Представьте, представьте себе, что все стало совсем по-другому,
что клубника кислая, как лимон, и жить сразу будет веселее.
Пьер Гамарра
Глава 2: Своенравная удача
Следующее утро сначала было солнечным. Сквозь неплотно задернутые красные шторы проникал узкий лучик света, в котором танцевали крошечные бестелесные пылинки. Там и тут плясали по комнате алые блики, отбрасываемые занавесками. Кроме кровати в номере так же были две прикроватных тумбочки, небольшой шкаф для верхней одежды, диван, полка, телевизор и большой блестящий ковер золотистого цвета. Посреди всего этого великолепия спала Ева, накрывшись пушистым бледно-розовым пледом (изначально плед был цвета фуксии, но из-за частого использования и стирки выцвел). Снятые берет и плащ покоились теперь на спинке кресла, в силу вредной привычки девушки швырять все свои вещи как попало на первый попавшийся стул, а если стула не было, то просто на пол. Снисходить до того, чтобы просто сложить одежду в шкаф или на полку она не считала нужным. Вернее сказать, просто ленилась.
Тем временем солнечный лучик, который прежде спокойно высвечивал пылинки, стал взбираться выше. Сначала он полз по белоснежной подушке, потом забрался девушке на волосы, на минуту сделав их золотыми, и наконец свернулся на ее щеке. Снаружи солнце закрыло облачко, и луч ненадолго исчез. Но стоило тучке пробежать, как лучик появился вновь, еще упрямей пытаясь разбудить Еву. Девушка в ответ только махнула рукой, сдвинув алую занавеску и впустив в комнату еще больше света. Недовольно прищурившись, так как солнце стало светить ей прямо в глаз, она развернулась, подставив светилу спину. Даже во сне Ева хмурилась, улыбалась, махала кому-то руками, иногда (хотя это случалось очень редко) даже разговаривала. Это объяснялось тем, что и ночью девушку не оставляла мысль о работе, коварно протискиваясь во все ее сны. Работала Ева журналисткой в одном  журнале. Иногда она, конечно, писала разнообразные статьи, но в основном девушка промышляла оформлением своей рубрики в издании, для чего обычно брала интервью у разных известных людей. Такого рода занятия предполагали знание как минимум русского и английского языка, но Ева для перестраховки выучила еще и французский, чему теперь была безмерно рада.
Когда она снова проснулась, шел сильный дождь, угрожая превратиться в самый настоящий ливень. Теперь девушка поняла, почему номера на самом последнем этаже сдавались гораздо дешевле других. Нет, ее не затопило, но капли, с упорством маньяка барабанящие по крыше, создавали ужасно сильный гул на манер утреннего будильника (надо сказать, на остальных этажах такое неудобство почти отсутствовало). Вообще-то девушка была натурой романтической, так что ей это было даже на руку.
Не сразу поняв, где находится, Ева на автопилоте поднялась с постели и пошла по знакомому маршруту в ванную. Только стукнувшись об невесть откуда взявшийся дверной косяк, она вспомнила, наконец, что сейчас не в родной квартире, а в номере французской гостиницы. Потирая ушибленный лоб,  девушка двинулась дальше, прихватив зубную щетку из лежащего тут же чемодана.
Через десять минут из номера вылетел некий красно-желтый вихрь, надевавший на ходу беретик. Черт бы побрал эти часовые пояса! Из-за сдвига во времени Ева проспала, не услышав даже сигнала мобильника, так что ей осталось всего сорок минут, а то и меньше, чтобы добраться до места встречи. Да уж, хорошо день начался, ничего не скажешь. Если бы начался.… Проснулась Ева, наверное, часу уже в третьем, во всяком случае, она так думала. Ее даже не насторожило странное сонное состояние проходящих мимо парижан.
Еще через полчаса девушка уже была на пересечении относительно знакомых улиц, одаривая улыбками случайных прохожих.  Эта особа не то чтобы играла на публику, просто у нее было правило, позаимствованное у японцев:  улыбаться абсолютно всегда и везде. И, надо сказать, правило оказалось весьма полезным. За такой легкий характер в ближайшем окружении Еву любили, кроме этого друзей она находила довольно быстро и опять же – везде. Но ни в коем случае не думайте, что она такая растакая прямо идеальная. Девушка на самом деле жутко ревнивая, и в это время жутко страшная. Но не будем об этом, ибо проще будет узнать ее характер только познакомившись с ней самой.
Но как Ева не старалась, все же влетела она в кафе на целых пять минут позже, и даже собственные заверения, что «у французов как бы принято опаздывать» не слишком-то ей помогали. Впрочем, и это вылетело у нее из головы, когда она наконец отыскала столик, за которым сидела Лили.
Новая знакомая была одета все  ту же тунику, но на этот раз вместо брюк на ней были светлые джинсы-дудочки, а волосы она заколола множеством белых невидимок. Сидела она, кстати, на все том же кресле, за все тем же столиком. Относительно новы было в ней только одно – на этот раз Лили, как и Ева, прихватила с собой маленькую сумочку из черной искусственной кожи. Рядом с ней, на втором из трех кофейных кресел, сидел молодой человек. Внешне он сильно походил на свою собеседницу, только одевался он все же несколько более ярко – черные джинсы, красная футболка. Наконец он оглянулся на дверь (уже видно не в первый раз) и Ева смогла увидеть его лицо.
Так, сейчас вы ждете фразы «О, это был он, красавец из ее снов!». Ничего подобного. Во-первых: у девушки были однотипные сны про зомби, из-за которых она опаздывает на работу. Во-вторых: все на самом деле гораздо прозаичней.
Ева не торопясь подошла к столику , повесила плащ на вешалку и села на единственное свободное место посередине. Лили поспешила их «познакомить»:
- Ева, это Валентин, мой брат. Валентин...
Закончить предложение ей не удалось, так как брат быстро ее перебил:
- Это Ева, моя бывшая одноклассница.
Девушка кивнула. Было видно, что она сильно удивлена. Ева была удивлена не меньше.
- Ты не говорил, что у тебя есть сестра во Франции, – обратилась она к нему.
- А ты не говорила, что собираешься в Париж, – усмехнулся Валентин
Что верно, то верно. Журналистка вообще никому не сказала, что собирается улетать куда-либо. В издательстве она просто взяла отпуск на неделю, подругам сказала не звонить, родителей предупредила, чтобы к ней не приезжали. Просто иначе кто-нибудь попросился с ней, а Ева решила побродить по столице Франции в гордом одиночестве. Правда теперь это было конечно невозможно. Но может оно и к лучшему?
- Сегодня пошатаемся по улицам, а потом пойдем к Собору, - подала голос Лили. У Евы загорелись глаза. – Доедем до парка Монсо, погуляем там, потом сходим к Эйфелевой башне, пообедаем где-нибудь, после этого сядем на метро и вернемся к Люксенбургскому саду. Пройдем по бульвару Сен-Жермен, свернем на набережную, пройдем по мосту и в шестом часу будем у Нотр Дама. Сходим туда, потом поужинаем и разойдемся по домам. Вопросы есть?
- Да. Каким образом мы будем у собора в шесть, если сейчас уже обед?
- Может вы оба наконец переведете часы?
Больше вопросов не было, так что все встали, взяли верхнюю одежду и вышли.
Ехали без происшествий, ну разве что Ева замазала мороженым свой красный плащ . «Руки-крюки» - немедленно прокомментировал Валентин. Девушка в отместку назвала его Валей.  Он нахмурился и обозвал журналистку Yates Sissorhands (Йетс Руки-Ножницы). Перепалка бы продолжалась и продолжалась, но в этот момент поезд резко остановился и тех, кто не держался за поручни, бросило на тех, кто держался за поручни. Ева оказалась в категории упавших.  Мороженое было забыто, «Валя» и «Руки-ножницы» тоже.  Правда, теперь оно (мороженое) было уже не только шоколадным пятном, но и кусочками вафельки на красном фоне. Стирая салфеткой свое «свинство»  Ева постаралась утешить себя, а заодно и Лили, которая уже копалась в своей бездонной черной сумочке.
- Нужно быть позитивней: это не пятно, это такой креативный дизайн одежды.
Валентин сочувственно хмыкнул.
- Тогда ты прямо модельер. Смотри, как бы идею не украли.
Ева закусила губу, чтобы не отвечать.  Обижаться она не обижалась, даже была рада, что Валя не бросил своей привычки комментировать происходящее. Обычно выходило очень смешно.
Так в шестом классе он назвал случайно прибежавшего паука Петей, а потом сокрушался, что Петя больше не приходит. Васей у него был мух, обитающий за обоями,  Юлианной кошка, которая жила во дворе школы (а так же собака, которая побиралась рядом). Учительница английского языка Марина Васильевна подпольно называлась Марькой Васькой, по аналогии звалась и Ирина Ильинична – Иришка Ильишка.  Все одноклассники, включая Еву были награждены смешными прозвищами. Даже завхоз не избежал такой участи.
И, несмотря на это многие школьные дни девушки заканчивались истерикой. Потому что «мальчики позже взрослеют, вот будет седьмой класс, вообще не отвяжетесь». Так оно и случилось. Несмотря на толпу (ну это образно, ибо девочек в классе было всего девять, за вычетом Евы) поклонниц, Валентин упорно приглашал Еву на дискотеки, узнал у кого-то ее адрес и стал слать цветы, ждал ее после занятий и категорически не давал носить сумку, мотивируя это будущим Евиным сколиозом. Позже она узнавала, что девчонки заговаривали ее как минимум раз в неделю, наводили порчу, раскидывали карты, и раз за разом убеждались, что Валентин не бросит ее даже старую и лысую. От этого зависть их еще больше крепла и интриги плелись с новой силой.
Девушка улыбалась шире Чеширского кота, вспоминая свои счастливые школьные годы. Порча порчей, а единственное, что пока случилось плохого, это вафельный стаканчик, размазанный на плаще в кесю-месю. И не оттирается же! В общем, было принято решение снять плащ и запихать его в сумку. Войти-то он вошел, но теперь сумочка наотрез отказывалась закрываться. Ева снова развернула его и сложила, как нормальный человек. На этот раз сумка все же застегнулась.В это время поезд как раз подъехал к станции, и всех пассажиров снова побросало друг на друга.
Встали, отряхнулись, вышли. Ева же решила на метро больше по возможности не ездить. Как только вернется – сразу за руль, и без отговорок!
Но все было забыто, как только троица оказалась в парке. Их встретили фантастические розовые вишни и кустики самшита, подстриженные в форме лебедей.  Лили только улыбалась, посматривая на остальных, Ева выудила из недр своей сумочки недорогую мыльницу и щелкала все, что попадало в объектив, Валентин же куда-то загадочно испарился.  Его отсутствие заметила только сестра, но и она предпочла об этом умолчать. Вместо этого девушка увела журналистку на первую скамеечку и отобрала фотоаппарат, сказав, чтобы она вела себя, как нормальный человек. Ева было возмутилась, но камеру себе вернуть не смогла. И правда – они успели только пройти три шага, а у Евы уже с одним парком снимков сто. Лили выбрала лучшие два, а остальные безжалостно удалила, однако мыльницу отдавать не спешила.
Вдруг у поворота появилась фигурка. Ева на мгновение задержала на ней взгляд и продолжила восхищенное рассматривание деревьев. Фигурка все приближалась и приближалась, пока не стало понятно, кто это. То был Валентин, сбежавший несколько минут назад. Пока еще было непонятно, зачем. Вот он подошел к самой скамейке и с видом фокусника достал алую розу из-за спины. Ева не двигалась и все еще не повернула голову в исходное положение. Она уже не сомневалась, кому предназначался сей роскошный подарок.
- Это тебе. – Валентин протянул ей розу, перевязанную сиреневым бантом. Девушка смущенно улыбнувшись, взяла ее. Она очень любила цветы упакованные таким образом, и Валентин это отлично знал.
Лили нахмурилась.
-Не думай, я и про тебя не забыл.
Валентин улыбнулся и достал откуда-то из-за уха Евы вторую розу, на этот раз белую и без бантика.Лили так же благодарно приняла импровизированный букет.
***   
Чуть позже, уже около четырех-пяти часов дня, когда поход к Эйфелевой башне был позади, они снова вернулись на улицу Урсен. Лили что-то восторженно щебетала о спасенном магазине, но Ева ее не слушала.  Девушка была полностью в своих мыслях, на автомате перебирая листья розы, которую все еще держала в руках.  Кстати, о ней. Неужто снова начинаются эти романтические ухаживания? Ведь еще на выпускном  она ясно дала понять, что они только друзья, и ничего более. И, похоже, этот молодой человек кое-что подзабыл. Хотя… Не стоит  судить по одной розе. Ева мысленно улыбнулась.
- Хочу зонт.
- Что?
- Ну вот что-то в голову ударило, хочу зонт и все тут. Ну давайте купим зонт!
Валентин повернулся к сестре и умоляющим тоном сказал:
- Ну давай купим зонтик!
Вскоре Лили сдалась и повела парочку в ближайший магазин. Журналистка долго выбирала подходящий зонт и каждым оставалась недовольна. Наконец она выбрала подходящий – бежевый, с черными силуэтами по краю, прочными спицами и красивой ручкой в форме головы  лебедя.
Зонт был куплен, и вот, троица дальше шагает по набережной. Каблуки Евы и Лили отстукивают незамысловатый ритм на каждом камне мостовой. Журналистка нетерпеливо помахивала бежевым зонтиком, а Валентин шел чуть позади нее, стараясь не попадать под удары, направо и налево раздаваемые этим замечательным аксессуаром.
И было почему. Нет, Ева не особенно сердилась на него, но кого не задевали в толпе сумкой или бутылкой? То-то и оно. Хочешь – не хочешь, а все-таки больно получается. А задумавшаяся Ева уже за себя не отвечает.
Вдруг на них сверху что-то капнуло (к тому времени они уже добрались до набережной). Еще и еще. А дождь и правда начинался. Мелкий, холодный, противный, он стучал по лицу и одежде с упорством маньяка. Интересно, почему именно в этот момент? Просто какая-то ирония судьбы, хотя обычно все бывает в точности наоборот: покупаешь зонт, а дождь внезапно берет и …заканчивается.
Журналистка раскрыла зонт и укрыла под ним всех остальных. Идти было жутко неудобно, но никто не жаловался. Впрочем, так продолжалось недолго. Вскоре Валентин  завел девушек в то же кафе, где первый раз встретились Ева и Лили. Как и в прошлый раз, Ева заказала себе кофе, только не экспрессо, а менее крепкое. Вчерашний запах корицы ощущался за этим столиком особенно сильно,  благо что он стоял прямо возле кухни. Возможно, что это кафе вообще специализировалось на различных булочках с корицей.
Звучала музыка. Красивая, торжественная, наверняка классика. Она смутно помнила эту мелодию, но вот откуда? Ах, ну да, это же Le Temps Des Cathedrales. Жаль, не в живом исполнении, но это уж совсем мечта несбыточная.
- Может, потанцуем?
Чей-то голос вырвал девушку из раздумий. Несколько лишних секунд ей потребовалось, чтобы сообразить, кому он принадлежит.
- Да.
Ева аккуратно, в стиле древних барышень девятнадцатого века, подала руку и встала. После долгого хождения по мощеным улицам ноги немного гудели, но журналистка было привычно такое чувство – по работе приходилось слишком много ходить, ибо машина постоянно была в ремонте. Да и куплена вообще по глупости. 
Девушка даже толком не поняла, с кем собирается танцевать. А когда поняла, что собирается танцевать с Валентином, было уже поздно возвращаться обратно за столик. Музыка заиграла немного тише, Ева положила голову на плечо своему незадачливому ухажеру и стала шепотом диктовать: «Раз, два, три. Раз, два, три» Несколько минут они кружили по залу в полном молчании, потому что журналистка вскоре устала диктовать ритм.
- Хорошо танцуешь.
- Спасибо, ты тоже.
Молодой человек проводил ее обратно за стол и сел рядом, оставив девушку в глубокой задумчивости.
Лимоны, лайм и мандарины растут на одном дереве, крылышки лебедей подают как фастфуд, а они похоже, скоро начнут встречаться. Хотя слово «встречаться» здесь не очень подходит, все-таки им обоим уже немножко больше, чем по двадцать. 
В общем, поразмыслить было над чем.