Имя: Синяя Птица. Что довольно странно и нехарактерно для лесных котов, Синюю Птицу, бывает, кличут просто Синей – хорошие знакомые и соплеменники. Возможно, это произошло от того, что многие всегда относились к ней с участием, стараясь поддержать и ободрить, а длинное и несколько церемонное имя в таком случае удобнее было заменить на короткое и тёплое «Синяя».	Цепь имен: Синюшка – Синеуска – Синяя Птица – Синезвёздка (?) – Синяя Птица.
Пол: женский.	Возраст: девятнадцать лун (юная)
Уроженец: Грозовое племя.	Должность: воительница.
Тотем: Сова.	Знание: ???

Холод касается век, будто белые перья спящей птицы.
...Под моими лапами мягко перекатывается мир – влажные округлые камешки гальки. Мир шепчет мне в уши столько всего, что я и не пытаюсь запомнить. Мир следит за мной тысячей пристальных и рассеянных глаз, и я чувствую этот взгляд шкурой. Мир осторожно дует мне в лицо – прохладным утренним ветром. Этот ветер пахнет туманом и открытыми небесами, он пахнет темнотой, не закрытой голубой, по рассказам, тканью, что наверху – это значит, что ночь только что ушла, и её длинная шерсть ещё тащиться по лесным тропинкам и мокрым полям, след её лапы ещё остался на этом мире, но она исчезает, истаивает, потому что оголённый и разряжённый воздух стал холоднее, пронзительнее и светлей, потому что он ожил и пошевелил крыльями, и вот – мир осторожно, чтобы не сбить с ног, дует мне в лицо.
Мир очень большой. Я до сих пор удивляюсь, как он позволяет мне, жалкой букашке посреди всего его великолепия и грандиозности, чувствовать всё это, бесстыже проходя по его святилищу, как праздный мирской посетитель. Сначала я очень боялась, что сейчас меня выгонят, не позволив больше просто так шататься по этому миру, и старалась запомнить всё. Теперь я поняла, что у меня много времени. Много-много, так, что можно успеть пропитаться миром, даже слушая вполуха и ощущая очень рассеянно, будто в полусне.
Для меня почти нет этого самого понятия «вполуха», просто потому, что я не умею затыкать свои уши даже наполовину, мне нечего больше слушать, кроме мира вокруг меня. Для меня не может быть тишины. Когда я думаю о смерти, мне кажется, что смерть – это тишина. Полная. И ещё когда вокруг тебя ничего нет. Ничто не касается твоей шерсти, как ласковой лапой, ничто не дышит в лицо и не пахнет ничем-ничем. И это... Это одиночество.
Я не умею быть одна и плохо понимаю, что означает – отдельно. Пока я живу, пока я дышу и я есть, есть и мир. Когда я дышу, лёгкий пар из моей пасти улетает в воздух и становится его частью и оседает на гладких камнях. Когда я иду по песку, на нём остаются неясные мягкие следы. Когда я говорю, мой голос сливается со звуками мира. Когда я есть, когда есть моя шерсть, хвост и лапы, пока всё это есть – оно сливается с миром, который не может быть без меня. Я никогда не исчезну, потому что я – это тело, а когда тело покидает движение и жизнь, оно остаётся в земле, оно не исчезает из мировой ткани, оставив в ней брешь, оно остаётся навсегда. Ничто никогда никуда не исчезает.
Правда, я не знаю, куда денутся эти слова, что звучат в моей голове, и которые вы сейчас слышите. Может быть, они просто кончатся, как кончаются слова, которые произносят вслух, когда говорящий замолкает. Ведь все же должны когда-нибудь замолчать, а то собеседнику вконец надоест слушать нудную болтовню, хе-хе. А когда я замолчу, кто сможет поручиться, что я ещё есть? Никто. Это как игра в жмурки, когда в темноте тот, кого ловят, то подзывает к себе водящего, то смеётся, то замолкает. И тогда водящий замирает в тишине: не раздастся ли снова из тьмы какой-нибудь звук? А если не раздастся... Неужели того, кто прятался и убегал, никто никогда не сможет поймать? Значит ли это, что его больше нет?..
Из меня плохой философ, в моей голове слишком много того, что меня окружает. Я не умею строить маленькие реальности, когда вокруг меня – большая и настоящая. И ещё я слишком часто верю тому, что чувствую – для меня это фактически то, что есть. Поэтому меня в каком-то отношении проще обмануть – достаточно просто «показать» мне «правду», и я уверюсь, что это так. Но одновременно меня обмануть непросто – я «вижу» лучше, чем те, кто привык подвергать видимое сомнению, наверное, из-за непривычки сомневаться. Иначе жить мне было бы очень трудно. Мне и так не очень просто, потому что те, кто вокруг меня, по большей части привыкли познавать истину именно путём сомнения. Они научились лгать и говорить правду одинаково – с учётом, что услышавший будет первым делом сомневаться в сказанном. И когда я верю их неуклюжей правде или не верю искусной лжи, они удивляются. Удивляются они и тогда, когда я решительно отрицаю правду, сказанную с расчётом на сомнение и оттого слишком похожую на ложь – да, я ведь тоже не великий Звёздный Предок, мыслей читать не умею, могу и ошибиться. А уж как трудно мне бывает втолковать что-то, если я уткнулась носом в живой пример обратного, даже если мне так только кажется!.. Помню, мой учитель долго мучился со мной, особенно в начале нашего с ним обучения – было там что-то такое, о чём я приобрела до смешного неверное представление, просто найдя на краю лагеря какую-то штуковину. Самое забавное, что остальные-то, зрячие, видели всё сразу, а меня пришлось долго и трудно убеждать, потому что я ведь не могла просто взять и посмотреть – мне нужно было пощупать это, ощутить... Мой учитель потом понял, как правильно меня учить – всё, что я должна была усвоить, он давал мне почти буквально «пощупать лапой»...
Я знаю, что многие зрячие не замечают того, что для меня является частью реальности, более неотъемлемой, чем для них вид старого дерева или букового листа. Так спящий в палатке не слышит постоянного шороха ветвей над собой. Например, когда я говорю, что в шелесте травы на поляне прячется мышь, а из тёмной кроны старого дуба глядит невидимая нам сова, они часто даже не верят мне, а иногда – говорят, что я как-то иначе об этом узнала, что видела сову, когда её глаза блеснули во мраке – и тут же осекаются, поняв, что видеть я уж точно ничего не могла. И тогда они с подозрением говорят мне: признавайся... А мне признаваться не в чём. Кто-то даже обижается на меня за это.
Некоторые говорят, что я – необыкновенная, что я вижу то, чего не видит ни один живой кот, только по своему исключительному дару. Я действительно чувствую хорошо, но потому только, что меня, наверное, ничто не отвлекает, я не привыкла уделять наибольшее внимание зрению, как они, ведь у меня никогда не было этого самого зрения, которому я должна была что-то уделять. Да, я умею иногда ощутить внимательный следящий взгляд или отличить то, что другие считали обычным поскрипыванием лесной подстилки от прочих звуков и понять, что это – осторожный шаг лесного грызуна, шорох змеи или хищника побольше. Я не принимаю запахи как должное, ставя их на последние роли осознания, а копаюсь в них, как полоумный целитель – в травах. Я замечаю движения воздуха, потревоженного чьим-то бегом, и предчувствую грозу в потяжелевшем небе, что начало давить мне на голову сверху. Всё это я делаю только потому, что они, эти запахи, звуки, ощущения заменили мне всё, заменили мне мир, они и есть мой мир, просто у других этот мир бьёт по широко раскрытым глазам, а у меня – мягко касается век, будто белые перья спящей птицы.

Цвет глаз: ярко-тёмно-синие.	Цвет шерсти: белый, без отметин.
Телосложение: хрупкая, некрупная, тонколапая.	Особенные отметины: кошка слепа от рождения. У неё особенно пронзительные глаза, нелёгкий пристальный взгляд, и даже тем, кто знает, что она ничего не видит, становиться от него не по себе. Тонкий шрам от середины нижней губы вдоль всего подбородка, полученный в ученичестве при особенно неудачном падении. Подушечки лап – чёрные, несмотря на то, что кошка полностью белая.

Внешность: ...Синяя Птица не выглядит сколь-нибудь внушительно. Идущая по лесу своей странной, чуточку скользящей осторожной походкой, - характерной походкой кошки, долго лишённой способности видеть, - она производит впечатление случайно забредшей сюда чересчур худенькой домашней или юной одиночки, не испытавшей на своей шкуре все превратности жизни. Далеко не крупная, кажущаяся ещё меньше из-за тонкости костей и «стеклянного» статуэточного сложения, она кажется такой хрупкой, что становится страшно ненароком её сломать. В каждом её жесте прослеживается трогательная чуткость и ломкость – в том, как она встаёт на цыпочки, чтобы получше чувствовать запах или что-то слышать, в том, как она гибко и мягко огибает природные препятствия, как внимательно склоняет голову, слушая... Лишь при более близком рассмотрении в тоненьком изящном теле улавливается странная гибкость, упругость, будто под мягкой белой шерстью натянуты струны. Жизнь лесной воительницы укрыла в её тонких лапах неожиданную ловкость и быстроту – бегает она легко и бесшумно, каким-то хитрым образом умудряясь не натыкаться на стволы, двигаясь с завидной уверенностью. Несколько неуверенно она чувствует себя поначалу лишь на незнакомых землях, о чём говорит слегка опущенная голова да напряжение в лапах, - но это скоро проходит.
Когда она хочет на чём-то сосредоточиться, или старается получше оценить обстановку, или раздумывает, или делает что-то увлечённо и самозабвенно, она закрывает глаза. Собственно, это не имеет для неё большого значения, потому что она, как известно, незрячая. Вообще, глаза эти – удивительные, ярко-синие, как глубинный лёд или щёточка леса в тумане на горизонте, как грозовая летняя туча, а если вы знакомы с хитроумным словом Двуногих, то по сути ультрамаринового цвета, - так вот, глаза эти довольно странны. Взгляд у кошки нелёгкий. Немногие могут выносить его без дискомфорта, даже если знают, что кошка слепа. Она иногда напоминает особу, мало ознакомленную с правилами хорошего тона, - то, как она «обращается» со своим взглядом, невольно наталкивает на мысль о его настоящей, физической тяжести. Нет, он не печальный, не злой, не бессмысленный, не бездумно-жестокий и хищный, но и не весёлый, не искрящийся юмором, хотя блеск неплохого у кошки этого чувства в нём временами можно заметить. Этот взгляд, который кошка без смущения вперяет в кого попало, ничего не видя перед собой, - странно, редкостно пронзителен, будто тебя обнимает, пронизывая холодом, сама зима. Словно ты нырнул в самую-самую холодную синюю глубину океана и заглянул там в его бесстрастные завораживающие очи.
Глаза эти довольно красивы – два чистых и тёмных сапфира в слегка косом миндалевидном разрезе. Любоваться ими можно было бы очень долго, как зимним живописным пейзажем, если бы не глубина и то неспокойное ощущение, что тебя насквозь, как прозрачного малька в ручье, просвечивает этот взгляд. Те, на кого он упал в толпе на Совете, или ещё где, стараются скорее отвести глаза, отвернуться. Именно за него её не то что бы недолюбливают, а скорее – немного избегают многие воители, а некоторые особо впечатлительные  особы заявляют, что она связана с нехорошей потусторонней силой. Недаром же слепой родилась, а всё-таки вишь, как смотрит...
Теперь, думаю, надо сказать пару слов об её умениях. Охотиться она неплохо, хоть ей часто служит дурную службу её слепота. Зато вот в отношении определения местонахождения будущей добычи ей нет равных. Она угадывает это не только по обострённому обонянию и слуху, но и по какому-то врождённому полуинтуитивному чутью, так называемому «чувству охотника», что есть у всех кошек, но у неё чуть острее, чем у других, с рождения зрячих. А вот определить расстояние на глаз она, понятно, не может - она сумеет локо поймать невидимую за естественной преградой дичь, но вполне способна промахнуться мимо торчащей прямо у неё под носом.
А вот насчёт битв... Вы удивитесь, но в этом умении она на редкость преуспела. Да, да – те, кто видел, говорят, что сражается она, как дышит – колеблясь в такт не то что шагам – воздуху, кружа, вертясь вокруг противника... Правда, иногда за замысловатым необыкновенно манёвренным танцем она забывает наносить удары. Но вот попасть когтями по её тонкой белой шёрстке почти невозможно – иногда опасно-близкая к противнику, она ускользает от любой атаки.
Что ещё сказать? Белая шерсть, мягкая-мягкая, тонкая, нередко спутывающаяся, благо, не очень длинная, слабо греет в морозы, зато симпатично пушистится едва видимым глазу верхним пуховым слоем, создающим вокруг неё тоненький ореол, когда она попадает под яркий свет. Мордашка у Синей Птицы миниатюрная, с тонкими правильными чертами, - треугольная и довольно худая, а за мягкими и пушистыми подушечками усов на щеках обнаруживаются ямочки. А, ещё примечательным в ней является то, что подушечки лап у неё, полностью белой кошки без единого пятнышка, эти маленькие и мягкие, умеющие бесшумно ступать подушечки – чёрные.

Страхи, фобии: некоторая боязнь и неприятие громких звуков. Присутствует скрытый страх быть затянутой в запутанные сети сложного обмана, быть одураченной, вообще сбиться с «верного пути» и оказаться игрушкой в чьих-то недобрых лапах. Довольно неловко будет чувствовать себя, если волею судеб окажется в совершенно непривычном и незнакомом месте, что осознает. Ощущает некую подавленность, находясь в местах со стоячим неподвижным воздухом, к примеру, в узких расщелинах или пещерах, к счастью, ей не часто приходиться попадать в подобные места.

Мечты, желания: найти кота, который бы понимал её с её мироощущением лучше других; обеспечить котятам, рождающимся слепыми, глухими или с прочими подобными «дефектами», а также позднее приобретшим их котам полноценную жизнь. Мечтает воспитать собственного оруженосца, так же, как и она, слепого от рождения. С тех пор, как в объединённых племенах воцарился Коготь, отчаянно желает восстановить прежний порядок, но понимает, что построить – не то же самое, что сломать, и что сделать это теперь очень непросто.

Привычки: имеет привычку очень внимательно слушать, если кто-то что-то говорит ей или при ней, иногда даже невольно подслушивает чужие разговоры, просто не сумев  "прослушать" то, что говорилось за ближайшими кустами и случайно попало к ней в уши. Слушая же собеседника, слегка наклоняет голову. Если хочет лучше что-то запомнить или понять, если возможно, дотагивается до этого "чего-то" лапой, ощупывает. Когда к чему-то принюхивается или прислушивается, встаёт на цыпочки.

Основные черты: странноватая, интроверт, весьма проницательная, молчаливая. Упорна, умеет терпеть боль и легко переживает неудачи. Внимательная. Привыкла держать свои эмоции при себе. Внешне – почти всегда дружелюбна, однако далеко не так проста, как может показаться с первого взгляда.

Характер: ...Ну, что сказать, - долгие луны слепоты не могли пройти для этой кошки бесследно. Она, можно сказать, немного сумасшедшая, и как была, так и сейчас осталась безнадёжной интроверткой-мечтательницей с подчас довольно странными мыслями и идеями.
Её можно было бы назвать наивной девочкой, верящей в каждое произносимое вами слово; глупышкой, смотрящей на мир голубыми широко открытыми глазами и восхищающейся всем подряд, даже тем, чем восхищаться смешно; кошкой чрезвычайно милой, хоть и очень робкой; просто доброжелательной и нерешительной особой... Много ещё кем её можно было б назвать, если бы не её немного, не побоюсь этого слова, ненормальные ассоциации и высказывания.
Эта странноватая кошка может часами молчать и, прищурившись, любоваться, как ветер гоняет высохший лист по песку, оставляя на нём едва заметные следы, или как муравьи деловито подтаскивают с своему жилищу всё новые хвоинки, или просто тем, как облака медленно плывут по небосклону, а потом вдруг повернуться к вам, посмотреть в глаза и сказать какую-нибудь чушь – и слава Предкам, если просто чушь, потому что её слова иной раз бывают и пугающими, и неприятными, но чаще всего их смысл просто трудно понять. Особенно непонятны для обычного кота её длинные и запутанные монологи, произносимые после не менее долгого молчания.
В общем, нашу героиню есть за что считать сумасшедшей, сбрендившей слепой кошкой, и очень многие так и считали бы, если бы не её подозрительно часто сбывающиеся своеобразные «предсказания». Как уже говорила она сама, она привыкла быть значительно более внимательной к окружающему её миру и замечает такие подробности, какие ускальзывают от других котов и кошек. Не скрою, её проницательность, не носящая постоянного характера, но, тем не менее, поразительная, не слишком-то способствует расположению к ней котов. Кроме того, она, бывает, говорит и подмечает то, чего говорить не следовало из элементарной вежливости. Порой она кажется чересчур прямодушной и искренней, порой – слишком замысловато и сложно выражающейся, чтобы её было легко понимать. Правда, насколько можно знать, она и сама не стремиться, чтобы другим было очень просто с ней общаться – в глубине души она гордиться некоторой своей исключительностью, особенностью, хотя скрывает это с блестящим успехом. Ей приятно быть не только «не как все», но и «не для всех», если вы понимаете, о чём я. Достойными своей дружбы она и вовсе считает очень и очень немногих, хотя к общей массе котов относится с искренней доброжелательностью.
Эта самая её доброжелательность иногда вызывает у незнакомых с ней котов обманчивое ощущение, что она – этакая добрая простушка, всегда открытая другим, но слишком мало содержащая в себе, чтобы выделяться. Это, как подтвердят общавшиеся с ней хотя бы пару часов, отнюдь не так – кошка далеко не проста, напротив, понять её стоит захотевшим осуществить это большого труда и тонкости, и не факт, что вы раскроете хотя бы один секрет её души. А может оказаться и так, что она вам очень близка, и только небо знает, почему вы не родились сёстрами или братом да сестрой. Предугадать этого, однако, почти нельзя.
Она привыкла к одиночеству и контакту лишь с природой – лес ли, поле ли, дождливое ли утро, - любая подобная среда для неё, как река для рыбы. Она может так подолгу наслаждаться простой ходьбой вдоль усыпанного галькой речного берега, или сидением в зелёной кроне дерева, что у нетерпеливого кота, вздумавшего пробыть с ней рядом весь день, просто шерсть полезет со скуки. Между тем у самой Синей никакой скуки не возникнет – она будет так увлечена своим занятием, что может даже ни разу не сказать за день ни одного слова.
В какой-то мере кошка обладает завидным упорством, вернее даже будет сказать - терпеливостью. Она умеет терпеть неудачи и вставать после даже очень болезненных падений, она умеет смеяться над собой и своими промахами, так что иногда даже странно, откуда в кошке вроде неё такая сила. А дело-то лишь в том, что она отвечает спокойной усмешкой на то, из-за чего некоторые готовы броситься с обрыва вниз. Её мало трогает чужое знание о её неудачах. Такова уж странная особенность кошки, - быть может, в силу её судьбы она не считает позором, если другие видят её промах, и даже смех над ним практически не причиняет ей боли.
Её способность точно улавливать чужие эмоции построена на очень пристальном вглядывании в любого, кто повстречается ей на пути – Синяя Птица внимательная кошка, всегда предпочитавшая глубокое изучение любого предмета мимолётному и поверхностному взгляду. Кто знает, быть может, она стала бы неплохой целительницей, но сама кошка никогда об этом не думала, полностью погружённая в свою воительскую жизнь, чем-то определённо отличающуюся от жизни многих других воинов.
Да, она выглядит дружелюбной; бывают, однако, и моменты, когда она довольно пасмурна и хмура. Она не выставляет свои чувства напоказ, храня их в себе, внешне всегда будучи довольно ровной и спокойной, как и выражение её не слишком эмоциональной мордочки. Она умеет неплохо скрывать даже сильные чувства, затаивать боль и сдерживать радость, так что некоторые удивляются и возмущаются её «равнодушию». На деле же она совсем не равнодушна, - редко можно найти столь эмоционально реагирующую на всевозможные события и живую кошку, но всё-таки она держит свои эмоции в себе, не позволяя всем заметить их. Надо сказать, ровность натуры проявляется в ней несколько в другом: её трудно назвать суровой и строгой, нерадостной кошкой, и одновременно никто не скажет, что она вечно улыбающаяся шутница и хохотушка, всем известная добрая душа. Никто не охарактеризует её и как не в меру жизнерадостную воительницу, больше напоминающую совсем юную ученицу. Всё это действительно так: Синяя Птица не добрая, не злая, её темперамент трудно склонить к одному из типов, а отношение к окружающим отнести к одному из полюсов. Она наделена способностью судить о котах очень объективно, никого не оправдывая и не обвиняя, относясь к каждому «по заслугам» перед ней лично. Здесь она удивительно ровна, и, хоть это кажется довольно обычным качеством, такую кошку вовсе не часто можно встретить под сенью леса воителей.

Статус родителей: оба родителя предположительно живы и на данный момент находятся в Едином племени, где могут являться как воителями, как и старейшинами.

Статус крови: чистокровна.

Биография: ...Малышка Синюшка родилась поздним сезоном Голых Деревьев, когда снег вокруг лежал такой мягкий, белый и ватный, лёгкий, как пух новорождённого птенца или мяконький мех нашей героини, а в безлунном тёмно-синем небе посверкивали искорки звёзд. Однако увидеть великолепие заснеженного леса ей так и не довелось: с рождения удивительно синие, её глаза с самого начала были слепыми. Мать, беспокойная, нервная, но добрая и любящая кошка была очень встревожена судьбой белоснежной крошки-дочери, но в её голову не пришло и мысли о том, чтобы отвергнуть «не удавшуюся» дочь. Никакого горя по поводу Синюшкиной слепоты она будто и не испытывала, лишь заботы её о ней были немного преувеличенными. С первых дней жизни мать окружала её мягкими лапами, как крыльями, пытаясь защитить ото всего кругом, так что можно было даже задаться вопросом: а не вырастет ли маленькая Синюшка безвольной, слабой или трусливой?.. На удивление, никакая чрезмерная опека со стороны матери не повредила характеру котёнка – когда Синюшка подросла, она начала сама мягко, почти что «по-матерински» успокаивать мать, и та до странности легко соглашалась с разумными доводами дочери. Конечно, в душе она продолжала трепетать, желая оградить Синюшку от мира, но ей хватило разума и самообладания, чтобы не квохтать постоянно над выглядевшей эмоционально старше своего возраста дочерью. Нет, разумеется, она всё же бегала украдкой на её тренировки, а когда наставник строго запретил ей это делать, приставала к нему каждый вечер с такой силой, что тот просто вынужден был сдаться и рассказать, как прошла тренировка.
Может, из-за скрытого стремления быть более самостоятельной, чем её хотят видеть, может, из-за каких-то врождённых качеств, наша кошечка была и впрямь взрослее, умнее и независимее, чем можно было ожидать в её возрасте. Однако что же мы никак не скажем слова об её обучении? Всё-таки ученичество слепой кошечки, как-никак, заслуживает внимания.
Матери удалось не слишком большой ценой, хоть и не без хлопот, уговорить предводителя позволить Синюшке учиться, как обычному оруженосцу. Все видели, что кошечка, хоть и ведёт себя порой странновато, вполне способна к тренировкам и не сидит безвылазно в детской, как то «подобает» с рождения слепой кошке. Кроме того, у целителя на тот момент уже был ученик, так что ей дали наставника, и они приступили к занятиям.
Конечно, учиться ей было сложнее, чем другим. И даже не столько из-за того, что она не видела, - её чувства были так обострены, что с лихвой восполняли отсутствие зрения, - а из-за того, что в педагогической системе отсутствовали методы обучения подобных ей котят. Например, со зрительным восприятием какого-нибудь приёма боя на примере учителя номер не пройдёт, потому что ученица просто не может следить за его движениями. Как быть?.. Благо, ей попался терпеливый и изобретательный наставник – он ухитрился всюду, в любой области, находить такие примеры, чтобы и удовлетворяли её любопытство, в котором недостатка не было, и объясняли ей материал. Были минуты, когда ему от отчаяния хотелось разбить голову о ствол ближайшего дерева; были минуты, когда они вместе покатывались со смеху над какой-то особенно курьёзной её неудачей. Она, слава Предкам, как я и говорила, умела падать и не слишком болезненно воспринимала поражения, вставая и вновь принимаясь за дело. Словом, училась она довольно успешно, и, вопреки ожиданиям, закончила курс обычного обучения не позже прочих, выдержав последнее испытание и получив, таким образом, право стать воительницей.
Нельзя не сказать, что многие сомневались в ней как в воительнице – всё-таки это не ученичество, у неё рядом не будет поддерживающего плеча и направляющей лапы, - а как она будет охотиться? А что, если ей придётся участвовать в стычке?..
Сама Синяя Птица выглядела так, будто все эти сомнения были более чем беспочвенны. Но внутренне она очень волновалась, - теперь это была  новая ответственность, совершенно другая роль. Ей предстояло самой заботиться о племени, а не только о себе, и кто даст гарантии, что она без поддержки наставника сможет делать и то, и другое? Поэтому в её душе мешались два чувства – радость и тревога – когда она, ощущая на себе множество взглядов, принимала от предводителя новое имя, торжественно произнося слова клятвы.
...И всё-таки всё сложилось прекрасно. Охота в новом звании, без любимого наставника за ближайшим кустом, не была для неё трудней ученической, и мыши, как ни смешно это звучит, не перевелись в лесу, стоило предводителю со скалы объявить Синюю Птицу воительницей. Всегда немножко отстранённая, она давно не полагалась на чью-то поддержку в чисто физическом плане и вполне могла гулять по лесу в одиночку, сколько ей вздумается, не боясь ничего – слух да обоняние достаточно помогали ей, а не врезаться в стволы и не падать в ямы она наловчилась ещё в ученичестве, ведь наставник не проводил её мимо каждой кротовой норки. Конечно, с ней происходили порою разные необычные происшествия, но те ограничивались лишь забавными историями, которые она потом с удовольствием раз за разом пересказывала в племени, ничуть не обижаясь на смеющихся соплеменников.

Ваши умения, навыки и прочее: несмотря на слепоту, кошка отлично ориентируется и двигается уверенно. Благодаря привычке быть чрезвычайно внимательной ко всему, происходящему вокруг, она частенько замечает больше других, а также способна разбираться в некоторых тонкостях кошачьего поведения. Вопреки возможным ожиданиям, воительница очень хорошо сражается, правда, ей несколько недостаёт физической силы, зато изловить её и прижать к земле бывает очень и очень непросто.