Ах да) переделала ранее выставленный пролог и написала первую главу книги)))
Три грани неба
Пролог
†И долго мне, лишенному ума, казался раем ад и светом тьма.© Уильям Шекспир. Сонет 147.†
Дождь. Он очищает, придает силы. Уносит с собой воспоминания и боль.
Я любила дождь. Хотя в отдельных случаях он меня раздражал. Например, в тот день, когда я прикрываясь руками мчалась к дому. За мной, не отставая ни на пару шагов, неслась Мара, которая в отличие от меня догадалась взять зонт. Но отставать ей не хотелось. Глупая картина. А дождь между тем всё усиливался и усиливался, заливая асфальт нещадными холодными потоками.
Осень. Как же я её ненавижу. Она содержит в себе дикую смесь наступающей зимы и уходящего лета. Сырость, холод, ливни. Деревья и кусты теряют листву, и устало трясут голыми ветвями. Небо становится серым. Именно таким – не черным, не белым, а именно серым – безразличным, равнодушным. А мы стоим, переминаясь под навесом с ноги на ногу. Две девушки. Такие разные, но такие схожие.
- Эта серость пожирает тебя, - замечает Мара, равнодушно смотря на меня темно-серыми глазами. Мне не нравился этот цвет. Он жесткий и бесчувственный, как асфальт.
Я киваю, иронично ухмыляясь.
- С чего ты решила?
- Раньше твои глаза были черными. Теперь – карие. Они будто мутнеют, и ты всё меньше искренне улыбаешься.
В детстве я была веселой. Бесшабашной, смешной и ранимой. Мара права – я почти не улыбаюсь. Пытаюсь сделать это намеренно – но выходит лишь насмешка. Наверное, мне надо быть проще? Воспринимать жизнь без предрассудков? Я знаю ответ. Да. Другого и быть не может.
Мара не пытается вытянуть меня из бездны. Я невольно тяну её вниз. А раньше было наоборот.
Почему в такие моменты надеть маску ехидства становится легче всего? Но Мара не умеет угадывать мои мысли. Зато я легко читаю их по её лицу. Я вообще легко понимаю людей. Вот только люди меня – нет. Отбрасываю упавшую на глаза темно-шоколадную прядь. Волосы промокли. Они и так тяжелые, из-за густоты, а теперь и это...
- Я устала. Надоело. Последние дни меня просто убивают, - вздохнула я, глядя куда-то в небеса.
Да. Сколько дней я уже так и не могла отдохнуть? Не знаю. Не помню.
- Кажется, что тебя туманом обволакивает, - качает головой Мара, насмешливо разглядывая тучи. – Такое впечатление, что ливень никогда не закончится.
Я закрываю глаза. Открываю. Поправляю черную сумку на плече.
- Пошли куда-нибудь. Мы и так уже конкретно попали – терять нечего.
Мара пожимает плечами и идет за мной. Открывает зонт, и прячась под ним спокойно шествует по улице.
На миг у меня перед глазами темнеет. Я тяжело опираюсь на забор и удерживаюсь на ногах. Мара даже не постаралась оказываться рядом.
- Что произошло? Тебя окончательно занесло?
- Да, - не без труда отвечаю я.
Всё вдруг затихает. Ливень заканчивается так же внезапно, как и начался. Мы вглядываемся в облака. Ни малейшего намека на то, что только что был дождь.
- Хм… Странно, - произносит Мара.
- Согласна… - соглашаюсь я, и ухожу вперед.
Мара нетерпеливо шествует за мной. Я думаю. Интересно, сегодня что, день такой необычный, или у меня просто нервы расшалились? Такое редко бывает…
И Мара задумчиво говорит, надеясь, что я не услышу.
- Я так и не смогла понять, о чем она может мечтать…
Я молчу, и только на миг внутренне замираю. Пусть думает, что я не слышу. Я никогда не скажу ей. Так будет лучше. Для всех.
Грань первая: Луна
Когда ты не знаешь, что твориться с тобой. Всё скрыто во мраке твоей собственной безрассудности.
Демон (древнегреческий. δαίμων, «божество») — в мифологии собирательное название сверхъестественных существ, полубогов или духов, занимающих промежуточное состояние между людьми и богами.
Когда я открыла глаза, всё плыло, и я ничего не видела спросонья. Наконец, муть отошла, и я окончательно проснулась. В комнате царил привычный полумрак, и я, потянувшись, сбросила себя одеяло, и встала с кровати. Из-за окон, на которых Мара черной несмываемой краской рисовала розы, у в доме всегда витает атмосфера мрака, печали и холода. Только в перерывах на сантиметр между лепестками и листьями, можно было заметить едва видные проблески света. Впрочем, в помещениях, где мало окон, можно всегда зажечь свечи, которые висят на стенах всего дома в витых канделябрах. Однако пока не откроешь окно и не выглянешь в наружу даже не понятно – утро сейчас или вечер.
Вот и сейчас, я не знала, какое время суток. Подойдя к окну, распахнула тяжелую раму и мне в лицо ударили порывы холодного ветра. Открывать окна зимой – не лучшая идея, но сквозь темные тучи застилавшие небо, я поняла, что уже утро. С трудом преодолев холод, от которого онемели пальцы, я закрыла раму и поежилась. Кажется, ледяной воздух не ушел, а остался. Растирая замерзшие плечи руками, я натянула потертые джинсы и кофту. Я надеялась, что станет теплее, но вещи за несколько секунд впитали холод и были сами будто ледяные. Небрежно отбросив пижамное платье в сторону, я вышла из комнаты и закрыла старую дубовую дверь. На ходу подвязывая волосы, я шла по коридору, в котором искривились канделябры и навеки потухли свечи. Спустившись на первый этаж я схватила с вешалки куртку, и не имея ни малейшего желания разговаривать с Марой, выбежала на улицу.
Не понимаю почему, но люди меня любят. Меньше они тянутся к Маре, что, впрочем, её вполне устраивает.
Задумавшись об этом, я даже не заметила, как обошла улицу по кругу, и оказалась у узорчатых ворот кладбища. Неуверенно толкнув ворота, я пожала плечами, и вошла внутрь. Я это кладбище не люблю. Нет, оно не нагоняет страх, но отчетливо чувствуешь, давление, которое воздействует на тело, будто хочет оставить здесь навсегда, и воздух отдает необычно-приторным запахом яда. Вот Мара тут гулять любит. Частенько она как, обычно одеваясь в не очень теплые вещи – постоянно ходит в черной кофте с длинными рукавами и треугольным вырезом, черных джинсах и в черной ветровке – берет меня с собой или же без меня, уходит сюда на два часа. Иногда ходит по всей территории, внимательно осматривая могилы, иногда ляжет на скамейку, запрокинет голову, и глядя на небо, с неким удовольствием вдыхает пряный запах.
Мне он не нравится. Слишком сладкий, притягательный. Слишком сильно пьянит. Я вообще ненавижу слишком сладкую еду. К примеру, мед. Мара же его обажает.
Я шла вдоль могил, на которых лежали искусственные, но все равно прекрасные цветы. Вечная красота. Они никогда не завянут, и их лепестки не осыплются. Могилы стояли вдоль ограды, а те которые не помещались, выстраивались в дополнительные ряды. Между ними изредка стояли лавочки. По центру кладбища было большое озеро, в котором не водилась никакая живность, но его подземные истоки растекались под всем городом. Немного утопая в воде постаментом, по центру уже озера стояла статуя смерти в черном плаще и с косой. На противоположном воротам конце кладбища стоял старый мавзолей.
Холод уже проникал сквозь одежду, но внезапно я споткнулась обо что-то, и едва не полетела лицом на мокрую от бесчисленных дождей, шедших весь последний месяц землю. Хорошо, что ещё не было снега, не то было бы ещё хуже. Я наклонилась и подняла с вязкой поверхности что-то твердое, но бесформенное. Пожав плечами невидимому собеседнику, просто ради интереса положила в карман.
Когда мне оставалось пройти половину улицы, начался ливень. Я с трудом добежала до дома, и уже еле дыша, добралась до своей комнаты. Скинув куртку прямо на стул, я в одежде упала на кровать. Небрежно вытащив из кармана странный предмет, я бросила его на стол и с усилием встав, пошла на кухню, сварить себе кофе. Сделав пару глотков горячего напитка, я пришла в себя.
Прошел месяц. Был один из тех зимних вечеров, в которые принято сидеть всей семьей у камина и рассказывать друг другу интересные истории. Но так как наша семья является исключением из всех правил, мы с Марой молча, сидели в гостиной, и смотрели на языки пламени в камине. Мара сидела на кресле, поджав под себя ноги и укутавшись в плед, пила горячий шоколад. Я сидела напротив неё. В тот момент мне казалось, что я сижу рядом с совершенно незнакомым человеком – я редко видела Мару в таком «домашнем» виде. Её светлые волосы, обычно так бережно расчесанные свободно падали на плечи. Серые глаза смотрели в самую гущу огня, который отблескивал в них алым пламенем. Если бы не редкие движения руки – когда она поправляла плед или подносила к губам кружку с напитком – я бы подумала, что передо мной статуя.
Внезапно поймав на себе мой взгляд, Мара вопросительно подняла бровь. Я очнулась и моментально ответила:
- Ничего.
Та в ответ пожала плечами. Плед соскользнул с них, но Мара сразу, же натянула его обратно. Вздохнув, она посмотрела назад, где за её спиной, за большим витражным окном, разрисованным черными розами выла вьюга и сыпались белые хлопья снега. Создавалось впечатление, что Мара неотделима от той бури, что бушевала на улице. Поежившись, она сильнее закуталась в плед и сделала большой глоток горячего шоколада. На секунду задумалась, а потом, уставившись на огонь, вдруг сказала:
- Слушай, Валериана, принеси мне книгу из библиотеки.
- Как называется твоя книга? – спросила я.
- Про демонов, - абсолютно равнодушно ответила Мара, даже не глядя в мою сторону.
- Так и называется? – хмыкнула я.
- Нет, - сказала, как ножом отрезала. – Принеси мне книгу про демонов, «Легенды Средневековья». Ты её сразу найдешь – она одна из самых старых. Такая толстая книжка с потрепанными страницами.
- Ладно, - фыркнула я.
Я встала с кресла и, выйдя в коридор, закрыла за собой старую дубовую дверь. Один миг – и тепло окончательно исчезло, и меня принял в свои объятия душащий холод. Я обхватила плечи руками и быстрым шагом пошла к левой лестнице. Почти на одном дыхании пролетев все ступеньки, я заскочила в библиотеку.
Если в коридорах всегда царил ночной полумрак, из-за давно потухших свечей в канделябрах, развешанных на стенах, то в залах, их ещё можно было зажечь. Вытащив из шкафчика возле двери свечи, я зажгла одну, и быстро пробежав почти у самых стен, зажгла все. Сразу стало уютней и теплее. Но холод не исчезал. Едва повернувшись к окнам, мне стало ещё хуже – на улице гремел гром, по крыше стучал ливень, и темные облака то и дело озаряла яркая вспышка молнии, светлой как волосы Мары. Я отвернулась - портить себе настроение и дальше, мало хотелось.
Едва касаясь пальцами книжных переплетов, я шла мимо полок. Взгляд скользил с одной книги на другую, но нужной я не находила. Вдруг мне показалось, что я пропустила нужную книгу, как рука наткнулась на чужую руку – ужасно холодную и бледную как фарфор. Я повернула голову направо.
Я должна была удивиться. Должна была. Но тем не менее… Почему? Не знаю. Возможно, я уже привыкла к тому, что Мара не всегда решает всё в согласовании с моим мнением.
Возле меня с совершенно невозмутимым видом, стояла девушка в фартуке домработницы и стирала щеточкой пыль с книг. У неё была бледная кожа, похожая на страницу в едва написанной книге, черная стрижка-каре и странные аметистовые глаза. Увидев, что она в библиотеке не одна, девушка повернулась ко мне и учтиво спросила:
- Что-то не так?
- Нет, - сказала я и невозмутимо двинулась к двери. Почему Мара не предупредила меня? Смутно тревожил не только тот факт, что я её раньше ни разу не видела, но и тот, что домработницы у нас никогда не было.
- Вы, кажется, искали эту книгу, - она бросила мне толстый том «Легенды Средневековья». Я с трудом поймала книгу негнущимися пальцами и аккуратно стала выходить за дверь. Едва переступив за порог, не выдержала, побежала вниз по лестнице. Фарфоровое лицо девушки высунулось из-за косяка двери библиотеки, она пожала плечами, и ушла дальше стирать пыль со старинных фолиантов.
Я вошла в гостиную и, увидев спокойное лицо Мары, просто задохнулась от возмущения. Как она может быть так спокойна в любой день и в любое время суток?! Как она может быть так спокойна, когда у нас в библиотеке прохлаждаются незнакомые девушки?! Вдруг, я вспомнила лицо незнакомки, и похолодела. С огромным трудом я смогла выдавить из себя:
- Мара, какого…
- Я знаю, как меня зовут, Валериана, - холодно перебила меня Мара, глядя в огонь камина и делая большой глоток напитка.
- Мара, какого черта! – выбрав паузу между моим сбившимся дыханием, выкрикнула я.
Мара посмотрела на меня безразличным взглядом серых глаз. Поставила чашку на кофейный столик, стоящий справа от неё, и, потянувшись, встала с кресла. Плед легко упал на пол, скользнув по ногам Мары шелковой змеей. Она подошла к зеркалу и, посмотрев на своё отражение, стала поправлять спутанные волосы. Разбирая длинные пряди пальцами, и перебирая их руками, она равнодушно произнесла:
- Ну и что?
- Как ну и что? – вспылила я.
- Ты что, знаешь другие значения этих слов? – Мара повернулась ко мне, и, сложив руки на груди, иронично посмотрела на меня. Хотя взгляд серых глаз был довольно знакомым, но что-то в нем со времени моего ухода фатально изменилось. С трудом я прогнала из головы дурные мысли и будто очнулась. До меня быстро дошел смысл слов Мары, и я вспыхнула:
- Что?! – мои щеки вспыхнули, а глаза загорелись алым огнем. Мне даже показалось, что мои глаза горят ярче, чем пламя, которое трещало в камине. Мара хмыкнула и ответила:
- Наконец-то ты очнулась.
- Очнулась?! – я буквально почувствовала, как краснеет мое лицо и все больше приподнимаются уголки губ Мары. Однако когда я уже ждала серию блистательных подколок с её стороны, но она вдруг пожала плечами и взяв с пола плед, молча вышла из комнаты. Я была, мягко говоря, ошарашена подобным поворотом событий.
Пока я шла по коридору, ощущение вины не проходило – наоборот, каждый раз, как я шла мимо очередного окна, то мне все время чудилось, что я вижу в снегопаде силует Мары. Сейчас я непонятно откуда знала, что каким-то словом, каким-то движением, затронула её душу, и напомнила ей о чем-то настолько печальном, что она хотела бы забыть это все как ночной кошмар. Но вперемешку с Марой, с кожей цвета спелой пшеницы, я видела и другое – холодную как фарфоровая кукла незнакомку. В ужасном расположении духа я поднялась по лестнице и толкнула дверь в свою комнату. По привычке повернулась к двери и закрыла её на замок. Но повернувшись обратно, тотчас, же пожалела об этом. Сердце заколотилось как бешенное, когда я увидела склонившуюся над моим письменным столом, хрупкую фигуру девушки в фартуке. Попыталась что-то сказать, чтобы прогнать видение, но смогла только шумно вдохнуть и выдохнуть. Девушка выпрямилась и повернулась ко мне, равнодушно смерив меня взглядом до невозможности странных аметистовых глаз:
- Что-то не так?
Вопрос, показавшийся фразой из кошмарного сна. Я открыла рот и инстинктивно произнесла:
- Д-да нет, - хотелось бы отступить к двери, как и в библиотеке, но я вспомнила, что заперла её в самый неподходящий момент. Тогда, стараясь не затягивать паузу, от которой становилось все страшнее, вдруг сказала:
- Что вы здесь делаете?
- Просто, - ответ действительно простой, но как удар хлыста, от которого невольно вспоминаешь недавно просмотренные фильмы ужасов. – Ваша Мара попросила занести вам кофе и заодно протереть пыль.
- Д-да? – я начинала злиться, и одновременно беспокоится за Мару. Однако, внезапно понимание нахлынуло шокирующей волной, и я, едва не побагровев от злости закончила: - Ждите тут, а я скоро вернусь. Мне нужно кое-кого убить!
Пулей, вылетев из комнаты, я чуть не врезалась в дверь комнаты Мары, которая как раз выходила. Сгорая от злости, я закричала:
- Кто это, Мара?!
- Тебе не понравилось, что она убрала в твоей комнате? - с неким подобием удивления спросила она и озадаченно посмотрела на меня.
Нет, я даже не видела, как она убиралась! – мне так хотелось выкрикнуть эти слова, но я сдержалась и уже спокойнее произнесла:
- Кто она?!
Мара смотрела на меня задумчиво, будто сомневаясь – говорить, или нет. После долгих мгновений таинственного молчания вздохнула, и устало выдохнула:
- Ты ведь мало знаешь о нас, да, Валериана? Пойдем в гостиную, я тебе кое-что расскажу.
Те минуты, которые мы спускались по лестнице, мне было не по себе. Наша семья? Но причем тут эта девушка? Не значит ли это, что она… я поежилась. Какой ужас…
Сев в кресла и смотря на огонь, который горел с той же пылкостью, что и час назад, Мара то и дело постукивала пальцами по подлокотнику кресла, и нервно поглядывала на дверь. Вдруг она растянулась в довольной полуулыбке и показала на вход:
- Вы ведь уже знакомы, да?
Я повернула голову, отчетливо ощущая, как холодеет кровь. У дверей стояла та самая девушка. На вопрос Мары она загадочно кивнула и ответила:
- Да, мы виделись уже два раза, Мара.
И тут, по напряжению, повисшему в воздухе, я поняла, что сейчас Мара скажет что-то очень важное, для моей жизни. Я была безукоризненно права – она с интересом обвела нас обоих лукавым взглядом серых глаз и так же лукаво сказала:
- Знакомься, Валериана. Это Лейла. И она обязана всю жизнь охранять тебя.
Я хотела что-то сказать, но пересохшие губы не слушались. Наконец, я отошла и с недоверием покосилась на Лейлу.
- Охранница? – с презрением спросила я, смотря в аметистовые глаза девушки.
Лейла кивнула, как бы подтверждая сказанное.
Я едва успела выбежать вслед за Марой, когда договорив фразу, она встала и быстрой походкой вышла за дверь. Когда я схватила куртку, и на ходу надевая её, выскочила на улицу, она стояла прямо возле дороги, и ждала меня. Странно, я даже не заметила, как она оделась. Мы шли вдоль по улице, по дороге. Одежду Мары можно было отличить от ночного неба, только тем, что на нем сияли звезды. Хорошо, что пусть и редкие, но фонари горели. Но и в темноте, я видела развевающиеся на ветру светлые волосы.
И вдруг меня как током ударило. Я поняла, куда она так спешила, когда перед нами, как ночные призраки встали ворота кладбища. Мы никогда не ходили туда ночью. Мара с присущей ей невозмутимостью толкнула ворота и вошла внутрь. Я прошла вслед за ней и мельком оглянулась. Теперь все кладбищенские предметы казались слишком… материальными. Мара, видно, не чувствуя ни малейшего дискомфорта легла на одну из лавочек, задрала голову и с удовольствием вдохнула сладкий аромат. И почему он ей так нравиться?
- Мне нравиться этот запах, Валериана, - услышала я её голос. – Просто он напоминает мне...
Я холодно посмотрела на неё и задумчиво сказала:
- Помнится, ты обещала рассказать мне.
Я слушала речь Мары с замиранием сердца. Перед глазами плясали цветные огни, и я смутно понимала, о чем она рассказывает. Фигуру Мары, лежащую на скамейке, я видела необыкновенно четко – несмотря на разноцветные всплески, на чем-то неуловимо выделялась. И тут Мара остановилась и замолчала, глядя в ночное небо. У меня закружилась голова, и чтобы не упасть, я оперлась на забор ограждающий озеро. Однако, Мара уже продолжила свой рассказ.
Я крепче вцепилась в забор. Повернулась назад, всматриваясь в ночную темноту с белым снегом и… со всех сил побежала в эту темноту. Только подбегая к двухметровой ограде кладбища, я поняла, что ещё одних ворот нет, и я бежала в тупик.
- Валериана! – услышала я голос Мары буквально в нескольких метрах от меня. Не задумываясь о том, что я делаю, я побежала вперед и вдруг, необычно высоко подпрыгнув, просто перемахнула через стену. Где-то там, в темноте блестели глаза Мары, а я все бежала и бежала, сама не понимая куда…
Я бежала, бежала и бежала. Как-то получилось так, что я даже не чувствовала, как мои ноги касались земли. Перелетев несколько районов, я остановилась у цветочной лавки, затормозив рукой об угол дома. Несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, оглянулась назад, убедившись, что Мара не гонится за мной. Выпрямилась, поправила прическу, и повернувшись столкнулась с ней нос к носу. Прямо передо мной сверкнули ярким блеском серые глаза, едва не доведя меня до слепоты. Я отшатнулась. Сперва это было движение продиктованное рефлексом самозащиты, но придя в себя и увидев напротив пышущее жаром лицо Мары, я сделала вполне осознанный шаг назад. Мара не отступила – она наоборот шагнула вперед. Я отошла ещё на несколько шагов. Она подошла.
Секунду висело напряженное молчание. Мара стояла впереди меня. Руки сжаты в кулаки. Серые глаза приобрели хищный отблеск. Светлые, словно не имеющие определенного цвета волосы развивались на ветру как ореол. Загорелая кожа, обычно имеющая оттенок спелой пшеницы, превратилась в моих глазах в пшеничное поле, охваченное алым пламенем.
Я стояла, отставив одну ногу назад и готовая в любую секунду побежать. Сильный ветер, подувший со стороны Мары, когда мы не шевелились, отбросил с моего лица непослушные волосы и дал возможность увидеть Мару, как мне казалось, в виде воинственной Артемиды. Я даже не поняла, что произошло, но вдруг черное небо перечеркнула золотая молния. В этот же момент раздался крик, так не похожий на обычный голос Мары, который всегда звучал спокойно:
- Валериана!
И я понеслась по улицам. Сил мне прибавляло то, что я чувствовала, как за мной бежала Мара. И самое ужасное – она меня догоняла. В какой-то момент мы бежали по пустынной улице, и я погнала по дороге. На секунду замешкавшись, чтобы перевести дух, я внезапно увидела, что на меня мчится машина. Времени размышлять нет. Времени убежать тоже. Но и стоять на месте нельзя.
Сердце дрогнуло в моей груди. Замерло. Замерло и время. Мне казалось, что весь мир замедлился. Ведь самая мучительная пытка – ожидание. В особенности она ужасна, если это ожидание в предвкушении чего-то страшного. Никогда не знаешь, что будет в следующее мгновение. Да и ничего ты не только не знаешь – сделать тоже ничего нельзя. Ты так и стоишь – осознавая, что в лучшем случае тебя ждет тяжелоё ранение. В худшем – смерть. Вот только права выбора тебе никто не даст…
Всё завертелось, закружилось, и в следующий миг Мара сбила меня с ног. Перед глазами потемнело. Я тяжело оперлась на руки, и с огромным трудом подняла свое тело. Я не могла вспомнить, что же произошло, но увиденное повергло меня в глубокий шок.
Вздохнув и поднявшись с дороги, Мара вытерла с виска кровь рукой, и поморщившись, обтерла ладонь об асфальт. Посмотрела на меня и хмыкнула. Я очнулась и подбежала к ней.
- Ты жива? Странно, – я убрала прядь с её лица и окинула рану взглядом. Всё было очень серьезно, но Мара покачала головой. Я иронично приподняла брови. Она махнула рукой и отогнав меня жестом, встала. Отряхнулась и, наконец, вспомнив цель своей погони, с укором уставилась на меня, и сложила руки на груди.
- Я не верю, - я начала просто, надеясь найти простой, но верный аргумент. – Мара, но это звучит слишком невероятно. Извинятся я не буду, не надейся. Конечно, я вижу многое, чему не могу найти объяснение, но… Это объяснение меня не устраивает. Я не могу поверить в то, что ты… - я замолчала. Несколько секунд продумывала, чем лучше закончить свой довод. – Мы. Демоны.
Я откинула волосы назад. Натянула на лицо ехидную улыбочку. Ну, вот теперь полный арсенал.
- Понимаешь, Валериана, демоны не совсем такие, как ты себе их представляешь. Недостатки всегда кажутся ужаснее, чем они есть. Нет, мы не злые духи. Мы полубоги в обличие людей наделенные лишь крупицей того, что люди фанатично называют магией. И мы почти не отличаемся от них. Вот только мы – переменчивы, менее подвержены болезням и травмам. А ещё – можем читать их.
Надо сказать, её реакция представляла для меня немалый интерес. Валериана, на мой взгляд, вообще всегда замечала подвохи, скрытый смысла, но не старалась найти в словах двойную суть. Видно она не представляла, что такое на самом деле демон. Нам так легко, так легко убивать и оставаться безнаказанными. Всего лишь ради крови, ради крови. Демоны безжалостны внешне, но в душе они сильно страдают из-за этого.
Честно говоря, думаю, что у каждого демона, как и у меня, начинает болеть сердце, при упоминании о любви, дружбе, милосердии, и простейших человеческих радостях. Больно осознавать, что ты никогда не испытаешь эти чувства, никогда не сможешь иметь человеческую душу – чистую, светлую, настоящую. Люди ошибаются, когда думают, что жизнь полубогов – сплошная радость. Я не так глупа, чтобы пытаться разубедить Валериану в этом, и не настолько наивна, чтобы просить её поверить в этот бред.
Я подошла к Валериане и вздохнув положила руку ей на плечо. Она напряглась и едва заметно сощурилась. Спокойно, Мара, спокойно. Ей не понять тебя, так что не срывайся. Глубоко набрать в грудь воздуха и выдохнуть. Уже лучше.
- Послушай меня... есть такие вещи, в которые нужно только верить. Я не больна. И это не дар с небес. Именно поэтому мы держимся вместе. Если бы не было тебя и её… - я понизила голос и постаралась не смотреть Валериане в глаза. – Меня бы уже ничего здесь не удерживало…
Отвернулась. И зачем я это сказала? Боже, Мара, какая же ты дура…
Я повернулась обратно к Валериане и смерила её выжидающим взглядом. Та стояла и смотрела куда-то мне за спину. Глаза словно остекленели. От меня не укрылось, как она сжала и разжала руки. Волнуется? Невозможно.
Она резко выпрямилась и непокорно посмотрела мне в глаза. Хитро сверкнула радужка цвета корицы. Я отнеслась к этому гораздо враждебнее, чем к предыдущему жесту. Эти глаза меня бесили. Глаза - корица, волосы – черный шоколад. Невольно вспомнился наш последний разговор…
Месяц назад
- Я уезжаю. Ничего не хочешь сказать? – коварно загорелись серые глаза.
- С какой стати? – хмыкнула Валериана, растянув губы в змеиной улыбке.
- Когда ты перестанешь язвить? – нахальная усмешка. Черт, видно это пожизненно и неизлечимо.
- Встречный вопрос – а ты? – парирует удар. Мое лицо дернулось. Кажется, она попала в цель.
- Когда ты начнешь хоть немного соображать, почему я это делаю, - злобное шипение. Глаза угрожающе суживаются.
Она с досадой замолкла. Горькая правда всегда сильнее, чем сладкая ложь. Я ухмыльнулась и потрепал её по волосам, взъерошивая так старательно расчесанные пряди. Валериана брезгливо отвела мою руку и фыркнула.
- Буду нескоро, - заметила я.
- Иди уже, - тихо и озлобленно. Я нахмурилась. – Выметайся, я сказала! – срывается на крик.
- Ладно, ладно, - насмехаюсь. – Нервы побереги. Надеюсь, сама справишься?
- Да я даже твоего отсутствия не замечу! – толкает меня в плечо и пытаюсь закрыть дверь. Я подставляю ногу. Валериана усмехается и ставит на неё каблук. Я быстро протягиваю руку и сжимаю пальцами её шею. Она яростно схватила меня за локоть, впиваясь в кожу ногтями. Но во взгляде ничего не отразилось. Черт. Она непоколебима. Меня так это бесит.
В тот вечер я не могла успокоиться. Ходила по дому, старалась потушить то беспокойство, которое горело где-то в районе сердца и заставляло метаться как раненный зверь, который не понимает, чего хочет. Тогда моим спасением стала Лейла. Ближе к ночи раздался деликатный стук во входную дверь. Я читала книгу о свойствах алхимических веществ и удивленно подняла голову. Кто мог прийти в такое время?
Я подошла к двери и осторожно посмотрела через толстый дуб. Иногда всякие мелкие алхимические и магические штучки могут хорошо помочь в той или иной ситуации. Несколько секунд вглядывалась в ночной мрак, а потом с облегчением вздохнув, открыла дверь. Лейла стояла на пороге.
- Рада видеть вас, Мара.
- Я вас тоже, но давайте на «ты». Глупо как-то звучит.
Лейла кивнула. На этом мы договорились.
Позже мы продолжили разговор за чашкой чаю:
- Я так полагаю, твое присутствие означает то, что мы..? – осторожно спросила я.
- Да, - Лейла настороженно всматривалась в мои глаза. – И нам нужно обговорить одну важную деталь.
- Неужели эта деталь так важна, что вы… ты пришла ко мне в 2 часа ночи, - я смерила её вопросительным взглядом, пытаясь как можно яснее выразить своё недовольство.
- Это опять началось.
Я вздрогнула. Моя чашка упала на пол и раскололась на мелкие фарфоровые осколки. Я опустила глаза, и, не промолвив не слова, стала собирать их. Мне казалось, что это осколки моего прошлого. Моих глупых фантазий. Моей призрачной завесы, которой я пыталась отгородиться от реальности.
Если бы Валериана была здесь в этот момент, она бы победно усмехнулась. Я впервые повержена. Чем? Словами девчонки, которой я…считала, что доверяю.
Между тем, Лейла из уважения ко мне, молча, следила за моим занятием только взглядом. Она не хотела прерывать моих размышлений, и я понимала, почему. Зачем же ей делать чужую работу? Пусть потрудится воображение!
Я собрала все осколки в руку. Посмотрела на них. Хладнокровно сжав кулак, раздавила в фарфоровую крошку, и ссыпала её в камин. Подняла к лицу и стала разглядывать под светом пламени израненные руки, с которых тягучими каплями текла кровь. Решилась.
- Иди в гостиную, Лейла. Отдохни и поспи там. Я уже знаю, что буду делать…
- Ты уже не злишься? – голос Валерианы разрезал тишину.
- Смотря, о чем ты говоришь, - ответила я.
Мы не спеша шли вдоль по улице, постепенно приближаясь к дому. Меня не покидало странное предчувствие беды. Сложно объяснить это чувство, но мне казалось, что я знаю о чем-то важном, но не могу вспомнить. Наши шаги отдавались от тротуара звуком, казавшимся для меня погребальной дробью.
Когда мы подошли к дому, и взбирались по ступеням, мою ногу пронзила жгучая боль. Я тяжело облакотилась на калитку и осторожно села на ступень. Почти одновременно загорелась шея и немного ниже сердца. Стиснув зубы, я промолчала и осторожно поднялась. С трудом стоя на ногах мне удалось прислониться к двери и не глядя вставить в неё ключ.
У меня уже возникали предположения, по поводу того, что я могу увидеть. Но по закону подлости, главная догадка оказалась верной. Стараясь не смотреть на побледневшую Валериану, я аккуратно подошла к лежащей на полу Лейле.
Черт. Этого не может быть. Я сжала руками голову и опустилась на колени. Как? Как она…
- Как она могла так погибнуть? – неожиданно ясный голос, без тени сомнения.
Я обернулась к Валериане. Она стояла, пристально смотря на меня. В глазах цвета корицы, словно покрытых мелкой сетью трещин отражались смутные очертания тела девушки, неподвижно лежащей на полу.
- Как она могла погибнуть так просто?..
Я кивнула.
- Ты верила в неё.
- А ты не так тупа, как я думала, - в моем тоне всё же отразилась горькая насмешка. Черт, черт. Она читает меня.
- Лучше быть слепой, чем тупой. Лучше честно отказаться от всего, чем втайне лелеять надежду в ожидании чуда. Кто из нас тупой – вот спорный вопрос, - Валериана всматривалась в меня, и я тщетно пыталась выставить телепатическую защиту. Ну и что? Ну и что, что я верила?! Я не такая, как ты думаешь. Во мне ещё остался человек! Хотя… Кого я убеждаю? Саму себя?..
Какая непривычная пустота в душе. Что я тогда говорила?.. Лейлы нет. Валериане я не нужна. Зачем мне жить? Такое чувство, будто бы искусно выстроенный мною карточный домик планов, который я самоотверженно защищала от малейших порывов ветра, вдруг… рушится. Медленно. Мучительно. По одной карте, которая вальсирует в воздухе бесконечно долго, а после падает.
Не веря, я просто упала спиной на холодный мраморный пол и уставилась в потолок. Не может быть… он не посмел бы… хотя, будь на моём месте другой, я бы не глядя, сказала ему, что ожидать от человека с такими ранениями жизни – самая глупая надежда. Всё же, Валериана права. Судя по всему, я безгранично тупа. Безгранично тупа в своих безнадежных стремлениях. Однако, три раны были нанесены ножом, и сомневаться в том, сделал ли это тот, о ком я думаю или нет, не приходилось.
Я отрешенно разглядывала большие аметистовые глаза, похожие на ровные круги из цветной бумаги. Черные, немного выгоревшие волосы в неровном каре. Бледную, несколько шершавую кожу. Подхватила бывшую и единственную подругу на руки, чувствуя её неподвижность. Последний раз легко сжала её хрупкое тело. Не скрою – я не хотела отдавать её смерти. И готова была заплакать. Едва век коснулся лишь намек на слезы, я сдержалась и запрокинула голову вверх, упираясь взглядом в потолок. Жуткое чувство. Чувство неудержимого одиночества.
Я бы хотела быть рядом с Лейлой. Но потолок и темные стены сдавливали точно тиски, я не могла дышать. Не могла расправить крылья и взлететь ввысь.
- Уходи.
- Ухожу. Она бы не хотела, чтобы ты плакала.
Совсем рядом взметнулись шоколадные локоны, и не сказав больше ничего, Валериана пошла по лестнице. Я с гневом и болью взглянула на неё. Зачем? Какое право она имеет так говорить? Она не знает, что хотела бы Лейла. И я не знаю… Никогда не знала… Черт! Почему, ну почему я никогда не слушала и не открывалась ей?.. Пожалуй, это действительно было моей главной ошибкой…
Я закутала тело Лейлы в плед, понесла на кладбище. Ощущая руками острые лопатки, мне казалось, что однажды ей оторвали крылья, подобно мне сейчас. И она не сумела ничего поделать, ощущая как из относительно всесильной стала беспомощной и беззащитной.
У ворот меня встретила бабушка. Это хрупкая старушка в черных одеждах, которую люди считают хозяйкой мавзолея. И лишь некоторые знают, кто она на самом деле.
Передав Лейлу в её дрожащие и на вид слабые руки, я уже собиралась уйти, но старушка меня остановила:
- Это Лейла?
- Зачем спрашивать, если вы сами знаете? – тихо спросила я.
Старушка покачала головой.
- Глупая привычка – отвечать вопросом на вопрос. А впрочем… - она задумалась и с деланной печалью закончила. – Ты права, я знаю. Он говорил, что ты, наверное, зайдешь.
Я сдержалась. Стиснула руки в кулаки и деревянным голосом произнесла:
- Он уже ушел?..
- Да, буквально пару секунд назад, - бабушка посмотрела на меня своими стальными глазами с наигранным сочувствием.
- Лживая крыса… - было моей последней фразой. Я развернулась и ушла. Потусторонний смех старушки ещё долго отдавался в моей голове.
Вернувшись в комнату, я села на кровать. Всё смешалось, и не возможно было разобрать, где заканчивается пол и начинаются стены. Я обвязала ногу шелковой лентой и подошла к окну. Провела рукой по нарисованным черным розам и вздохнула. Эти рисунки на стекле, служили ему напоминанием о том, что в доме власть принадлежит мне. Ладно, не мне, а Валериане. Нам. Ухватившись руками за раму, я резко распахнула её. Холодный зимний ветер ворвался в комнату ледяным потоком. Мне уже было всё равно, будет открыто окно или нет.
Я отошла, и сев за стол достала первую попавшуюся тетрадь. Пролистала и вздохнув, отбросила. В бессильной злобе стукнула кулаком по столешнице так, что по красному дереву пошли трещины. Ещё хуже мне стало, когда я полностью осознала своё нынешнее положение.
У всех есть душа. У людей и у демонов. Я думала, что уже давно растоптала её в грязи издевательства, равнодушия и презрения. К сожалению, теперь я поняла, что какие-то остатки, пусть и искалеченные, окровавленные неискупляемой виной и скрытыми страданиями, все равно остались, и залегли так глубоко, что убить их можно только с телом.
Иначе…
Почему я испытываю такую мучительную боль в сердце?
Я вышла из комнаты только утром, и только потому, что мне надо было поесть. Было бы конечно благородно умереть от голода, скорбя по Лейле, но такая смерть мне не по душе.
И снова я заставила себя отогнать такие дерзкие по отношению к ней мысли. От чего мне было так спокойно? Наверное, из-за того, что мне всё казалось, что Лейла стоит за моей спиной, играет в прятки. С минуты на минуту я услышу её ироничный вопрос:
- Как это вы меня не заметили?
Но остается лишь мечтать. Я не могла поверить в её гибель. Ощущение её присутствия не пропадало, как бы я не старалась заставить его исчезнуть. Её больше нет! Так почему она мерещится мне на каждом шагу?!
Точный удар по лодыжкам и пояснице. Я падаю на колени, успевая выставить руки. Стараюсь хотя бы подняться, но острое лезвие клинка у шеи предупреждает – одно неловкое движение, и мне конец.
А впрочем…
- Мне всё равно. Если собираешься прикончить меня – делай это сейчас. Но знай, чтобы убивать, нужны силы.
- Это ты мне говоришь? – смех Шейна злит.
Сволочь. Ненавижу. Убью.
Нет. Лучше пусть он меня убьет.
Мне не жить без Лейлы. И плевать, что будет больно. Я не выдержу жизнь без неё. Без её подколок, без отдаленной прохлады, без редких улыбок и одновременно и невидимой, и ощутимой, призрачной заботы. Без неё – я никто. И сейчас это гораздо легче признавать, чем раньше.
Надеюсь, я за то время, которое провела на земле, я сделала что-нибудь полезное. Кроме многочисленных убийств. Некоторых – из-за приказа. Некоторых – ради собственной прихоти. Надеюсь, я помогла Валериане. Чем–нибудь. Но самое обидное и болезненное – вдруг я ошибаюсь?.. Вдруг я не принесла в этот мир ничего, чем могла бы гордиться?..
Что за…
Я вижу перед собой неясную тень. А за ней – расплывчатую фигуру повернутой ко мне спиной Лейлы. И словно в бреду слышу шелковистый голос из-под капюшона первой.
Ты глупа. Очень глупа. А знаешь, почему?.. Посмотри на меня. Не узнаешь? А зря. Я – ворох прошлых ошибок. Ты должна хорошо меня знать. Помнишь, тирана, которого ты убила? Это я. Помнишь, сироту, которую ты бросила? Это я. Помнишь, людей, которых ты безнаказанно убивала? Это – я!.. Ах, конечно, ты совершала всё по приказу. Ну и что? Не надейся, что тебя это оправдывает. Ни в коем случае. Да, ты сделала и хорошее. Но этого хорошего хватит для того, чтобы прикрыть всего лишь крупицу твоих злодеяний. Что будет, если Валериана узнает? Да, этого страха я и ожидал. Кем она тебя сочтет? Не обманывайся. Мы оба знаем… Чего ты дрожишь? О, только не стоит рыдать. Ты же не унизишься так перед своим злейшим врагом, который стоит прямо за тобой?
Жуткое чувство. Нож вонзается мне в горло, а я словно онемела. И не хватает надежды, сил, для того чтобы выдавить из себя «Прости…», с отчаянием глядя на Лейлу. Она кидает на меня быстрый, полный горечи взгляд, и всё темнеет…
Это смерть? Наверное. Но… если она увидела меня, если я всё же смогла прошептать одними губами слова раскаяния… значит… Это не просто так?.. Ещё остались те, кто верили в меня до конца. Лейла и Валериана.
Это не просто так. Возможно, моя гибель принесет ей осознание того, какие эмоции испытывает каждый, как нужно жить, во что нужно верить, чтобы быть… чтобы стать… Героем? Возможно. Лейла верила в меня. Я верила в неё. И мы обе до конца наших коротких и хрупких жизней, коими никогда не дорожили в полной мере, верили в Валериану. Ей будет сложно, но… Молю, небеса, не дайте ей сдастся!
Мы верили в Валериану. В то, что однажды она станет больше, чем человеком. Ни разу не признавшись ей в этой вере. Она сможет. Она добьется!
В это верили мы. И пусть она непременно верит!
Отредактировано Маска (30-07-2011 00:49:56)
