Я лежал на песчаном берегу. Ветви моих раздумий сплетались воедино. Их непрерывный поток сладостно навевал сон, от чего захотелось издать звук, похожий на урчание. Мне было несказанно хорошо в компании тихого шелеста камыша и непрерывного чарующего шепота талых вод. Я прикрыл глаза. Передо мной раскинулась поляна. Всюду была темная зелень леса, окропленная озорными зайчиками – детьми солнца. Я видел перед собой лес. Он был бескраен. Всюде пестрели травы. Все они были настолько разнообразны, что если бы была возможность пасть в чьи-то объятия - я пал бы именно в объятья трав. В мой бледно-розовый нос воровато пожаловал аромат полыни. Откуда я знал что это была именно полынь? Потому, наверное, что не раз приходил к Смоле, я видел, я слышал как все эти травы сливались воедино и помогали каждому нуждающемуся в них коту. Мне было все равно и от того я был счастлив. Я не был обижен судьбой ни в одном отношении. Даже паршивые свойства моих ушей не портили картины. Мне нравилось жить и я жил, не смотря ни на что. И вот, стоя на этой опушке, я видел где-то впереди, средь опутанных ветвей свою сестру. Она стояла там – на краю миниатюрного холма, а я все никак не мог налюбоваться ее сходственной внешностью. Мы были так похожи, а я никак ни в коих случаях не мог позволить себе это осознать. Я заглянул в ее глаза, уже издалека. В груди зашевелилось нечто. Я видел в этих глазах столько боли. Эта страшная тень печали затмила весь тот живой огонь, который сверкал всегда так безустанно в глазах моей сестры. Я не мог поверить, я просто думал, что мне лишь показалось. Не в силах сделать шаг, я лишь приоткрыл пасть. Как мне показалось оттуда послышался сдавленный хрип. Ее – мою Кедровку не могла настигнуть боль и тоска. Я кровью скрепил свою клятву о том, что закрою своим телом ее от удара любого живого и не живого существа. И вот оно. Эта неживая тварь изнутри проела лакомый кусок радости и того задора… Откуда же явилась эта тварь?! Я выдохнул всю злость. Не успев одуматься, я увидел, как Кедровка подходит ко мне все быстрее, быстрее… она бежит ко мне. Слезы-жемчужины скатываются с ее бурых щек. А я, я не могу ничего с этим сделать. К горлу подступил ком. В груди разнылась боль. Ее нельзя было с чем-то сравнить. Еще немного. Вот. Ее легкое тельце врезалось в мое. Ее всхлипывания становились все чаще, превращаясь в сдавленные крики. А я не мог. А не смог бежать от всего… я не стал беглецом. Моя голова лишь тяжко пала на хрупкие плечи Кедровки. Я с несоизмеримой силой зажмурил глаза, только бы не выдать всю ту боль. Ах, как ныла грудь. Внутри что-то прокатилось, отдаваясь в глаза. Я не мог себе позволить обронить слезу, как и сестра, но не смог одолеть нечто свыше, что управляло моим телом. Сестра извивалась от мук на моем плече, а я как раздавленный змей, лишь еле дергался всем телом.
Мою кожу пробрали мурашки, я нервно дернул ухом. Мышцы налились тяжестью, словно уже до этого знали, что следует напрячься. Этот странный, мерзкий сон не мог не отсавить следа в моем сознании. Все было настолько живо и явственно, что я поверил во сне тогда, что это была явь и впрямь начал рыдать, глядя в тот злополучный сон. Кедровка будила меня, а я не просыпался. Тогда, сестра перепугалась не на шутку, хотело было звать Смолу, но проснулся, проснулся слыша голос. Я слышал голос ее – своей сестры и был спокоен, поняв, что реальность здесь, я понял, что то был просто сон.
Издав громкий вздох, я почувствовал, как затек бок от долгого лежания на холодном прибрежном песке. Я сел. Задние лапы налились кровью, от чего в подушечках лап закололо. Я потоптался на месте, перемешивая под собой серый выцветший песок. Едва ли успев хоть на немного распустить мысли по разным течениям рек, я вспомнил зачем сюда пришел. С некой долей отвращения я думал что бы было, если бы я жил в «славном» племени Грозы. Я бы каждый день ел не рыбу, нет, я ел бы мышей, вкушал бы беличье мясо и птичью плоть, но ведь это было явно не мое. Я долго не вынес бы их правил, скорее бы нарушил все границы. Я б канул в реку и уплыл бы по течению вниз, лишь бы жить не так как нужно другим, а так как нужно мне. Нужно хвалить без устали силы звездные за то, что я ученик именно Речного племени. Мою грудь спер очередной вздох. Я подошел к неспокойной глади речной и едва ли наклонил свою голову к воде. Я смутно мог различить чуждые черты собственной морды. Как показывала река – мои усы топорщились, прямо как иглы у ежа. Я слабо выдавил улыбку. Погрузив лапу в талую воду реки, я почувствовал, как начиная с левой лапы меня начинает прихватывать холодок. С непривычки я чувствовал дискомфорт. Пригрелся же на солнышке весеннем, забыл какая она вода! Неторопливо я погрузил уж и вторую лапу. Теперь вода вызывала у меня лишь сдержанные ощущения. Мне не составляло труда свыкнуться с холодом, да и привыкать долго не пришлось, я просто резко плюхнулся животом о воду. Мелководье дало о себе знать. Мое брюхо погрязло в разволновавшемся иле. Я втянул в себя весь тот неповторимый аромат реки. Забылся. И в тоже мгновение сделал рывок, как делают те самые речные животные - выдры. Рывок оказался молниеносным. Я тот час оказался под водой. Зачерпнув опять же-таки брюхом илистое дно, я сделал быстрое движенье одновременно двумя лапами. Перед глазами стояло мутное изображение. Благодаря рывку, я вырвался из тучи мутной воды. Вот он знакомый пологий обрыв дна. Я юркнул вниз. Легкие словно окаменели и просили воздуха, но я был неумолим. Мне было необходимо завидеть рыбу, которой, казалось не было нигде. Еще пол минуты и перед глазами явились красноватые круги, - знак, что стоит срочно выйти на поверхность, что я и поспешил совершить. Сделав плавное, но верное движение передними лапами, и довольно мягко оттолкнувшись о дно задними, меня само собой понесло вверх, где на поверхности я смог уже вдоволь наглотаться чудодейственного воздуха. Я ни о чем не думал, просто отдавшись самому себе, опять продолжил подводную охоту. Я не встретил ни одной достойной рыбы, кроме подрастающих мальков, которые развивали больно уж быструю скорость, как для кота с «земными принадлежностями». Я в очередной раз вынырнул. Весь мокрый с ног до головы, я выбрался на пологий каменный уступ, где и начал выжидать появления хоть какого-то намека на речного жителя. Минут пять ни кого не наблюдалось. Я уже было хотел отойти в сторону, дабы попытать удачи в другом месте, но тут как раз появилась рыба, причем необычного вида. Я, как ученик, и скажем прямо неопытный рыболов, никогда не видел рыбы с красными плавниками. Мой хвост дернулся от негодования. Не думая оставаться безучастным, я напрягся и со всего размаху ударил по воде, направляя смертоносные когти прямо в голову рыбе. Получив сокрушительный удар, красноперая рыба, вкушающая рывками коричневатую водоросль около камня, дважды пошатнулась, и оглушенная замерла в толще воды у поверхности. Я не дожидаясь приглашения, выудил когтями свою необыкновенную добычу и с охотничьим азартом в глазах, вцепился в нежную плоть речного жителя. Рыба обмякла в моих зубах, не успев оправиться от того самого смертоносного удара. Почувствовав под лапами прохладный по сравнению с «потеплевшей» водой песок, я неожиданно для самого себя подбросил свою добычу в воздух и тут же ринулся ловить, но как оказалось – рыба была еще жива, потому и взметнув хвостом сменила траекторию, плюхнувшись брюшком не в пасть ко мне, а как раз таки в песок. Издав несколько отчаянных движений, рыба навек замерла, от зубов моих. Приподняв голову со своей драгоценной ношей, я направился к сухому кусту можжевельника, под которым и вырыл ямку во влажной земле, где и спрятал свою добычу.
