Абрикос видел, как тяжело Лягуше удавалось идти. Чуть обгоняя её, он начинал кружить рядом и все норовил подставить ей плечо, но боялся её реакции, и потому лишь стыдливо прижимал ушки, видя, как она останавливается, когда уже совсем было невмочь идти. Это было сложно и страшно: казалось, кошка вот-вот упадет без сил на землю, не сможет дойти до лагеря или вообще дожить до прихода туда. В голубых глазах кота металась тревога и отчаяние, ему хотелось убежать вперед, в лагерь, и крикнуть, чтобы кто-нибудь пришел и помог глашатой. Но он не мог уйти и бросить её здесь, тем более ветерок приносил сильные свежие запахи котов. Значит, лагерь уже близко.
И да, они пришли. Множество пар глаз уставилась на них, глядя на истекающую кровью главную представительницу их племени и незнакомца рядом с ней. Они могут решить, что он ранил её. Но это было не так. Абрикос прошел за Лягушей в палатку целительницы: здесь весь воздух был пропитан травами, и где-то среди этого всего суетилась белая кошка. Абрикос пошевелил ушами и уже открыл было рот, чтобы объяснить всю сложившуюся ситуацию, как Лягуша, дохромав до целительницы, что-то пробормотала и упала на землю. Абрикос застыл и немигающими глазами уставился на её тело. Но её бока еле заметно поднимались и опускались, вдыхая и выдыхая воздух, и облегчение волной накатило на него. После всех этих немыслимых испытаний воли и силы, Лягуша, дойдя до своей цели, просто не могла так просто лечь и умереть. Нет, не могла!
Белая кошка, кажется, тоже испугалась вида раненой глашатой. Она заставила Абрикоса сесть, показав на какую-то подстилку подальше от раненой, потом исчезла в своей пещере и вернулась вместе с травами. Уселась над Лягушей, и, что-то нашептывая ей, видимо, чтобы успокоить и придать сил, принялась за её рану. Абрикос с каким-то равнодушием следил за всеми её действиями, а потом глухо проговорил:
- Она попала в ловушку.
Насторожив уши, он услышал, что на поляне началось волнение. Кто-то туда прибежал, и даже до рыжего дошли волны паники и страха, исходившие от прибежавшего. Неужели с кем-то из котов племени Ветра стряслось что-то ещё? Помотав головой, кот снова посмотрел на целительницу и еле заметно шевельнул хвостом.
- Она даже не заметила это ловушку, а я слишком поздно понял, что Лягуши нет рядом со мной.
В его голосе звучало эхо вины. Он склонил голову к груди и стал разглядывать свои когти, те, которые помогли спасти ему кошку из той смертельной штуки. Если бы он пришел позже, гораздо позже… Лягуша теперь может остаться калекой а всю жизнь, как… как Пепелица. Почему-то имена из сказок стали вспоминаться ему все чаще и чаще. Но почему именно – он понять не мог.
Пока белая кошка ещё не посмотрела его, кот решил привести себя в божеский вид. Подняв лапу со здоровыми когтями, он провел ей по грудке, а потом немного потряс: оттуда выпали небольшие комочки грязи, которые ему удалось убрать из шерсти. Он надеялся, что кошка не обидится на него за это. Потом, вычистив шерсть от грязи, он немного прилизал её и чуть пододвинулся к лечащей Лягушу кошке и принялся смотреть за её действиями.
- Может быть, я смогу чем-нибудь помочь? Принести поесть, например?
Ну да, как же. Сейчас самое оно перекусить тяжелораненой и спасавшей её жизнь целительнице. Как обычно, Абрикос, невероятно гениальная идея.

Ухо слегка дернулось в сторону говорившего. По голову это был Абрикос. Ты слушала, но не слышала, не запоминала. Он, похоже, говорил про ловушки. Ох, всевышние силы, помоги всем котам, пусть как можно меньше их попадет в эти железные челюсти. Только сейчас тебя осенила мысль, что этих ловушек может быть очень и очень много. Ох, за что такие напасти? Сначала пожар, в котором погибает вся власть племени Ветра, потом еще и новоявленная предводительница исчезает, теперь еще и это. Из горла вылетел протяжный выдох. Ты не слышала слов, но интонация. Абрикос явно начинал себя винить за это происшествие. Ты с силой разлепила веки, чтобы посмотреть в глаза рыжему коту. С трудом приподняла голову и сказала четко и твердо:
-Т-ты н-не ви-но-ват.
Четко и по слогам. Больше ты не могла говорить ничего. Голова снова бессильно опустилась на землю, уже в который раз. Мышцы на шее начинали болеть. Какого лиса, они ведь не так сильно напрягались как остальные. Ты почувствовала, что целительница продолжает колдовать над твоей лапой. Кровь уже почти перестала идти. Это было волшебно. Ты уже даже привыкла к этому ощущению, что из тебя вытекает жизнь и силы вместе с этой соленой жидкостью. Тут же Вьюга подала тебе маковые семена. Ты снова приложила немало усилий, чтобы открыть затуманенные изумрудные глаза. Ты слабо улыбнулась и покорно слизнула семена. Ты хотела было возразить, что тебе не нужно усыпляющее. Тебе уже нужно возвращаться в палатку. Но потом ты поняла, что попросту у тебя нет сил на такие длинные речи. И именно поэтому целительница была права. А вообще, больной должен подчиняться врачу, поэтому-то ты приняла то, что ты сейчас беспомощнее котенка. Хотя.
Зачем не понятно, но ты дико хотела встать на лапы, пройтись по поляне. Ты стала собирать силы, пытаясь сконцентрировать их в лапах. Очередной хрип вырвался из горла, но при этом он уже не был таким страшным и ужасающим. Это был хороший признак. К тому же дыхание понемногу стало восстанавливаться, ты не задыхалась, как после слишком быстрого и продолжительного бега. Да и сердце уже не пыталось разрушить клетку из ребер, чтобы выпрыгнуть наружу. Но все силы, которые ты собирала, были ничтожно малы. И всего этого хватило лишь на одно неуклюжее движение кончиком хвоста. Но для тебя это был уже прогресс. Да еще и какой. Ты вновь зажмурилась и попробовала пошевелить передними лапами. Те хоть и завыли от натуги, но, тем не менее, результат был достигнут. Ты слегка улыбнулась. Краешком губ. Совсем чуть-чуть. Но после этого ты только почувствовала себя лучше. Ты чувствовала, как кровь медленно доставляет силы ко всем частям тела, как она переносит кислород, залатывая внутренние травмы, если они были. По телу, скорее всего будут многочисленные гематомы, но. Ты уже сейчас хотела пойти, пойти на главную поляну. Сказать, рассказать остальным котам, что с тобой случилось, что может случиться с ними. Ты уже и забыла, что еле дошла до лагеря, еле добралась до палатки целителя. Забыла, что бессильно упала на землю и так не смела шевельнуться.
Тут же ты почувствовала некоторую сонливость. Очевидно, маковые семена так на тебя действовали. Сознание продолжало сопротивляться, тем более, что было слишком больно. Ты лежала с закрытыми глазами, вдыхая мягкий запах трав. Он медом обволакивал твою глотку и легкие, запрещая им издавать хрипы. Правое ухо дернулось. Ты услышала, как на поляне появился какой-то панический ажиотаж. Неужели. Только не это. Ты резко подняла голову и повернула в сторону главной поляны. Зрачки были расширены, но перед глазами стоял туман. Через пару мгновений ужасная боль вновь пронзила тебя. Это было наказание за резкие движения. Сейчас тебе нужен только покой. Кровь остановилась, по крайней мере, ты не чувствовала ее.
Ты вновь расслабила все мышцы. Сознание уже было на грани. Опять перед взором были картинки из прошлого, из детства. Ты вдруг почувствовала новый запах. Наверное, это уже был сон. Отец. Так давно ты не чувствовала его. Он умудрился убежать с небес сюда. Ты приоткрыла глаза. Так и есть, ты уже во сне. Больная лапа осталась где-то там, в реальности. Ты улыбнулась широко, пошла навстречу огромному коту. Но потом тебя пронзила мысль. А может, ты умерла? Ты с паникой в глазах посмотрела на кота, он лишь отрицательно покачал головой. Нет. Это хорошо, очень хорошо. В ваших снах вы практически никогда не разговаривали, лишь молчание и разные движения. Этим и ограничивалось ваше общение. Отец большими шагами подошел к тебе, с болью в глазах он лизнул тебя в больную лапу, а потом прижал к себе. Он давал тебя силу, силу жить и бороться дальше. Как же тебе его не хватало.
В реальности же ты иногда дергала лапами. Дыхание полностью восстановилось. Кровь уже совсем перестала течь. Уши тоже заходили ходуном, что показывало, что ты немедленно настроена идти на поправку. Конечно, лапа очень долго будет затягиваться, но ты готова ждать. Ты готова идти на Совет. Ты готова быть здоровой.

Прошло несколько часов. Действие маковых семян уже почти прошло. Ты медленно разлепила глаза. Вопреки всему по твоему телу разливалась легкость, и ты чувствовала себя отдохнувшей. Но это только первые пару мгновений. Потом же опять дала о себе знать больная лапа. Ты уже совершенно была против этой боли. Мысленно шикнув на нее, ты попыталась встать. Передние лапы подломились, и ты мягко плюхнулась обратно на свою подстилку. Сквозь зубы проворчав что-то, ты повторила попытку. Результат был такой же, но ты уже чувствовала, что по жилам течет кровь. Не стоит. Она разносит долгожданное тепло. Она несет в больную лапу здоровье. Она сейчас на твоей стороне. Рана хоть и болела, но выглядела намного лучше – она более или менее уже стала затягиваться. Поэтому-то каждое движение и отзывалось болью. Ты неуклюже села на своей подстилке и лизнула грудку. Задняя лапа в неестественном виде будто бы существовала отдельно от тебя. Ты огляделась. За стенами палатки был уже глубокий вечер. Ты посмотрела на белоснежную кошку. Бедняга, она поди напугалась, когда я только-только появилась ей на глаза. Ох, нужно было как то аккуратнее появляться перед ней. Ты виновато пошевелила ушами. Потом посмотрела на рыжего кота. Он выглядел вполне здоровым, но ты решила убедиться в этом. Принюхавшись, ты пробовала воздух на вкус. Вроде т него не исходило волн боли или гноения раны. Это значило лишь то, что вы успели вовремя добраться до лагеря.
-Как твое плечо? Болит?
Ты не узнала своего голоса – он был тихий, какой-то слишком мягкий, будто бы ты целый день кричала и вот сейчас сделала небольшую передышку. Ты осмотрела кота, а потом поднялась на три лапы. Вроде стоять устойчиво ты могла. Хоть и причиняло это все тебе ужасную боль, но тем не менее. Твой хвост, наконец, не был похож на дохлую змею или же безжизненную веревку. Он вытянулся и остановился в положении параллельном полу. Наконец таки и до него добралась теплая, дарящая жизнь кровь.
Ты улыбнулась. Сейчас, в этот момент, твоя улыбка уже не напоминала дикую гримасу боли, что получилась у тебя на вересковом поле. Лишь теплая, дарящая какое-то облегчение улыбка. Ты и сама чувствовала, что тебе легче. Может быть, какую-то роль сыграл отец и долгожданная встреча с ним в твоем сне. Ну и, конечно же, несомненно, волшебные лапы Вьюги. Ты благодарно кивнула ей, не доверяя уже своему голосу. Ты не чувствовала достаточной силы, чтобы начать говорить. Сейчас ты уже исчерпала силы голосовых связок. Они мирно отдыхали где-то в горле.
Ты пригляделась. На поляне была какая-то суета. Но сейчас органы чувств не сильно хотели тебе подчиняться, именно поэтому тебя перед глазами медленно плыли очертания выхода из пещеры целителя. Да силуэты, которые простыми тенями мелькали на поляне, тоже не придавали никакой сути для общей картины. Ты пыталась прищуриться, чтобы очертания обрели былую четкость, но это у тебя получалось не очень. Лишь почему-то начали болеть глаза, а в виски гадюкой заползла боль. Но это хотя бы говорило о том, что ты все еще жива. Если что-то болит, значит, оно есть. Ты мысленно усмехнулась и села, аккуратно подбирая больную лапу. Корочка начинала растягиваться, причиняя невообразимую боль, но это лишь придавало силы выбросам адреналина в кровь.
Сейчас нужно узнать, что твориться в лагере, что случилось и кто, не дай звездные предки, попал в железные челюсти. Это было бы самым ужасным. Если еще один кот переживет то, что вытерпела ты. Это слишком больно, слишком нереально. На уровне подсознания. Это как будто тебя крутит в водовороте, в огромном, слишком сильном. И ты не можешь контролировать. Ничего не можешь, в принципе. А этот самый водоворот начинает вырывать из тебя куски мяса, разрывать тебя на части, а ты все еще жив. Это ужасно. Тогда-то и ломаются стереотипные рамки, никто не может противостоять убивающей все живое боли. Ты вздрогнула и открыла глаза. Слишком глубоко ушла ты в свои мысли, так и с ума сойти можно, если все представлять на себе. Уф. Ты поднялась и подошла поближе к Абрикосу. Почему-то так ты чувствовала себя лучше. Этот мальчик...

Чернобойку тащили в лагерь. Её задняя правая лапа была прокушена до кости, где - то внизу, где в неё вцепился капкан, не было плоти, которая что - то затягивала бы, только кость. Длинная лапа безжизненно волочилась по земле, оставляя за собой яркий, широки кровавый след. Вот она куда - то упала, и кровь, которая не остановилась, потекла с удвоенной силой, и вскоре на полу палатки целительницы стала скапливаться лужа крови, которая увеличивалась очень быстро. Кошка вновь пришла в себя, но не на долго. Ей показалось, будто больше половины крови, что было в ней, вытекло. Она приподняла голову и обвела всех туманным взглядом ничего не видящих глаз. Перед ней вновь было несколько смутных размытых пятен. Запахов их кошка не чувствовала, впрочем, она уже с возраста ученицы почти ничего не чуяла, а теперь уж тем более. Потом кошка повернула голову и взглянула на свою лапу. Увидев, что там видно всё - плоть, кости, кровь... всё перемешалось в голове Чернобойки, она ахнула и уронила голову, её потухшие зелёные глаза наполовину закрылись. Она вновь потеряла сознание.

Абрикос с наслаждением вдыхал прохладный вечерний воздух, от счастья чуть помахивая хвостом. С Лягушей все было прекрасно, он ни на секунду не отрывал от неё глаз, словно боясь, что без его тщательного надзора с ней может что-то случиться. В этой кошке он чувствовал такое родство, такую близкую и понимающую его душу... За это время откуда-то из палатки вынырнула маленькая кошка, скорее всего, ученица целительницы, а затем бесшумной тенью выскользнула из палатки. Вьюга, после Лягуши, подлечила и его. На плече лежала целебная кашица, лапы немного покалывало после сегодняшнего, но так все было в порядке. Коготь-таки вырывать не пришлось, чем рыжий был чрезвычайно рад, но зато было больно и довольно каверзно вправлять его на место. Вспомнив об этом, Рик поморщился и перевел взгляд на свои лапы, а затем обратно на Лягушу.
Кажется, эта кошка только и выжидала момента, пока он не будет смотреть на неё, поскольку она уже успела встать, ну, или сделать такую попытку. Абрикос взмахнул хвостом и уже хотел было вскочить со своего места и помочь, подставить дружеское плечо, но глашатая уже сама справилась с этой задачей, привела себя в порядок и, сев не слишком далеко от него, мурлыкнула голосом, в котором не чувствовалось ни напряжения, ни той чудовищной боли, которая имела место там ещё этим днем. Рыжий пошевелил ушами и скосил глаза на плечо.
- Нет, Вьюга хорошая целительница. Справилась с один миг. Правда с когтем пришлось повозиться, - на губах мелькнула тень улыбки. Сейчас он чувствовал себя чем-то вроде маленького шаловливого оруженосца, пытающегося нести "ночной дозор". - А как твоя лапа? Ты сможешь ходить? - добавил он мысленно; в глазах мелькнули серые цвета горести.
Глашатая подсела поближе, рыжий повернул голову к ней и, прикрыв глаза, с наслаждением втянул в себя её запах. Он уже определенно был помещен на полочку «вкусные и обожаемые запахи». О большем, на данным момент, он уже и мечтать не мог. Правда, все обаяние ситуации было внезапно нарушено появлением трех котов - большой серый и хрупкая рыже-белая кошка то ли тащили на себе, то ли поддерживали черную соплеменницу. Она вся была в крови, да и те тоже. А её лапа... выглядела примерно так же, как лапа Лягуши. Со стеклянными глазами, не обращая на приветствие серого кота ни малейшего внимания, он в испуге уставился на кошку, которая, потеряв сознание, безжизненно валялась буквально напротив него. Белая кость среди красной, ярко-алой плоти... Я принес с собой смерть. Смерть и ужасную беду в этот лес, - Абрикос опустил голову, как бы пригнулся, спасаясь от правдивой жестокости мира и его мыслей, и принялся пристально разглядывать свои когти. Услышав про "нового воина" из уст серого воина, рыжий так резко вскинул голову, что на мгновение в глазах все почернело, и ему казалось, что он заваливается на бок и проваливается в пустоту. Но затем, медленно-медленно, словно кот, открывая глаза, пытался проснуться, перед ним снова проступила черная раненая кошка, серый мощный кот, стены палатки целительницы и где-то на заднем фоне белая шкура Вьюги и рыже-белой второй кошки. Фактически одни кошки.
Даже не думалось, что к нему сразу проявят дружелюбие, но, глядя на то, как смотрит этот кот на него, исподлобья, Рику стало не по себе и как-то даже обидно. Он беспомощно вильнул хвостом, мельком глянул на Лягушу и решил, что лучше всего дать ей возможность объяснить всю сложившуюся ситуацию. Если они потребуют, я уйду, - сказал рыжий одним взглядом, снова впиваясь глазами в глаза уже родной кошки.
Хотелось спрятаться, забиться в тень. Он уже давно не видел такого столпотворения, такого противоречивого проявления чувств, стольких слов, такой суеты. Казалось, что палатка уменьшилась в размерах в несколько раз и снова непреодолимо его потянуло туда, обратно, на пустошь. Поэтому ли он ушел из родного племени? Поэтому ли пришел в племя Ветра? Ответ и был, и не был. Как же все-таки странно устроен наш мир.

-Конечно, Крапива. Ты можешь идти. Только прошу, будь осторожнее на территории. И предупреди кого сможешь. Я думаю, что через пару часов и сама выйду на главную поляну и сообщу котам новость. Но всякое может случиться, вдруг еще кто-то вздумает пойти охотиться, не зная об опасности.-Услышав это Крапиа медленно проговорила:
-Ладно,постараюсь предупредить всех,кого смогу увидеть-Она поклонилась и побрела к выходу.Лягушка была права,надо было предупредить котов о ловушке,которая угрожала не только Чернобойке,но и всему племени.Она шла через пещеру и скрылась в лучах солнца.
----->Главная поляна

Абрикос проследил, как юркая маленькая пестрая воительница пулей вылетела из палатки, пообещав предупредить ветреных котов о нежданной-негаданной напасти-опасности, которая теперь их подстерегает на их же собственной, родной, исконной земле. Рик гневно сверкнул глазами и стал слушать, о чем говорят коты. Как кот понял из речи Лягуши, серого звали Вихрем. Конечно, имя ещё фактически никак не характеризует этого незнакомца (ну, может быть, только как сверхбыстрого кота), но зато рыжий теперь хоть знал, как к нему обращаться, если что. Чуть прикрыв глаза, словно бы над чем-то раздумывая, кот искоса оглядел Вихря. Хорошо сложен, небольшой, густая-прегустая серебристо-серая шерсть, длинные лапы и хвост, характерные для котов пустошей. И какую информацию дает ему, Рику, все это? Естественно, никакой. Ему просто вдруг страстно захотелось наперед продумать все свои шаги, где что он может позволить себе сказать, а где нет; ему хотелось знать обо всех все, предугадывать их действия, слова, поступки, фактически читать мысли. То, что сейчас он находился в полном неведении, немного выводило из себя и расшатывало нервы. Хотелось отвлечь от разговора Лягушу и спросить, стоит ли опасаться этого кота, чего можно от него ожидать, верно ли он служит своему племени, в конце концов. Неизвестно почему, но, скорее, именно из-за того взгляда, которым Вихрь одарил на него, когда повернулся к сидящим глашатае и рыжему, но коту не хотелось доверять ему. Вот и сейчас, когда Вихрь быстро подошел к раненой кошке и так заботливо стал с ней говорить, когда лизнул её шерсть, в Абрикосе резко все восстало против этого серого кота. Как он мог так сделать? Шерсть медленно поднялась дыбом, совершенно непроизвольно, и рыжий недовольно пригладил шерстку обратно на место. В нем все кипело и требовало немедленного разъяснения: как же так? Он уже чувствовал, как дорога ему эта кошка, а этот… этот… этот Вихрь… что он сейчас сделал? Рыжий прищурил глаза так, что они превратились в две голубые щелки, полыхавшие развернувшейся внутри их хозяина бурей, грозой, ураганом, торнадо, в конце концов. Ладно, серый ещё как-то неловко отступил от неё.
Они о чем-то зашептались, а потом Вихрь поглядел прямо на рыжего. Попытавшись принять самый благожелательный вид, кот пошевелил ушами, поняв, что речь сейчас идет про него. Сейчас решалась его судьба. Что он сейчас чувствует – пока не так важно, с этим можно разобраться и потом.
Вот Лягуша тяжело встала и поплелась ко входу. Она фактически упала, но быстро приняла вид кошки, у которой совсем ничего не болит, что она готова снова заступить на свою прежнюю должность. Казалось, что кошка ещё даже не успела сесть, как возле неё снова очутился серый Вихрь. Сердце неприятно ёкнуло, где-то в животе закрутился мучительный узел. Почему он о ней так заботиться? Сжав зубы с такой силой, что боль тут же разнеслась по всему телу, он закрыл глаза и попытался успокоить себя. Может быть, они любят друг друга. Боль мгновенно усилилась, и Абрикос быстро отказался от этой мысли. А может, любят тайно? Тогда понятно, почему серый так неловко отошел от глашатой, после того ярко выражения своего чувства. А может, тот просто безнадежно влюблен в эту красавицу? Мысль принесла временное успокоение, но где-то внутри рыжего гнездилась твердая уверенность в том, что они все-таки уже давно вместе, до безумия влюблены друг в друга, может быть, у Лягуши уже был первый помет котят, и сейчас они все ученики…
Страх и боль пронзили его, как проклятая стрела Амура. Он даже не знал, что умеет испытывать такую зависть. Ненависть. Злость. Обиду. Неужели всего лишь за день он успел свыкнуться с мыслью, что Лягуша близка ему, только ему, одному-единственному? Да, надо было давить эту мысль в зародыше, чтобы сейчас не чувствовать всего этого.
Поднявшись, он медленно подошел к черной кошке и оглядел её. Вторая половинка. Так больно и трогательно. Романтично. Глубокий, глубокий вечер, Вихрь рядом с Лягушей, он рядом с этой раненой кошкой. Только вот эта кошка тут без сознания, рядом с ней уже вертится Вьюга, и получается, что он тут только третий лишний.
Яростно хлестнув себя хвостом по боку, Рик фактически подлетел к глашатае и тихо спросил её:
- Я могу отсюда выйти? Могу уже познакомиться с племенем?
Да, так будет лучше для всех. Он получит простор, о котором мечтал всего лишь несколько минут назад, а они – фактически полное одиночество. Сердце изнеможденно завыло диким зверем. Может, вообще лучше уйти? Он здесь, как ни крути, везде лишний.

Ты слегка дернула ухом. Какие-то странные, нежные нотки, которые от непривычки резанули тебе слух, прозвучали в обычно басовитом и слегка тяжеловатом голосе темно-пепельного воителя. Ты недоуменно посмотрела на него, но ничего не стала говорить. Но в голове все еще билось, как птица в сетке, тихое эхо этого самого непривычного голоса. Тут же Вихрь продолжил. Пепельной Звезды нет и нужно идти к Лунному Камню? Ты резко повернула голову в сторону своего пепельного соплеменника.
-Как ты можешь говорить о том, что я стану предводительницей? Это ведь означает, что ты смирился с пропажей и похоронил уже Пепельную Звезду!
Какая-то душевная боль рвалась через твое охрипшее горло. Она вырывалась, с трагичностью разбиваясь о каменные стены пещеры. Не могла. Ты не могла поверить, что твою подругу уже похоронили в сердцах. Неужели, она и вправду погибла? Тут ты не ожидала следующего действия своего соплеменника. Его пушистый хвост осторожно затронул твою подсохшую корку на ране. Этого ты совершенно не ожидала. Это легкое касание показалось просто адским. Тебя будто бы пронизало молнией. Ты вздрогнула, и странная судорожная волна прокатилась по всему телу от самого кончика хвоста до ушей. Как он мог додуматься трогать только что поджившую рану. Хоть это всего лишь легкое касание, для тебя оно было слишком болезненным.
-Нет, со мной уже все неплохо. Я могу ходить. – сейчас твой голос звучал твердо и решительно. Хрип как-то резко исчез из голоса. Будто бы его и не было вовсе. Это даже казалось странным. Лапа пульсировала, но тем не менее ты не чувствовала той удушающей, как огромный питон, боли. Тут же Вихрь сделал нечто странное – он наклонился к тебе так, что его запах тут же подлетел тебе к носу и проник внутрь. В мозг ударили волны каких-то запахов, которые тут же ассоциировались с пепельным котом. Какой-то терпкий запах полыни, а вместе с ним и приторно-сладкий запах меда. Это было до боли в груди странно. Сердце пропустило удар. Все это было до жути странно, непривычно, даже как-то волшебно. Ты не верила, что это сейчас происходит с тобой. А эти запахи, они наполняли тебя, как гелий наполняет воздушный шарик. Тут тебя вернули в реальность. Вихрь с подозрением посмотрел на рыжего кота. Ты чуть не подавилась возмущением.
-Я целиком и полностью уверена в нем.
Тяжелые нотки уверенности и четкости упали, как падают порой ленивые капли дождя, который уж точно уже совсем скоро перейдет в ненасытный ливень, и будет пожирать сухую землю. Тут же после твоего неуклюжего падения, пепельный кот подскочил к тебе, как подпрыгивает мать к новорожденному котенку, который вдруг расстелился посреди детской. Ты повела ушами и улыбнулась. Улыбка была твердой. Теперь в твоих движениях появилась какая-то странная уверенность. Пусть лапа и пульсировала и не давала тебе должного покоя, ты чувствовала себя лучше.
-Вихрь, со мной все в порядке, правда. Мне нужно разрабатывать лапу. Я, конечно, не буду переусердствовать.
Ты слегка растянула губы в улыбке. Тут же подошел, точнее даже подлетел рыжий кот. От него исходили какие-то странные волны обиды и какой-то темной зависти. Ты удивленно вскинула голову и посмотрела коту прямо в глаза. Следом поднялась и подошла почти прямо вплотную к этому коту. Принюхалась. В нос ударили запахи летнего леса, который находится в преддверии ночи. Какая-то странная свежесть, омраченная странным привкусом железа. Ты повела ушами слегка назад. В глазах выражалось какое-то детское недоумение, какое бывает у котенка, у которого отняли любимую игрушку. Но не за что-то, а просто так. Твой хвост дернулся. Ты стояла твердо на лапах, но больная была поджата почти до живота. Тут раздался голос Абрикоса. Он тебе показался несколько нервным. Какие-то высокие, непривычные для него нотки услышала ты в его голосе.
-Если ты хочешь – можешь идти на поляну.
Опять же с какой-то детской и наивной грустью протянула ты. Странно говорить, но тебе не хотелось, чтобы этот рыжий новобранец покидал пещеру. С ним было так спокойно, как на мягком солнышке в летний вечер, когда живот полный, а в голове нет никаких мыслей об ответственности. Ты неподдельно тяжело вздохнула и вернулась на место возле выхода. Разве ты можешь ему приказать остаться здесь. Разве ты можешь его просить об этом? Нет. Если он хочет, то это уже его право. Ты поглядела на Вихря.
Тут ты слегка расслабилась и оперлась на стену пещеры. Было не так уж и плохо. Но за всеми этими действиями ты потеряла достаточно сил.
Тут подала голос Чернобойка. Она, скорее всего, была просто в бреду. Ты с волнением посмотрела на кошку. Но ты была уверена, что тебе не стоит вмешиваться в дела целительницы. Ведь Вьюга отлично знает свое дело. Ты полагалась на нее.