О. Ария пришла. Соболёк довольно дружелюбно махнул ей хвостом в знак приветствия - но всё же как-то вяло, как-то нехотя... не было у него настроения, и даже вид соплеменников не приносил сейчас какой-то особой радости, от которой обычно хочется закрыть глаза - и просто молча чувствовать себя частью племени. А лучше - помогать. Но этот помогательский пыл как-то угас - по крайней мере, на сегодня...
Полосатый оруженосец прислушался к Алозвёзду - и, может, он просто плохо его слушал, но он так и не понял, доволен ли предводитель наказанием Кровавой или тоже ждал её изгнания. Зато несколько секунд он раздумывал над тем, стоит ли идти в патруль вместе с Алозвёздом, Горчицей и Арией... но потом Соболёк почему-то передумал. Взгляд бирюзовых глаз скользнул по Творогу - и оруженосец болезненно сморщился. Ему было жалко серого воителя, серьёзно раненого в битве, но мешаться он не хотел, так как в целительстве ничего не понимал, а словами Творогу всё равно не поможешь...
- Ты молодец. хорошо дрался.
Стоп! Откуда этот звук?
Соболёк не сразу сообразил, что это Огонёк, и лишь потом обернулся к рыжему другу. Непонимающе посмотрел на него, потом до него, кажется, дошло...
- А я не дрался, - тихо ответил он. - Я должен был по возможности помогать раненым, но потом встретил Кровавую... мы разговаривали. И с Сумрачным предводителем - тоже... он сначала доказательств требовал, представляешь? Не верил в обвинения, - без особого интереса поведал Соболёк другу, не углубляясь в детали - промолчал он и про Львинолапа, благодаря которому не получил по ушам от Кровавой, и про то, как себя живым доказательством назвал... может быть, Соболёк был каким-то неправильным оруженосцем - но ему не хотелось снова вспоминать пережитую битву. Другие ученики наверняка хотели бы там побывать, подраться с Сумрачными котами! Тощими от голода, только проснувшимися - время раннее было, - до последней капли крови готовыми защищать родное племя Сумрачными котами...
Соболёк вздохнул.
А потом его внимание привлекло шипение Горчицы.
- А эту мышеголовую Кровавую оставили в племени не смотря на то, что она воровала котят!
Правда, разговаривала ученица с Клубком, но почему-то бурому оруженосцу всё равно очень захотелось вмешаться - ведь они все так отчаянно осуждали Сумрачного предводителя, злились, что Кровавую оставили в племени...
- И правильно сделали, - повышая голос, всё-таки встрял Соболёк. Он обращался теперь не только к Огоньку, но вообще ко всем оруженосцам поблизости, как-то забыв про глашатая и предводителя. - Иначе она бы стала бродягой. Так что оставить её в племени - самое разумное решение. Говорил Соболёк спокойно, с каким-то тайным желанием, чтобы все остальные тоже переменили своё мнение... но всё же в его голосе промелькнуло снисхождение. Такое лёгкое, не обидное, чуть подчёркивающее какое-то незаметное глазу превосходство - ведь он, Соболёк, понял: это именно то, чего добивалась Кровавая. Хотела навредить и Грозовому племени, и своему, а потом уйти, получить площадку для реванша - площадку размером во все нейтральные земли... её нельзя было изгонять из племени, где она осталась бы вне наблюдений и смогла бы готовить месть любых маштабов, и Соболёк это понял - а потому в его голосе и появилась эта снисходительная нотка. И было это не потому, что Соболёк очень собою гордился, не потому, что хотел уязвить остальных и подчеркнуть свой ум - он вообще неспециально заговорил так. Более того, эти нотки прозвучали в его голосе, потому что актёр из него некудышный - и не смог он скрыть эту маленькую слабость к пониманию. Да и не совсем снисхождение это было... Может, что-то похожее; скорее это было такое еле заметное хвастовство, смешанное с каким-то глубоким, искренним удивлением: "Неужели вы не поняли того, что понял я?" Это было природное, совершенно натуральное чувство, и оно рождалось только в одном случае - когда у тебя было тайное знание, которое ты добыл сам. Не услышал от соседа по палатке, не подсмотрел в кустах под проливным ливнем, а, опираясь на те или иные факты, просто понял. Сам. И тебе не хочется ни с кем делиться, и ты смеёшься над остальными, которые не смогли понять, и всё приговариваешь себе под нос "Я понял!", гордясь своими способностями, и в то же время ищешь кого-нибудь с той же тайной - но такие встречаются нечасто, и ты всё-таки желаешь поделиться своим знанием, но так, чтобы и они испытали от неё те же чувства, чтобы и их настигло понимание. И нельзя это скрыть в себе, это желание поделиться, и в то же время желание быть единственным знающим... Просто случается по-разному, и кому-то нужно рассказать всем - "Я понял!" - а кому-то лишь хитро сверкнуть глазами, оставив все мысли при себе.
И у Соболька, как и у многих, равновесие было нарушено. Он не мог молчать. Но он не хвастался - просто подсознательно хотел поделиться...
- Она ведь и своим навредила, - грустно улыбнулся он, словно вдруг осознал, что взболтнул лишнего. - И нашим, и вашим. План у неё был такой... Полосатый совсем затих - ему вдруг стало даже совестно; он как мог подсказал всем остальным то, что думал и в чём был уверен, но почему-то уже пожалел и потому замолчал. Даже опустил глаза - словно боясь, что соплеменники не поймут, и зря он им намекает на какую-то призрачную тень правды - которой, быть может, просто нет. Он вспоминал бесполезную драку, в которую все ринулись почти с удовольствием... и ещё больше боялся поднять взгляд.
Может, он просто переоценивает их.
(
