгали в глазах, плетя ледяные узоры. Дежурство продолжалось, хоть и было нарушено разговором, но крик не повторился, и полосатый кот снова опустился на хвост, подавив желание обернуться им. Ветер дул с севера, с гор, и его никак нельзя было назвать теплым и ласковым.
"Каково сейчас отряду?"
Сову считали дурным знаком, но Шторм не придал этому внимания. Лишь бросил заинтересованный взгляд на Рыселапа - как он отнесется к приметам? Не суеверный ли? Но ученик лишь улегся напротив в удобной позе, и полосатый воин понимающе усмехнулся. Холодно? Привыкай...
- Да нет, ты такой же, как и был. Посвящение меняет лишь твое имя, не тебя... Меняют испытания. Слова. Действия. Может быть, чувства, не знаю.
Сам того не зная, Рыселап заставил Шторма пройтись по полузабытым воспоминаниям первых дней ученичества, когда мир еще не стал меняться на глазах, и все казалось просто и радостно. Воительская жизнь, патрули, тренировки... Только потом он узнал, что такое настоящая тренировка. И что настоящий боевой патруль - это сражение, часто бесполезное, и кровь, пролитая, как правило, по пустякам. Ну, или ради авторитета племени, как посмотреть. Для Шторма это были "пустяки", наверное, поэтому он так и остался бродягой. Но приказы выполнял - и потому считался воином.
- На тренировке всегда есть время разговору. Ну так о чем ты хочешь поговорить сейчас, Рыселап? Надеюсь, не о смысле жизни? - Шторм фыркнул и, поднявшись с места, коротким броском вперед вспорол лапой холодный воздух, - Я все равно его не знаю. Все лапы затекли уже тут сидеть.
Шторм понадеялся, что никто, кроме оруженосца, его не слышал. Полосатый, жалующийся на жизнь - это редкость. Стареет он, что ли? Кстати, удар вышел на твердую "четверку" - воздух лишился глаза и половины уха, но остался жив... Точно. Стареет.

Отредактировано Шторм (21-10-2013 02:05:02)

Шторм повернулся к Рыселапу, чуть округлив глаза в знак своего удивления. Вот таких вопросов он от мелкого точно не ожидал... Какие котята в последнее время пошли взрослые. Он сам на следующий день после посвящения носился как угорелый по границам и радовался, как наивно полагал, новообретенной свободе. Через пару лун свободой пришлось подавиться, но тогда Шторм этого еще не знал. А Рыселап задает такие вопросы... Зачем нужен наставник? А куда без него. Кто-то должен учить молодняк охоте, боевым приемам, законам леса и воителей.
"Не то, не то. Меня учитель ничему этому не учил толком, просто показал основы, дальше я сам. А что тогда?"
В этот раз Шторм задумался надолго. Несколько минут серый воин провел в молчании, глядя прямо перед собой невидящим взглядом, прежде чем вынес вердикт.
- Кто-то должен поддержать тебя, когда ты упадешь, - в бирюзовых глазах очередным лунным отблеском промелькнуло веселье, - И дать пинка, когда остановишься. Так, наверное.
Пинки, которые раздавал учитель, запоминались надолго, но Шторм даже тогда не относился к нему, как к надзирателю - когда он падал, его неизменно поддерживали. Советом, просто добрым словом, или клыками, если этого требовалось.
- Учитель несет за своего ученика особую ответственность. И наоборот, наверное.
Да, наверное, так. По крайней мере, проговаривая эти слова, Шторм не испытывал никакого смятения. Все правильно. Все так, как и должно быть. Но следующие слова Рыселапа заставили его взглянуть на оруженосца уже строже.
- Мы не пошли на границы потому, что у меня есть приказ оставаться здесь и охранять лагерь.
Жизнь воина - подчинение приказам предводителя, но для Шторма эти слова давно приобрели особый смысл. У полосатого воина не было ни подруги, ни детей, ни друзей в общепринятом понимании этого слова, кроме Алозвезда. Он жил ради племени, ради него оттачивал свое искусство до, казалось, непостижимых высот, и ради него собирался рано или поздно умереть. Вот и все. Но как объяснить это Рыселапу?
Оруженосец как-то странно улыбался, Шторм уже начал подумывать помотать у него перед носом лапой, когда тот, наконец, вернул себе нормальное выражение морды. Вот так ученик... вопрос на вопросе. Он устал, между прочим.
- Ну я-то тогда этого не знал. Да и нескоро узнал, только тогда, наверное, когда воительское имя получал.
В тридцать с чем-то лун. Как же удивилось тогда племя... Только авторитет Алозвезда удержал котов от вопросов и негодования. А еще через пару сезонов уже казалось, что Шторм был здесь всегда. Впрочем, он никогда не производил излишнего шума и телодвижений, оставаясь в тени предводителя. Не глашатай, но и не просто воин - кто? Шторм и сам толком не понимал.
- Я тоже бывший одиночка... и городской бродяга, - откровение вырвалось неожиданно. Шторм прижал к голове уши, а лунные блики в потемневших глазах заплясали особенно отчетливо. Но раз сказал "а", то говори уже и "б", - Бывший убийца из города. Ты прав, неудивительно, что я не стал глашатаем.
Вот так просто взять и рассказать толком и незнакомому ученику то, что тщательно скрывалось даже от большинства соплеменников. На Шторма это было непохоже, но он... чувствовал, наверное, что Рыселапу можно доверять. Он не выдаст доверенных тайн.
- Ради чего я живу?
Полосатый кот повторил вопрос эхом. Задумываться не пришлось, но он все равно поднял глаза к чистому небу и сияющей луне. Где ты, слышишь ли? Жив ли? Идешь ли домой? Когда бирюзовые глаза вновь обратились к Рыселапу, в них отражалась уверенность.
- Перед уходом Алозвезд поручил мне защищать Грозовое племя, что бы для этого ни понадобилось... Ради этого я и живу.

Сказанных слов не воротишь, эту присказку знает любой малый котенок. А он, похоже, забыл, раз так разговорился, пусть с собственным оруженосцем, но все же... Теперь Шторму приходилось думать, как объяснять свои слова. Редко когда он говорил с кем-то настолько откровенно, точнее, почти никогда.
Ученик учит своего учителя - это ему когда-то сказал наставник, ухмыльнувшись клыкастой пастью. Когда своих выучишь, тогда поймешь - это он ответил на вопрос заинтересовавшегося котенка. Что, может быть, на вопрос Рыселапа Шторму стоит ответить так же?
"Слишком простой путь. Просто - не значит легко, Звездоцаповы кости. Я слишком увлекся словами."
- Я тоже не безгрешен, знаешь ли, - полосатый воин прижал уши, невольно выдавая свою неловкость, - И не бессмертен, как и все. Рано или поздно, ты станешь и сильнее, и лучше меня. Это естественный процесс. Но чтобы это произошло, я отдам тебе все, что знаю, часть себя самого. А как ты распорядишься этой частью - твое решение... Это и есть ответственность.
Шторм отвернулся, еще сильнее прижав уши к голове. Так он не говорил даже с Березовиком... да и даже с Алозвездом, если уж на то пошло. Слишком патетичная речь получилась, а патетику полосатый кот недолюбливал, считая уделом излишне романтичных юнцов. Городская жизнь навсегда выбивает из голов всякую романтику, так, по крайней мере, считал Шторм.
Его удивляло, насколько Рыселап был похож на него самого. Причем не на того, кем Шторм был когда-то, в возрасте шести лун, когда сам впервые познакомился с учителем, а на его нынешнего. В бесхвостом оруженосце была та же отстраненность, холодность и одновременно живой интерес. Только жестокости абсолютно не чувствовалось, да и откуда ей взяться в шестилунном котенке? Полосатый повернул голову и окинул Рыселапа задумчивым взглядом. Бирюзовые глаза отразили полную луну, на мгновение превратившись в два фонаря. Интересно, а что думает он сам? Ведь впечатления обманчивы, Шторм дураком не был и прекрасно это понимал. Рыселап - не он сам, его ведут совсем другие стремления. И при всем этом - он все-таки котенок шести лун от роду, который знает об окружающем мире не так и много.
"Не так и много... но неприязни уже попробовал. Я видел в городе таких бесхвостых. А племена не сильно любят неродных детей, даже наше."
Шторм сам не заметил, как вновь развернулся к ученику, готовый продолжать разговор. Нарушителей не было заметно, лагерь мирно спал, и последние неспящие в ночи медленно уползали в свои палатки, зевая и вполголоса ругая слишком яркую луну. Только Шторм с Рыселапом остались сидеть в тени у выхода из папоротникового туннеля.
- Нет, - голос Шторма прозвучал глухо, - Я не скучаю по нему. Жду, когда он вернется, если он жив. Или когда мы увидимся в Звездном племени, если он все-таки умер. Исполняю его приказ. Иногда мне жаль, что я не могу с ним поговорить прямо сейчас... такова судьба воина, Рыселап. Я знал, что когда-нибудь это произойдет, со мной или с Алозвездом.
Когда Шторм приоткрыл завесу над своим прошлым, с оруженосцем произошла разительная перемена. Только что они полусидели-полулежали рядом, лениво перебрасываясь словами, и вдруг серый котик чуть не подпрыгнул, задергав своим коротким хвостом и едва не высунув язык от усердия. Если и не по движениям, то по глазам было видно, насколько он взбудоражен... Шторм ожидал удивления, злости, разочарования - но не этого.
- Не вопи на весь лагерь, перебудишь всех, - полосатый воин все-таки был рад, что его ученик не кажется раздосадованным этой новостью, - Я расскажу, если так хочешь, только по-порядку.
Что рассказывать оруженосцу? Шторм не хотел говорить вообще все. В его историю даже если и поверят, то вряд ли обрадуются.
- Я родился в нашем племени, в одну луну с Алозвездом. Мы вместе росли и вместе получили наставников. Вместе и учились, пока... - Шторм запнулся. Рассказывать всю историю ему не хотелось, - Пока в семь лун я не сбежал из племени. Не спрашивай, почему, я не хочу об этом говорить. Я прибился к одиночкам, кое-как выжил и через несколько лун попал в город. Все мои товарищи либо разбрелись кто куда, либо погибли, и я стал жить в городских трущобах в одиночку.
Полосатый воин не стал говорить о наставнике. Пусть ему, с него-то не убудет.
- Совсем одичал, честно говоря. Я до сих пор не люблю драться с котами, боюсь, что это снова вылезет. По воинскому закону убивать нельзя, но там... там нет вообще никакого закона. Только тот, что у тебя с собой. Я так жил довольно долго. Многие другие коты, кому хорошо удавалось убивать остальных, собирали банды или стаи и начинали воевать между собой, а я просто бродил по городу. Вроде даже стал знаменит за это, но гордиться тут нечем. И, в конце концов, ушел оттуда.
Передать нехитрыми словами всю атмосферу кошмара, творившуюся в городских подвалах, трущобах и развалинах, Шторм не мог и не хотел. Пробираться по брюхо в крови и грязи, без разговоров убивая всякого, кто становится на пути - просто потому, что иначе он убьет тебя самого, без цели, без закона, безо всякого смысла. Яросвет пару раз обмалвливался про свою собственную городскую жизнь, и Шторм знал, что рыжий кот с братом жили выше - в более-менее обжитых людьми районах. Там правили бал организованные кошачьи банды, но даже они боялись заходить в самую глушь.
- Я вернулся в племя, к Алозвезду. К тому дню он уже стал предводителем и остался без глаза. Мы с ним едва друг друга не убили при первой встрече. А потом еще раз десять. Но он смог меня вернуть, сделать похожим на кота, по крайней мере. Даже посвятил в воины. А дальше ты и так все знаешь, думаю...
Вот такая история. В глаза Шторма, почти потухшие во время рассказа, медленно вовращалась жизнь, и он заинтересованно взглянул на своего ученика. И как он воспримет такой рассказ?